Путь к Истине. Глава 10

- Так как, говорите, называется эта штука, по которой мы едем? – переспросил Тис, страшно шепелявя из-за нехватки передних зубов.
- До-ро-га, - бросил Леша через плечо, специально растягивая слова. – Привыкайте ребята, это империя. Можете попрощаться с вонью и грязью, поприветствуйте торжество цивилизации и прогресса.
  У бедняги Тиса, чье крестьянское происхождение без труда угадывается не по спутанной бороде и вихре шевелюры, вкупе с характерной одеждой и мозолями на руках, а скорее по чертам лица (он и вооружен проще остальных – на боку тесак, за спиной зачехлен лук со стрелами), от переизбытка незнакомых слов голова кругом идет.  Только отряд выезжает за пределы резервации, паренек едва голову не откручивает, стараясь рассмотреть каждую мелочь, расспрашивая обо всем с детской любопытностью. Да и остальные с трудом сдерживают удивление и восторг, смешанной с долей зависти.
  Впервые, за столько недель, Юлий чувствует, как растет шкала настроения. Даже ранние побудки и походный завтрак не так выводят. Солнце светит в затылок, копыта стучат по дороге, всюду зелень, посадки декоративных деревьев, тут и там щелкают, подрезая кустарники, ножницы, пересвистываются птицы. Вот и кажется теперь все увиденное у границ пустынным миражом, о коем Юлию доводилось слышать. Но большую бодрость придает бряцанье оружия наемников. Хотя странноватое шествие и привлекает много лишнего внимания, но это цена, вкупе с изрядной долей серебра, которую бывший студент готов заплатить.
- Вы и вправду впервые на землях империи? – спросил он.
- А ты как думаешь? – отозвался привычным язвительным тоном Егор. – Мы столько слышали про империю, про эти, как они у вас называются, дворцы, виллы и еще бани. Ни на Севере, что по-прежнему зовем домом, ни в резервации ничего подобного нет. Жаль Тень так близко подобралась, могли бы в гости ездить.  У нас дома было не так уж плохо, а Август… я слышал, человек достойный, он, конечно, защищает нас, союзниками называет, но, по-моему, просто боится.
  Юлий улыбается. Егору дай рот раскрыть, заговорит до смерти. Лицо так и сияет добродушием, ни дать, ни взять ромашка на солнышке. Сын вождя родного племени, он словно говорит за молчаливую компанию.
- И правильно, надо сказать, делает, что боится, - добавил Егор, смеясь, похлопав по рукояти короткого и широкого меча. – Правильно, Подрывщик?
Но лицо, скрытое под гладиаторской маской, сохраняет вечное безмолвие. Лишь поворачивает недовольный взгляд к источнику шума.
- Почему вы зовете его Подрывщиком? Имя такое? – поинтересовался Алексий.
- Как его зовут на самом деле, мы не знаем, - Егор пожал плечами. – Говорят, егеря во время очередного рейда накрыли его деревню. Если им повезет застать наших врасплох, то режут и жгут все вокруг. Ему вырвали язык, маленьких сестер, им по годику было, растоптали сапогами… А Подрывщиком прозвали за обращение с порохом. Так что, если нужно что-то пустить гулять по воздуху, знаете к кому обратиться.
  Немного ошеломленный и притихший Юлий ищет взглядом монаха Феофилакта. Но насельник Патриевского монастыря едет впереди растянувшегося отряда, стремя к стремени с Макаром, вожаком, лишь изредка перебрасываясь двумя тремя фразами о пути и привалах.
  Идея ехать к Сергиям по главной дороге как раз вожаку и принадлежит. Выслушав рассказ о нападении, он сразу велит избегать пересеченной местности и двигаться в многолюдных местах. Нужно заметить, что скорость передвижения  никак не увеличивается. Встреча с патрулем, коих в последнее время развелось как муравьев в муравейнике, превращается в сущий кошмар. Перед каждым чесночным пентархом и не лучшего сорта декархом приходится отчитываться, как проштрафившемуся рядовому. Удивительного мало – еще бы не вызвала вопросов шайка вооруженных барбаров.
- Чисто, - отрапортовала высланная заблаговременно разведчица.
Невысокая стройная всадница появляется из-за угла и уходит, ограничившись только этой фразой, в хвост отряда.
  Мария, последний член группы вызывает, пожалуй, больше вопросов и удивлений. Лицо, едва зримое из-под капюшона, ближе к народам южным, нежели северным, с орлиными носами и выступающими подбородками. Кожа не смуглая, когда-то, по всей видимости, была белой как молоко. Теперь же, под нещадными ветрами и еще, неведомо какими испытаниями, совсем посерела. Девушка редко говорит и то все обрывки фраз, взгляд вечной разведчицы прикован к земле.
- Мы почти у цели, - не отрываясь от карты, заговорил Феофилакт.
- Хорошо, - пробасил Макар. – Ищите корабль, но далеко не расходитесь. Избегайте малолюдных мест. Мы прикроем вас, но лучше бы не вступать в драку.
Воспоминания о диком реве минотавра подвергает в сомнения даже возможности чудовищного бердыша вожака.
Проходит немного времени и путники, затесавшись в реденькую колону, достигают стен Сергиев.
- Неужто мне изменяет слух? – монах, прищуриваясь, приставляет руку к глазам. – Или этот городской гомон подобен Агиос-Екатеринполису?
- Небеса и пекло! – Алексий хлопает полбу. – Какой еще Екатеринск? Я читал про Сергии в путеводителе - в этом городишке и пары тысяч душ с грудными там и стариками не сыщешь.
- А что это за Ека… как там? – к компании поворачивается  веснушчатая физиономия Егора.
- Ах, Агиос-Екатеринполис, - Алексий жадно облизывается, словно пытаясь вспомнить вкус, застывший на губах. – Да, друзья, в лесах ваших, такого точно нет и не будет. Настоящий мегаполис. Житница империи, кормилец! Очутиться бы в одном из его трактиров…
Алексий сжимает воздух, будто пытаясь, ухватится за нечто сочное и упругое.
- А какой там собор, - вторил ему Феофилакт. – Да второй такой росписи даже в столице нет.
- Кто о чем, - Алексий не в пример для его повседневной унылости, весело хохотнул. – В общем, прелестей там много, ребята, всех не перечесть. Главное порт там огромильный.
При этом он, щурясь, косо смотрит на Юлия. Улыбаясь, юноша только руками разводит.
- Идея на счет Сергиев не моя. К тому же это ближайший порт. Глотать пыль по магистрали до Екатеринска, у меня желания нет.
- Время деньги, – поддержал академика монах, - а их много не бывает. Не думаю, что нам по карману тамошние кораблики.
- Лучше дорого, но с комфортом на том берегу, чем дешево рыбам на корм.
- Со стражей проблем не будет? - голос Макара прерывает затянувшеюся дискуссию.
Всадники подъезжают достаточно близко. Можно рассмотреть перья на шлемах здешней стражи. Небритые рожи с осунувшимися щеками буравят приближающихся как неподвижный богомол комаху-недотепу.
- Что-то они нервные, - констатировал Феофилакт. -  Держитесь ближе, пусть видят, что мы вместе.
  Монах легонько трогает поводья и выдвигается вперед колоны. Сутана и капюшон теперь резко выделяются и отряд не так похож на разбойников и дикарей. Хоть стрелять с ходу не станут.
  Воспоминание о страже вызывает у Юлия оскомину. Последняя встреча с блюстителями закона уменьшила вес кошелька. Везет компаньонам на приключения. Не хватало, что бы и эти выпотрошили их как воришка зазевавшегося богатея. Юноше до сих пор противно вспоминать. И такое творится в пределах империи, где по идее граждане должны спать спокойно, разъезжать по дорогам без опаски, а не шугаться от стражи хуже, чем от  вооруженной своры шпаны из нищих кварталов.
  Плохо, когда идеализируешь страну. Тогда горько осознавать реальность. Прогресс, цивилизация, культурный рост, сияющие золотом купола соборов… все конечно, правда и хорошо. Но, увы, когда взор правительства обращен к границам, угроза вспыхивает внутри, как опухоль, разъедая тело. Империя живят готовностью к войне, мнит, что главный враг на севере. Продажность, отсутствие идеалов, безразличие к судьбам других… их не видят или не хотят видеть.
  «Мир просто полон материалами для сравнений и примеров, - удивляется Юлий, куда приводят его мысли. – Я ищу корень зла. Роюсь где-то в запределье и забываю о душе человека. В чем бы ни лежала суть происхождения зла, мы желаем, что бы оно свершилось. Мгновенная мысль, секундное блаженство плоти от происшедшего и наше настроение меняется. Желание зла исчезает… Все же я далек. Очень далек».
- Все в порядке служивый? – конь Феофилакта нетерпеливо роет гравий у ворот.
Капитан, явно по возрасту сверхсрочник, смеряет наемников недоброжелательным взглядом. Во взоре читается презрение. Скрывать солдат его не намерен даже при аристократах, тем более что они и наняли барбаров, а не честных граждан.
- Добро пожаловать в Сергии, - солдат смачно харкает под копыта коня Макара.
Главарь наемников даже во взоре не меняется. Словно в маске равнодушия.
- Огнепоклонники? – взгляд скользит по вязи татуировок.
- Они со мной, - Юлий выезжает вперед, опередив отповедь монаха. – Я барон из рода Крылатого Тигра. У меня дела в Сергиях, а барбары мое сопровождение. Или это незаконно?
- Проезжайте, - глаза капитана продолжают бегать по пестрой компании.
Наконец тень вратной арки окутывает путников. Город широко распахивает объятия привычным гамом, тяжелым затхлым воздухом, но поселившиеся тревога и недоумение прочно оседают на дно сердца.
- Что-то эти ребята недоговаривают, - шепчет Юлию Феофилакт, искоса поглядывая на все еще маячившие  фигуры солдат.
- Я тоже так подумал…
- Святые кости Патрика! – впереди раздается недоуменный возглас Алексия. – Друг мой, Феофилакт, на счет Агиос-Екатеринполиса ты ошибся. Такого даже там отродясь не было!
  Помните поговорку про камень, которому упасть негде? Если ее и можно воспринять буквально – Сергии место подходящее. Попробуй, подкинь камень – точно в лоб угодишь. Даже если камешек залетит на крышу.
  Человеческие тела, сидячие, лежащие, перебранивающиеся, покрывают улицы сплошным шевелящимся ковром. Люди, со всеми пожитками, ребятишками, располагаются прямо на мощенных каменными плитами улицах. Кто посмекалистей, в относительном просторе на крышах, что не избавляет их от брани хозяев, палками пытающихся согнать дармовых постояльцев. Занятие места фургонами и телегами с волами или мулами заканчиваются для кого-то разбитыми носами. В лучшем случае конечно. Лишним будет упомянуть полнейшее бездействие стражи. И упрекать служивых не стоит. Ни за какое жалование здравомыслящий человек носа из казармы не высунет. Но до сих пор на улицах, кроме пару драк и толкотни без эксцессов.
- Так, где ты там про Сергии читал? – монах задумчиво чешет вспотевшую тонзуру.
- Ни пива в трактире, ни нормальной кровати сегодня как понял, не будет, - Алексий едва челюсть не роняет.
- Какое пиво? Какие постели? – Юлия толпа на улицах шокирует не меньше, чем кота наличие лишней блохи при их изобилии. – Мы что – отдыхать приехали? Нужно поскорее найти корабль и встретиться с нашим хваленым епископом.
Юноша невозмутимо направляет коня прямиком в толпу.
- У парнишки кроме похода в голове ничего нет? - интересуется Егор у притихшего Алексия. – Ну, там девок потискать или нажраться в стельку ради разнообразия?
- Раньше таким он не был, - Леша нехотя следует за юношей. – По крайней мере, до этой дурацкой истории в академии.
  Придержав коня, монах некоторое время настороженно смотрит в спину отдаляющегося Юлия. Когда тот поворачивается, Феофилакт лишь печально улыбается и спешит догнать идущих сквозь толпу.
На лице Алексия появляется задумчивое выражение.
- Феофилакт?
-Э?
- Тебе здешняя публика странной не кажется?
- В смысле?
- В смысле, что я прислушался к некоторым беседам. Тут не наш диалект, уж в этом то я профи. Большинство людей с Запада. Что могло заставить такую прорву западников собраться в этой дыре?
  Монах не отвечает. Но складки на лице дают понять – он более чем обеспокоен. Некоторое время они молча продираются вслед за Юлием. Наконец Алексий не выдерживает и подъезжает к нему вплотную.
- Не знаю как тебе, - юноша не скрывает недовольства, - но мне это кажется более чем странным. Может хоть побеседуем с местными?... Да хоть любопытства ради!
- Да я уже перемолвился тут кое с кем словечком, - равнодушно прожевал слова Юлий.
- Ну и?
- Ничего особенного. Эти люди беженцы. На Западе вспыхнуло восстание ереси, вся страна в анархии, повсюду разброд, - панику вызывает не, сколько поражающая новость, сколько скука, с которой о ней говорят. На какое-то время он умолкает, впереди виднеется трактир в характерной морской обработке и красноречивой надписью «Краб». – А вот и то, что я искал. Тут ошиваются моряки, поспрашиваем, когда ближайший рейс.
Алексий опускает поводья и стоит, разинув рот, хлопая глазами полными ужаса.
- К-к-кай рейс? К-к-каое восстание? Юлий, а ну вернись, мать твою! Юлий! Я что, к стенке обращаюсь?
Юлий, в след за ним остальные, скрываются в дверях трактира.
- Он рехнулся, - промямлил под нос студент, последним отдавая в загон (как ни странно пустой) лошадь и заходя в «Краб».

* * *
- Корабля нет, - монотонно выдавливает Феофилакт.
- Что значит, корабля нет? – юношеский голос Юлия срывается на визг.
Затаившие дыхание компаньоны сдавлено выдыхают. Плечи разом опускаются, потупив взоры, путники разбредаются по трактиру, волоча ноги, ища опору. Юлий смотрит волком, зубы стучат от возбуждения, едва сдерживая необдуманный словесный поток.
- Корабля нет, мальчик, - заглядывая в бегающие, как тараканы в банке глаза Юлия, повторяет монах.
- Да мне плевать! – на крик обращают внимание матросы, отвлекаясь от выпивки и снеди. Сквозь дым табака лица кажутся барону словно барбарские, полные непонимания. – Мне нужно на Запад. И если никто из вас не способен дать мне корабль, я найду его в другом месте.
- Корабли на Запад не идут, - отозвался прокуренный голос со стойки.
- Подожду.
- Не идут и идти не будут, - с нажимом повторяет морской волк. Деловито смахивая пыль с полок.
  Какое-то время Юлий ловит инертные взгляды посетителей и друзей. Прорычав что-то невнятное, он резко бросается прочь, но в дверях за рукав его дергает Алексий.
- Оставь меня, - молодой человек пытается стряхнуть руку академического приятеля, но тот больно впивается в плечо.
- Как же ты не понимаешь, - взмолился Алексий. – На Западе восстание еретиков. Там война, смерть и боль… Ты хоть понимаешь, что это значит?
- Юлий! – к ним подходит Феофилакт. – Не один корабль не возьмет курс на Запад. Ни здесь, ни в любом другом порту.
Вырвавшись из хватки, Юлий пулей вылетает из трактира. За ним, извиняясь перед растолканными моряками, спешат не на шутку взволнованные друзья.
- Значит, корабля не будет, - оказавшись на улице, Юлий задумчиво поднимает взор к небу.
Феофилакт и Алексий удивленно переглядываются, боясь гадать, что творится в бурлящей и неокрепшей душе их спутника.
- Макар! – за спиной раздаются бряцающие шаги наемников. – Ты со мной?
- Деньги твои, значит с тобой.
- Тогда мы должны найти корабль. Лучше разделится, встречаемся здесь к полудню.
Юлий смеряет взглядом притихших Феофилакта с Алексием.
- Желающие могут присоединится.

* * *
  «Ветер, - Юлий позволяет легкому морскому бризу коснуться щек с небритой светлой щетиной, растрепать спутанные волосы. – Пахнет переменами».
С гавани открывается чудный вид. Море, едва колышимое, простирается далеко, уходя за горизонт. Такое далекое, такое незримое и от того столь желанное. Где-то там, на Западе, быть может, эти же волны пенятся и вздымаются на дыбы, подобно норовистому коню, о манящие берега.
  Ветер пахнет переменами. Одна сторона души страшится их, желая спрятаться за стабильностью, за постоянством рутины, где все просто и понятно. Но все настойчивей слышен далекий зов, словно издалека. Перемены. Впереди все как в тумане, но неизведанный путь продолжает притягивать, сквозь страх и неуверенность, сквозь любовь к постоянству, подобно запретному плоду.
- Я конечно против ничего не имею, - маячащий за спиной Егор, наконец, заговорил, - но скоро полдень, мы устали, а так до сих пор ничего не нашли.
- Найдем, Егор, - Юлий лучезарно улыбается заскучавшему наемнику. Повернувшись к морю, он заворожено смотрит вдаль. – Обязательно найдем.
- Уверенность это хорошо, - парень подходит к парапету, но в морской глади ничего завораживающего не видит. Вода и вода, разве что много, - но на ней море не переплыть.
Рассмеявшись, юноша приятельски трясет приунывшего наемника за плечо.
- Не переживай. Не для того Безначальный привел нас в Сергии, что бы пропадать на берегу, так и не добравшись до Запада.
- Ты во всем ищешь смысл? Неужели тебя не посещала мысль, что на свете есть случайность, совпадение? Или бессмыслица в конечном итоге? Что если наш приход сюда большая ошибка?
Оторвавшись от созерцания, Юлий осматривает округу. Никого. Солнце в зените, а друзей как не было.
- Что-то обязательно подвернется.
Невесело улыбнувшись, Егор рассеяно качает головой.
- Юлий, ты неисправим.
- Лучше быть неисправимым романтиком, чем так никогда и не встретится с мечтой.
  Что-то привлекает внимание северного наемника, так, что он оборачивается, но так медленно, что вконец застывает, приоткрыв уста для несказанного слова. Время останавливается, материальный мир проваливается в вечность, где всегда сейчас. И Юлий слышит голос:
- Мечты призрачны, проблемы реальны.
Старик лежит на куче рваных мешков, посреди кучи мусора, источающего ядовитое зловоние. Ободранный, как плешивый кот, борода клочками, пустые глазницы впиваются в застывшего юношу, а потрескавшиеся, пересохшие губы ухмыляются во все оба зуба.
- Подай копеечку больному человеку, не пройди мимо, - грязный оборванец продолжает ухмыляться, протягивая руку.
  Замешкавшись на мгновение, пытаясь понять, как у пустой стены материализовалось это создание, путешественник касается туго набитого кошелька. Не успевает медь упасть на мозолистую руку, как цепкие костяные пальцы впиваются в Юлино запястье.
- Чего ты хочешь? – процедил сквозь зубы бывший академик.
- Вопрос в том, чего хочешь ты.
- Я ищу Истину.
- Не там ищешь ее, мальчик.
- Тебе до того какое дело, старик? Кто ты?
Не имеющий глаз нищий озирается. Подтянув Юлия ближе, он почти шепчет на ухо.
- У тебя же нет гарантий, что Августин сумеет пролить свет на корень происхождения зла.
Юлий словно чувствует удар молота о голову.
- Откуда ты знаешь? Кто ты?
- Предположим, ты доберешься до берегов Запада. Что дальше? – незнакомец сознательно игнорирует вопросы. – Война страшна. Но война гражданская страшнее вдвойне. Как знать, кто свой, а кто враг? Готов ли ты на этот шаг?
Юлий рвется назад, но цепкие пальцы мертвой хваткой впиваются в запястье. Юношу обуревает страх, как в кошмаре, из которого не можешь вырваться, не в силах проснуться.
- Отпусти. Я не знаю тебя.
- Там война, мальчик. Готов ты к такому? Спроси себя, как бы ты поступил, зная, куда заведет путь. Спроси и постарайся хоть себе ответить честно.
- Это моя идея. Моя ноша.
- Ноша, что давно перестала быть твоим личным делом. Чаша наполнилась до краев, но брызги летят на других. Ты ведешь отряд, ты отвечаешь не только за себя. Осознаешь ли это? Осознаешь, что идешь по костям следующих за тобой?
Кости кажется, вот-вот пойдут трещинами, но пальцы разжимаются столь внезапно, что Юлий отступает, потирая посиневшею руку. Тем не менее, взгляд его продолжает заворожено бегать по странному нищему.
- Ты знаешь что-то, - голос академика звучит утверждающе. – Что есть зло?
- Зачем тебе это? Ради истины? – при этих словах еще одна злостная ухмылка. – Ради знаний? Или есть иная причина, которую ты так отчаянно отвергаешь?
- Я не понимаю тебя, старик, - Юлий  откровенно с мольбой простирается возле нищего. – Расскажи мне, хотя бы направь…
- Время истекает, – из глотки незнакомца вырывается сдавленный, почти предсмертный хрип.
Раздражение вырывается из Юлия, столь легко заменяя мимоходящую мольбу.
- Мне надоело. Ты что-то знаешь и сейчас же расскажешь!
Он силится схватить старика за обноски, но только сейчас замечает, что кроме Егора на пристани рядом более никого нет.
- Юлий, наши идут!

* * *
  Услышав цену, Алексий давится пивом. Истошно кашляя и разбрызгивая капли, он лупит по груди.
- Это единственный капитан, согласившийся взять нас на борт, - Феофилакт разводит руками. Словно считая недостаточным, добавляет. – Других нет.
Не проронивший во время рассказа монаха ни слова, Юлий мечет взгляд в угол таверны. Ловит встречный и отворачивается, молча уставившись в тарелку. Низкорослый, обросший, с пропитой физиономией, едва может вызвать доверие. Но, как сказал насельник Патриевского монастыря, других нет.
- Цена туда и обратно, - добавляет после паузы Феофилакт.
- Но это  почти все, что у нас есть, - хрипло, еще не отдышавшись, постанывает Алексий.
- С учетом нашей платы, - напоминает, ухмыльнувшись, Макар.
Алексий испускает полный скорби стон.
- Мы едем, - выпалил Юлий.
- Что?! – хором Феофилакт и Алексий.
- Ты же сказал, что этот корабль единственный.
- Да, но.., - начал, было, монах.
- И позволю себе напомнить – именно ты и посоветовал навестить западного епископа Августина.
Загнанный в угол Феофилакт опускает взгляд.
- Я не уверен, - пробубнил он.
- Ах, теперь он неуверен! – Юлий картинно всплескивает руками. – Зато я уверен. Отправляюсь и точка.
- Риск, - предупреждает монах.
- Если затея с Августином провалится. Потеряем последние деньги и свяжем себя по рукам и ногам.
- Не стоит переживать за мои деньги, - Юлий зло прищуривается. – Я финансирую поход и сам распоряжаюсь своими…
- Такими уж своими? – лукавая улыбка сверкает на устах Феофилакта.
Укол, заставляющий сжаться испуганное сердце, пробудивший спящее.
  «Поместье по праву мое, - мечется в отчаянии сознание, - и деньги за его выручку тоже мои!»
  «Вздор! Я верю в собственную сказку. Поместье должно перейти к Сергию, а я…я…»
Миг. Столь крошечное мгновение, вместе с тем достаточное, что бы ухватиться за соломинку и вынырнуть. Мгновение, когда душа открыла глаза. Миг проходит, остается лишь тьма.
- Деньги мои, - повторяет юноша. – Я еду на Запад и встречусь с Августином.
- Значит, так тому и быть, - сдается монах, отодвигая стул и резко поднимаясь.
Алексий отказывается верить услышанному. Он переводит взгляд с Юлия на Феофилакта, глаза так и горят.
- Ты что, одобряешь его решение?
- Нет, - спокойно взглянув, ответил монах. – Но раз он едет, то последую следом.
Видя оживление за Юлиным столиком, капитан отвлекается от созерцания пивной кружки. Дымящаяся, искусанная трубка потрескивает под пожелтевшими зубами, несет от него неимоверно. Часть посетителей предпочитает заплатить теснотой, за право находиться в отдалении.
- Вижу, вы уже разобрались, - сказал капитан, подходя ближе так, что Юлий замечает шрамы от угрей на коже и привычку щурить правый глаз.
- Будьте так добры, проводите нас на борт, - проговорил юноша.
  Капитан, так и не назвавший имени, хрипло смеется, оглядывая барона с головы до ног. Несколько секунд Юлий смотрит в мутные от выпитого глаза. В другое время рядом бы не встал. Капитанам частникам нельзя доверять ни на йоту. Многие из них промышляют контрабандой или чем похуже. Но увы. Официальные рейсы государство прервало гораздо раньше. Странно, как они нашли ЭТО.
- Прошу за мной, – наконец проронил, не переставая ухмыляться капитан.