Искривление пространства

 Тебе хотелось бы снова стать молодым? – как-то спросил меня мой приятель.
-  Я бы задумался над этим, если бы это было возможно, - ответил я.
Приятель никак не мог смириться с неотвратимо уходящими годами.
 «А почему бы и нет?!» - подумал я и тут же обнаружил себя на кухне пятилетним мальчиком.

-  Во! – удивился молодой дядя (зять, муж моей дочери), закрывая холодильник, - малец, ты откуда взялся? Любовь Петровна, у нас гости!
-  Ах, ты мой славный! – моя жена погладила меня по голове, чего с ней не случалось последних сорок лет.
-  Тебя как зовут? – дядя присел передо мной на корточки.
В голове моей витали смутные, не до конца стёртые воспоминания о моей жизни.
-  Евгений Иванович, - пролепетал я.
-  Вот это молодец! – захохотал зять, - вот это браво! Правильная позиция, уважаю! Он  вручил мне пакет леденцов с кухонного стола.
-  Вы нам очень понравились, заходите ещё, - жена сунула мне в кармашек шоколадную конфету и вывела за калитку, - дети, вы почему за малышом не смотрите?!
-  Наверное, гости к кому-то из соседей припожаловали, - заключила она.

Около часа я играл с детьми у лежащего на траве бревна, потом мы пошли смотреть котят во двор двухэтажки, потом дети разошлись и я остался один. Я посмотрел на виноград, оплетавший угол дома, поморщился от солнца, отражённого от окон  второго этажа и подошел к колонке. Из крана часто капала вода. Я сунул палец в кран, струйка добралась до локтя; поймал на язык несколько капель, подержал руку на холодной трубе.  Больше во дворе не было ничего примечательного. Я сел на бортик песочницы, подложил ладошки под попу и глубоко вздохнул.
 
-  Точно! – одобрил мой вздох взрослый дядя, присаживаясь рядом, - в этой жизни всегда есть от чего тяжело вздохнуть. - Курить будешь? Ах, да, я и забыл, что ты неделю, как бросил.
-  Эдик, чьё это дитё? – из подъезда вышла тётя Рая, жена Эдика. О том, что Эдик мой кум, а Рая была крёстной моей дочери, я ещё не знал.
-  Мальчик,  ты чего тут сидишь в гордом одиночестве? Дети больше не выйдут. Ты у кого в гостях?
Я неопределённо указал рукой
-  Иди к папе с мамой.

Тётя Рая ушла, Эдик пошел смотреть свой крохотный огород за невысоким заборчиком, я ещё чуть посидел и направился к дому, в котором меня угощали конфетами. Пёс Цуцик встретил меня у калитки, ткнулся носом в ухо и аккуратно взял из моей руки надкусанное печенье, которым меня отдарили за леденцы.

 Дом, в котором я жил малышом, был в железнодорожном посёлке, в шести километрах от города. Своего теперешнего дома я не знал. Цуцик внимательно смотрел на меня, ожидая ещё печенья и колотил хвостом, взбивая пыль.
Я огляделся. Слева был проспект Карла Маркса с казёнными двухэтажками, там бегали машины. Я направился в другую сторону, в сторону  частного сектора, манившего меня уютными домиками моего детства. Цуцик проводил меня до Лепешинского, погнался за кошкой, посмотрел мне вслед с перекрёстка, вильнул хвостом и отстал окончательно.
Через двадцать минут я был у  автовокзала, ещё через десять минут я спускался по асфальту к Поповке. Ещё через пятнадцать минут меня на желтой машине с большими буквами ДПС доставили в Ленинский отдел милиции. Там все бегали и суетились. 
-  Сиди здесь, я сейчас! – сказал дядя в красивой фуражке и выскочил за дверь.
 
Я посмотрел на панели, окрашенные грязно-синей краской, на пыльное окно и мне до тоски расхотелось быть ребёнком. В ту же секунду стул подо мной крякнул, я ударился коленями о стол и стал большим.
-  А где малыш? – возник в дверях участковый.
-  Да тут мамаша зарёванная схватила его и убежала! – не моргнул я глазом.
К концу фразы малыш в моей памяти превратился в какой-то неясный образ, а ответил я так, чтобы оправдать своё нахождение в данном месте.
Участковый, как мне показалось, вздохнул с облегчением.
-  А вы… чего тут расселись?
-  Мазалина жду, - назвал я фамилию соседа милиционера.
-  Он завтра будет, - участковый посмотрел на меня подозрительно.
 Однако комната была пуста: ни сейфов, ни секретных документов и лейтенант посторонился, пропуская меня.

У калитки через дорогу моя жена беседовала с подругой, которую мы навестили и от которой только что вышли.
-  Ты куда пропал?
-  Да вот, Мазалина хотел увидеть, при исполнении.
-  Ты же здоровался с ним по пути сюда!
-  А до этого я что делал?
-  Дремал в гамаке.
      Я покосился на отделение милиции. «Чего я туда попёрся? – неуважительно подумал я о себе, - какой Мазалин? У меня с ним, кроме здравствуй-привет, никаких дел»!
Я потихоньку ощупал себя. Левая ладонь была липкой от леденцов, а из нагрудного кармана шведки я вынул уже ставшую мягкой шоколадную конфету в яркой обёртке.

Пространство искривилось, лепестки его сблизились, я на секунду соприкоснулся со своим прошлым.
Впрочем, в мозгу сорок семь миллиардов нервных клеток, они функционируют вне всяких теорий Эйнштейна и могут выдать любое сновидение наяву.