Никотиновый пост 2011

Прощальное письмо
Любимая. Об этом всегда тяжело говорить, но ты должна меня понять. Я давно об этом думал, сомневался, надеялся на лучшее, но сейчас решение принято, и я наконец  скажу тебе о том, что так сильно тревожило меня в последнее время. Подожди лишь минутку. Я кое на чём остановлюсь.
Да, мы шли с тобой по жизни почти двадцать лет. Это много, дорогая, однако ничего  из этого не следует, бывает, что и перемирие продолжается столетиями. Да, между нами никогда не было ни одного конфликта, ни одной ссоры, мы никогда не выясняли отношений, никогда не говорили друг другу гадостей, никогда не причиняли друг другу страданий. Ты никогда мне не делала плохого – ничего, даже самой малости, напротив, ты всегда поднимала мне настроение, утешала в горести и усиливала праздник в радости. Я не терпел от тебя никаких лишений – ну, за исключением того, что иногда, а ты знаешь почему, у меня сдавливало грудь и становилось тяжело дышать, или болела голова, когда мы с тобой перебирали.
Я познакомился с тобой случайно, но наша первая встреча перевернула мою жизнь – и до сих пор я нахожусь в состоянии абсолютного и незапятнанного спокойствия. Мы с тобой с самого начала стали одним целым - мы встречали утро, вместе выходили из дома, вместе очищали машину от снега, вместе ехали на работу, вместе обедали, вместе ходили по друзьям и ресторанам, и так до самого сна. Мы даже на звёзды любовались вместе. Я настолько привык к тебе, что твоё отсутствие я воспринимал очень болезненно, и начинал психовать всякий раз, когда тебя долго не было рядом со мной. Ты была мне очень многим – музой, когда я писал стихи, слушателем, когда я сочинял речь или составлял план на завтра, верным собутыльником, когда я выпивал, психотерапевтом – когда нужно было выговориться. Да что там, выговориться – я мог просто молчать, ты и так всё понимала. И когда бы я не возвращался, куда бы меня не занесло, ты ждала меня всегда – такой верности не встретишь и в книгах.
Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было – ты была свидетелем всех моих побед и невзгод, ты видела такое, о чём другие даже не подозревают. Я вспоминаю это не для того, чтобы сделать тебе больно – больно тебе сделать нельзя, ты слишком бездушна для этого. Я лишь хочу объяснить своё решение, и самому понять его.
Ты никогда не жаловалась, что мне не хватает на тебя денег. Ты всегда была в изобилии и ни в чём не нуждалась. Это я нуждался в тебе, и не мог протянуть без тебя дольше полудня. Так продолжалось почти двадцать лет. И нет, я не устал, мне не надоела жизнь с тобой, меня не замучало однообразие. Просто, любимая, я так решил. Я хочу с тобой расстаться. Не на неделю, не на месяц. Совсем. Я с тобой расстаюсь. Пусть это звучит банально, я не перестаю к тебе относиться с определённой долей восхищения и вожделения и с огромной долей благодарности за всё то время, что мы были вместе. Видимо, просто срок нашего романа подошёл к концу, и я был бы плохим режиссёром, если бы бесконечно тянул бы этот финал. Титры уже идут. И поэтому, я напоследок ещё раз хочу тебя поблагодарить за всё, что ты для меня делала, и пожелать тебе встретить человека, которого ты обворожишь и который привяжется к тебе с такой же силой, как и я. Я ведь тоже, объективности ради, всегда был предан тебе и никогда не изменял.
Прощай, моя любимая, навсегда. Точнее, прощайте, мои любимые. Мои любимые сигареты Парламент Аква Блю.
27 февраля
Пластырь  15 мг, 5 жвачек.
Первый день. Сегодня я, как порядочный человек, написал прощальное письмо сигаретам. Потом, действуя по схеме имени Димули, я приклеил себе на грудь пластырь и стал ждать. Особенно чего-то я не почувствовал, просто хотелось курить. Взял в рот никотиновую жвачку, обильно пожевал, и меня стошнило. Во рту стояла неимоверная горечь. Весь мой организм противился ущемлению его права – одному из основных его прав – права КУРИТЬ. Через пару часов отпустило. Я решил отвлечься, и поехал по городу на машине. Отдал целую пачку брательнику. У меня осталась одна сигарета – сохраню для детей – вот последняя (невыкуренная) папкина сигарета. До вечера организм не покидало ощущение, что его очень сильно заставили терпеть, но именно терпеть – например, до вечера, а там – дадут спокойно покурить. Вечером пришлось организм обманывать жвачками – опять не рассчитал дозу, тошнило и колотилось сердце.

28 февраля
Пластырь  15 мг, 4 жвачки.
Второй день. Очень сильно временами кружится голова. За рулём пару раз хотелось прижаться к обочине. Очень себя жалко – я так привык себя психологически «поглаживать», а сейчас это невозможно – я не курю. Сел в машину – нужно покурить, долго едешь – надо покурить, звонок с хорошей новостью – покурил, сделал дело – покурил, успел за минуту до закрытия в банк – покурил, сплетничаешь, выходишь из магазина, со спорта, с работы – куришь. Выкуренные сигареты – это были мои реперные точки.  И подчас, как я сейчас думаю, многие поступки, порой рекорды по количеству сделанных за день дел я совершал во имя того, чтобы больше «поглаживаний» от самого себя же получить. И сегодня я тоже старался, но, как дрессированная собачка после успешного трюка, не получал какой-нибудь вкуснятины, и жутко разочаровывался. И поэтому мне себя было жалко. Замены сигаретам для меня не было – еда или напитки были лишь дополнительным поводом покурить.

1 марта
Пластырь  15 мг, 3 жвачки.
Третий день. По-прежнему до последней секунды мечтаю и сразу после любого события – передвижения в пространстве, во времени, в мыслях, в разговоре, хватаюсь за несуществующую сигарету. Очень обламывает её отсутствие после обеда, при ожидании кого-то, при хождении в магазин, при выносе мусора – ведь раньше абсолютно нелюбимые и даже противные дела – куда-то ходить, кого-то ждать – нивелировались, и даже превозносились возможностью покурить. Я их даже искал, помимо тех импульсов, которые требовали немедленной затяжки. Самое главное – сигареты мне не причинили никакого зла. У меня не обнаружили рак, я не стал кашлять и отхаркиваться, как многолетние курильщики, я не страдаю одышкой. Иногда, может, я и злился на себя, что выкурил лишнюю, потому что болела голова, но в целом мы сосуществовали абсолютно мирно. То, что привычка курить аукнется в старости – полная ерунда. От всего спастись невозможно, а потом я всегда полагал, что 50-60 лет активной жизни с вредными и забавными пристрастиями лучше ста лет вегетарианского существования. Дьявол до вечера продолжал мне задавать вопросы, на которые у меня не было ответа, основной из которых - зачем я так поступил? Я пытался сопротивляться – я волю проявляю – это дополнительная степень свободы.
Кстати, сегодня был на спорте. Бегается удивительно легче. Мой друг употребляет таблетки с аминокислотами, а я нет. Так вот у нас на сегодняшней тренировке был одинаковый прилив бодрости и сил.
Вечером попробовал коньяк – не потянет ли. Тянуть-тянуло, но алкоголь я выдержал.

2 марта
Пластырь  15 мг, 2,5 жвачки.
  Четвёртый день. Сегодня я как-то совершенно спокойно провёл день без сигарет. Внутренне организм, конечно, периодически возмущался, почему я его так подвожу. Но общее психологическое состояние было достаточно ровным.
Несколько мыслей в течение дня. Первая. Употребление никотинозамещающих пластырей и жвачек вместо приятного курения сами собой притягивают сравнение с сексуальной тематикой. Ощущение такое, что вот ты вожделеешь, вожделеешь её, вот она уже близко, вот она разделась и ты подходишь к ней… и ты уже почти не хочешь – то есть, во-первых, у тебя не снизилось желание, во-вторых, нет ощущения, как будто его и не было, в-третьих, у тебя ничего не было – никаких остаточных воспоминаний, в-четвёртых, тебя не кастрировали – ты чувствуешь. Последующее ощущение – что-то хотелось, и как-то ты перескочил апогей этого чувства. Желание не прошло, оно утолилось. Его как бы и не было. И это противно, очень противно – даже противнее онанизма. Такой какой-то частный, неизвестный науке, случай амнезии.
Всё-таки зачем я приговорил своих друзей к казни? Они мне не сделали ничего плохого. Да даже если бы и сделали – пусть даже рак, тем более, в будущем, они же меня не предавали, они же мои друзья? Они же служили мне преданно и беззаветно, а я их приговорил!
Не курю уже с определённой долей обреченности. Иногда очень хочется, но самоуважение оказывается даже дороже самоудовлетворения (совсем не эпикурейство). Интересный момент – после алкоголя (я опять сегодня пил коньяк) организм не верит, что ты ему не дашь сигарету, он уже двадцать лет (то есть всё время, когда употреблялся алкоголь) не знает иного вкуса, кроме как не просто пива – водки – коньяка, а пива-с-сигаретой – водки-с-сигаретой – коньяка-с-сигаретой. Он не верит до последнего, пока, не засунешь ему в рот жвачку с никотином.
Кстати, сегодня я опять был на спорте, и поэтому забыл на полдня пластырь, который надо было приклеить. Позвонил Димуле – он сказал, что, хотя можно сэкономить на день целый пластырь, лучше его наклеить, чтобы не было синдрома отмены.

3 марта.
Пластырь  15 мг, 2 жвачки.
Пятый день. Дьявол искушает в мелочах – а может ты это сделал зря? Нужны ли тебе эти мучения – стрессы, переживания, ощущения разлуки? И начинаешь искать причины, настоящие убедительные причины – а почему ты бросил курить?? В области сохранения здоровья все возможные причины,  которые приходят в голову, веют какой-то нелепостью. Ради жены, детей, себя – не убеждает. Хотя потом это может стать официальной версией – это можно продать кому угодно – от детей до психотерапевта.  Спрашиваешь себя – самочувствие стало лучше или так же? Прислушиваешься к лёгким. К сердцу. А хрен его знает – на спорте на самом деле здоровее себя ощущаешь. А в жизни – без перемен.
Грустно порой становится. Слишком многое кажется не до конца кайфовым – нет полноты счастья – алкоголь без сигарет, успех без сигареты, кофе без, скорость без, грустная песня без… Особенно алкоголь без сигареты. Хотя я заметил, что организм не требует так агрессивно сигарету после алкоголя, как требует алкоголь. И если выпиваешь одну – две лишние рюмочки, то вроде замещаешь ими потребность покурить.

4 марта.
Пластырь  15 мг, 2 жвачки
Шестой день. Сегодня занимался опять спортом. Голову посетила интересная мысль. Причина всех неудачных попыток отказа от вредных привычек, причина всех срывов при воздержании от чего бы то ни было, во всяком случае, у меня - это однозначно своеволие. СВОЕВОЛИЕ. Это чувство, очень хорошо известное ещё и подпольному человеку, и Ивану Карамазову, и Кириллову у Достоевского, а позднее и Розанову и Бердяеву и иже с ними. Это чувство лучше всего отражает цитата подпольного человека из «Записок из подполья» Фёдора Михалыча: «свету ли провалиться или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить». Чуть по-другому, скорее – понимаешь, что переборол себя, победил и всем доказал, что можешь, что мужик, и что человек слова, и в этот момент ощущение абсолютной победы вскруживает голову настолько, что видишь – дальше – пустота, пребывание и забвение. И тогда понимаешь, что развития не будет, у абсолютного чемпиона не может быть побед, человеку, который разговаривал с ангелами, не о чем говорить с людьми. И тогда СВОЕВОЛИЕ спрашивает тебя: отчего ты не куришь? не выпиваешь? не ешь скоромную пищу? не грызёшь ногти? не обманываешь? И т.д.
И в этот момент ты проявляешь СВОЕВОЛИЕ – как тебе кажется, уже после победы над собой. И ты спокойно, с ощущением поедания запретного плода, но с некоим моральным оправданием, ты грызёшь ногти (разок), выпиваешь (чуть-чуть), обманываешь (в мелочах), кушаешь рыбу в пост (некоторым иногда можно) и берёшь в рот сигарету (не по настоящему). Вот это чувство меня поджидало сегодня несколько раз. Не дождалось.

5 марта.
Пластырь  15 мг, 1,5 жвачки.
Сегодня неделя воздержания. День прошёл почти незаметно. Провожал Юльку с Кирюней вечером в деревню. Потом выпил коньячку. Писал этот дневник. Под вечер курить немножко хотелось – поиздевался над собой: несколько раз понюхал сигарету. Удивительно, но почти ничего не всколыхнулось – словно встретил спустя годы свою бывшую девушку: вроде и красива, и стройна, и даже где-то родная, да и стал бы (чисто теоретически), но уже не то – не любовь, в крайнем случае, прихоть.
Держись, Борисыч, болею за тебя. Держись.

6 марта.
Пластырь 10 мг, 0,5 жвачка
Началась вторая неделя. Вчера позволил себе побольше коньячку и сегодня не очень хорошо себя чувствовал. Но к обеду разгулялся и жизнь вошла в свою колею. Курить почти не хочется, даже вспоминать стал реже – может, потому, что сегодня выходной и я целый день провёл дома – а дома и поводов для курения нет.
Вообще, о сигарете я стал мечтать – вчера ещё это понял – как мечтают о чём-то несбыточном – когда ты расстался с девушкой, и она уже не твоя, может, замуж уже вышла, и ты знаешь, что никогда к ней не вернёшься, но иногда тебя к ней тянет, и ты представляешь, что вы вместе … и прочее, но мечтаешь об этом, совершенно отчётливо понимая, что так никогда не будет, но ты не расстраиваешься по этому поводу, и даже не пошевельнёшь пальцем, чтобы сделать это явью. Вот так и я иногда задумываюсь о сигарете, как о чём-то несбыточном, и даже немножко печально, что это неосуществимо, но ровно те 2-3 минуты, пока об этом думаешь.
А в душе даже приятно, что у тебя есть сила воли.

7 марта.
Пластырь 10 мг, 1,5 жвачка
Девятый день. Быть может, по христианской традиции, что-то меня сегодня периодически накрывали воспоминания. Как о девушке, которую потерял, словно всплывающие фотографии – вот ты скушал гусиное крылышко с тающим апельсином, запив сладким пенящимся Асти, и вышел подышать воздухом во двор, скрипящий сверкающим снежком под мартовским платоническим солнышком. Или закончил париться в русской баньке с веничком и ледяным пивом и, облечённый в облако белейшего пара, выглянул на улицу. Или увлёкся рассказами о тайных историях Марка, катя коляску с Кирюшей по длинной дороге к мосту через реку, начиная по очереди свой монолог… И нет в этот момент моей любовницы. Нет сигареты.
Это очень непривычно. В этом слишком много сублимации. Я придумываю тех, кому могу подарить время, предназначенное сигарете, - себе, когда глубоко дышу морозным воздухом, Марку, когда чуть дольше его слушаю, Кирюше, не отходя от коляски, чтобы не надышать на него куревом. Тот час чистого времени, который у меня образовался за сутки, я пока не перераспределил – он лишний в моём календаре – и поэтому я пока неумело пристраиваю эти высвободившиеся минутки очень неловко и невзначай. Часа всё равно не набегает, и я переживаю, поскольку оказался в роли человека с лишним часом.
Вечером с Марком ходил по деревне и почувствовал, что пахнет костром. Марк спорил со мной, пока тоже не почуял, что где-то жгут мусор. Я возвращаюсь в мир запахов.
Борисыч, тебе это нужно.

8 марта.
Пластырь 10 мг (в 17.00), 0,5 жвачка
Гулял с Марком и Кириллом. Два мужика со мной – ЧЁРТ ВОЗЬМИ, такая безумная гордость переполняет. Два человека, которые верят в меня, которым я пример, которым ОТЕЦ, и что – я струшу, закурю, потешу себя, сдуюсь – а потом? Как я потом-то смогу смотреть им в глаза – в эти чистые доверчивые наивные глаза? Если я их подведу, если я совру? Если я не сдержу данного им слова – кому же они тогда смогут верить в этой жизни?! Чьё тогда слово будет для них важным?! Если не моё?!
Мне очень плевать на своё здоровье – я, правда, себя не очень люблю, во всяком случае, я не такой эгоист, чтобы думать о своём здоровье. В идеале хотелось бы конечно жизни без болезней и травм, но сегодняшнее здоровье беречь как-то немножко противно, сродни тому, чтобы выщипывать собственные брови, ходить на педикюр и делать ночные маски на лицо. Курение принадлежало моей маскулинности, было частью меня и моего образа. Мне не жалко моего несчастного организма, страдающего (якобы) от моей привычки курить. И сейчас не жалко. Но к ней я не вернусь. Потому что к той же маскулинной стороне моего характера относится и моё слово – а слово я дал моим детям. А их я больше всего и уважаю в этом мире.
Курить я начну, только если совсем разочаруюсь в этой жизни.   

9 марта.
Пластырь 10 мг (в 15.00), 1 жвачка
И если поводом для сигареты есть рюмка, то на тебе рюмку, организм. И если ты не получил сигарету, то на тебе ещё один повод, и ещё один, и ещё рюмку, и каждый раз, когда ты хочешь покурить, я буду давать тебе выпить. Пусть ты выпьешь ещё и ещё, но ты не закуришь. Поэтому пей. А спиться я уже не смогу, ибо сделал бы уже это давным–давно – когда и сигареты не мешали.
Вообще, у меня сложилось такое ощущение, что и пил я всегда только для того, чтобы иметь возможность более сладко и смачно покурить, чтобы усилить не степень воздействия водки, а эффект от сигареты. Выпивка Сегодня мне уже стала представляться (я на себя поражаюсь) всё менее интересным и привлекательным занятием – какими-то частушками в век рэйва и кислоты. Драйв выпивки очень снижен без сигареты.
А ещё, когда я ложился спать, решил, что вот детей всех рожу, выращу и буду курить для себя. А может к тому времени и не захочется. И с этими сладкими мыслями заснул.

10 марта.
Пластырь 10 мг, 1 жвачка
Сегодня я ездил в Москву. Встал в полпятого, попил чаю и, не покурив, поехал. Раньше самым курительным временем для меня были долгие поездки за рулём – за несколько часов езды я выкуривал полпачки, и это без спешки, растягивая удовольствие. Уже в Москве немножко прижало – я пожевал жвачку. А так почти не тянуло, разве что при выходе из метро.
Вчера мне написал друг, который живёт в Москве – мол, как дела. Я ответил, что собираюсь в Москву. Хотел добавить, может встретимся, покурим… Но не стал – ну встретимся, но не покурим же… А тогда зачем встречаться? Смысл?.. Звучит как бред, но, видимо, порой мы можем проехать триста километров и сделать крюк ещё пятьдесят только для того, чтобы выкурить одну-две сигареты. Просто ****ец. И ситуация, и то, что я не предложил увидеться…
Любая замена должна быть адекватной и относительно однородной – игровые автоматы на преферанс или покер, но не чапаева в шашки, мясо на сою и бобы, но не на траву с улитками, город на деревню, но не на кладбище. Можно женщину поменять на другую женщину, чтобы заниматься с ней сексом – но нельзя на мужчину – для большинства из нас. Привычному к бурбону англичанину можно дать виски похуже или поразбавленнее, но не молоко или ириску. Приобретаемое должно лежать в той же плоскости, что и теряемое – иначе это нельзя называть заменой, во всяком случае адекватной – это потеря СВОЕГО с одновременным приобретением ЧУЖОГО и НЕНУЖНОГО. Поэтому курение трудно чем-либо заменить – этот дым, аромат и лёгкое головокружение не заменяет поступление никотина в кровь через жвачку и пластырь. Но важно другое – моя привычка лежит в области духа – и именно в области духа находится противоядие и замена. То есть пока моё «Я всё-таки пока что-то да стою» пересиливает «Да провались всё к чёрту! Я свободный человек, и буду делать, что захочу», я не буду курить.

11 марта.
Пластырь 10 мг (в 15.00), 0,5 жвачка
Тринадцатый день. Не думал о сигаретах. Единственный соблазн возник, когда стоял на крыше десятиэтажного дома и смотрел на город. Было так красиво, что в эти минуты русский народ начинает материться и закуривает. Я сдержался и город стал чуть менее красивым.
Для того, чтобы считаться некурящим, мне нужно не курить ещё пятьдесят недель и один день. Ерунда. Ведь позади целых тринадцать дней.

12 марта.
Пластырь 10 мг (последний), 0 жвачка
Кирюше сегодня четыре месяца, родители прожили в браке тридцать пять лет, а я как две недели не курю.
Мы ездили поздравлять родителей с днём свадьбы, Юля потом пошла на встречу с выпускниками, а я гулял с Кирюшей.
Вообще, в любом воздержании или самоограничении есть что-то очень приятное, мазохистски-сладкое и очень близкое. Однако любое воздержание доставляет удовольствие лишь при условии того, что оно имеет свой конец, а целью его является многократное усиление эффекта при реализации того, от чего ты воздерживаешься. Я помню свой первый Великий пост – в Пасху я выпил полкружки пива и надкусил бутерброд с сырокопчёной колбасой – у меня в этот момент закружилась от вкусов и запахов голова и я чуть не упал на праздничный стол. Ради этого гастрономического экстаза я и воздерживался сорок дней. Половое воздержание (если оно не очень затяжное) тоже имеет известные плюсы. И так далее. Но только тогда, когда виден берег. Что же делать в моём случае – с сигаретами? Мечтать.
Вспомнил во время прогулки о ремонте, который сейчас подходит к концу, и представил, что когда-нибудь я сделаю-таки выход на крышу, с которой виден весь город, устрою там кованые перила, поставлю шезлонг, столик, куда можно класть ноги, и буду выходить туда по вечерам, когда город зажигает огни своих улиц и вывесок, закидывать на стол ноги, пить чуть разбавленный виски и … И что делать? Чего-то не хватает. Тьфу ты. Вся мечта к чертям собачьим. Нахуй! Не буду делать никакого выхода на крышу. Смысла нет.

13 марта.
Первый день без пластыря, 0,5 жвачки
Вечный антагонизм Учителя и последователей. Если Толстой – это Мудрость, Смелость и Душевная Бескомпромиссность, то толстовцы – заблудшие овцы. Ни один из самых правоверных никогда не встанет рядом с Иисусом или Магометом. Любой учитель в конце концов становится заложником своих последователей – ибо теряет право поступить по-своему, не в соответствии с выработанным каноном, вознесённым учениками в Абсолют. И это трагедия и всех Учителей, и всех последователей. Единственный философ, предвидевший это, был Ницше – он проклял ницшеанцев и ницшеанство как явление, в расцвете своих сил заявив, что у него нет и не может быть последователей.
Я пишу это к тому, что чужой пример в отношении отказа от курения безразличен и даже неприятен. Я не хочу думать ни о великих курильщиках, ни о великих его противниках. И точно так же не хочу оказаться примером для кого-то постороннего – я сделал это не потому, что это хорошо, или не потому, что я такой положительный. Я хочу оставить за собой право закурить в любой момент, и не хочу перед кем-то за это оправдываться. Ибо, приобретя дополнительную степень свободы, бросив курить, я рискую приобрести более серьёзное её ограничение в виде обязательства перед окружающими.

14 марта.
0, 5 жвачки.
Сегодня я гулял с Кирюшей по нашему привычному маршруту – набережной Серебряного города. Встретил Костика – старого алкоголика и наркомана – он был знаменит среди нас тем, что на спор отказался от алкоголя на год, и выиграл спор. Он очень обрадовался возможности поболтать со мной и мы битый час разговаривали о том, кто как бросил пить или курить. Со стороны мы, наверно, напоминали заседание общества анонимных алкоголиков – мы рассуждали о причинах наших поступков, вещах, которые сопровождают наши борения, последствиях принятых решений, - и это, наверно, было смешно. У Костика есть одно несомненное преимущество – он может бросать что угодно – хоть курить, хоть пить, хоть даже есть – у него всегда есть травка, и он всегда может отвлечься исконно своим путём.
Он мне говорил, что всю свою жизнь сражается сам с собой – и если курит, и если выпивает – он ненавидит себя и проклинает в дальнейшем, и так раз за разом, и год за годом. А я ему объяснял, что степень свободы, которую я захотел получить, заключается именно в том, чтобы перестать бороться с собой – не ограничивать себя пятью сигаретами, и всё равно думать о шестой, не остановиться на двух – и мечтать о третьей, не отказаться вообще, и жить в мыслях хотя бы когда-нибудь о какой-нибудь одной. Эта степень свободы – в том, чтобы вообще не думать об этом. А иначе – пусть этих сигарет будет море – и в карманах, и дома, и в машине – тогда хотя бы не надо будет мучиться от их нехватки. Я хочу перестать об этом думать и считать себя неполноценным и несчастным.

15 марта.
0,5 жвачки.
Булгаков, помню, говорил устами Мастера, «что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих». И сигарет, добавил бы я. Очень странно выглядят мужчины, ведущие стерильный и полезный для здоровья образ жизни – как-то становится не по себе в их присутствии – воздух вокруг них какой-то спёртый, неприятно дышать. Я не попал в их ряды – я прежний безбашенный пират, и думы о здоровье – не мой вариант. Наступит время, когда думать придётся – это время называется старость. Сейчас не хочется.
Эффект отца. Так или иначе, но факт того, что мой папа бросил курить в возрасте около тридцати лет – сразу после моего рождения – был мне известен достаточно давно. Я просто знал это и всё. Никаких нравоучений о вреде курения, проведения параллелей между мной и им с папиной стороны никогда не было. Просто в какой-то момент я понял, что этот факт одним своим существованием оказывает всё большее и большее воздействие на мои мысли. Не утверждаю, но может быть это и привело к тому, что я бросил курить. Именно личный пример отца является главным программистом судеб его детей. Эффект отца.

16 марта.
0,5 жвачки.
С одной стороны, и не нужна эта жвачка, от пластырей же отвык, но есть в течение дня один период времени, когда потребность душевная усиливается потребностью физической – першит во рту и кашляешь – где-то с одиннадцати до часа дня. В этот момент я жую жвачку, она достаточно противная, но через полчаса желание курить проходит.
Вообще, победить любую вредную привычку – курить, злоупотреблять алкоголем, быть влюблённым или философом, - достаточно просто, для этого надо всего лишь организовать свою жизнь так, чтобы в этом распорядке дня не оставалось никаких промежутков со свободным временем. Это сложно, но многие, даже те, кому не надо избавляться от вредных привычек, так поступают – структурируют свою жизнь одним текстом – без пробелов и пауз. Встал, умылся, позавтракал, детей в сад, в школу, работа, совещание, тёще банки для огурцов, техосмотр жене, опять начальник задержал, еле успел за детьми, ужин, уроки, храм Христа Спасителя из белого пластилина в масштабе один к сорока к завтрашнему уроку по народоведению, порвался ботинок у старшего, мусорное ведро, отойди – а когда мне ещё убираться, может, ёлку разрядишь уже, и т.д. ... короткий сон, завтрак…
В такой жизни ты не то, что не думаешь о том, куда потратить образовавшийся при отказе от курения лишний час времени, ты даже не успеваешь задуматься ни о чём – даже если бросишь дышать – и сэкономишь ещё пару часов. Так многие живут – и не обязательно занятые детьми – у меня есть друг, который так организовал свою вполне либертенско – потребительскую жизнь, что тоже не имеет ни секундочки свободного времени – сейчас одна дама, позже надо написать другой, вечером будет звонить третья, и не забыть бы стишок для четвёртой и сюрприз заказать для той, которой надо написать скоро. А самое главное – при всём при этом нужно не забыть сходить на фитнес, позагорать, на маникюр, несколько раз в день удобрить лицо кремом от возрастных морщин Лиерак, а вечером заглянуть в магазинчики с одеждой – чтобы для снятия стресса прикупить себе новую шапочку или шарфик. Вы думаете, я говорю про педика или метросексуала? Ничуть. Мой друг руководит дальнобойщиками – матёрыми гомофобами с огромными грязными ручищами и радио Шансон в голове. И всем кажется, что это очень занятой человек – и самое интересное, они правы – он действительно очень занят. Собой. Передохнуть некогда. Даже спит мало.
Я не хочу так организовывать свою жизнь – я не могу без принадлежащего только мне времени – и оно должно быть не с шести до семи, а много раз в течение дня, и больше – я должен иметь возможность вообще проснуться в любое утро – и сказать себе: сегодня я никуда не иду, сегодня я буду писать про то, как бросаю курить, или буду пить, хотя это уже как-то неактуально. И неважно, воспользуюсь ли я этим правом – мне важно, чтобы оно было. Потому что иначе можно настолько стать рабом себя и своего распорядка, что забыть о том, что мы, потомки Авраама, пришли на эту землю жить – а значит, дышать этим воздухом, любить этих женщин, рожать этих детей, верить в этого Бога, любоваться этими звёздами… А не бежать, боясь опоздать, опаздывать и страдать от этого. А в таких условиях сигарета не нужна - не потому что некогда даже о ней подумать, а совсем по каким-то иным причинам.

17 марта.
0,5 жвачки
Я вчера рассказывал о своём друге, но представил не полную картину личности начальника грузовых перевозок. Помимо закупки резины для тягачей, ремонта время от времени прогнивающих полов полуприцепов, всяких карданов, свечей, подшипников и прочей дребедени, помимо постоянной борьбы с жульничеством водил и диспетчеров, автомехаников и продавцов ненужных (подчас) и некачественных (всегда) запчастей, ему непременно и в первую очередь необходимо было успевать консультироваться у личного стилиста о форме солнечных очков и новой причёске, о новейших течениях в фасоне брюк и свитерочков. А помимо этой открытой деятельности он беспрестанно следил за длиной своих волос о паха до ушей и периодически подбривал триммером ноздри, виски, подмышки, живот и складку между ягодиц. О фасоне его обтягивающих брючек и маечек я не распространяюсь, ибо это проявление его маскулинности, быть может, но про тёплые подштанники даже в плюс два по Цельсию молчать не могу, поскольку это желание во что бы то ни стало сберечь своё хрупкое тело от любых невзгод представляется мне очень несвоевременным.
Очень как-то по злому получается, хотя никакого психоза у меня нет, я просто так рад, что нащупал совсем рядом с собой такого колоритного персонажа, как ВВП, и просто не знаю пока, что со своей находкой делать. Он, кстати, после того, как я ему рассказал о своём зароке, тоже бросил курить – оставил себе лишь сигарету на ночь и несколько – на пьянки.

18 марта.
0 жвачек.
Двадцать дней без сигарет и середина этого дневника. Начался обратный отсчёт до сорокового дня по сигарете Парламент Аква Блю.
Встретил сегодня Диму Кузнецова. Поделился с ним новостью про отказ от курения. Он тоже, оказывается, завязал – уже как два месяца. Мы устроились в кафе за столиком, заказали чая и, как анонимные алкоголики, стали обсуждать, как у кого всё прошло. Дима сказал, что он бросил курить, используя древнюю шаманскую практику, основанную на следующем постулате: «Как ты можешь чего-то хотеть, если ты никогда этого не пробовал и не знаешь, что это такое?»
Каждый раз, когда ему хочется курить, он убеждает себя, что этого не может быть, потому что он никогда не курил и не имеет понятия, что такое – вкус сигареты. И так справляется.
А я ему говорил о том, что стало труднее принимать решения и вообще – думать. Раньше для того, чтобы пазл мнений и вариантов сложился в единую непротиворечивую картину, достаточно было выкурить сигарету – и в голове щёлкало и готовое решение вставало перед глазами. Иногда я даже не докуривал сигарету – гениальная мысль пронизывала раньше, и я бросал сигарету, чтобы как можно быстрее начать её реализовывать. Без преувеличения все самые успешные схемы, афёры, ходы, сделки все лучшие рифмы и идеи родились в моей голове в минуты с сигаретой во рту. Сейчас я лишён этой возможности, и похоже не смогу ничего грандиозного создать – шум мыслей в голове не превращается в ясную непротиворечивую картину.

19 марта.
0 жвачек.
Юля с Кирюшей вчера уехала в деревню к маме. С утра я не очень хорошо себя почувствовал. Полдня катался по делам, а когда вернулся – расплакался. Расплакался в голос – так стало себя жалко, что не мог успокоиться. Последний раз я так плакал, как бы это не показалось смешно, когда решил расстаться с Юлей, и расстался, а через некоторое время понял, что это навсегда – и мне стало так страшно от этой мысли, что вся жизнь потеряла вкус и цвет, а в душе возникла жуткая пустота. Наверно, я задал неверный тон моему начинанию по отказу от сигарет, когда написал о расставании с ними, как о расставании с любимой женщиной, потому что слишком поверил в это, и вот спустя три недели меня начинает трясти при мысли о том, что это страшно и это навсегда.
Я плакал от того, что мне стало очень себя жалко, от того, что выпив коньяка, я не могу сладко затянуться сигаретой, а без неё я не хочу выпивать, а без выпивки не могу расслабиться, а мозг как-то отключать нужно – я привык к этому, а всё вместе приводит к тому, что я не могу получить удовольствие, которое заслуживаю. И тогда теряется смысл жизни – ради чего вся суета, все порывы, дела, созидание, если такой ерунды, как сигарета, я позволить себе не могу.

20 марта.
0 жвачек.
Охотник и земледелец. Ничего не изменилось за последние десять тысяч лет. По-прежнему мужчины делятся на охотников и земледельцев. По-прежнему, большая их часть впрягается в плуг и возделывает неблагодарную землю, пытаясь получить с неё хоть какую-то ренту, по прежнему эти мужчины встают ни свет, ни заря для того, чтобы удлинить свой и без того длинный и рабски загруженный трудовой день. По-прежнему, земля даёт ровно столько, чтобы не умереть с голоду, требует абсолютной преданности и ждёт – не дождётся, чтобы поскорее принять их в свои объятия – это у земли получается лучше всего, рано или поздно все мы оказываемся в ней.
Но на этой же земле живут и охотники – смелые и безбашенные сорви-головы, которые в тот момент, когда кончается еда, вскакивают на коня, забрасывают за плечо лук и колчан со стрелами и несутся в никуда. Да, порой они погибают – и чаще, чем земледельцы, порой от полученных ранений страдают – тяжелее, чем земледельцы, порой их походы заканчиваются ничем – так не бывает у земледельцев, что-то да выковыривается из земли, но чаще всего, подстрелив дюжину антилоп или мамонта, охотники возвращаются победителями – и с барского плеча от пуза ест вся деревня несколько недель.
Я – охотник. Я не умею заниматься производством, ежедневными хозяйственными вопросами – зарплатой, чисткой снега, оплатой счетов, подсчётом затрат на бензин. Я охотник – я хорош в навпадении, я умею захватывать и брать в плен. Я чётко ставлю задачи перед собой – и чем нереалистичее, фантастичнее и авантюристичнее они, тем с большим желанием я выкладываюсь и побеждаю. Все авантюристы и мошенники, которые не торгуют проститутками, наркотиками, детьми и органами, это мои братья. Это мои учителя, мои коллеги, моё племя – племя охотников. Я не могу держать зла даже на тех, кто украл у меня или обошёл меня – значит я оказался слабее, я проиграл в этот раз. А человек, который это сделал – лучший воин, чем я.
И я воспринимаю этот образ жизни – ушёл, победил, освежевал, притащил домой, накормил семью, и год бездельничаешь, как единственно приемлемый образ жизни для мужчины. Другой для меня невозможен. И я привык брать всё, что захочу. А сейчас сам лишил себя сигарет. Это непривычно.

21 марта.
0 жвачек.
Сегодня с Марком поехал в Плёс к Вовику – к тому самому ВВП, о котором зло шутил двумя днями ранее. С двумя ночёвками. Вечером приготовили ужин, выпили пива. И водки. На улице нашёл оставленную гостями ВВП сигару – попробовал затянуться, не вкусно. Почти под ночь приезжал Димуля – посмотрел на нас, поболтал и поехал домой – он не пьёт, у него вроде как Великий пост. Я спросил его – а как Всевышний относится к еврею, соблюдающему православный пост, на что он ответил, что просто хочет похудеть, а это отличный повод.
Димуля не меняется – как он был весь в испытаниях своего характера, вечных зароках и завязах, так и остался. От этого я ещё больше его люблю.

22 марта.
0 жвачек.
Болела голова – наверно, от водки с пивом. Сегодня почти не выпивали. Впервые катался на горных лыжах – это было незабываемое ощущение. Именно на таких склонах осознаёшь несовместимость этих красот, морозного ветра в лицо, хруста снега, адреналина в крови с курением.
Говорили с ВВП о возрастах мужчины. Я высказал предположение, что мужчина должен выглядеть на свой календарный возраст – не носить бороду в шестнадцать, но и не делать пластику лица в пятьдесят – когда первые морщины бороздят твою загорелую и обветренную физиономию. Он мне не верит – в его голове какой-то культ юности – хрупкости костей, нежности кожи и подтянутости мышц. «Так ведь и застрять можно, дорогой», - говорил я ему. Но убедить не мог.

23 марта.
0 жвачек.
Застрял сегодня на машине в своём дворе. Что только ни делал – и подкапывал, и песок сыпал, и с помощью другой машины дёргал, и с помощью мужиков толкал. Всё было безуспешно, пока не надумал позвонить ВВП. Он то меня и вытащил на дорогу. А пока бился с машиной, покурить было бессчётное количество поводов – что-то получилось, вот-вот, эх, опять засада, ну, когда же он приедет, вот и он, ещё чуть-чуть, блин, как холодно, ну наконец-то, теперь уже пока, спасибо, дорогой, Марк, всё – едем.
Сдюжил. Не сдался.

24 марта.
0 ЖВАЧЕК. Больше не буду писать это.
Постарался пораньше освободиться от работы для того, чтобы посвятить хотя бы половину дня своему графоманству, которое я стыдливо именую творчеством. Сама эта фраза отдаёт чуточку творчеством, если вы это читаете, поскольку если вы это читаете, то это явно не графоманство.
Но ещё нужно было собирать книги и прочие сокровища для переезда на новую, уже нашу квартиру. А поскольку работа с текстом, рассказом, книгой, книгами, собиранием книг в коробки для меня является явлением одного порядка, я позволил себе увлечься сначала физическо - механистическим трудом – упаковкой, оставив сладкое – патерики про Митруху, на потом, и увлёкся, сев за компьютер только в полночь, но с хорошим заделом – и не стану скромничать – результативно.
Папа спросил меня сегодня – что у тебя с курением? – я ответил: Никак. А потом понял, что говорю ерунду, как-то коряво отвечая на вопрос, и добавил: «Никак. В смысле, не курю. Никак. Уже двадцать шестой день».
И добавил про себя: Чёрт бы его побрал (этот 26-й день).

25 марта.
В Японии разворачиваются совершенно жуткие вещи – землетрясения уже как две недели силой под десять баллов, цунами, сносящие целые города и тысячи домов и машин в никуда, и вот недавно – разрушение нескольких блоков атомной электростанции с утечкой радиации по объёму, сравнимому с аварией в Чернобыле, как апогей самой страшной драмы в истории Японии.
Включаешь телевизор и понимаешь, что в отдельно взятом государстве, а в отношении Японии (и по культурным, и по историческим, и по политическим, и по мировоззренческим причинам) можно сказать – в отдельно взятой цивилизации рушится мир, наступил конец света – реальный, фактический, материальный – и возможно скоро вся Япония станет зоной отчуждения – мёртвыми холодными островами с непригодной для жизни радиацией, животными-мутантами и брошенными благами цивилизации – возможно, самой современной и успешной цивилизации за всю историю существования человечества, по состоянию на март 2011 года.
Там настоящий хаос, и не кажется абсолютно фантастическим моё предположение о том, что эта нация и эта земля вступила в последнее сражение за право присутствовать на планете Земля, за право иметь свою почву, где можно выгуливать своих детей и строить самые красивые небоскрёбы, самые мощные электростанции и самые технологичные заводы с роботами вместо работников.
Япония может сгинуть, и сто миллионов людей могут умереть или переселиться в другие страны. А может, им нужно заранее найти место на Земле, как евреям, и построить своё государство? Жалко, что они не евреи – у них не будет своего куска пустыни, Всевышний, к сожалению для них, один, и народ у него богоизбранный тоже один. Поэтому японцам только в Россию дорога. Или на Фудзияму – там нет радиации, и она последней уйдёт под воду.
У меня причин нервничать меньше, чем у японцев, я всего лишь не курю – хотя, порой, хочется.
PS: Юлин папа позвонил своему другу в Японию, чтобы выразить сочувствие и спросить, чем его семья может помочь семье друга (его зовут Шику), на что Шику ответил со специфически – японским юмором (он, видимо, имеет такую особенность): Я буду очень признателен, если вы заберёте половину нашей радиации.
 
26 марта.
Сегодня ночью мы переходим на летнее время. Здорово это или нет – всегда для меня очень сложный вопрос, я не умею представлять, как меняется наша жизнь при переводе стрелок. Чтобы не забыть это сделать завтра утром, я сделал это сегодня вечером. Единственное, когда выходил из комнаты и бросил
взгляд на часы, увидел, что уже пол-первого ночи, а ведь я хотел пораньше лечь спать. Правда, сразу мысленно себя поправил, что на самом деле времени меньше на час.
Стоило ли закурить по этому поводу, сказать не могу, потому что от сигареты до меня – пропасть, длиной в лунный месяц.

27 марта.
Ездил к Юльке и Кирюхе в деревню. Долгая дорога словно подкармливала маленьких вредных бесенят, которые, я прямо чувствовал это, ползали у меня по голове, плечам, груди, нашёптывали – сигаретку, наверно, бы сейчас тебе, своими острыми коготками впивались в кожу, как это делают кошачьи – скорее, обозначая угрозу, но не причиняя боль до поры до времени, и всеми своими хитростями словно вгоняли меня в состояние ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ СОМНЕВАЕТСЯ В СВОЕЙ ПРАВОТЕ.
И, несмотря на то, что я понимал то, что меня атакуют, что всё моё желание вызвано действиями этих дьяволят, что я теряю контроль над собой – несмотря на то, что пытаюсь ехать быстрее, или медленнее, что я сосу леденцы, или дышу в открытое окно, что я слушаю песни Башлачёва, или Богушевской, эти демонята очень грамотно делали из меня ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ СОМНЕВАЕТСЯ В СВОЕЙ ПРАВОТЕ.
Это очень неприятное ощущение, потому что я уже решил по поводу курения, но всё, на самом деле, сложно, поскольку я не могу, как многие сказать - не нужно сомневаться, СОМНЕНИЕ - ЭТО ПЛОХО, ведь я сомневающийся человек, и, вообще, убеждён, что только благодаря сомнению и сомневающимся
людям человечество каким-то образом продвигается вперёд. Ибо меньше всего сомнений было у адептов Гитлера и Сталина.
Этот дуализм имеет решение, даже в отношении курения, - и оно таково – я не уверен в том, что бросить курить - это правильно для меня, и я в этом сомневаюсь, но сомневаюсь также и в том, что мои сомнения по поводу верности моего решения об отказе от курения имеют место быть, точно так же, как сомневаюсь в реальности моих переживаний – физических и душевных, возникших в результате отказа от курения.

28 марта.
Сегодня я почувствовал вкус воды – когда мне захотелось курить, я взял бутылку с водой, сделал глоток и мне показалось, что вода – сладкая. Внутри меня разлилось счастье. А на днях у меня стало появляться хорошее настроение по утрам, до такой степени, что хочется звонить всем подряд, и говорить, как тебе хорошо, – причём просто так, без повода, а не после выкуренной сигареты. Неужели, чёрт возьми, я по-настоящему излечился??
Бесенята шепчут, что это меня ангелы искушают, - типа, дарят разные удовольствия и соблазны, чтобы я отвернулся от своего естества, которое, помимо творчества, включает и курение сигарет. Их мнение, что это происки Архангела Михаила, изволновавшегося по судьбе их потенциального вероотступника, лишь месяц назад осознавшего пагубность собственных устремлений.

29 марта.
Я не курю, как бы это смешно ни звучало. Не хочется, могу сказать с определённой натяжкой.
Митя рассказал, что к нему в Росцензуру сегодня приходил Алёша Федотов. Для меня - это человек – легенда, может быть, потому, что я не видел его ровно 28 лет – мы вместе закончили первый класс школы и больше не встречались, но я пристально следил за его судьбой, поскольку с самого детства он проявлял неординарные способности – особенно мне запомнились его видения – он закрывал глаза и видел будущее – какие-то облака, пещеры, улыбки. Алёша Федотов был маленьким гением – детскому садику «Золотой ключик», в который мы ходили, повезло – кроме него, выпускниками того же потока были ещё два маленьких гения – один, став студентом, подменял свою маму, преподавателя физики в том же университете, на лекциях у своих же сокурсников, а другой в детстве умел летать и мечтать, а, когда вырос, стал писать красивые стихи, рассказы и бросил курить в неполные тридцать пять. Федотов рано ушёл в Церковь, женившись на женщине с тремя детьми, а сейчас при Иваново-Вознесенской Епархии РПЦ возглавляет какой-то образовательный отдел, преподаёт в духовной семинарии, и посетил Росцензуру с целью сбора информации о том, что наше демократическое государство попросит с него, если он соберётся издавать журнал «На пути к гражданскому обществу».
Когда я писал эти строки, словно по волшебству сломался зуб – четвёртый справа в верхнем ряду – раскололся надвое. Каюсь, нельзя так говорить о себе – но зуб от этого раскаяния не срастётся.

30 марта.
Я пока до конца не понимаю, что я не курю. Мне кажется, что я ПОКА не курю. Может, так и лучше. Но от этого постоянно возникает вопрос КОГДА? Когда покурим, старик?
И отвечаешь своему организму, как маленькому несмышлёному ребёнку: Не сейчас. Помолчи. И это наверно, неправильно, потому что и организм внятного ответа не получает, и ты ведёшь себя, как плохой психолог, увиливающий от ответа.
А с другой стороны, не знаю, связано ли это с моим отказом от сигарет, но за этот месяц я написал и закончил больше разных рассказов и очерков, чем за предыдущие два года. Даже про то, как я бросил курить, пишу в данный момент.

31 марта.
У Сергея Довлатова. Моя жена спросила Арьева: «Андрей, я не пойму, ты куришь?» «Понимаешь, - сказал Андрей, - я закуриваю, только когда выпью. А выпиваю я беспрерывно. Поэтому многие ошибочно думают, что я курю».

У Максима Белозора. Рано или поздно приходит время решать – пить или не пить, если есть ещё такая возможность. Но следует понять главное: отказ от алкоголя – решение исключительно волевое, принятое по жестокой необходимости. И никакого антагонизма к спиртному у человека, решившего завязать, никогда не возникнет. Что очень расстраивает и повергает в недоумение наркологов.

1 апреля.

Сегодня день начался очень нервно – сначала прорвало трубу в ванной и я чуть не залил всех соседей снизу, потом меня чуть не убило куском льда, упавшим с крыши – он пролетел рядом, после застряла и никак не хотела выезжать машина. Нервяк посторонний накладывался на душевный и физический – в такой ситуации я бы давно взял в рот сигарету – раздражало всё – и бабки, которые давали советы, как вытащить машину, и семидесятилетний дворник, который пытался её толкнуть одной рукой, из другой руки не выпуская лопату. Вдобавок со всех сторон сыпались звонки, телефон разрывался, я бросал газовать, отбегал на дорогу, везде что-то срывалось – по ремонту, на работе, с деньгами… В общем, я довёл себя до такого состояния, что не выдержал, и… закурил. Жадно, без смакования, я выкурил несколько сигарет подряд. Сильно закружилась голова, даже стало подташнивать, а сердце заколотилось в бешеном ритме. Несколько минут я сидел в машине с закрытыми глазами, и думал о том, получилось ли у меня убедительно вас разыграть. С 1 апреля!
Юля, например, сказала бы на это: сам пошутил, сам посмеялся.

2 апреля.
Уверенно смотрю вперёд. Та сигарета, которая была последней в последней пачке, ездит со мной в машине до сих пор. Иногда возникает желание её понюхать, но я этого не делаю, а один раз отозвался на собственную прихоть – и понял, что это уже не вызывает тех бешеных ощущений, что раньше – это похоже на то, что ты нюхаешь кирпичную стену какого-то дома – пусть дома любимой, пусть публичного, - но не саму женщину, которую вожделеешь.
А так – всецело живу…

3 апреля.
Сегодня вернулись из деревни Юля с Кирюшей. Совершенно не дают писать. А, с другой стороны, может, и не надо – а то, как телёнок, присосался к этому дневнику, словно он мне мама – корова.
Мы начали собирать вещи для переезда на новую квартиру – здесь опостылело всё, хотя порой я нахожу в любом месте, в котором ночую, некий знак, даже некую тайну, которая, может, и не означает ничего, но при приближении к ней она рассказывает тем, кто находился с ней рядом, а, быть может, её создавал, об этом куске пространчтвав. Это чарующие и захватывающие истории. Юлька их не чувствует, но это исключительно по причине её брезгливости и желанию держать дистанцию даже с пространством.
А мне определённые объёмы нашего бытия открываются сами – порой, я сам этого не хочу, но, если это происходит, я – самая впитывающая губка. Проблема лишь в том, что очень долго приходится выплёвывать в себя непереваренные куски пережёванного пространства.

4 апреля.
Гулял с Кирюшей. Юлька сумки паковала. Начали переезжать.
Димуля, крёстный отец всей этой истории (как говорят в Москве), сказал умную вещь – надо курить сигары. Мы, гопота, курили сигареты – я давно думал о сигарах – не как о способе подавить никотиновую похоть, а как о возможности разнообразить спектр личных удовольствий, но как-то потихоньку увлёкся собственным самоограничением, и вообще ушёл в себя, а Димуля напомнил про сигары.
- Димуля, мы скоро переедем, я куплю коробку сигар, бутылку какого-нибудь ХО, мы залезем на крышу и вечерок скоротаем под музыку ЧИЖа, если её помнишь.
- Как не помнить, вчера его слушал. Я с удовольствием, и сигары с коньяком у меня есть. Проблема в том, что тебе надо год воздержаться. Это правило!
- Ну, тогда через год.
- Вот и договорились.

5 апреля.
Чуть открыв глаза, мы начинаем паковать коробки и пакеты. Вещей за пару лет удалось нажить какое-то невероятное количество.
Закрывая глаза перед сном, мы допаковываем коробки и пакеты, а, засыпая, думаем о том, что ещё предстоит запаковать, всю ночь.

6 апреля.
Осталось немного. Процентов семьдесят. А завтра будем перевозить всё упакованное на новую квартиру. И ещё со Строительной будем перевозить. И ещё придут установщики дверей. И ещё придут установщики видеонаблюдения. И ещё – Венера, убирать мусор. И ещё строители – исправлять недостатки. И ещё мебельщики – шлифовать кухонную столешницу. И ещё сантехник – увеличить напор воды в ванной. И ещё кондиционерщики – перевесить кондиционер в гостиной. И ещё из «Сокола» - привезут наши диваны. И ещё в общей сложности завтра будет три грузовика со всякой фигнёй, половину из которых разгружать придётся мне и Митрухе. Но я пока об этом не знаю. Не знаю и того, что закончим мы только часов в десять, а начну я переезд в восемь утра. И тот факт, что я этого не знаю, хоть и предчувствую всей своей некурящей душой, меня немного успокаивает.

7 апреля.
Любимая. Сегодня ровно сорок дней с того момента, что я с тобой расстался. Ты - уже не моя, ты чужая, тысячу раз чужая. Я не трогал, не ощущал, не дышал тобою эти сорок дней, и даже, несмотря на то, что порой о тебе вспоминал, а это неудивительно – всё-таки двадцать лет были вместе, и я понял, что могу без тебя жить, могу вдыхать воздух свободы, могу не думать о тебе, могу радоваться жизни без твоего присутствия. Я начал новую жизнь.
Прости. Я должен был это сделать. Сорок прошедших дней – это и пост, и память об утраченной близости. Нас уже не связывает ни что – я живу своей жизнью, ты – своей. Я не проклинаю тебя – я тебя вспоминаю и поминаю, пусть ты других и в другом мире сделаешь счастливыми, а я счастлив и так. У меня есть безумное и ни с чем несравнимое счастье – моя Юлька, мои сыночки – Маркуша и Кирюша, мои родители и мои друзья, которых я люблю всем сердцем – Игорёк, Олег и Алёша.
Пусть тебе будет хорошо. До свидания.

PS: 8 апреля я курил сигару на крыше нашего дома, смотрел на ночной город, огни машин и торговых зданий, косые струйки дождя, и думал о том, что мне почти сорок, а я до сих пор не наигрался в детские игры.