Двое мужчин. Спектакль

Вы когда-нибудь видели спектакль «Двое незнакомых мужчин»? Я тоже нет. Хотя, признаюсь, название мне кажется знакомым до боли в груди. Я видел его той заснеженной зимой, когда холодный и беспощадный ветер дул мне в лицо. Почему я не сходил тогда на тот спектакль? Ловлю себя на этой мысли последние два часа, ведь последние два часа я участвую в зрелище ни чуть не скучнее, чем та постановка. Я привязан тугими верёвками к стулу. Вокруг тьма, лишь какой-то софит в дальнем углу помещения освещает меня. Но это не самое интересное: возле меня ходит какой-то мужчина с пистолетом в руках. На нём белая майка и по-моему чёрные длинные спортивные штаны. Трудно разглядеть то, что у него на ногах, но каждый его шаг ознаменуется каким-то едким шлепком. Возможно он в пляжных сланцах? Скорее всего. На его лице маска террориста-смертника. Странно, но именно такую же маску носят и сотрудники спец подразделений. Но это полный пустяк по сравнению с тем, что у него в руках большой чёрный ствол, который он направляет на мою голову с периодичностью несколько секунд.
-Чего ты хочешь? – спросил я изнеможенным голосом.
На мне дорогой костюм. Посмотрев на него более тщательно, я вспомнил, что когда-то и кому-то в шутку сказал, что хочу умереть в таком костюме. Жаль, что не помню кому именно это сказал. Незнакомец молчал, затем с каким-то животным криком ударил меня рукояткой по носу, от чего я тут же упал и залился кровью. Он аккуратно поставил меня на место и продолжил нахаживать свои круги.
-Чего ты хочешь, сука?
Он посмотрел на меня своими пронзительными чёрными, как ночь, глазами.
-Покайся. – раздался спокойный бас из-за маски.
-Покайся? – переспросил я. – В чём я должен покаяться?
-Ты знаешь в чём.
Сотни мыслей, как стая диких пчёл, начали хаотично роиться у меня в голове. Может я кого-то обидел? Да вроде не водилось за мной такого. Может это продавщица, которой нахамил пару дней назад? Но за такое не убивают…Или всё-таки убивают?
-Ты, ****ый имбицил с пушкой в руках, в чём я по-твоему должен покаяться?!
Он молчал и смотрел на меня с какой-то нескрываемой улыбкой, от которой даже складки его маски сложились характерным образом.
-Хочешь жить – покайся. – произнёс незнакомец.
-Да я не понимаю, что ты от меня ждёшь! В чём мне покаяться? Скажи мне!
Из моего рта полетела слюна пеной безысходности, а собеседник, тем временем, оставался непреклонен.
-Неужели ты считаешь себя настолько праведным, что тебе вовсе не в чём покаяться?
На его правой руке засияла какая-то странная татуировка. Было неумолимое чувство, что будто когда-то она мне уже встречалась.
-Послушай… Послушай, парень, - начал я , с трудом подбирая слова. –Послушай меня, никто не грешен, пусть первый камень кинет тот, кто сам не без греха. Помнишь такие слова? У меня есть грехи, у тебя есть грехи, у всех есть грехи! Даже у Иисуса, мать его, есть грехи, я больше, чем уверен.
-Покайся.
Я понял, что моё распинание кануло в лету. Иными словами, ему было откровенно насрать на подвешенность моего языка, плевать на мои «глубокие познания» в религии, и конечно, начихать на моё «ораторское мастерство»,  которое заставило меня изрядно облажаться. С моего лица капала кровь – видимо, он разорвал мне щёку, когда лупил своей рукояткой, подобно обезьяне.
-Покайся? В чём покаяться? Что я сделал не так, сукин ты сын?! Или ты настолько туп, что не можешь понять мои слова, которые я тебе сейчас говорю?! Ты, долбанный орангутанг с магнумом, или что там у тебя, который не знает никаких других слов, кроме как «покайся»!
Раздался выстрел. Как бы это не звучало постыдно, но моё анальное отверстие сжалось до микроскопической точки, а лицо исказилось в предвкушении последнего момента в моей жизни. Но через несколько секунд я узнал чрезвычайно радостную новость: он стрелял не совсем в меня, а в пространство, которое было между моим левым ухом и плечом. После этого поступка у меня пропало желание называть его орангутангом в ближайшем будущем.
Он был непоколебим, как прежде. Возможно, он был моложе меня, более идеалистичен. Но, в отличие от меня, он достал сигарету известной марки и закурил. Затем медленно посмотрел на меня.
-Я устал от твоего детского трёпа. Покайся, если хочешь жить. У тебя на это есть очень мало времени.
-Сколько? – машинально поинтересовался я. Видимо, работа даёт о себе знать, по специальности я офис-менеджер одной небольшой компании в городе.
-Три сигареты.
-Это около пятнадцати минут?
Он замолчал. Его томный взор пронзил меня и мне вдруг стало так неловко, как в первом классе перед строгим учителем у доски. Правда, последний никогда не говорил мне «покайся», проводя чёткую грань между возможным будущем и конечным настоящим с помощью здоровенной пушки.
- Пятнадцать минут? – переспросил я.
-Тебя же всё время интересует только то, что ждёт твою задницу в будущем. Настоящее – для тебя пустой звук. Верно?
Его голос показался мне знакомым. Татуировка, голос… Может быть я его знаю?
-Я тебя знаю? – спросил по своей глупости.
Ответ был предсказуемым – он просто промолчал.
-Подожди, подожди. Что ты имеешь ввиду говоря, что меня интересует только будущее? Как ты можешь знать?
Пепел сигареты упал на пол холодного цвета.
-Девятый класс.
В моих ушах раздалось эхо его голоса. Девятый класс? Что значит «девятый класс»? Это было очень давно, я не мог вспомнить то время, когда в ходу были ещё пиратские кассеты с AC\DC, а я со своим приятелем собрал рок группу.
-И что же было в девятом классе? Что ты хочешь мне сказать?
Он опять молчал. Его молчание начинало действовать мне на нервы, как непрерывно падающие капли воды из крана во время пыток.
-Покайся. – вновь раздался его голос.
-Приятель, ты болен. Ты понимаешь это? Что могло быть в девятом классе?
Тишина.
-Да, Господи, что пятнадцатилетний пацан мог сотворить? Я никого не убил, не изнасиловал. Никогда не воровал. Никогда. Ты слышишь это, а? Ни-ког-да. В чём ты хочешь, чтобы я покаялся? В чём? Я чист перед собой, перед богом, если он существует, и перед людьми. Мне не в чем каяться. Понял, сучёнок?
Он обхватил руки в замок и ненадолго присел на колено. Затем, по всей видимости, понял, что так не очень удобно, щёлкнул пальцами и внезапно появилась табуретка, старая советская табуретка. Откуда она появилась? Неужели был кто-то ещё в этом странном помещении?
-Ты так и не понял.
-Что не понял?
-Не понял, что нужно просто покаяться. Не понял, что я знаю о тебе всё, поэтому хочу, чтобы ты покаялся.
Я засмеялся. То ли это был истерический смешок, то ли мне действительно его слова показались забавными – не знаю, но в тот момент я смеялся от души. Но весело мне было ровно до того момента, как он назвал то, о чём я пытался забыть все эти годы:
-Двенадцатое марта.
Это был день, когда я решил покончить с музыкой. Я ненавижу двенадцатое марта уже десять лет подряд.
На моих устах появилась натянутая улыбка.
-Двенадцатое марта, - повторил он. – Расскажи.
Отвёл взгляд.
-Расскажи. – настаивал он.
-Что тебе нужно, чёртов придурок?! Я ненавижу тебя! Ты слышишь? Ненавижу, сука! У меня друг один из самых главных полицаев в городе, тебе ****ец! Считай, что ты уже труп! Ты слышишь?
Он ударил меня рукояткой вновь. Признаться, это остудило мой пыл.
-Двенадцатое марта. Расскажи.
Тем временем, я вновь уже заулыбался, но уже определённо истерично. Почему-то я понял, что живым отсюда уже вряд ли выйду.
-А что ты хочешь знать про двенадцатое марта? Что в этот день я лишился всего?
-Расскажи.
-Заканчивал университет и каким-то странным образом получилось, что мои родители, с которым жил на тот момент, обанкротились. Нужно было идти работать, я и пошёл. Друзья сказали, что в тот день я для них умер. Больше за гитару я не брался. Уже десять лет.
Для него мои откровения были не то, что каплей в море, а брызгом в океане.
-Ты можешь обманывать себя, но не меня. Почему ты бросил то, что любил? Расскажи.
-Обманывать? Да кто ты, блять, такой, чтобы судить, где правда, а где ложь? Ты что, мать Тереза что ли?
Тем временем, он демонстративно бросил первую сигарету на пол, потушил её ногой и достал следующую.
-Вторая. – сказал незнакомец холодным голосом.
-Ты что, думаешь я не умею считать?
В ответ он ничего не сказал, зато у меня выступил холодный пот на лбу. Едкие клубы дыма витали в воздухе, подобно грозовым облакам, от чего у меня в горле вставал ком, а руки лихорадочно тряслись.
-Послушай, я испугался, понятно? Даже нет, не испугался… Не знаю, я просто бросил это…Чёрт, я думал, что это не моё, что это не для меня…
-Ты отдал этому пять лет своей жизни, а потом подумал, что это не для тебя?
-Да! Да! Да! – прокричал я, срывая глотку.
Он встал. Его равномерные шаги вновь начали огибать меня. Почему-то незнакомец закрутил чёрным пистолетом с помощью своего указательного пальца. Смотрелось крайне эффектно и…страшно.
-Твои друзья, - раздался клокочущий в груди бас, - кто, что, когда и почему?
-Приятель, - начал понемногу приходить в себя, - это уже перебор.
-Рассказывай.
-Что рассказывать? – спросил я недовольно, но потом посмотрел на его вторую сигарету, которая очень быстро заканчивалась под напором его вместительных лёгких. Мысль о скорой кончине меня резко отрезвила.
-Было три друга, общались с самого детства.
-Было? Почему же «было»?
-Не виделся с ними лет семь.
-Почему?
Я всегда боялся спросить этот вопрос у самого себя. Боялся услышать ответ, который подсознательно всегда знал. Всегда.
-Не знаю.
-Нет, ты знаешь, малыш, знаешь! –закричал парень в майке, махая стволом направо и налево.
-Да не знаю я!
-Отвечай! Ответ сидит внутри тебя. Покажи его, покажи его!
-Да потому что я поклал на них здоровенный волосатый хер, не считая их за друзей! – крикнул я. –Тебе понятно это? Понятно?!
Во мне будто что-то щёлкнуло.
-Расскажи про Ваню.
Меня всего затрясло.
-Ваня…Ваня был когда-то моим самым лучшим другом. Он…Он спас мне жизнь однажды, почти ценою своей собственной.
-Расскажи про Ваню. Я хочу знать всё. Расскажи.
-Ты хочешь знать, что я, как последнее дерьмо, не пришёл даже на его похороны? Ты это хочешь знать, твою мать?!
Я сверлил его взглядом, который становился всё более блёклым. Мне казалось, что он вытягивает из меня что-то с каждым новым вопросом, с каждой услышанной от меня историей, которую я рассказываю в сердцах.
На секунду мне показалось, что он понял то, что я понял его. Он прочитал это по моим глазам. Складки его маски вновь сделались так, будто он улыбался. Но какая это была улыбка? Злости, радость, отчаяния? Кто он? И чего он хотел от меня? Я был истощён, смотрел в пол, плевал слюной. Я знал то, о чём он может спросить меня. Знал.
Он молчал. Обойдя меня, незнакомец уселся на стул. Его чёрные, как ночь, глаза смотрели прямо на меня. Достал третью сигарету.
-Слушай, к чему весь этот маскарад? Убей меня, просто спусти курок, пожалуйста.
-Почему ты так говоришь?
-Да потому, что я знаю то, о чём ты спросишь! Я знаю все эти вопросы наперёд! Ты спросишь меня о моей работе, которую я ненавижу, о моей жене, которую я не люблю и которая не любит меня. Спросишь о том, каково это, приходить домой и знать, что завтра будет точно такой же день..
-Ты считаешь, что твоя жизнь ничего не стоит?
-Ни гроша.
Внезапно раздалась целая череда выстрелов. Я зажмурился, съёжился, как только возможно, но выстрелы не прекращались. Ничего не мог понять. Затем открыл глаза: по штанине дорогущих чёрных брюк текла тонкая струя, которая вела к небольшой луже подо мной. Моча, и свежие гильзы : отличный финал дерьмовой жизни. Внезапно мне стало себя так жалко, что из глаз потекли слёзы отчаяния и какого-то самобичевания.
-Ну застрели меня, ну не хочу я так жить! Понимаешь?! Не хочу.
Его сигарета была почти докурена. Я тихо плакал, а он вновь встал, оттолкнул табуретку подальше от моей лужи и начал ходить взад-вперёд.
-Мама.
Больше всего я боялся услышать это слово. Зачем? Почему? Что он хочет? Пусть лучше пустит пулю в голову, разрежет на куски и сбросит в какую-нибудь речку за городом.
-Я не буду о ней говорить.
-Я сказал «мама». – навязчиво повторил он. – Ты что, разве не расслышал?
-Стреляй. Я говорить не буду.
Тогда он что-то бросил в меня. Я попытался поймать это зубами, но это что-то упало в лужу подо мной. Благо, упало лицевой стороной. Немного раскачав стул, я смог разглядеть детскую свою детскую фотографию, где мама держит меня на руках. Щенячья тупая боль защемила в груди, а из глаз полились горькие слёзы сожаления.
-Где ты это взял?
-Сигарета заканчивается. Я сказал..
-Заткнись! – закричал я. –Заткнись! Закрой свой рот!
Он немного попятился, затем посмотрел на меня и, как мне показалось, его лицо выразило небольшое, едва заметное удивление. Хотя, это всего лишь догадки, через маску ничего не было видно.
Незнакомец ничего не сказал, и даже не попытался меня «успокоить» рукояткой. Да и я каким-то странным образом утихомирил свой пыл. Воцарилась абсолютная тишина, если не считать мои «хлюпанья» и звук капающих слёз в лужицу подо мной.
-Мои родители не обанкротились, нет. Мы жили втроём в небольшой коммуналке : я, мама и младшая сестра. Отец ушёл от нас, когда мне было шесть лет. Мама… Мама работала в каком-то киоске за крошечную зарплату. Так и жили втроём.  Меня все считали слишком умным для моего родного города… Говорили, что я далеко пойду.
Усмехнулся.
-Мудачьё… Закончил школу и подался в столицу, а там… Денег не хватало, всё дорогое. Мама высылала тысячи по две в неделю, но мне это едва хватало на то, чтобы свести концы с концами… Тогда я начал просить больше и больше. Врал ей, что мне нужно платить за обучение. На деле же спускал всё на какие-то тусовки… Нет, я не могу об этом говорить, стреляй.
-Говори.
-Ты что, глухой? Стреляй! У меня нет на это времени.
-У тебя не на что нет времени. Помнишь?
-Что помнишь? Что я блять должен помнить, ублюдок?
-Помнишь, чем всё закончилось.
Он бросил третью сигарету и раздавил её своим ботинком. Внезапно я почувствовал, как он этим ботинком пережимает мне горло и тогда понял, что больше мне нечего терять – три сигареты вышло.
-Маму похоронили на кладбище возле городской свалки, на самом дешёвым в городе, а я даже не приехал… Перед смертью она звала меня, а я … А я…
Незнакомец резко встал.
-Ты хочешь жить?
Я только хотел ответить отрицательно, но он меня опередил:
-Я знаю, что нет, но убить тебя сейчас было бы слишком просто.
-Пожалуйста, мне нужно это.
Он вновь принял генеральскую позу и стал расхаживать по комнате.
-Смерть – это последнее и, при чём истинное очищение от всех грехов, которые были, есть, или могут быть.
-Да прошу тебя, посмотри на меня! Посмотри! Я сижу в своём собственном дерьме, залитый мочёй, кровью, потом страха и слезами отчаяния! Я не человек вовсе, я животное… Загнанное в угол животное. Пристрели меня.
Незнакомец достал нож из-за пазухи и подошёл ко мне вплотную:
-Убить тебя – слишком большая ответственность. Если ты хочешь очиститься от своих грехов, то ты должен сделать это сам.
Внезапно я ощутил, как верёвки, стеснявшие мои движения столь долго, были разрезаны. Он протянул мне пистолет двумя руками, будто какое-то дорогое блюдо из шикарного ресторана. После этого незнакомец сел на табуретку напротив, положил руки на колени и ждал исполнения приговора.
-Ты покаялся. Для меня было большой честью быть последним человеком в твоей жизни, которому  ты открылся.
«Странно» - подумаете вы. Ведь у меня в руках пистолет, а этот придурок с шапкой с дырками на голове сидит напротив. Так почему бы не сделать ещё пару дырок, только уже в его голове? Этот вопрос меня тоже посетил, но дуло пистолета неумолимо просилось к моему лбу. Вновь пошёл холодный пот. Я думал, что буду плакать, но всё, что смог выдавить из себя, это две, или три небольших слезы. Скорее было интересно, чем страшно, а это было ещё страшнее.
-Аминь. – сказал незнакомец.
В этот же момент я зажмурил глаза и спустил курок. Раздался оглушительный выстрел. Упал. Какая-то оглушительная тишина пронзила всё вокруг. Неужели я правда умер? Как только эта мысль пришла в мою голову, я тут же машинально стал нащупывать у себя дырку во лбу. Но не нашёл. Странно. Почему? Резко встал и посмотрел на незнакомца, но его не было на стуле, он лежал! Лежал на полу!
-****ец. – вырвалось из моего рта непроизвольно.
Я подошёл к нему поближе и, невероятно: из его маски шёл слабый дымок, а по полу текла кровь. От страха я даже попятился и хотел было бежать. Но куда? Убедил себя в том, что в любом случае нужно посмотреть на его лицо. «А может быть это всё-таки я умер,а?» - подумал вновь и начал лихорадочно щупать свой лоб. Но там ничего не было. Вся моя кожа покрылась мурашками, а сердце забилось чаще, чем от десяти чашек кофе. Я перевернул тело на спину, и начал понемногу стягивать маску. Лицо казалось мне очень и очень знакомым, и чем больше я стягивал, тем больше я…
-Господи Иисусе, какого ***! – прокричал я и резко попятился назад, что даже упал.
Затем протёр глаза, вновь проверил свой лоб на наличие заветного пулевого отверстия и, скрепя сердце, подошёл к трупу. Странно об этом говорить, но этот незнакомец… был я сам. Это было моё лицо, именно с моей дыркой во лбу. Это был я.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
«Всё-таки, наверное, интересно было бы посмотреть спектакль про двух незнакомых мужчин. Представляете, как сильно нужно было постараться, чтобы поставить целый спектакль на двух актёрах? Обязательно посмотрю. Обязательно.» - думал я, проходя мимо театральной афиши той холодной зимой…