Люди

- Черт их всех раздери! – Буркнул Яков, отходя от кассы.
Он поднял глаза к небу, как часто непроизвольно делают люди, столкнувшись с неразрешимой проблемой, но его взгляд лишь уперся в какой-то аляповатого вида свод – давно не мытый, в пыли и кусках паутины, возвышающийся над маленьким окошком. За ним восседала жирная, крашеная блондинка лет сорока. Пару секунд назад она с нескрываемым удовольствием заявила:

- Билетов нет!

Яков еще раз осмотрелся вокруг – небольшой темный зал был полон людьми, оттесненными к кассе невыносимым запахом, исходящим от цыган, шумевших около грязных, как они сами лавочек.

Выход был очевидный – проситься. Сделав как можно более доброжелательный вид, совать деньги проводнице – такой же на вид, как кикимора-кассирша. Яков живо себе представил толстые, влажные руки, к которым ему приходится дотрагиваться, передавая свернутые купюры, и его передернуло.

«Нет. – Думал он. – Проситься не буду. К тому же все равно могут не пустить»
Он резко открыл тяжелую, непонятно зачем оббитую линолеумом дверь и вышел к платформам. Свежий воздух взбодрил, и он, прищурив  близорукие глаза, стал оглядываться. На втором пути, чуть правее, стояла электричка – скорее всего, местная.

«Отъезжает!» – Прямо над ухом Якова гаркнул какой-то мужичек, и в невообразимой спешке побежал к спокойно стоявшему поезду. Яков всегда был человеком рассудительным и спокойным и теперь насмешливо смотрел, как тот пародийно передвигает короткими, кривыми ножками, раскачивая водруженное на них толстое, похожее на ящик тело.

«Поеду с пересадками» – Нашел неожиданное для себя решение Яков и, поддавшись какому-то секундному порыву, побежал вслед, придерживая накинутый на одно плечо рюкзак.
Когда Яков зашел в вагон он заметил этого типа – красного и запыхавшегося, и сел напротив него.

«Будет над чем проводить наблюдения» – Решил Яков и, устроившись поудобнее, принялся рассматривать странного попутчика, начавшего чем-то шелестеть в своей большой клетчатой сумке.

Это был самый обычный стареющий работяга, с грубой от вечного пребывания на солнце и пристрастия к алкоголю кожей. Лицо слегка одутловато. Таким нужно совсем немного для того, чтобы опьянеть. Яков с улыбкой наблюдал, как тот суетится. Наконец, он нашел билет и в успокоении перевел дух, держа его над головой как святыню.

«Да, старость в нашей стране, в основном, - безрадостна. – Думал Яков. – Скорее всего, он дергается, потому что боится. С каждым днем боится все больше и больше. А привычные вещи даются все сложнее… И работа в первую очередь»

Мужик медленно растирал своими огромными, грубыми ручищами колени. Кучерявые седые волосы густо покрывали загоревшую дочерна кожу.

Потом он достал бутылку пива и открыл ее об ободранную скамейку. Белая пена стекала по запыленному стеклу, по желтым ногтям с въевшейся в них грязью. Мужик жадно присосался к горлышку, и Яков предпочел отвернуться.

Взгляд уперся в кучу мусора, возле которой рылась худая облезлая собака. Боязливо оглядываясь и размахивая дрожащим, похожим на тонкую ветку хвостом, она старательно выискивала себе еду. Поджимая переднюю лапу, животное перепрыгивало с места на место, всюду суя мелко поддергивающийся нос. Якову, одевшему очки, и внимательно наблюдавшему за ней, казалось, что он слышит ее зловонное, прерывистое дыхание.

Электричка стояла минут десять, и мужик выбросил пустую бутылку в окно. Собака дернулась, отпрыгнула и, ковыляя, пошла прочь, не останавливая поисков. Попутчик громко выдохнул и, оглядевшись налитыми кровью, захмелевшими глазами, грузно сел назад на лавку.
«Козел» – Без тени сочувствия подумал Яков и посмотрел на небо:  вдалеке, над неровной линией лесопосадки, медленно распуская синие щупальца туч, надвигалась непогода.
Верхушки, украшенные молодыми, почти салатовыми листочками, гнулись под напором свежеющего ветра, и вся небесная громада, на которой уже можно было разглядеть тонкие, ломаные трещины молний, медленно приближалась, предупреждая людей раскатистым, но пока едва слышным громом.

Наконец, электричка тронулась, и Яков начал потихоньку засыпать. Электропоезд полз медленно. Очень медленно. Едва он успевал набрать скорость, как, через несколько минут более-менее быстрого хода раздавался громкий хлопок, и электричка останавливалась.
«Опять что ли приемник упал? – Вяло предполагал Яков, и снова смыкал отяжелевшие от медленного, душного путешествия веки. – Какое же это приключение – ехать с пересадками? А в детстве все выглядело бы именно так»

Якову снилось, что он совсем маленький, но не ребенок. Мир вокруг яркий, похожий на магазин игрушек, а он сам носит бороду и шапку с бубенчиком, и все было хорошо, пока великан не вздумал провести прямо на их городе пикник для своей семейки.
Яков начал грузить гигантскую зеленую горошину на крохотную, эвакуационную лодочку из скорлупы грецкого ореха, когда проснулся.

Электричка стояла и внутрь, толкая друг друга и крича, ломились люди.
- Почему электричка так опоздала? – Нервно хохотнув, спросила неряшливого вида пьяная девушка и, не дожидаясь ответа, уселась возле Якова. Ему стало немного не по себе. Он с опаской посмотрел на ее животик, выглядывающий из-под топика, на грубые руки с короткими неровными ногтями, и отодвинулся в сторону, бросив косой взгляд, целью которого было одновременно передать ей невербальное сообщение и оценить уровень угрозы комфорту и спокойствию.

- Можно я посплю? – Спросила она с видом королевы и то ли икнула, то ли отрыгнула, и Яков поспешил с джентельменским видом пересесть на лавку напротив.
- Конечно, конечно. Вы можете поспать, я  даже пересяду, чтобы вам удобнее было. – Как можно вежливее сказал ей Яков, радуясь, что сможет спокойно ехать без жирной головы у себя на плече.

- Спасибо. – Разочарованно протянула она, надула шарик из жвачки, поправила большие темные очки, с какой-то золотистой шелухой по краям и растянулась на лавке с грацией обрюхаченной бегемотихи.

Яков еще некоторое время с тщательно скрытым интересом посмотрел на нее и снова стал засыпать.

После одного дня пути гномам надоел горошек, и они подняли бунт. Яков открыл глаза – опять остановка, на которой очередная порция взвинченных людей наполняла вагон расспросами, баулами и крепким запахом.

«Еще и сны эти идиотские. – Рассерженно цокнул Яков. – Какой к черту может быть во всем этом смысл? Куда-то все прутся, едут, спешат после праздников вернуться на работу в столицу. Электричка опаздывает. Что теперь придется делать, если мы не успеем на следующую?»

Он снова закрыл глаза, чтоб через секунду услышать громкий, раздраженный голос:
- А ну, вставай, давай! – Над девушкой стоял седовласый, но на вид еще крепкий мужик, похожий на цыгана. – Че разлеглась?

Он без тени смущения хлопнул ее по попе в обтягивающих джинсах не первой свежести – будто она не просыхала все праздники, и, ухватившись за щиколотки, стал тянуть.
- Я что вам мешаю? – Все еще цепляясь за остатки хмельного сна, пробурчала девушка и открыла опухшие глаза. – Садись.

Она поджала ноги, а цыган после некоторой паузы, которую он использовал для того, чтобы осмотреть ее, сказал в этот раз более миролюбиво:
- Мы вдвоем. – Он повернулся к парню в легкой спортивке, переминавшемуся у него за спиной. – Вот с ним.

- Садитесь. – Придирчиво оглядев молодого человека, произнесла девушка и, отодвинувшись ближе к окну, попробовала снова заснуть, подперев пухленькую щеку сумкой.
«Боже, как можно выглядеть такой потасканной? »– Думал Яков, когда до него донесся вывод цыгана:
- А что, она красивая!
Парень довольно заулыбался и осмотрел свою соседку, дремавшую с раскрытым ртом. Цыган задумчиво чесал затылок.
- Сейчас! – Наконец произнес он с важным видом и осторожно затеребил обольстительницу.
Она зажевала губами, и, шумно втянув начавшую стекать по подбородку слюну, посмотрела на них непонимающим взглядом.
- Что такое? Вам неудобно сидеть?
- Нет-нет. – С глупой улыбкой сказал цыган, уже держа в руке бутылку водки. – Ты на нас не обижаешься, что мы тебя так подвинули? Извини, если это было слишком резко.
- Ничего. – Все так же полубезразлично произнесла она, водя туда-сюда затуманенными глазами.
- Выпьешь с нами? Вот его Сашка зовут, например. – Он ткнул пальцем в парня и повернулся к мужику, сидевшему возле Якова.
- А вы будете пить? Меня Сергей Николаевич зовут.
Мужик прочистил горло и со значительным видом пробасил:
- Конечно. А меня зовут тоже Сергей, вот только Степанович.
- А что за водка? – Спросила девушка и, увидев этикетку «Пшеничной», недовольно поморщилась. – Не хочу.
- Так как тебя зовут? – Неуверенно обнажив кривые, покрытые налетом, зубы спросил девушку Сашка.
- Люда. – Ответила она и захихикала.
- Людочка. – Не отставал цыган, так у нас для дам есть «Тамянка». Он порылся в кульке и достал оттуда пакет.

Яков смотрел на все это с едва скрываемым отвращением и не знал смеяться ему, наблюдая в безмолвии за ними, или бежать.

Ему выпить не предложили и это его обрадовало. Он поправил очки, которые здорово надавили переносицу, и оглядел вагон – бежать было некуда. Он едва слышно вздохнул и постарался снова отключиться.

«Уж лучше гномы и зеленый горошек» – Угрюмо думал он, теряя внимание к происходящему.
«Это же надо, сама ноги раздвигает» - Раздался тихий, наполненный похотливой завистью голос цыгана и Яков приоткрыл один глаз – Люда спала, лежа на коленях у довольного Сашки, а цыган, ухватившись за руку парня, пытался прижать ее к почти вывалившейся груди в бархатном китайском лифчике.

«Раньше, и в другой жизни она была симпатичной» – Подвел Яков итоги наблюдений.
- Не, дядя Сережа, что вы делаете? – Смущенно гыгыкал Саша и пытался освободиться, не разбудив при этом расслабленно сопящее тело. – Перестаньте.
- Да ты - фраер. – циган нервно сглотнул. – Посмотри же на нее.
Сосед заелозил по лавке, отчего Яков окончательно проснулся. Мужик, не замечая его взгляда, быстро массировал себе колени, будто взяться за другое место ему было стыдно. Увидев, наконец, что на него смотрят, он закашлялся.
- Проклятый ревматизм. Вам налить?.. За здоровье! – Прогудел Сергей Степанович и, залпом выпив водки, закусил тут же вытянутой из кармана барбариской. – Главное, чтоб было здоровье.

Он немного расстроено посмотрел на Люду и снова зашевелил задницей.
«Перевозбудился дед. – Подумал Яков и улыбнулся, потому что больше бы не вынес серьезного восприятия реальности. – Да и цыган этот тоже – вон глаза блестят. Свинья старая»
- Иди, покури. – Наседал на парня Сергей Николаевич, плохо контролируя себя. – А я тебе покажу как надо.
- Я, кстати, замужем. – Наконец произнесла Люда, убрала руку цыгана, который уже сам пытался ее обмацать, и с округлившимися глазами, толкнула в бок Сашу. – Ну!
- Что ну?
- Где моя сережка?
- Какая сережка? – Участливо произнес  парень, и Сергей Николаевич, расстроенно махнув рукой, наклонился к уху Сергея Степановича и принялся что-то тому объяснять, делая энергичные жесты.

Яков пытался укрыться от них и, не имея другой возможности, закрыл глаза. До его уха донеслось слово то ли «брать», то ли «драть»... Дурдом!

Раздался хлопок, и электричка остановилась. Возникшую тишину через мгновение нарушил ропот и бессмысленные жалобы.

«Черт побери всю эту страну, с ее поломанными поездами и пьяными попутчиками» – В отчаянии пробормотал Яков.

- Иди, покури. – Приказным тоном взмолился цыган. – Я сказал! Пересядь!
- Ну, ладно. – После короткого раздумья, произнес Саша. И, понизив голос, зашептал в лицо Сергею Николаевичу. – Только у вас же жена есть.
- У тебя тоже. – Огрызнулся ему «дядя Сережа» и энергично схватил Люду за едва выглядывающий сосок.
- Ну, давай же. – Зачем-то произнес он, когда она попыталась его оттолкнуть.
«Из-за этих идиотов мне теперь, кажется, нужно вмешаться» - Грустно решил Яков.
Он осмотрелся в поисках кого-то другого, кто бы мог заступиться – вагон был наполнен краснорожими людьми, цепко схватившимися за ручки и смотревшими прямо перед собой отсутствующим взглядом.

По лбу Якова медленно скатилась капля пота. Казалось, что перед ним – застывшая картина сумасшедшего дома.

- Ах, Людочка. – Пыхтел Сергей Николаевич.
Раздался хлопок, Яков вскочил на ноги и сбил пакет с Тамянкой, из которого на заплеванный семечками пол стала вытекать ядовито-темного цвета жидкость.
- Хватит! – Закричал Яков и снял с себя очки. – Вы ей не нравитесь, разве это не видно?
Цыган медленно поднялся с угрожающим видом и блестящие от неудовлетворенной похоти глаза посмотрели на Якова с нескрываемой ненавистью.
- Что ты вмешиваешься? – Он давился от ярости. – Мы же тебя, скотина, сукин ты сын, гнида, не трогали.
- Во-первых, я с вами разговариваю на вы. – С расстановкой произнес Яков, думая как бы так быстро засадить противнику по яйцам. – Во-вторых, я обращался не к Сергею Степановичу и не Саше, а именно к вам. Если ей угодно… - Яков нервно закашлялся и продолжил, повысив голос. – Она может обниматься с тем, с кем ей нравится, несмотря на то, что перебрала.
- Я не перебрала. – Тут же огрызнулась Люда, делая слабые попытки привести себя в порядок. – Понятно?! – И повернулась к цыгану.
- А ты меня не лапай. У меня вообще муж есть в Киеве. – Она икнула, а Сашка поспешил отодвинуть оторопевшего «дядю Сережу» и снова сесть на свое место, после чего посмотрел с венценосным видом по сторонам.
- Ах ты… - Цыган еще несколько раз обругал словно окаменевшего Якова, и, окончательно раздосадованный, отхлебнул водки из горлышка.
- Хочешь, я тебе семок полузаю? – Примирительно произнес Сашка и виновато потупился.
Люда смерила его презрительным взглядом.
- Не хочу! - И отвернулась к окну.
Праздник был испорчен.
- ****ый ты… - Снова цыган обматюкал Якова, на что тот лишь расхохотался ему в лицо.
- А ты что думал, козел старый?
Сергей Николаевич попытался схватить Якова за шкирки, но Сергей Степанович неожиданно вмешался с упрямым мужицким: «Ты не пра-а-ав», Сашка зашикал, больше походя на квочку, чем на ухажера.

- Ссыкло малое. – Наконец заключил цыган, и, не уточнив, кому именно предназначалось это замечание, закрыл глаза.

Сергей Степанович снова заерзал по сиденью, будто в попытке раздавить Якова, который ни капельки не был благодарен за заступничество и ткнул в ответ локтем. - «Вот же перевозбудился, хрен седой»
- О, Господи помилуй! – Неожиданно отозвалась бабка, которая сидела возле самого прохода и до этого сохраняла молчание. На последней ноте она быстро перекрестилась три раза.

Раздался хлопок и вагон, освещенный на секунду неяркой вспышкой, погрузился в темноту.
 
Наступала ночь.

Яков истерично заржал.

- О, матыр Божа, присвята Богородыця! – Снова протяжно застонала бабушка и он, не сдерживаясь, стал гоготать во все горло.
- Да заткнись ты, вы****ок вонючий! – Злобно произнес цыган, и Яков неожиданно успокоился:
- Сиди и молчи, мудак.
Немного притихшие от сумасшедшего хохота люди снова начали галдеть.
«Ты не пра-а-ав» - Тянул Сергей Степанович.
«А что этот…» - Отвечал Сергей Николаевич
«Когда мы доедем, я этому машинисту… » - Сопел низенький, похожий на бульдога мужик, переминаясь с ноги на ногу, но никто его не слушал.

Яков забрал вещи и пошел к тамбуру. Закурил. Дым легко заходил в легкие, принося минутное успокоение.

- Не кури здесь. – Зашипела женщина, в кофейном платке. – Видишь, электричка переполнена!.. Воспитали…

Яков ничего не ответил ей и, зайдя в переход между вагонами, остановился там, и закурил новую сигарету.

Электропоезд медленно набирал ход, приближаясь к конечной остановке.
Сергей Степанович задвигался и почти протянул руку, чтоб потрепать Люду по щеке, как неоднократно делал при всем честном народе цыган, но неожиданно услышал сопение бабки и отдернулся.

Поезд подъехал к платформе маленького, провинциального городка, возле вокзала которого дежурили  «грачи», слетевшиеся на возможность «подвезти до столицы».

 «Лучше переплатить» - Решил Яков и побежал к таксистам.

 Цыган, Саша и Люда куда-то направились, беззлобно переругиваясь.

Сергей Степанович набросил сумку на плечо и, поеживаясь от свежего вечернего ветра, грустно посмотрел им вслед и передернулся от досады.

Народ разбрелся кто куда, и он с наслаждением почесал пах. Дрожащей рукой достал сигарету, чтоб тут же ее сломать.

- Вот ****ь! – Сергей Степанович облизал внезапно пересохшие губы и медленно пошел по плохо освещенным, размокшим после дождя кривым улицам.
За заборами лаяли собаки, слыша чавканье грязных ботинок, один из которых успел промокнуть.

Сергей Степанович ступал с каким-то ненавистным остервенением, хотя внимательно все осматривал.

За небольшим полем дорога уткнулась в пустое, холодное кладбище. После коротких размышлений, он свернул к нему, прошел мимо нескольких перекосившихся крестов и присел на лавочку возле свежей могилы. Сыро.

Сергей Степанович нервно раскачивался и рассматривал молчаливое место, над которым тихо склонялись небольшие березки, шелестя нежными листочками, освещенными то появляющимся, то исчезающим за тучами полумесяцем. По небу, гремевшему и изливавшему еще несколько часов назад одному ему известные горести, теперь быстро бежали клочки облаков, похожие на разорванные после боя паруса.

Вдали раздался гул грузового электровоза и шелестящий шум вагонов. Он повернул голову и увидел девочку-подростка лет пятнадцати. Она пела, широко раскрывая рот, и похлопывала по бедру в ритм какой-то слащавой песенке.

Сергей Степанович поднялся и сделал шаг наперерез.
- Здравствуй! – Он махнул рукой и она, заметив его, вздрогнула от испуга, и вынула наушники.
- Здравствуй. – Повторил Сергей Степанович, дружески улыбаясь. – Извини, если я тебя напугал.
- Я не испугалась. – Сказала девочка и оглянулась по сторонам, неожиданно наступившая тишина показалась ей зловещей. – Что вам нужно? – Она сделала шаг назад.
- Понимаешь, электричка сюда опоздала, а в столицу ушла, и я не знаю где можно переночевать. Может, ты знаешь, кто из людей пустит – хоть в сарае, но чтоб не так? – Сергей Степанович поежился. – А то ночи-то еще не летние… Так бы я и тут мог. Я человек простой.

Девочка немного успокоилась и посмотрела с неприязнью.
- Да не знаю я.
- Ну, пожалуйста, ты ведь местная – не буду же я в каждый двор стучаться. – Просительный тон возымел нужное действие и она, немного подумав, сказала:
- Да, знаю. Одна тут бабка есть, может пустить.
- Только у меня денег совсем нет. Только на билет и так… Туда-сюда. – Мужик смущенно пожал плечами. – Понимаешь?
- Она вас пустит. – Уверенно махнула рукой девочка.
- А куда мне идти? Покажешь?
- Ладно. – Нехотя согласилась она и, засунув один наушник в ухо, пошла в обратную сторону.
Сергей Степанович подхватил сумку и, пытаясь в ней что-то нащупать, пошел следом.
- Не спеши так. – Сказал он, и в тот же миг схватил ее одной рукой за шею, а другой зажал рот.
- Попробуй только пикнуть. – Она почувствовала противный кисловатый запах спиртного и грязную ткань тряпки во рту. Сергей Степанович, на секунду освободив шею, ударил ее в солнечное сплетение, а потом по затылку…

Девочка еще была в сознании, когда он прекратил касаться ее своим мягким членом и начал неистово бить ножом в живот – сначала неглубоко, погружая лезвие на сантиметр, не больше…

Глаза! Надо было посмотреть ей в глаза. Он схватился мокрой, покрытой кровью рукой за ее широкий подбородок и накрыл аккуратные пухлые губы своими – дряблыми и дрожащими от возбуждения. Из ее крепко зажмуренных глаз текли слезы боли и страха, в последний раз она попыталась вырваться, но он, навалившись, вошел в нее и они открылись, выражая неподдельное изумление, будто не веря, что это все-таки произошло  – так глупо… и бесповоротно.

Убийца провернул сидевший по рукоять нож, задергался и удовлетворительно простонал.
Встал, надел штаны и, скривившись, осмотрел запачканную одежду.

«Надо переодеться и сжечь ее – Думал он, затягивая девочку за длинные, русые волосы в кустарник – Как хорошо, что я прихватил с собой бутылку с керосином»
Он взглянул еще раз на тело и, пошатываясь, пошел прочь.

«Люди» – Подумала бродячая собака, привлеченная странными звуками, и принялась слизывать темную, соленую жидкость, медленно растекавшуюся по земле. Ее уши дернулись и повернулись, словно локаторы – вдали с тяжелым перестуком ехал поезд.