функция замены

Ах, сколько возможностей дают нам компьютерные технологии – нужно лишь расшевелить фантазию. Вот, скажем, простейшая функция Word – «найти – заменить».  Опыта ради я набрал следующее:
«Герцог Синяя Борода разрешал женщине посещать все места в замке, кроме одного. Впрочем, и к тому запретному месту доступа он не ограничивал, сказав лишь: «Нельзя!». Потихоньку он наблюдал за женщиной, зная, что любопытство бывает неодолимым. Опыт и житейская мудрость не обманули его: женщина проникла к запретному месту. Тут же, словно ниоткуда, явился Герцог Синяя Борода и закричал: «Ты ослушалась моего приказания!» Бедняжка что-то невнятно лепетала в свое оправдание, но Герцог Синяя Борода был неумолим: смерть ослушнице!»
Теперь я заменил «Герцог Синяя Борода» на «Бог», «Женщина» - на «Ева», «Место» - на «Древо», «замок» – на «Эдем».
И вот что у меня получилось:
«Бог разрешал Еве посещать любое Дерево в Эдеме, кроме одного. Впрочем, и к тому запретному Дереву доступа он не ограничивал, сказав лишь: «Нельзя!». Потихоньку он наблюдал за Евой, зная, что любопытство бывает неодолимым. Опыт и житейская мудрость не обманули его: Ева проникла к запретному Дереву. Тут же, словно ниоткуда, явился Бог и закричал: «Ты ослушалась моего приказания!» Бедняжка что-то невнятно лепетала в свое оправдание, но Бог был неумолим: смерть ослушнице!»
И вот – странная вещь – два одинаковых по форме и содержанию и форме фрагмента оказались совершенно по-разному трактуемыми. В первом случае сказка о жестоком тиране всячески осуждает его. В традициях жанра, справедливость торжествует: смелый рыцарь помогает женщине избежать смерти, а мерзавец оказывается наказан. Во втором же случае женщина обрекается на смерть, ее дочери – на муки в течение всей жизни и далее – опять же на смерть, а мужчина, что назначен ей судьбой в мужья, трусливо обвиняет ее в склонении к воровству. Впрочем, это ему, как выясняется, не помогает: он во многом разделит судьбу подруги.
Ну да ладно, бог с ним, с текстовым редактором. Куда удивительнее гибкость человеческой психики и подлость совести, что позволяют две одинаковых ситуации трактовать по-разному, оправдывая сильного, а не обиженного. Как знать, окажись Синяя Брода половчее – не был ли бы он оправдан и превознесен как герой? И не в этой ли нашей двуличности корень многих наших бед? Мы готовы простить воров и насильников только потому, что они богаты и влиятельны. Чеченского боевика, которого уже поймали и осудили, мы клеймим и проклинаем, а воров, что правят страной, стесняемся вслух назвать таковыми. Плагиатора, что явно болен клептоманией, костерим за кражу ничтожного сочинения, которого никто кроме автора и читать-то не станет, и с безразличием относимся к спикеру парламента и лидеру крупнейшей политической партии страны, который пойман за руку на попытке распила чудовищной суммы, которой хватило бы на то, чтобы кормить всех пенсионеров долго-долго. Да что там, даже его подельника – уголовного «ученого» Виктора Петрика оправдываем, поскольку на него падает отсвет вельможного Бори Грызлова.
«Ударили по левой щеке – подставь правую», особенно если в той руке – увесистая дубина.