Репетиция отменяется

  Как и следовало ожидать, в субботнее утро, Герман Леонидович Коников был разбужен методичными, ритмическими ударами молотка, доносящимися из-за стены соседней квартиры.
На протяжении тех трех лет, которые Коников с супругой проживали в этом доме, их сосед с завидным постоянством с самого утра, по субботним дням занимался обустройством своего жилища, ненароком будя при этом всех и вся.
   Герман Леонидович с хрустом потянулся, затем, поморщившись от льющихся, слепящих лучей весеннего солнца, задернул поплотней темно-розовую, тяжелую, шелковистую портьеру,и, увидев обнаженное , белое плечо спящей рядом с ним супруги Лизоньки, невольно соблазнился нахлынувшем желанием близости. Страстно дыша, Герман нежно прижался к ее спине и ласково потрогал  мочку ее ушка, провел ладонью по щеке, но в ответ усляшал сердитое сонное бормотание, после чего Лизонька грузно перевернулась на другой бок и тут же захрапела, оставив обескураженного мужа наедине со своими мыслями.
   Герман Леонидович коротко вздохнул, закинул руки за голову, и разного рода мечтания начали появляться в его воображении...  Будто бы, он, Коников, стоит на палубе огромного корабля, загорелый, элегантный, успешный олигарх, а на голове его красуется белая капитанская фуражка... Он, Коников, владелец фешенебельной виллы, стоит в окружении трех знойных красавиц... Фривольные и игривые, они окружили Германа, полностью захватив его внимание...  Одна из них подносит к его губам искристое вино в хрустальном бокале, дразня свои глубоким декольте, в то время, как вторая, не менее привлекательная, обнимает его за шею, шепча на ухо невинные непристойности и обдавая сладчайшим, головокружительным ароматом сандала... А третья, обворожительная в своей полунаготе, танцует перед ним восточный танец живота...
   При этом мечтании у Германа Леонидовича хищнически раздулись ноздри, он долгим, пристальным взглядом осмотрел свою спящую Лизоньку. Потом сглотнул слюну и "забуравил" глазами потолок комнаты, слыша, как негромкое четкое постукивание соседа перемежается с посапыванием Лизы.
   "Черт знает, что такое!" - раздраженно подумалось Герману Леонидовичу. Коников разнервничался, помассировал свой затекший затылок и снова бросил взгляд на жену:
" Черт знает, что такое! Не живу, а маюсь...Что за народ, эти бабы?... В голове одни шмотки-фотки, безделушки-финтифлюшки, духи-помады!" - с нескрываемым раздражением Коников окинул глазами многочисленные стеклянные и пластиковые флакончики, пузыречки, баночки, теснящиеся подле большого зеркала на полированной полке.
   Он порывисто поднялся с постели, сунул ноги в мягкие фланелевые шлепанцы и потащился в ванную, походя поставив на плиту чайник. Быстро позавтракав, Герман Леонидович затянулся сигаретой и, пуская дым колечками, вновь оказался под влиянием мечтательности...  Теперь Коников увидел себя мускулистым, крепким, сильным мачо с волосатой грудью, с огромными ладонями и голливудской улыбкой... Кокосовые пальмы бросали тень веерообразными листьями, смиряя жару палящего солнца...  Четыре красотки в ожерельях из ярких тропических цветов и коротеньких пышных юбочках, взявшись за руки, танцевали вокруг Коникова, грациозно и призывно выгибаясь и издавая волнующие гортанные возгласы... Глаза красавиц молили об одном:" Бери любую из нас... здесь и сейчас..." А Коников, гордый, могучий, волосатый самец, оценивающе выбирает, сверкая орлиным взором, одну из них, и...
   "Черт знает, что такое!" - возопил Герман Леонидович, обжегшись о бычок телющей сигареты. Он притушил и бросил злополучный бычок, одел свой выходной костюм и отправился в местный ДК, где на общественных началах он дерижировал ансамблем струнных народных инструментов " Глиняные свистульки".. Выйдя из подъезда, Коников поймал себя на мысли, что запамятовал взять папку с нотной партитурой к опере Даргомыжского "Суздаль". Он хлопнул себя ладонью по лбу и снова поднялся на свой пятый этаж.
   Из спальной комнаты он услышал колокольчато-рассыпчатый смех Лизоньки. Герман Леонидович от неожиданности опешил, повел глазами из стороны в сторону и крадущимися, неслышными шагами, на цыпочках, подошел поближе к двери, умозаключив про себя:" По телефону с кем-то воркует... Но с кем?.." Герман машинально схватился рукою за гульфик, отметив про себя, что в спешке забыл застегнуть молнию на брюках, он подтянул молнию и ухватился за сердце. Закусив губу, Коников стал напряженно вслушиваться в щебет Лизоньки, притаившись за дверью и ничем не выдавая своего присутствия. Ее звонкий голосок прямо-таки порхал по комнате:
- Да! А во сколько?... Ты представляешь, я не спала всю ночть... уснула лишь под утро... а сейчас, готова тебя расцеловать! - Лиза, разрумянившись, чмокнула в трубку незримого собеседника и продолжила диалог:
- Светленький?... Крашеный?   Или... Серьезно?... Вот оно что... А длина?   Какой он у тебя длины?   35-40...  Не слишком ли... Подойдет ли ?   Право... А на ощупь?   Ну если рукой, рукой-то его пощупать...  Толстенький или ..? Мягкий...? В самом деле?..."  Лизонька довольно расхохоталась.
   Смех и вопросы. Вопросы и смех лились нескончаемым потоком. Глаза у Коникова налились кровью, ноздри вновь раздулись, но уже не от плотского вожделения, а от разъяренной ревности. Герман Леонидович на минуту задумался, что бы все это значило.
После чего, догадываясь, про себя произнес: " В отместку Лиза мне мстит. В отместку!"
Коников отчетливо вспомнил, как он не столь давно приволокнулся за балалаечницей Зинкой из ансамбля народных инструментов... Как он, Герман Леонидович, находил для своих "хождений налево" множество якобы, веских причин и предлогов, как он поливал себя одеколоном, чтобы Лиза не уловила запах Зинкиного парфюма...
   "Черт знает что!" - ругнулся на свою незадачливость Коников. Он поскреб рукой спину и, меняя выражение лица с разъяренного на пришибленно-виноватое, какое по обыкновениею бывает у нашкодившего домашнего кота, получившего взбучку от хозяйки. Герман Леонидович уныло пробалагурил про себя: " Лучше сразу с повинной... сколько веревочке не виться...выкручусь как-нибудь...авось..."  Коников вобрал голову в плечи  и понуро вошел в комнату. Лизонька, между тем, положила трубку и, весело взглянув на мужа, по-детски захлопала в ладоши:
- Геник! Наконец-то я дождалась! Мила привезла мне из Греции полушубок, какой я мечтала приобрести вот уже 2 года! Геничка... Разве ты мне откажешь в деньгах?  Он не очень дорогой... Ах, как я счастлива! Представляешь: цвет рыжевотый, как раз под мою зимнюю шапочку, На молнии, умеренной длины. То, что надо! И на синтипоне!!
Лизонька кокетливо повернулась к мужу и прижалась к его руке щекой...
Герман Леонидовим исподволь перевел дыхание. В голове его промелькнуло сразу несколько сжатых до фрагментов, видений. Он повел глазами из стороны в сторону, постепенно приходя в себя.
Лизонька вдруг спросила, полуобернувшись к Герману:
- Ты вернулся, что-то забыл взять?
У Германа Леонидовича и впрямь начисто вылетело из головы, а что, собственно, он забыл? Но тут же нашелся, что ответить Лизе:
- Лизонька, забыл...забыл, дырявая башка! Я забыл свои запонки!
И, тут же, нисколько не колеблясь, Герман произнес, глядя в потолок:
 - Лиза, в обмен на полушубок, ты обязана оказать мне маленькую услугу...

"Черт знает, что такое!" - с приятцей подумал при этом Герман Леонидович! Репетиция отменяется!!




-