Два кино

Однажды, мне в руки попал сборник рассказов писателя Виктора Астафьева «Затеси», а один из них «Старое кино» вернул меня в годы юношества. Рассказ был посвящен актрисе Тяпкиной Елене Алексеевне, которую он знал и полюбил ещё по довоенным фильмам. Встретиться же с ней ему удалось спустя много лет после войны. Тогда Виктор Петрович рассказал ей фронтовой эпизод, связанный с показом фильма «Радуга» во фронтовых условиях  во время тяжелых боёв на Украине, и о том как на него реагировали солдаты. Елена Алексеевна сыграла в нем не главную, но по силе воздействия на зрителя, очень важную роль.
Изображаемые на экране события вызывали ощущение подлинности происходящего. От актрисы, играющей хозяйку дома, а это была Елена Алексеевна, исходила какая-то невидимая энергия, что всюду слышались всхлипывания и тяжелые вздохи солдат. Они стеснялись рядом сидящих, старались скрыть выступавшие слезы, и стремились незаметно погасить вспыхивающую в груди боль.   
-Вы и представить себе не можете, какая мне награда ваш рассказ за мою работу,- сказала Елена Алексеевна затрепетавшим голосом. Ваш рассказ это для меня драгоценный подарок. И не удержавшись, Виктор Петрович, как ему казалось, задал наивный вопрос:
-Как можно так доподлинно сыграть?
-А я и не играла, - почти спокойно с глубоким достоинством произнесла актриса. И рассказала, что ей повторно пришлось пережить состояние горя и потери  близкого человека уже на съемочной площадке.
Их столичную  киностудию  эвакуировали  в Алма-Ату, где и снимался этот фильм. В самый разгар съёмок ей неожиданно пришла телеграмма, что её единственный сын погиб под Москвой в ополчении. Елене Алексеевне выписали пропуск, посадили на поезд, и она уехала в Москву. Похоронив сына, через десять дней она вернулась обратно. Была холодная осень, вечер, небо затянуто тучами. На вокзале Елену Алексеевну встретил сам режиссер и увез прямо в съемочный павильон, что её очень удивило. Поняв в чем дело, она взмолилась, что не может сейчас играть.
-Это бесчеловечно!- сказала актриса режиссеру. Я не могу! Не могу и слезы хлынули у ней из глаз. Она рыдала. И тогда режиссер сказал такие распространенные в то жестокое время слова:
-Надо.
Она покачала головой и сказала:
-Да-да, я попробую.
И без грима, без репетиций, без дублей, она работала всю ночь, послушно чища картошку.
А актера, играющего немца, предупредили: «Будьте осторожны, у ней в руках нож».
Когда закончилась съёмка, режиссер встал перед ней на колени, поцеловал ей руки и сказал:
-Прости.
Елена Алексеевна поняла, что режиссер всё это так и задумал, решив снять её в несчастии, «ещё горячую», посути саму себя убитую горем мать. И она сказала режиссеру:
-Мне  больше не пересняться, я умру.
А про себя подумала: «Какая жестокая наша работа»
Тяжкая ноша в душе актрисы, вызванная гибелью любимого сына, и невозможность отказаться от участия в съёмках фильма, затронули в моей душе какие-то чувства, и в памяти сразу всплыл просмотренный ещё в студенческие годы фильм. То был немецкий фильм, где героиня также правдиво и проникновенно в потрясении и горе играет саму себя заново переживая трагические события своей жизни. Этот сюжет так ярко врезался в мою память, и лежал там как на длительном хранении, пока я не прочел рассказ В. П. Астафьева «Старое кино». После чего носить в себе потрясшую меня историю, стало не возможно, и я решил воплотить её уже в своем рассказе, показав поразившую меня схожесть судеб этих двух женщин, их умение любить, ждать, страдать.

*               *             *

Поздняя осень 1959 года. Первый курс «Политеха» . Я и мой друг Роберт, оба студенты строительного факультета, стряхнув с себя провинциальную пыль, начали  полноценно включаться в жизнь большого города: интересоваться театрами, ходить в кино, посещать вечера в других институтах. А вчера познакомились с двумя городскими девушками. Было ещё светло, хоть дни в это время года совсем короткие. Слабый морозец слегка бодрил, но похолодания обещанного Гидрометцентром не чувствовалось. Редкие солнечные лучи, прорвавшись сквозь тучи, зажигали отдельные снежинки алмазными бликами. Мы шли, шутили и весело смеялись увлеченные понравившимися девушками. Те тоже смеялись и отвечали избитыми наивностями. Проходя мимо одного из кинотеатров, кто-то вдруг предложил пойти в кино. И все согласились, даже не посмотрев названия фильма. Сеанс только что начался и, немного побеспокоив соседей, уже в затемненном зале все устроились на своих местах, довольные, что так удачно получилось
Я тотчас почувствовал себя вовлеченным в действо происходящее на экране. Этот фильм захватил меня, увлек и поразил не тривиальным сюжетом, чем вызвал во мне ранее не испытанное внутреннее волнение и трепет. После чего я много лет не мог его забыть. Впечатление от фильма оказалось  потрясающе сильным, что заставило о многом задуматься и переосмыслить. Необычность сюжета затронула какие-то внутренние струны, и чтобы закрепить впечатление от фильма, я еще раз решил его посмотреть, но на другой день,  его неожиданно сняли с проката. Как мне представлялось. Причина была в том, что этот фильм оказался западногерманского производства, а не ГДР. Видимо, власти посчитали, что превосходя по мастерству фильмы ГДР, он компрометировал их киноиндустрию. Не запомнив названия фильма и имена героев, я решил, что это не основное, а главное мои ощущения от увиденного на экране. Поэтому, дал им произвольные имена. И если читатель узнает в моем рассказе настоящих героев, то можно считать, что я правильно понял замысел этого фильма и достоверно донес его до читателя.    
Германия. Конец войны. На Востоке Советские Войска вошли на её территорию, на Западе тоже самое, сделали союзники. Марта Браун, жена рядового немецкой армии, молодая статно сложенная светловолосая женщина, прилагала невероятные усилия, чтобы обойти преграды из оцеплений и патрулей, стремясь увидеть своего мужа, которого не видела почти два года. Он проезжал через их город в район боевых действий, но она не смогла с ним встретиться, пережила сильнейшее  потрясение, думая, что навсегда его потеряла и никогда больше не увидит.   
Её муж Ганс Браун, следуя воинским эшелоном, сумел через бывшего школьного товарища сообщить ей, что его эшелон будет стоять на станции несколько часов, загружаясь оружием и боеприпасами. Наскоро собрав нехитрые гостинцы. Она сразу же побежала на вокзал. У Ганса не было уверенности в том, что его сообщение дойдет до жены, но в душе он все же надеялся на удачу,  поэтому постоянно вглядывался в сторону города, не появится ли Марта.
Она уже сумела преодолеть все ограничения в передвижении по городу свойственные военному времени, и, запыхавшись, подбежала к вокзалу. Неожиданно начался налет авиации союзников. Завыли сирены. Началась паника. Шум, крики. Все устремились в бомбоубежища. Марта, думая, что, это её последний шанс увидеться с мужем, не обращая внимания на все происходящее, проникает на перрон и уже видит стоящий на путях состав своего мужа, как вдруг, состав трогается. Его начали выводить из под бомбежки. Муж стоит в дверях вагона, в отчаянии сжимая кулаки и стиснув зубы. В его глазах застыла мука. Ганс  не в силах был что-либо изменить. Он рвался к ней, но не мог обнять и прижать к сердцу свою Марту. Законы военного времени, и присяга держали его, как птицу клетка.
Поезд, медленно набирая ход, постепенно удалялся. Лицо Ганса перекосила гримаса боли, на глазах навернулись слезы. Он видел, как его жена бежала за поездом, что-то кричала, но он ничего не слышал. На лице её застыло  страдание от бессилия, что она не может догнать поезд. А вокруг рвались бомбы, земля содрогалась от взрывов, стоял шум, грохот, клубы пыли, летящие осколки, крики людей и слезы.
Состав, мелькнув сигнальными огнями, исчез за поворотом, а Марта в изнеможении опустилась на землю. Силы её покинули, душа опустела, а тело сковала слабость. Радость встречи оказалась призрачной, как исчезнувший дымок паровоза. Глядя в сторону ушедшего поезда, Марта понимала, что они расстаются надолго, а может быть и навсегда, и слезы полились из её глаз. Неожиданно звучит отбой воздушной тревоги. Один железнодорожник помогает ей подняться и она, как пьяная, медленно побрела домой.
Все произошедшее Марта тяжело переживала, и даже заболела. От мужа долго не было никаких известий, и встретились они через несколько лет, когда он вернулся из плена больной и морально сломленный.
Этот случай из жизни Марты, произошедший на перроне железнодорожного вокзала, её любовь, её преданность мужу потрясли известного кинорежиссера, а сила воздействия на него настолько была сильна, что он задумал воспроизвести события тех лет в своем новом фильме.
Эрих Миллер, так звали кинорежиссера, высокий, красивый мужчина всегда нравился женщинам. В их представлении он выглядел как воображаемый идеал. В своих работах он отличался нетрадиционными подходами и неожиданными творческими решениями при воплощении  задуманного. Его фильмы отличались не похожестью, оригинальным развитием сюжета и редким своеобразием. При создании своих фильмов режиссер часто использовал на главных ролях непрофессиональных актеров, а людей- участников тех или иных событий. Фильмы получались яркие, запоминающиеся и оказывали сильное психологическое воздействие на зрителя. Они производили впечатление реальности, и зрителям казалось, что они участвуют в изображаемых событиях, испытывают чувство сопричастности ко всему происходящему
Познакомившись с Мартой, он стал её убеждать сыграть в его фильме саму себя. Она долго не соглашалась, говоря, что она не актриса, не имеет актерского образования, и у неё ничего не получится. Эрих терпеливо, не навязчиво объяснял ей необходимость участия в фильме. Он убеждал её, что она всё сумеет, надо только перевоплотиться в ту Марту военного времени и пережить заново всё что испытала. От одной мысли, что весь ужас произошедшего много лет назад, надо прочувствовать снова. Её охватил страх, появилась слабость, тяжесть на сердце, дрожь, на глазах навернулись слезы. Эрих её успокаивал, говоря, что волнение временное, что она всё преодолеет, что она со всем справится. 
Постепенно Марта стала спокойнее относиться к прошлому, и у неё начал просыпаться интерес к фильму. Чтобы её еще больше заинтересовать, режиссер предложил участвовать в качестве консультанта в отдельных эпизодах. Она незаметно втянулась в процесс создания фильма. Первое время у ней не получалось. Марта не могла в полной мере повторить себя, выразить те чувства, что испытывала во время неудавшегося свидания с мужем. В этот период Эрих много внимания уделял ей, ухаживал за ней. Часто приглашал её пообедать или поужинать с ним в ресторане. Ей интересно было с ним общаться. В нем она открывала такие черты, которых не замечала у своего мужа. Расставаясь с Эрихом, Марта замечала, что скучает и часто думает о нем. Она поняла, что полюбила режиссера. Его обаяние, внимание и ухаживания сыграли свою роль. Она словно кошечка, завороженная мурлыканьем красивого кота, отдалась ему. Марта расцвела, её пронизывало чувство причастности к созданию фильма и    полезности. Теперь она уже делала всё, что от неё требовалось, постепенно перевоплощаясь в саму себя, в ту далекую женщину 1945 года, порой затрачивая на это много сил и нервов. И у ней получилось. Режиссер был доволен. Её муж, наблюдая за ней, видел, как Марта преображалась, как она постепенно отдалялась от него. Их отношения начали терять прежнюю нежность, стали сухими и формальными. Он смотрел  на неё своими большими серыми глазами, в которых начала появляться грусть и которые, казалось, с укором говорили: «Ну, что же, если тебе с ним лучше, я уйду и на этот раз навсегда».  Марта настолько увлеклась режиссером, что ничего не замечала.
Наконец, режиссер воссоздает сцену свидания: Отходящий поезд, муж в дверях вагона, лицо его перекосила гримаса страдания, а Марта бежит за отходящим поездом, что-то кричит. Кругом рвутся бомбы, воют сирены, шум, паника, крики. Поезд убыстряет ход, расстояние между поездом и ней всё увеличивается, колени подгибаются, и Марта обессиленная садится на перрон. На лице её застыл ужас, а из глаз медленно катятся крупные слезы. Режиссер помогает ей подняться, но она ничего не понимает. В глазах всё поплыло. Вокзал и другие железнодорожные сооружения закачались, словно корабли в штормовую погоду. В ногах, у неё, снова появляется слабость, и Марта в отчаянии бросается к нему в объятия. Он ей кажется мужем. Теперь уже сыграв все заново, как актриса, она снова переживает то потрясение, что испытала раньше. После съёмки Марта долго не могла прийти в обычное состояние, не могла понять всего происходящего.
Создав этот фильм, режиссер добился поставленной задачи. Фильм удался, получил много всяких наград и всеобщее признание. На немой вопрос Марты, она смотрела на него широко раскрытыми глазами: «Что будет со мной». Режиссер холодно и равнодушно посмотрел на неё, как на прошлогоднюю рекламу, и сказал:
-Ты сделала всё, что смогла, сыграла саму себя, сумела повторно пройти через все испытания, но ты не сможешь ни кого больше сыграть, ты не актриса. Ты выполнила почти невозможное. Спасибо тебе Марта. Мы расстаемся, и тебе надо вернуться в свою прежнюю привычную жизнь. Поняв, что она больше не нужна, у ней словно что-то внутри оборвалось, исчезла прежняя легкость и привлекательность. Ей показалось, что на её плечи навалился огромный груз, и она, как будто постарев на десяток лет, медленно, не оглядываясь, с трудом передвигая потяжелевшие ноги, направилась в сторону дома, ничего не замечая вокруг.
Выйдя из кинотеатра, мы долго молча шли не чувствуя и не замечая наступившего похолодания, сопереживая вместе с героиней её трагедию и не проронив ни слова. Наконец придя в себя, я спросил у девушек:
- Как вам понравился фильм? Они немного помолчали. Потом одна из них произнесла:
-Мне бы очень хотелось, чтобы жена вернулась к мужу. Снова наступила пауза. Я не знал, как прореагировать на её слова. Моё внутреннее состояние не соответствовало её наивному желанию. То, что мы только что увидели, на экране взволновало меня, и я подумал: «Плохо, когда в собеседнике не находишь отклика на свои чувства». Провожая девушек, я стал замечать, что восторженное состояние от встречи с девушками стало исчезать и казаться незначительным эпизодом. Мы расстались, не подавая надежд на дальнейшее продолжение отношений. Еще долго перед глазами  стояла эта немецкая женщина, сумевшая  преодолеть саму себя.