Кодар. Глава 2. Вершина

     Вчера был трудный день. Мы с утра «сходили» на пик БАМ 3016 по восточному ребру и спустились вниз к нижнему лагерю по долине Верхнего Сакукана. Управились аккурат к ужину.
     Поднялись рано, от озера, где стоял наш лагерь, надо было пройти и  подняться  по крутой сыпухе примерно к середине  ребра. Там начинался скальный подъём на пик. Местами по склону и по пути подъёма попадались довольно большие снежники, по осыпи почти до скал. По нашим понятиям скалы были крутые, но достаточно проходимые. На крутых участках были полки, по которым их можно обойти,  или хорошие зацепы, «рукоятки» по скалолазному жаргону, хорошо проходимые кулуары выходили на широкие полки или карманы, где можно собраться всем и осмотреться, как и куда идти дальше. Вертикальных участков было два, в самом начале подъёма наверху после осыпи и в середине, неявновыраженный подъём по щели в распор метров пять. Первый участок мы благополучно проскочили и, когда по полке упёрлись в никуда, пришлось вернуться назад в крутой кулуар, где обнаружили конец перильной верёвки. Кулуар был нехороший, даже с нашей столбисткой техникой и нижней страховкой загреметь там можно было на всю длину страховки с непредсказуемыми последствиями. Лезть туда не хотелось. Перильная верёвка, провешенная в кулуаре, давала только уверенность, что мы на верном пути.
      Красноярские Столбы, скальное лазание  по ним, были хорошей школой, а экзамен нам предстояло сдавать сейчас. Кулуар был не широкий, а под ним была голая скала метров сто,  это как-то стимулировало на осторожность и полную  зависимость от того, кто тебя страхует. За перильную верёвку придерживаться, конечно, можно, но доверять ей нельзя.
В подходящую расщелину вбили крюк,  сделали страховку. Разделили обязанности:  Саша лезет вверх по кулуару враспор, выходит на скалу по правой стенке кулуара и по зацепам, которые проглядываются даже снизу, выходит на широкую полку. Там делает нормальную свою страховку и бросает перила вниз. По высоте метров 12 – 15. Участок выше кулуара самый опасный, при срыве – лететь вниз вдоль скалы на две верёвки. Рывок будет очень сильный, и держать его нам надо будет всем вместе.  Четверо внизу страхуют и действуют по обстоятельствам.
      Был ясный солнечный день, чуть дуло,  без ветра здесь наверно не бывает никогда. Саша собрался, мы на своих местах, страховка готова: вперёд и вверх!  Саша начал подъём. Враспор – это когда одной ногой упираешься в одну стенку кулуара, а второй ногой и спиной в другую. Руки подстраховывают. Распираясь ногами и руками, поднимаешься вверх. Спина, как дополнительная точка опоры. Стенки кулуара или расщелины не параллельные и поэтому надо найти оптимальный ход: не зажиматься во внутрь или не вываливаться наружу. Конечно это техника, наработанная на Столбах, техника, доведённая до автоматизма, когда со стороны кажется: как это легко и просто, я так же смогу! Здесь надо ещё иметь сильные руки и ноги, чтобы раз за разом поднимать себя по щели вверх. Зацепок никаких нет, проходится подниматься только на трении. В узком месте быстро устанешь, в широком – слетишь вниз. Лететь не надо, надо пройти до этой чёртовой полки, которая снизу только угадывается.
       Всё прошло гладко. Минут через десять  Саша вылез наверх, а через полчаса мы начали подниматься сами. Вылез Серёга, потом я. Лез с маленьким рюкзаком, в котором крючья, ещё одна верёвка  да перекус, фляжка чая и «Зенит» - друг  и спутник всех моих походов. Когда прошёл кулуар и вылез на гладкую стену, по которой надо было идти метра четыре, глянул вниз. Если многократно поднимался или спускался по вертикальной стене на верёвке, откинувшись, ногами упираясь в стену, страха уже нет. Есть физически напряжённая, но  технически не сложная работа подъёма по вертикальным перилам. Просто здесь была гладкая почти вертикальная скальная стена высотой (Кто ж её считал!) метров семьдесят вниз до далёкой осыпи. А у меня богатое воображение. Если оторваться от перил и, медленно переворачиваясь, лететь вниз вдоль скалы, брякнуться об камни осыпи, потом уже, кувыркаясь, катиться вниз, то мало не будет.
       Ничего уже не будет никогда.
       Такого не может быть, ведь ты, пристёгнутый  к верёвке, поднимаешься на самохвате (жюмар – в иностранном лексиконе), с дополнительной самостраховкой схватывающим узлом, который тебя всегда удержит при скольжении вдоль перил в любом направлении. Такого не может быть никогда, если не перебьёт верёвку камнем. Только и этого не будет, ведь ты перед походом поставил свечку в церкви Николаю Угоднику – покровителю всех путешественников и туристов. Духи Гор тебя оберегают и камень не перебьёт перила, на которых весит твоя жизнь. Ударит в скалу рядом и, отскочив,   может дать тебе в лоб. Если сильно прогневил Духов Гор.
       Мы вели себя скромно, на ритуальных ёлочках у входа в ущелье, повесили свои тряпочки, пройдя неощутимую регистрацию и «фейс-контроль» в небесной канцелярии, встали на учёт в Книге Судеб. Верность приметам в горном туризме такой же ритуал, как был ритуал смены караула перед мавзолеем в Москве или марширующие гвардейцы  в Букингемском дворце.
       Пока Серёга с Сашей принимали Димку и Толика, а потом снимали страховку, я пошёл вдоль какой-то расщелины, поднялся на одну полку, вторую, как бы обходя гору по периметру. Окружающие хребты ушли вниз, горизонт раздвинулся во все стороны, а облака стали как бы ближе. Расщелина кончилась километровым сбросом, я прошёл хребёт насквозь. Гора была слева, значит, я где-то проскочил подъём на очередную полку. Вернувшись назад метров десять, я уперся носом в щель чуть больше метра шириной.  Выше метров на пять, была полка. Полез, было куча зацепов и удобный распор. Когда вылез, неширокий склон с подъёмом упирался в гребёнку скал, за которой чётко читалась вершина. Все! Вышли! Надо было подождать ребят, чтоб не проскочили мимо. Ждать пришлось не долго. Пока они по одному выбирались из щели, я пошёл на вершину.
       Подъём на Вершину на много эмоциональнее, чем подъём на перевал. Технически это не соизмеримо. У каждого своя категория сложности и высота. Поднявшись на вершину, ты видишь весь горизонт вокруг, и только вышестоящие вершины подпирают небо, но они далеко. На перевале горизонт видно только в две стороны – вперёд и назад. Слева и справа от тебя склон, скальный гребень, скальные башни или снежные наддувы, из которых опять же торчат скалы. Перевал – это дыра в хребте, а ты, бывает, сидишь на нём, только, только разместившись и свесив ноги в одну сторону.
       Подъём на Самую Высокую Гору региона, когда все хребты и долины внизу, а облака, кажется на уровне плеча, всегда даёт выброс эмоций намного выше. Хочется кричать или молча смотреть во все стороны, благо этому ничто не мешает.
       На вершине пика БАМ,  3016 метров над уровнем моря, стоял триангуляционный пункт из нетолстых брёвен и каких-то прутьев. На здоровых валунах вокруг ещё лежал снег. Между опорами традиционный тур из камней, в котором лежала консервная банка, прикрытая плоским камнем, с запиской. Я достал свёрнутую  в полиэтиленовом мешочке записку. Это был крик души руководителя группы, который поднялся сюда месяц назад.
       Записки, которые оставляют на перевалах или вершине обычно имеет стандартную форму: когда, кто, откуда пришёл и куда направился дальше, состояние группы и погода на этот момент, роспись руководителя и корешок, который, как квитанция отправляется назад. Обычно пишут пару строчек пожеланий, той группе, которая снимет эту записку.
Здесь были слёзы и стон, радость и разочарование. Привожу почти дословно по памяти.
«Подъём наверх прекратили (стояло время и дата). Четыре часа в плотном тумане, видимость 3-5 метров, лезем вверх без всяких ориентиров. Вылезли на очередную полку. Дальше вообще ничего не видно. Перекусили, я отправил группу вниз. Сделаю тур и оставлю записку здесь. Ура! Открылась вершина, 30 метров по склону. Добегу и оставлю записку на вершине. Как жаль, что ребята ушли вниз! Снова лёг туман».
       Я долго хранил эту записку и выучил её наизусть, потом она пропала вместе с отчётом.
       Мы провели на вершине почти час. Перекусили, я написал и положил свою записку, народ фотографировал, у кого были фотоаппараты, сидели, молча на камнях. И смотрели, смотрели, смотрели. Кучевые облака довольно плотно обкладывали вершины окружающих нас хребтов. Всё это двигалось и менялось. Светлые кучевые облака спокойно плыли рядом над нами, солнце склонялось к западу, панорама гор была вся в пятнах облаков и зелёнки. Густая внизу, она ползла пятнами стланика по склонам гор и заканчивалась в скальных сбросах торчащих вверх отрогах хребта. Скалы, вершины гор под нами, имели все оттенки от чёрного в тени до красно коричневого  в свете лучей садящегося солнца.  Тени от облаков плыли по скальным отрогам, а косые лучи солнца придавали особую контрастность этой картине. На востоке над самым горизонтом облака сливались в сплошную тучу густого тёмно серого цвета, и было непонятно: то ли она ползёт к нам, то ли проходит мимо. Надо было торопиться. Фотографии сделаны, записка написана. Валим вниз!
       Вниз всегда быстрее, по знакомым полкам, щелям и кулуарам, даже зацепы и камни попадаются знакомые. Кое-где в снегу на полках ещё остались наши следы. Как говорили наши вожди «с глубоким удовлетворением и чувством выполненного долга», мы бежали вниз.   
       Вниз – не вверх, всё делается быстро, но без суеты и ненужного риска. В этом отвесном нехорошем кулуаре бросили перила и проскакали вниз все за десять минут, перила сдёрнули, ещё несколько полок и вот пологая осыпь с нашими  следами на раскисшем под солнцем снеге.
       Это было вчера. Вчера мы сходили на вершину при хорошей погоде и вернулись назад в нижний лагерь на Верхнем Сакукане. Нам повезло, потому что ночью пошёл дождь.
       С утра стоял туман и всё вокруг: деревья, кусты, трава, тропа под ногами – всё было мокрым. Это хорошее испытание на «вшивость» - встать рано и, одевая всё сухое, знать, что ровно через 15 минут на тебе не останется сухого места. Упаковываешься и заворачиваешься в полиэтилен, а потом лезешь напролом по тропе и по кустам, раздирая упаковку и обрушивая на себя всю воду, которая скопилась за ночь. Через час вообще перестаёшь обращать на это внимание. Только Главное остаётся в голове, в мыслях, - прошли маршрут и взяли Вершину! Теперь вниз по раскисшей тропе, по кустам и стланику, сырыми галечными пляжами, переправляясь через бурные притоки вброд, потому что по сырым и скользким камням с тяжёлыми рюкзаками переходить опасно. Выливать воду из ботинок и выжимать носки нет смысла, ведь через сотню метров опять приток, очередной брод по щиколотку или по колено, а потом опять идти по тропе, где вся вода с травы стекает по брюкам в ботинки.
       Вчера был трудный день. Вчера мы сидели на вершине и подставляли лицо нежаркому солнцу, подпирая облака головой. Вчера нам улыбнулся Кодар, скупо и снисходительно, нам , маленьким людям в его большом мире, суровом и прекрасном.
       А сегодня он опять хмурил брови.
               
                Апрель 2011г.





              Я видел, как облако лезло на стену
              Гонимое ветром, как страхом сорваться.
              На микрозацепах слегка повисело,
              Как будто хотело чуть-чуть отдышаться.

              То, будто танцуя, шло с полки на полку.
              То, будто ползло, обдирая в кровь пальцы.
              И , тяжко пульсируя, лапы раскинув,
              Ползло и тянулось с вершиной обняться.

              Упрямое облако лезло на стену,
              Вжимаясь в скалу, от карниза к карнизу
              Уверенно шло, опираясь на ветер,
              Оставив меня наблюдателем снизу.

              Наверно, залезет наверх, оглядеться
              И белой штормовкой накроет вершину,
              Набрав высоты под собой километр,
              Чтоб солнцу подставить чуть влажную спину.

              Увидеть, что горы в тумане ослепли,
              Увидеть, как тучи дождями прольются.
              И солнце лучами сквозь них землю шарит,
              Как в темную полночь прожектор границу.

              Мы с облаком вместе, как братья альпины,
              Пусть бросит перила и я сяду рядом.
              Нежаркому солнцу подставили спины,
              Кодар под ногами - ну, что еще надо!

                август 1994 г