Ирау

Глава 1

Египет. Мемфис. Прошлое.

   - Меня зовут Анпу. Я рос маленьким мальчиком на окраине Мемфиса. Мой отец был рыбаком, а мать торговкой. Жили мы не богато, я бы даже сказал, еле сводили концы с концами. Отец был постоянно в море, поэтому моим воспитанием занималась матушка. Её тёплые загорелые руки навсегда врезались в мою память. Каждое утро, после намаза, она уходила на базар, а я слонялся по улицам в поисках развлечения, так как на обучение в школе не было денег. Так продолжалось не долго. Вскоре отец скончался, и нам с матушкой стало совсем худо. Долгие годы нищеты толкнули меня на воровство. От матушки я скрывал это, потому что она и так была расстроена после смерти отца, и такую новость наверняка не перенесла бы. Когда она спрашивала, откуда взялась та или иная вещь, я говорил, что заработал.
   Когда мне исполнилось восемнадцать, я впервые влюбился.  Влюбился по-настоящему, не как мальчишка, но как взрослый, отдающий себе отчет мужчина. Она была прекрасна, восхитительна, просто божественна! Её длинные, чёрные, как смоль волосы, её глаза, её губы…
   В конце концов, я потерял голову, решившись на сумасшедшую авантюру, главную в своей жизни. Я предложил ей выйти за меня замуж, а в качестве подтверждения своих слов, я подарил ей кольцо. Оно было из чистого золота, с камнем, блеск которого затмевал свет солнца. План похищения этого кольца я вынашивал три недели. Меня чуть не поймали, когда я убегал, но к счастью всё обошлось.
   Когда я пришёл к ней, она сидела на кровати. Она даже не обернулась в мою сторону. Просто медленно проговорила: «Уходи,- со слезами сказала она,- мы не можем быть вместе. Родители выдают меня замуж за сына богатого купца, прощай…», она упала на подушку и разрыдалась. Я не стал успокаивать её, просто положил кольцо на столик, и, не издав ни одного звука, ушёл прочь. Я молчал, хотя меня переполняли эмоции.
   Через несколько лет, когда в моём сердце более-менее всё успокоилось, произошла страшная трагедия – моя горячо любимая матушка скончалась, и я остался один. Без родных и любимых. И один только боги знали, что будет со мною дальше.
   А в городе тем временем происходило что-то немыслимое. Наш многоуважаемый фараон словно сошёл с ума! Он разогнал всю охрану во дворце, оставив только самых преданных солдат, чтобы те охраняли его. А вместо стражи дворец стали охранять джины и прочая нежить. Раз в месяц он стал забирать к себе во дворец одну красивую девушку…
   После трёх лет такой тирании люди восстали против фараона Имхотепа, так его звали, и организовали освободительное движение. И я от безысходности вступил в него. Годом позже я стал его возглавлять. В рядах моей армии были разные люди: от бедняков до богачей, но все они были вместе ради одной общей цели – свобода от тирании Имхотепа.
   Годы шли, мне уже двадцать семь, от моей армии остались лишь жалкие крохи, да и те уже были ни к чему не годны. И мне пришлось их всех отпустить. Со мной остались только самые стойкие и упорные люди: Колдун Сети и принцесса, дочь нашего фараона, Нефертири. Она сбежала из дворца, когда её отец затеял всё это. А хотел он одного – власти!
   Люди говорили, что он даже пошёл на сделку с демоном, чтобы добиться своего, но так ли это на самом деле точно не знал никто.
  И вот в один из дней, когда у нас был запланирован набег на караван, вёзший товары во дворец, произошло что-то очень странное…


Россия. Москва. Наши дни.

  В темных коридорах дома культуры и творчества разносились рифмованные строчки, создавая воображении прекрасные и чудесные образы востока. Это был поэтический вечер. И темой был восток:

Терпкий запах пряности
В воздухе кружится,
И тарелка сладостей
Мне на стол ложиться.
Дым кальяна наполняет
Маленькую комнату.
Всё друг друга дополняет.
Тянет в полу дрёму.
Мир востока - сказочный,
Сказки там живут.
Стоит только захотеть, и сразу же,
Окажешься ты тут!
 
    - Спасибо, Артём, у вас чудесные стихи! А теперь перейдём к награждению. Артём, пожалуйста, присаживайтесь. И так десятое место занимает…
  “Меня зовут Бородин Артём Александрович. Я родился и рос в Петербурге, там я научился писать стихи. Прозу и рисовать картины. Собственно. Больше я ни чего не умею. Окончил литературный институт, родители отправили меня в Москву за славой, так как. В Питере развернуться было негде, мы жили на окраине города, и денег в семье особо не водилось. В Москве я стал печататься. Сначала в небольших журналах, затем более известных. Финалом моей “карьеры”  был договор с крупным издательством, Вскоре я женился. Но брак сложился неудачно. Мы с ней часто соримся. Иногда я участвую, в литературных вечерах. И имею много, нечего ни значащих, “Пустых” статуэток, грамот и дипломов, мирно пакующихся в глубине книжного шкафа, рядом с великими произведениями Пушкина, Толстого, Гоголя и других русских классиков. Являюсь членом союза писателей России, но показываюсь там очень редко. Ну, о себе мне рассказать больше нечего, да и уже не когда – подошла моя очередь “награждаться”. Ой, как мне всё это надоело! Ладно, я пошёл…”
     - … И, наконец, объявляем победителя! Это почётное место занимает… Бородин Артём! Давайте же поаплодируем этому гениальному писателю и поэту! Артём Александрович, прошу! ...
  “ Каждый раз одно и то же. Нет, чтобы что-то новое придумать…”
     С такими мыслями я встал со стула, обернувшись, поклонился читателям. Чисто ради приличия, и медленно, с натянутой улыбкой поплёлся на сцену, за очередной безделушкой и порцией наигранной похвалы и неприкрытой лести в свой адрес…
    - Спасибо. Дарья, мне очень приятно, что талант не пропадает зря, что вы читаете мои произведения, что они вам нравятся. В конце хочу сказать:

Жив лишь тот герой,
Чей подвиг вспоминают!
Жив лишь тот поэт,
Чьи стихи читают!
   
   - Спасибо вам большое за всё!
   - Ну, вот и закончился наш поэтический вечер, посвященный востоку! Спасибо, что пришли, спасибо что участвовали! До свиданья, до скорой встречи!
  Зрители в зале засуетились, засобирались, особенно многие мужчины, которых, видимо, привили сюда жёны, не дав посмотреть их любимый футбол. На местах   оставались только те, кто хотел поговорить с авторами, либо те, кто задремал и пропустил окончание мероприятия.
   Обговорив с Дарьей, организатором этих вечеров, и просто прекрасной девушкой, моё участие в следующем вечере, и его тему, меняющуюся каждый раз, я направился к выходу.
   Петляющие коридоры дома культуры и творчества вывели меня к массивной входной двери. Возле неё, за большим деревянным столом, сидел «строгий» сторож – Дядя Петя. Мы с ним давно подружились, так как в дом культуры я захаживал довольно часто, и в основном сидел там допоздна. А он по началу ворчал: «Ходят тут всякие по ночам, работать не дают!», а потом перестал. То ли ему надоело, то ли он привык к тому, что я ухожу так поздно. В конце концов, мы с ним подружились. Дядя Петя был низким, коренастым мужичком, лет пятидесяти, с пышными усами и абсолютно лысой головой. В прошлом десантник, но с очень доброй, широкой и открытой душой.
   - Что, Артёмка, опять награду тащишь?
   - Да, дядя Петь. Уже и не знаю, куда девать всё это добро.
   - Опять Дашка сама вечер вела?
   - Ага, работает, как «стахановец». Уже и не вспомнить, когда она была в последний раз в отпуске.
   - Я ей сколько раз уже говорил, что нужно отдыхать, а она не слушается. Упёртая девка. Да, - протяжно произнёс сторож, - сейчас девицы деловые пошли. Палец им в рот не клади. А вот в наше время такого беспредела не было…
   Старый сторож ушёл в себя, глубоко задумавшись, и, бормоча что-то себе под нос. На моё «до свидания» сторож среагировал отмашкой руки, продолжая свои глубокие размышления.
   Толкнув массивную дубовую дверь сталинских времён, я оказался на улице. Прохладный ночной воздух подул мне в лицо. Ночная Москва была прекрасна. Конечно, не сравнится с Петербургом, но тоже ничего. Огни фонарей, мерцание неоновых вывесок и реклам, проносящиеся мимо автомобили -  всё это создавало особую атмосферу, присущую только крупным городам. Домой идти не хотелось, и я решил прогуляться по Москве…
   
***

   …Вы не представляете себе, сколько эмоций испытываешь, оказываясь ночью в крупном городе. Медленным, размеренным шагом я вышагивал по улицам, наслаждаясь, свежей прохладой ночного воздуха. Мимо меня проплывали здания, машины и люди, ведущие ночной образ жизни. Всё это вызывало у меня смешанные чувства. Толи умиротворение, от всего происходящего вокруг, то ли негодование, от моего одиночества на фоне всеобщей радости. В общем, я запутался. В этом состоянии я спустился в метро, потому что было уже поздно, и если бы я не поехал домой сейчас, то потом я бы не добрался.
   « Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Калужская». Эти слова разбудили меня, и я, поднявшись со скамейки, пошёл к дверям. Поезд мчался по тоннелю, неся меня и ещё пару человек к окраине города. В основном люди в метро спускаются разные и по совершенно разным причинам. Одни работать, другие передвигаться. В вагоне кроме меня было три человека. Все они абсолютно разные. Мужчина и две женщины. Одна была на вид лет двадцати пяти, с тёмными короткими волосами и стрижкой «каре». Она сидела на лавке одна, и явно борясь с дремотой, перелистывала модный глянцевый журнал. Остальные два человека были, судя по всему, парой. Так как они сидели рядом и оживлённо что-то обсуждали.
   Когда поезд остановился, первая девушка встала и быстро выскочила, перед тем как двери захлопнулись. Я долго наблюдал за ней, но потом я потерял её из вида. Я уже собрался встать на ступени эскалатора, как почувствовал, что в меня кто-то врезался. Я резко обернулся и увидел ту самую девушку, что ехала со мной в одном вагоне…
   - Ой, извините меня, пожалуйста! Мне так неловко, я просто зачиталась, вы не сердитесь на меня?
   - Нет, что вы! Ничего страшного, я сам виноват, что так медленно шёл!
   Девушка заулыбалась.
   - Меня Лана зовут.
   - Очень приятно, Лана. А меня зовут Артём. Вы не ушиблись? Можно я Вас провожу, а то на улице уже темно, мало ли что может случиться.
   - Спасибо! Буду очень Вам признательна.
   Я помог ей отряхнуться. И пробежав взглядом по её фигуре, я остановился на глазах. У неё были замечательные карие глаза. В них хотелось смотреть вечно. Я словно провалился в бескрайнюю пропасть. Я словно в тумане поднялся с ней наверх. Только прохладный ночной воздух привёл меня в чувства.
   - Лана, где ты живёшь? Можно мы перейдём на «ты»?
   - Можно,- она улыбнулась,- Обручева 41.
   - Так это рядом со мной, почему же мы с тобой не встречались раньше?
   Вопрос остался без ответа. Она просто рассмеялась и потянула меня за руку в сторону своего дома. Мы шли медленно, разговаривали о всякой ерунде. Тут дело дошло до увлечений.
   - … Я поэт. Пишу стихи. Иногда рисую. Хочешь, я прочитаю тебе что-нибудь?
   - Да, стихи это моя слабость!
   - Ну, тогда слушай:

Смотрю в глаза твои бездонные,
В них есть начало и конец.
Мои желанья беззаконные,
Владеют мной! О, я глупец.
Глаза, как зеркало души.
В них отражается сознанье.
Ой, до чего же хороши
Чудные, Господа создания.
Я повторяю вновь и вновь,
И повторять не перестану!
Всем миром правит лишь любовь,
А я в сторонке тихо встану.
 
    - Круто,- медленно протянула она,- замечательные стихи, Артём, да ты просто гений!
   - Спасибо конечно, но я не гений. Стихи пишутся сами. Я только переношу их на бумагу…
   И так непринуждённо, болтая, мы дошли до её дома.
   - Спасибо, Артём, что проводил. Не хочешь зайти на чашечку кофе? Прочтёшь мне ещё что-нибудь.
   - Ну, только, если на чашечку кофе,- я улыбнулся.
   Мы поднялись к ней в квартиру. Она была богато обставлена в египетском стиле. Видно Лана была большой поклонницей этой древней цивилизации.
   - Тебе кофе с сахаром?
   - Нет, спасибо.
   Меня заинтересовала обстановка её комнаты. Я с детства увлекался Египтом, и встреча с Ланой стала для меня просто чудом. В её комнате стояло большое количество различных статуэток и папирусных свитков с непонятными иероглифами.
   - Тебя заинтересовала моя коллекция?
   - Ну, да, типа  того,- я улыбнулся. - У тебя замечательное собрание статуэток. Я с детства увлекаюсь Египтом, и мне было бы очень интересно узнать про каждую по подробнее.
   - Тебе очень повезло. Я как раз работаю египтологом и очень часто бываю в Египте. Хочешь, я расскажу тебе о них?
   - Да, было бы не плохо…

***
 
   … Утро выдалось поганое. Голова просто раскалывалась на части. После встречи с Ланой прошла уже неделя, но я никак не мог забыть её чарующий голос. Он словно не хотел покидать моё сознание, растекался с кровью по венам и артериям, наполнял мышцы и учащал сердцебиения. Я с превеликим трудом оторвал голову от подушки и поплёлся в ванную. Все вроде бы ничего, но меня что-то смущало, что-то было не так, как обычно. Посмотревшись в зеркало, и, не увидев в нём ничего нового, я медленно пошёл в кухню. Мой завтрак был прерван телефонным звонком.
   - Алло, слушаю вас.
   - Привет, Артём, это Дарья, узнал?
   - Конечно, Даш, привет. Что опять концерт?
   - Какой ты догадливый! – В трубке захихикали. – Завтра в восемь часов вечера, как всегда в нашем доме культуры. Тема – пейзажная лирика. Ты придёшь?
   - А куда я денусь, в восемь, так в восемь.
   - Отлично, тогда я тебя вписываю, как участника. И ещё, Артём, удачи.
   - Спасибо, до завтра.
   - Пока.
   Положив трубку, и, допив уже остывший кофе, я отправился в свой рабочий кабинет. Настроения работать не было абсолютно, но я заставил себя это сделать, так как пообещал Даше, что приду. Делать было нечего, и моя перьевая ручка, с характерным скрипом, начала своё движение по бумаге. Через некоторое время ко мне даже пришло вдохновение. Как говориться аппетит приходит во время еды, так и вдохновение приходит во время работы. Когда на исчёрканном листе бумаги стали вырисовываться контуры законченного стиха, на улице уже начинало темнеть. Дома сидеть не хотелось, и я, одевшись, пошёл на улицу.
   Рядом с подъездом в маленьком уютном сквере как всегда сидели бабушки и по обыкновению перемывали косточки соседям и всем, проходившим мимо людям, которые чем-то их не устраивали. На их фоне очень сильно контрастировали ребятишки, кричащие и играющие в различные игры, за что удостаивались недовольных взглядов со стороны бабушек. Здесь и на самом деле было шумновато. И поскольку я хотел немного почитать, мне пришлось искать для этого местечко потише. За этим я и отправился в ближайший парк, так как знал, что туда почти никто не ходит и тишины будет предостаточно. Да к тому же там была лодочная станция, а это давало отличную возможность сосредоточиться и подумать о смысле жизни.
   Вы знаете, эта тема стала очень часто всплывать у меня в сознании. Наверное, это произошло после встречи с Ланой. С тех пор, как я видел её последний раз, прошла уже неделя, но мысли о ней со временем только усиливались. Я даже перестал какое-то время писать стихи. Мне даже началось казаться, что я в неё влюбился. Хотя это было действительно так, а я просто боялся себе в этом признаться.
   С такими мыслями я дошёл до лодочной станции, которая находилась в глубине парка. Это была небольшая площадка с множеством лодок. Я выбрал мою любимую – «Фортуна». Расплатившись с кассиром, я залез в лодку и погрёб к середине пруда. Там на меня опять напали философские размышления…
   … От мыслей меня отвлекло брюзжание мобильного телефона. К моему великому изумлению это была она.
   - Здравствуй, Лана.
   - Привет…
   - У тебя что-то случилось, почему ты расстроена?
   - Да нет, всё в порядке, просто потеряла сумку, а там был мой дневник, который был мне очень дорог. Да ещё и простудилась немножко, насморк замучил.
   - Не переживай, всё образуется.
   - А я и не расстраивалась, в жизни всякое случается. Кстати говоря, мне предложили съездить в Египет на раскопки одной гробницы, не хочешь отправиться со мной?
   - Я только «за», ты же знаешь, как я люблю Египет. И у меня к тебе встречное предложение. Приходи завтра ко мне на литературный вечер.
   - Отлично, там и договоримся о поездке. Диктуй адрес…
   Я продиктовал ей адрес нашего дома культуры и поплыл к берегу…
   - Это было просто замечательно, ты гений!
   - Не преувеличивай, я простой заурядный поэт, каких миллион.
   - Ты на себя наговариваешь.
   - Ты не хочешь зайти в кафе, там и обсудим подробности нашей с тобой поездки.
   - Это замечательная идея…
   Когда мы вышли из кафе, было уже глубоко за полночь. На улицах обычно многолюдного города почти никого не было. Редкие машины проносились мимо нас, подмигивая яркими фарами. Сегодня Лана попросила меня не провожать её, сославшись, на то, что уже поздно, а нам рано вставать. Я согласился. Как потом выяснилось очень зря…

Глава 2

Дождавшись, пока этот придурок Артём уйдёт, я села в припаркованную у обочины машину и повернула ключ в замке зажигания. Меня прервал телефонный звонок.
   - Алло, Николай Владимирович? Да, это я. Всё в силе? Отлично! Я скоро буду…
Красное Феррари, зарычав мощным двигателем и блеснув огоньками фар, рвануло с места, оставив после себя лишь две черные полосы на асфальте.
С самого детства меня никто не замечал, все шпыняли, издевались, называли ничтожеством, бездарным отрепьем. Но я всегда знала, что все они еще заплатят за это, будут умолять меня простить их, и так приятно в этот момент будет отказать им. Но если бы не одно «НО» - Ахмед. Он нашел меня, когда я прозябала в трущобах этого огромного города. Этот человек воспитал меня, дал мне образование и деньги, заменив мне отца и мать…
Автомобильный гудок заставил меня отвлечься от размышлений – загорелся разрешающий свет светофора. За окном машины проносились фонарные столбы, старинные деревья – Лана подъезжала к заброшенной психиатрической больнице. У ворот ее встретил высокопалый,  жилистый мужчина в черной шляпе, лет пятидесяти. Дверь машины открылась.
- Ланочка, дитя мое, - густой ночной воздух разрывал хриплый голос человека в шляпе.
- Здравствуй, Ахмед. Все идет по плану, Артем почти готов, скоро можно будет готовить храм,- они пошли в сторону входа.
- Замечательно. Все идет так, как я думал. Тебе придется ненадолго оставить Артема. Вот билет, твой рейс через три часа. Как прилетишь, дай мне знать, я дам тебе дальнейшую инструкцию. Да, чуть не забыл – ключ от камеры хранения, там найдешь все необходимое для подготовки храма.
- Хорошо, я все сделаю. Можешь быть спокоен.
Лана, поклонившись,  пошла к автомобилю. У самой двери до нее донеслось:
- Будь осторожна…
Лишь кивнув в ответ, она села в машину…

***

Я шел медленно, нехотя. Меня совсем не согревала мысль о том, что сейчас будет дома. Перед глазами всплывали сцены из картины «Последний день Артема»: жена, стоя в прихожей со сковородкой в руках, придерживая постоянно распахивающийся халат, извергала на меня потоки своего гнева.  От одной этой мысли мне становилось не по себе. Час расплаты приближался – я подошел к двери своей квартиры. Тихо, стараясь лишний раз не шуметь, повернул ключ в замочной скважине. К моему величайшему удивлению в прихожей было темно, а из кухни доносился запах алкоголя. На свой страх и риск, я, не разуваясь,  пробрался на кухню. На столе стояла початая бутылка дорогого виски. Мысленно выругавшись, я налил себе пол стакана и пошел в гостиную, и чтобы не будить жену, лег спать на диване…
Утро. Голова болит от вчерашнего виски. Первое, что я сделал, это был звонок Лане. Но в ответ было лишь сухое: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» подумав, что она спит и выключила телефон специально,  чтобы ей никто не мешал, я встал, и собравшись с духом, пошел на кухню к жене извиняться.
Как ни странно, все обошлось, благодаря этиловому спирту, настоянному в дубовой бочке, она ничего не помнила, а напоминать я посчитал опасным для здоровья. На завтрак была подгорелая яичница, впрочем как всегда. Несмотря на то, что она абсолютно не умела готовить и вообще, хозяйка из нее была никакая, как человек она была очень милая: недурное воспитание, хорошие манеры, богатый внутренний мир. Плюс ко всему, она прекрасно пела и написала музыку на множество моих стихов.
Ближе к обеду мне позвонил мой лучший друг Кирилл. Мы дружили с ним с детского сада. Многие говорят, что мы с ним похожи даже внешне. С одной стороны так и есть: у нас у обоих карие глаза, римский нос, черные, почти  как смоль, жесткие волосы, волевой подбородок. Но несмотря на все наши сходства, у нас было одно большое отличие  - разница в 15 кг и 40 см, вместе мы были похожи на букву «Ы»: я – палочка, а он – мягкий знак.
-Здорово, кореш, все тухнешь дома, - как всегда веселым голосом начал Кирилл.
- Да так, потихоньку, - Артем вышел из кухни, - жена совсем заела, сил нет, думаю, может развестись?
Из кухни полетело полотенце, но не достигнув цели, упало в дверях.
-Светке привет! Не знаю, как она тебя терпит. Вот моя, взяла и ушла.
-Какая по счету? Четвертая, кажется?
-Нет, ты что! С четвертой мы крупно поругались. У меня сейчас новая, уже старая, - немного подумав Кирилл продолжил, - ничего, найду новую. У меня предложение. Как насчет того, чтобы поехать куда-нибудь отдохнуть? Как тебе Красное море, сгодится?
-Знаешь, отличная идея. Только ты не будешь против, если со мной полетит одна моя знакомая, - эту фразу Артем произнес шепотом, опасаясь следующего удара. Он вспомнил, что Лана тоже любит Египет. – Я думаю, она будет не против. Правда, я не могу до нее дозвониться, так что, как только свяжусь с ней, дам тебе знать…

***
«Посадку совершил рейс 1744 Каир-Москва». По трапу из огромного блестящего боинга 747 вышла Лана – высокая, стройная, загорелая. Ее походка была утонченной и элегантной. Она плыла по трапу, словно грациозный лебедь по зеркальной глади озера. В ее солнцезащитный очках отражалось огромное стеклянное здание аэропорта. Возле больших электронных дверей аэровокзала ее ждала роскошная отполированная машина. Рядом с машиной водитель встречал ее с табличкой в руках. Там было написано ее имя, но надпись была сделана египетскими иероглифами, поэтому Лана без труда отыскала нужный автомобиль. Перекинувшись лишь парой фраз с водителем, она элегантно скрылась внутри кондиционированного салона, из полумрака которого доносился запах экзотических благовоний и традиционная арабская музыка. Автомобиль плавно тронулся с места, всей своей консервативностью являясь полной противоположностью красному феррари Ланы. Вальяжно расположившись внутри, Лана наслаждалась вкусом ее любимой клубники и шампанского. Пузырьки легко ударили ей в голову, но рассудок ее оставался ясным. Спустя некоторое время водитель остановился и заглушил мотор. Снаружи послышались шаги,  и высокий лысый мужчина в черном костюме и с двумя ротвейлерами на коротком поводке, впустил в приятную атмосферу автомобиля, режущий глаза солнечный свет.
-Господин Ахмед просил передать, что примет  вас в зале. Мне приказано проводить вас.
И охранник подал Лане руку. Внутри великолепного дворца Ахмеда аль Рашида было довольно холодно – Лана поежилась.
-Ну, что, как продвигаются наши дела? – улыбаясь, в залу вошел владелец дворца.
-Все отлично,  дядя Ахмед, храм полностью готов к проведению ритуала.
-Отлично. Просто замечательно.
-Что мне делать дальше?
-Переходим ко второй фазе плана,  теперь твоя задача доставить Артема в храм и под любым предлогом заставить его добровольно расстаться с жизнью. И запомни – ДОБРОВОЛЬНО, никак иначе! А то ритуал не будет иметь смысла, никакого!
-Я все сделаю, Ахмед, можешь не переживать.

***
-Лана, наконец я тебе дозвонился, тебя не было 2 недели, я переживал за тебя.
-Все хорошо. Просто у меня появились срочные дела и мне пришлось уехать из страны.
-Я рад, что ты вернулась. Ты, наверное, устала, пока решала свои проблемы. Знаешь, один мой хороший друг – Кирилл, я тебе о нем говорил, предложил поехать на Красное море, в Египет. Ты не против поехать с нами? Ты как раз хотела.
-Да, это великолепная идея, - Лана улыбнулась, удача сама плыла к ней в руки, - вы уже решили, куда именно?
-Нет. Мы пока еще ничего конкретно не уточняли. Ждали, пока я смогу до тебя дозвониться.
-Как насчет Каира? Там недалеко руины древнего города.
-Хорошо. Я поговорю с Кириллом…
«Внимание, уважаемые пассажиры, начинается регистрация на рейс №2317 Москва–Каир.  Повторяю…»
-Так, ничего не забыли? Билеты, деньги, документы?
-Нет, вроде бы все на месте. Кажется, сейчас объявили наш рейс. Пошли.
И трое молодых людей направились вглубь здания… Рев двигателей взлетающего лайнера еле-еле пробирался в салон. Бледный, как смерть, Артем сидел, отвернувшись  к элюминатору: он с детства страшно боялся самолетов, но не мог в этом признаться, т.к. это задевало его самолюбие. Во время полета Кирилл читал учебник по египтологии  (он был профессором одного из московских университетов на факультете Древнего Египта). Лана, что меня сильно удивило, тоже читала книгу о Египте, причем она была написана с помощью иероглифов. Я не стал ее спрашивать, откуда она их знает, просто закрыл глаза и старался не думать о полете.
Приземлились мы, когда уже было темно. Густая, холодная египетская ночь обволакивала наш самолет и, казалось, будто бы звезды были на расстоянии вытянутой руки. Дверь открылась и свежий воздух ударил нам в лицо.


Глава 3
Выйдя из аэропорта, мы поймали такси и поехали в гостиницу Каира. На ресепшене сидела симпатичная смуглая египтянка. Перекинувшись с ней парой фраз на моем ломаном английском, уточняя номер комнаты, я заметил у нее на столе интересную статуэтку в форме ладони, держащей золотистый диск. На вопрос, что это, девушка ответила, что ничего особенного, местный символ солнца. Поскольку все сильно устали, то мы решили пойти отдыхать, а завтра поехать осматривать город и его окрестности. Ночь прошла относительно спокойно, за исключением того, что ко мне в окно влетел сокол. Вот что странно, я не помню чтобы оставлял окно открытым. Птица носилась по комнате, как бешеная, кричала, неистово хлопала крыльями, роняла предметы, лежащие на столе. Перед тем как вылететь из комнаты, из лап сокола вывалился свиток со странными иероглифами, значение которых мне было неизвестно. Положив свиток в ящик тумбочки, я плотно закрыл окно, принял успокоительное и попытался уснуть. Первое, что пришло мне утром в голову, это спросить  Кирилла о значении надписей на свитке. Я вскочил с кровати, дернул ручку ящика, но тот не поддался. Я тянул и тянул, пока не вырвал с корнем ручку. Быстро подойдя к телефону, я набрал номер Кирилла:
- Привет, не разбудил?
- Нет, конечно, ты о чем! Время всего 7 часов утра, как я мог спать, - сонным голосом донеслось в трубке.
- Ну, извини, если я буду вспоминать, сколько раз ты меня будил по утрам, то у меня не хватит пальцев на всех конечностях. Короче, у меня к тебе дело. Быстро поднимайся ко мне.
Я бросил трубку, не дожидаясь ответа. Еще раз взглянув на тумбочку и оторванную ручку, я бросил последнюю на кровать и пошел в холл к мини-бару…



Египет. Пустыня. Прошлое.

Горячий воздух обдувал наши уставшие лица. Старая запекшаяся рана на лбу сильно болела. Мы все устали, ужасно хотели пить, но уходить было нельзя – вот-вот должен был пройти караван, направляющийся во дворец – наша цель. Мы ждали. Долго ждали. Солнце уже входило в зенит, близился полдень. А каравана все не было. Наш маленький отряд, состоящий из трех человек, уже был готов отступить, как вдруг из-за горизонта, словно облака, стали выплывать корабли пустыни – черные верблюды Имхотепа.
На этих благородных и величественных животных сидели черные всадники, и у каждого на поясе висела сабля из дамасской стали. Ее клинок был испещрен магическими символами. Я был уже готов сорваться с места, выбежать из нашей засады и с боевыми воплями кинуться на караван. Но Сети  остановил меня, схватив за плечо в самый последний момент.
- Стой! Подожди. Видишь символы на их оружии?
- Да, а что такое? По-моему, это обычный рисунок.
- Обычный да необычный! Это руны – древние магические знаки. У каждого из них на саблях выбит  рунический аркан. Он охраняет носителя этой сабли от всякой опасности. Ты бессилен против них. Тут нужно поступить по-другому.
- Ты можешь что-нибудь сделать? Ты же жрец Ра.
- Не могу ничего обещать. Наши силы не равны. Но я попробую.
Немного постояв, жрец древнего бога, бога солнца Ра, начал доставать из своей сумки нужные ему для ритуала вещи: золотую чашу, несколько мешочков с различными пахучими веществами, курильницу для благовоний и масло сандалового дерева.
- Я наложу на тебя заклятье, которое поможет тебе, создав вокруг тебя поле, нейтрализующее действие рун. Ложись.
Старик раскурил благовонию, смешал в чаше несколько щепоток из различных мешочков, залил их водой из набедренной фляги и, что-то мелодично нашептывая, стал рисовать на песке вокруг чаши иероглифы. Причем они были известны только старику. Закончив последний, старик закрыл глаза и надписи на песке стали подсвечиваться зеленым, кипятя воду, находящуюся в чаше.
Сети достал маленькую золотую ложечку и зачерпнул ею содержимое чаши.
- Вот, выпей это,  - сказал он, протягивая мне ложечку.
Я повиновался. Мое сознание затуманилось, руки и ноги потеряли чувствительность, по всему телу ощущалось покалывание миллионов маленьких иголочек. Вокруг потемнело. Я приобрел приятную легкость и начал медленно погружаться в песок, пока совсем не исчез в нем. Я потерял сознание.
- Что-то не так, - обеспокоенно вскрикнул старик, - Анпу, ты меня слышишь, мальчик мой? Что могло пойти не так?! Горе мне старому, забери Анубис мою душу!
Он кинулся к чаше, ее содержимое приобрело темно-бардовый, почти черный цвет. Запахло кровью.
- Только не это, - старик с ужасом схватился за голову и упал на землю, - что я наделал…

Египет. Каир. Наши дни.

Кирилл подошел, когда я осушил уже третий стакан виски.
- Что у тебя случилось? Звонишь, кричишь в трубку!
- Не возникай. Ты же знаешь, я бы просто так не позвонил. У меня ЧП. Это может звучать глупо, ты можешь посчитать меня сумасшедшим, но дослушай меня до конца. Ко мне ночью в комнату залетела птица.
- Я тебе давно говорил, что ты ненормальный, а если так будет продолжаться, совсем сопьешься.
- Да ты дослушай. Эта птица, по-видимому, сокол, разнесла мне всю спальню. Но странность не в этом. Перед тем как она улетела, из ее лап вывалился какой-то свиток с египетскими иероглифами. А поскольку из нас двоих профессор египтологии – ты, то я подумал, что ты сможешь мне помочь.
- Ну, где этот твой свиток? – Кирилл раздраженно посмотрел в мою сторону.
- У меня в комнате. Пошли. Да, и еще! Чуть не забыл. Утром, когда я попытался открыть ящик, в который вчера убрал пергамент, то у меня ничего не получилось, как будто его кто-то или что-то держало изнутри.
Ключ с характерным щелчком повернулся в замке гостиничной двери. Я вбежал в комнату и замер от удивления: ручка, которую я положил на кровать, оказалась на месте – на ящике той самой тумбочки. Когда в комнату вошел Кирилл, я подбежал к тумбе и со всей силы дернул ящик. Свиток по-прежнему лежал там.
- Вот, смотри! Сможешь перевести? – я протянул свиток Кириллу.
- Ну, давай посмотрим, что у тебя там.
Кирилл с характерным звуком развернул пергамент. Минут 15 спустя, Кирилл оторвался от чтения свитка и задумчиво протянул:
- Короче, тут написано буквально следующее: «Будь осторожен, ибо осторожность – это не порок, а добродетель». Признаюсь тебе честно, тут есть еще какая-то надпись. По-видимому, это печать фараона IV династии, но я не пойму какого. И еще, половина иероглифов – это редкий, почти уже исчезнувший ко времени строительства пирамид, диалект. Предположительный возраст свитка – несколько тысяч лет.
- Спасибо большое, а ты не знаешь, Лана еще не проснулась?
- Когда ты меня разбудил, и я пошел к тебе, то проходя мимо ее комнаты, вроде бы слышал, как она говорила по телефону с каким-то Ахмедом. Может, это экскурсовод.
- Хорошо. Пойдешь обратно, передай ей, что встречаемся в 10 часов у главного входа гостиницы.
Кирилл ушел. И первое, что я сделал. Это открыл окно, т.к., когда профессор кафедры египтологии Кирилл Семенович Колобков думал, он сильно потел.

10 часов. Центральный вход в гостиницу.

Мы с Кириллом уже спустились, переминаясь в ожидании Ланы. Она,  как и все женщины, естественно опаздывала.
10.33. Ее до сих пор не было. Зато вокруг нас уже стала собираться небольшая кучка местных бедуинов, предлагающих свои услуги по осмотру достопримечательностей и прогулки на верблюдах. Но стоило Лане лишь появиться в вестибюле здания, как все эти надоедливые люди сразу разбежались, выкрикивая какие-то непонятные ругательства.
- Привет, мальчики, как спалось?
- Все было замечательно! – язвительно ответил я.
- Ну и прекрасно!
Лана, невесомо вспорхнув, побежала на улицу. Мы  с Кириллом, переглянувшись, направились за ней, и покинув кондиционируемое помещение отеля. Попали словно в другой мир: приятное, но довольно суровое солнце заливало своим светом узенькие, извилистые улочки старого города. Повсюду сновали торговцы с разнообразными товарами, женщины в паранджах, смеющиеся и кричащие дети  и вездесущие японцы с фотоаппаратами.
- Туда! – Лана ткнула пальцем в сторону одной из улиц, отходящей от площади. На которой мы сейчас находились. Эта улица являла собой два ряда всевозможных палаток и киосков. Это был восточный базар. Лишь шагнув на эту улочку, мы сразу почувствовали терпкий и одновременно с этим сладкий и цветочно-древесный запах пряностей. Владелец каждой из этих лавок норовил всучить нам свою продукцию. Из-за этого нам пришлось лавировать между вытянутых рук предприимчивых египтян. К счастью, нам удалось дойти до конца улицы без жертв. Эта улица-базар вывела нас к небольшой площади, на которой располагались несколько грузовичков. Видимо археологи привезли свои находки в каирский музей истории, находившийся на этой площади.
- Ребята, - Кирилл почти с детской восторженностью уставился на нас, - видите эти грузовики? Они принадлежат моему хорошему знакомому профессору истории каирского университета – Ахмеду аль Рашиду.
К нам подошел высокий, худой, загорелый мужчина в белом костюме, в солнцезащитных очках и шляпе.
- Ассаламу алейкум, дорогой Ахмед!
- Йа алейкум ассалам, какими судьбами?
Мужчина в белом костюме улыбнулся и по-дружески обнял Кирилла. Нас представили друг другу и, когда Ахмед узнал, что мы с Ланой интересуемся историей Египта, предложил завтра вечером поехать на раскопки древнего храма у подножия Сфинкса.



Глава 4

Египет. Город Сэта. Прошлое.

Темно. Пахнет сыростью. Вокруг бегают огромные черные крысы. Я очнулся в маленькой, практически неосвещенной  камере. Возле решетки с толстыми прутьями, закрывающей вход в мою камеру, стояли двое ужасных отвратительных шакалоголовых охранников – приспешников Сэта. У меня все болело, создавалось впечатление, как будто меня разрубили топором на маленькие кусочки, а потом собрали вновь. Голова раскалывалась, трещала по швам, как зрелый арбуз в теплый сентябрьский день. Хвала богам – ничего не сломано! Я кое-как поднялся с каменного пола, но сразу упал обратно, т.к. пол был весь в чьей-то густой и липкой крови. Она была еще теплая. Во время падения я сильно ударился головой и снова погрузился во мрак…

Египет. Каир. Наши дни.
   
Вечер этого дня мы провели в небольшой, но достаточно уютной чайхане. Я и Кирилл заказали себе турецкий кофе, а Лана взяла бокал местного розового вина. Под приятные восточные мотивы, доносящиеся из динамиков, которые висели на стене, мы до поздней ночи, практически до закрытия заведения, потягивали ароматный дым кальяна и разговаривали о чем только было можно.
- Артем, - Кирилл обратился ко мне,- Ахмед предложил мне поучаствовать завтра в одном очень занятном деле: он хочет устроить историческую реконструкцию на раскопках древнего храма, исходя из сведений, хранящихся на старинных пергаментах.
Он знал, что я очень люблю и уважаю Египет, его историю и культуру, и что я всегда мечтал хотя бы на час перенестись в прошлое и увидеть, как там все было. Я с удовольствием согласился…
«Зря я раньше думала, что он придурок. Он очень даже ничего…» Лана сидела и пристально смотрела в окно, наблюдая, как над Каиром сгущается ночь.
Мы вышли из чайханы в приподнятом настроении, шли до гостиницы, смеясь и радуясь всему, что видели. В вестибюле отеля нас встретил швейцар:
- Господин Колобков, заходил высокий мужчина в белом костюме и просил  вам передать, - сказал швейцар, протягивая конверт.
Надпись на конверте была сделана с помощью иероглифов.
- Что это? – спросил я Кирилла, вопросительно посмотрев на конверт.
- Ахмед просто напоминает место и время встречи на завтра, - сказал Кирилл, поспешно убирая конверт.

Египет. Город Сэта. Прошлое.

Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания, но когда я очнулся, сквозь небольшую решетку, почти у самого потолка, проникало слабое голубое свечение,  видно в Темном Царстве наступил день. Внезапно свечение стало усиливаться, постепенно приобретая золотой оттенок. Оно становилось все плотнее и плотнее. Казалось, до него вот-вот можно было дотронуться рукой. Через некоторое время по этой золотой дорожке стала спускаться белая дымка, принимая человеческие очертания. В камеру ко мне спустилось уже не облако, а рослая фигура мужчины с головой сокола  - это был Ра.
- Сын мой, - рокочущим голосом сказал древний бог, - тебе уготована великая миссия. Я даю тебе бессмертие для ее выполнения.
Стоящие возле решетки слуги Сэта медленно начали таять, растекаясь в черные густые мерзкие лужи под  испепеляющим взглядом бога Солнца. Вслед за ними стала плавиться решетка.
- Ты свободен, дитя мое. Вот, возьми золотой меч моего отца Осириса. Он поможет тебе в твоей нелегкой битве. Твоя задача – найти любыми способами душу Имхотепа и уничтожить ее, и тогда ты обретешь вечный покой.
На этой фразе Ра начал растворяться в воздухе, превращаясь все в то же бесформенное облако, поднимающееся по золотому лучу…

Наши дни. Египет. Каир.

На часах без пяти минут полночь. Холодный ночной ветер проникает в комнату сквозь открытое окно. В бокале с виски плавают несколько кусочков льда, а сам напиток приятным теплом разливается по телу. Мягкой, чуть слышной поступью на мой подоконник спустилась с ветки соседнего дерева белоснежная кошка с изумрудными глазами. На кошке был золотой ошейник с прикрепленным к нему куском папируса. Животное грациозно спрыгнуло с подоконника на пол.
- Какая милая киска, - я потянулся к ней, чтобы взять на руки, но кошка зашипела, выгнула спину, распушила хвост и стала махать передо мной когтистыми лапами. Я отодвинулся на свое прежнее место, кошка успокоилась и стала пытаться снять ошейник со своей элегантной шеи.
- Тише, тише, давай помогу.
Кошка не стала отвергать мою помощь и вытянулась, чтобы мне было удобно. Несколько минут, и золотой ошейник с хитроумным замком был у меня в руках. Ночная гостья, довольно мурлыкнув, ушла тем  же путем, что и проникла в мою комнату.
Внешне это был ошейник как ошейник. Единственную странность представляло то, что на ошейнике, испещренном различными иероглифами, была прикреплена бумажка. Содержимое записки было буквально следующим: «Дорогой Артем! Я нижайше прошу у вас прощения за столь поздний визит моего курьера. Надеюсь, что Клеопатра вам понравилась. Если вас интересует, кто я, то я отвечу вам, что мы знакомы, большего вам знать не нужно. Я желаю вам добра, поэтому хочу предупредить, будьте осторожны! Вам угрожает опасность. С Уважением, доброжелатель». Услышав стук в дверь, я поспешно убрал записку в карман.
- Кто это?
- Это я, - за дверью раздался голос Ланы.
Я встал. Правда, данное действие далось мне с трудом, виной тому выпитое виски. Неуверенной походкой я дошел до входной двери и открыл ее.
- Я зашла, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.
- Спасибо большое.
Лана медленно потянулась ко мне и …впилась своими ярко-красными, почти алыми губами в мои губы. Ее поцелуй был страстным, первобытно диким, необузданным, заставляющим забыть про все на  свете, переносящий в мир наслаждения и удовольствия. Он опьянял лучше любого алкоголя, хоть и длился всего пару секунд.
- Прости, - Лана стояла, отвернувшись – я пойду.
Лана побежала по коридору в сторону лестницы, а я так и стоял возле раскрытой двери с открытым ртом не в силах произнести ни одной членораздельной фразы…

Египет. Подземный мир. Наше время.

Несколько тысяч лет я бродил по загробному миру в поисках души Имхотепа, но ему всегда удавалось скрыться от меня. Но вот, спустя столько времени, я нашел его. Скоро моя миссия будет выполнена – Имхотеп будет уничтожен. Тогда для выполнения своей миссии я воззвал бога солнца Ра, и он наделил меня материальным телом, поскольку Имхотеп пробрался в мир живых, и это означало, что вернуть его назад в Царство Мертвых можно лишь убив его физическое тело в мире живых.

Египет. Плато Гизы. Наше время.

  Раннее утро. Мы несемся на квадрациклах по пескам дикости пустыни в сторону Сфинкса, у подножия которого проводятся раскопки древнего храма.
- Здравствуйте, мои многоуважаемые друзья, - из походной палатки к нам навстречу вышел Ахмед.
Темная узкая лестница вела глубоко под землю. Снизу на нас дул прохладный ветер с затхлым запахом – этот храм впервые вдохнул свежего воздуха за несколько тысяч лет, проведенных в забытье. На стенах красовались изображения египетских богов и фараонов, вперемешку с рисунками орнамента и надписями, сделанными иероглифами. За такое большое количество лет краски не потеряли яркости и насыщенности, даже при электрическом свете они выглядели царственно и величественно. Спустившись в самый низ, мы уперлись в большую каменную плиту, закрывавшую вход в алтарь.
- Вот, - Ахмед показал на две небольшие комнаты, закрывающиеся шторами, - здесь вы можете одеть костюмы той эпохи.
Внутри этих небольших помещений стояли вешалки. Мне достался костюм принца Египта: тончайшая материя набедренной повязки, тяжелый головной убор, характерный для того времени, увенчанный золотой звездой на лбу – символом власти фараонов, массивные браслеты на руки и толстая золотая подвеска на шею, украшенная разными драгоценными камнями. Кириллу достался костюм верховного жреца Анубиса: набедренная повязка из грубого льна, знаки отличия верховного жреца, а его голову украшала маска шакала, полностью скрывающая его лицо. У Ланы было все то же самое, что и у Кирилла, за исключением того, что у нее отсутствовали знаки отличия. У Ахмеда был костюм царя Египта – великого фараона. Когда мы отодвинули камень,  там стояли двое загорелых мускулистых мужчин в масках собакоголовых богов.
- Проходи, ложись, - Лана указала рукой на древний алтарь.
Я повиновался.  «Наконец я стану бессмертным! Как долго я этого ждал. Сейчас,  когда Лана вспорет ему брюхо, я заполучу его душу!» Камень был холодным, с ложбинками для отвода крови. Зажглись факелы, Кирилл начал петь какие-то молитвы на древнеегипетском. Лана медленно, грациозна начала раскуривать благовоние, пока охранники, которые стояли на входе, связывали мне руки и ноги. Кирилл, не прекращая пение, подошел к камню, на котором я лежал, и взяв в руки небольшой сосуд с краской, начал рисовать у меня на груди, животе, руках и ногах какие-то символы. На стенах играли тени, вызывающие в сознании ужасные образы. Я был одурманен благовониями, которые раскурила Лана. Ахмед же стоял в углу и только наблюдал, и по прошествии некоторого времени, как мне показалось, начал светиться. Хотя, наверное, это было моё большое воображение. Огонь в факелах стал ярко-красным, древние боги начали постепенно увеличиваться в размерах. Я уснул…

Глава 5
 
- Всё, он отключился, можно начинать,- Лана взяла большой черный каменный клинок и, читая египетские заклинания, подошла к камню, с лежащим на нем телом.
«Главное успеть вонзить в него меч Осириса поглощения души…»
Лана занесла нож, почти срываясь на крик, продолжала что-то говорить и…
«Нет, я не могу, - Лана замерла, - я не могу причинить ему боль…»
- Чего ты ждешь? Давай быстрее,- Кирилл вскрикнул, в него полетел тот самый черный клинок, но Лана промахнулась, тем самым она обрекла себя на смерть…
Он испепелил ее взглядом, Лана вспыхнула так ярко, что все зажмурились, и исчезла, оставив после себя лишь жалкую кучку пепла.
- Я сам все сделаю, - Кирилл вынул нож из стенки и пошел к камню.
Взмах, и кровь, теплая, густая полилась из груди Артема.
«Все, пора». Ахмед, стоявший до этого недвижимо в углу, подошел к Кириллу, пившему кровь из еще бьющегося сердца своей жертвы, и вонзил в него Золотой клинок – клинок Осириса.
Кирилл дернулся, упал на колени, обернулся, и Ахмеда постигла та же участь, что и Лану. Это было последнее, что смог сделать Кирилл в своей жизни. Его тело упало на пол с глухим ударом, под мертвым взглядом окаменевших стражей…

Египет. Царство Осириса.
 
В ярком свете стоят три фигуры: Анпу, Лана и Артем.
-Поздравляю вас, дети мои, у вас получилось, - из ниоткуда раздался громоподобный голос, голос Осириса, - если у вас есть пожелания, просто подумайте о них, и я исполню…


Египет. Каир. Наши дни. Заключение.
    
- Ножевое ранение, нашли возле Великого Сфинкса, жизненно важные органы не задеты. Срочно на операцию…

Месяц спустя
Я шел по городу, левая половина груди уже практически  не болела. Я не помню, как меня ранили, как привезли в больницу, но пока я был без сознания, мне казалось, что я умер и попал в рай. Там была Лана…
От мыслей меня отвлекло столкновение с девушкой, которая бежала, держа за руку мальчика. Я поднял голову.
- Лана…
- Артем…
Мы лежали и смотрели друг на друга, а мальчик стоял рядом и смеялся.

Конец