Сыр бывает не только в мышеловке

Григорий целый день сидел за компьютером. Сначала он написал какой-то маленький рассказик.  Выкинул его в проза.ру  и,  с чувством выполненного долга по этому вопросу, перешёл на стихи.  Сочинил что-то заумное,  воткнул пару строк философских намёток, кто умный - тот поймёт!...и решил он, сам не поняв, что имел в виду,  взять еще пару строчек из  чужого произведения: а-а! кто будет проверять, считывать? Сплагиачу, всё голову не ломать…  махнув рукой, потянулся за энциклопедией. Что-то в ней вычитал.  Заключил свой шедевр  наконец-то  умной фразой, как ни странно,  подошедшей под рифму и …отправив  готовое произведение в стихиру, пошёл на кухню,  глотнуть чего-то горячительного.
 
-  Чаю не мешало бы – мелькнуло в голове. Открыл одну дверцу шкафа, -  прощупав глазами  каждую  чашку, - закрыл, так как  чистой посуды не оказалось.  Открыл хлебницу – из неё пахнуло плесневелым запахом.  В пакете белелась корка черного хлеба. Достав двумя пальцами из целлофанового пакета  махровую от плесени горбушку, выкинул  её в ведро, стоящее под столом, следом, скомкав пакет и его… туда же.

- Да, - почесав макушку, с улыбкой сказал – жениться что ли?! Хоть будет - кому за хлебом ходить, да посуду мыть. Эх! Жениться?! А денег-то где взять? Даже книг своих не могу издать. На одну… еле наскрёб,  вторая  книга уже готова,  два сборника  стихов подготовил. Конечно, если бы продать их потом,  вот и долги вернул бы, и  в издательство отнёс бы  то, что уже готово. Эх, жениться?!

Размышления прервал телефонный дребезг. Аппарату было лет сто, кажется, им прабабушка еще пользовалась  в молодости. - Вековая пыль точно на нём видна – с загадочной улыбкой Григорий ткнул в ровную поверхность телефона и провёл пальцем.
- Да, собрать бы эту пыль, да ученым отнести. Пусть проанализируют, сколько ей лет, да в музей какой бы сдать… Может, и заплатили бы за эксклюзив... Телефон продолжал  дребезжать. – Не буду брать трубку.   Колька наверняка звонит. Я ему должен – крутились мысли.  - С этим компьютером  из дома давно не выходил. Хотел  к  Сашке заскочить, у него  перезанять, да Кольке вернуть  бы, а Сашке потом … да отойти некогда.  Мысли  разбегутся, пока сам буду  бегать в поисках денег…

Тут он случайно ногой задел ведро, стоящее под столом, оно было лёгкое, опрокинулось. Григорий  нагнулся, и… увидел под столом недопитую поллитровку. – Ну, чудесааа! – протянул он,  скривив губы. – Это откуда же… заначка?! Это как же я?!…. Когда же это?…. Ну, везухаа! А какое сегодня число? А-а, тринадцатое -  пробурчал  под нос, - взглянув на календарь. Тринадцатое!? Как тринадцатое?! Вроде три дня тому назад было тринадцатое. А месяц-то какой?  Февраль? Откуда февраль-то, видел люди уже вербу на днях несли… Да, жениться надо! Листок календаря некому оторвать,  да число не  у кого спросить. Ах, да… деньги же нужны!…

Григорий  достал бутылку из-под стола, налил в стакан – как раз полнёхонький – с вожделением посмотрел на него, опрокинул стакан с горячительной жидкостью в широко открытый рот.,. Так же   широко открыл холодильник – посмотрел в правый угол его, в левый угол , протянул руку и достал  кусок сыра. Сыр был чуть мягче кирпича. Но  парень не расстроился. Достал из шкафа тёрку, и стал с усилием тереть сыр.

- Уф,  хорошо аппетитом не страдаю… –  Положил большую щепоть сыру в рот,  причмокнул, закатив  взгляд в потолок…- А  была бы жена, давно бы и сыр съела, и водку выпила бы… Нет, сам буду отрывать календарь, следить за числами, и за хлебом сам пойду…
 Вот, мысль поймал,  пойду-ка за компик сяду, клаву потерзаю, соскучилась, поди, уж без меня. … - Даа!!! Где ж денег-то взять?

Сел Григорий за компьютер, но что-то глаза стали заплывать туманом, веки  сами собой закрываются, хоть он очень старался им этого не позволять, но голова его упала на клавиатуру…
С усилием  открыв глаза,  он увидел на мониторе надпись: - Откройте окно!
- Какое?  – спросил вслух Григорий? 
- Какое-какое? – перед Вами какое?! -  вот  в мониторе которое, белое окно открывайте,  вам тут деньги пришли…- прочитал он.

Парень протянул руку,  слегка толкнул  в середину монитора рукой и  окно открылось. Оттуда пахнуло плесневелым запахом, и посыпались  тысячные купюры,  зелёные доллары,  красные евро,  и какие-то старинные золотые монеты. Но и  бумажные и  золотые были с налётом плесени. Этот запах  застрял у Григория в носу,  и он пытался его как бы отмахнуть от себя, но двигая рукой,  всё шире открывал  окно монитора, а оттуда  потоком лились  плесневелые деньги. Он явно слышал  специфический  шелест.  Мысль  его опять  передалась   в раскрытое окно:  - почему они заплесневели? Что с ними?

Тут же получил  ответ негласный: – Да  они давно уж тут лежат, тебя ждали, а ты ни разу не открыл окно. Теперь ты их отмой, и станешь богатым. Женишься.  Книги свои в издательство отнесёшь. И продавать их теперь  не надо. Раздаривать будешь.  Денег хватит на всю оставшуюся жизнь… И всё у тебя будет, и друзья вернутся и  подруги объявятся, и жену выберешь… Только деньги отмой, обещай! Тогда твои будут…
Григорий замотал головой – мысль опять телепатировалась в раскрытое  окно, откуда по-прежнему лились деньги с сильным запахом плесени.

- Нет, не согласен, - отмывать надо?! Вы, что там, с ума посходили. А сами не могли отмыть? Когда мне отмывать? За хлебом сходить некогда.  И в сердцах  закрыл окно монитора.  На  белом фоне появилась надпись: - Да ты заелся, парень! Даже отмывать деньги не хочешь? Они же плесенью пахнут.  Ну, смотри, больше к тебе не придём,  другого найдём горемыку…

Григорий приподнял голову, открыл глаза и не мог понять  - что это было? Запах плесени  висел в комнате, из-под монитора торчала  десяти рублёвая купюра.
Григорий потянулся за ней, но  с той стороны монитора её кто-то втянул внутрь.

Часто заморгав глазами, захмелевший парень внимательно стал вглядываться в пол, по сторонам, перебирать  лежащие на столе бумаги – не затерялись ли там тысячная купюра или красная евро? Нет, никаких денег нигде не было… Был только плесневелый запах, который исходил от его рук. Этими руками он натирал  последний кусок сыра, который пять минут тому назад доставал из холодильника - теперь уже окончательно пустого.