В деревне

- Чего тебе в городе все лето торчать? – размышлял отец за ужином. Я пялился в пустую тарелку, пытаясь вспомнить, что я съел. Вроде борщ…
- Будешь три месяца как в сковородке жариться… - продолжал отец. – Езжай-ка ты к бабушке!
- К какой бабушке? Из Степановки? – принимаясь за второе, спросил я.
- Да. Это в соседней области.
- Нечего ребенка одного отправлять за полтыщи километров! – вмешалась мать. – Придумал, тоже мне! Последние мозги пропил!
- Молчать, женщина! – хлопнул рукой по столу отец. – Кто в доме хозяин?
- Дети – хозяева лагеря, - буркнул я всплывшую в памяти фразу с лозунга в старом советском кино.
Красноречивость мне никогда не шла на пользу, вот и тогда меня выгнали из-за стола.
- А компот? – заорал я обиженно.
За «компот» меня и отправили к бабушке.
***
Сборы – штука весьма утомительная. А тут еще мама сумку собирала.
- Ну зачем мне пять трусов? – ныл я.
- Как зачем? Ты же не постираешь!
- А носки шерстяные?
- А вдруг холодно будет?
- Давай и шапку тогда положи, и валенки…
- Не хами матери!
Бесполезно.
- А можно мяч положу?
- Зачем он тебе?
- В футбол играть!
- А таможенник подумает, что ты наркоту везешь, и вскроет его.
- Какой таможенник в поезде Калуга – Степановка?
- Мало ли…
- Тогда он и трусы распорет!
- Не хами матери!
Бесполезно.
- Мам! Зачем мне пряники?
- Есть захочешь!
- Ты мне еду для поезда в отдельный пакет собрала! Зачем пряники?!
- А вдруг бабушки дома не будет?
- Вы же ей сказали, что я приеду! У нее склероз?
- Не смей обзывать бабушку!
Вот так я вместо маленького рюкзака повез огромный баул, пакет с едой и в отдельной сумке ноутбук, так как в баул он не влезал.
***
Хорошо, что родители были на работе и не пошли провожать меня на вокзал. Я бы вообще тогда выглядел как восьмиклассник.
Я сел на скамейку на перроне и огляделся. На скамейке неподалеку сидела девушка. У меня к ней сразу возникла симпатия.
Девушка взглянула на меня и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Девушка продолжала смотреть и улыбаться.
Черт подери, я знал, что чертовски привлекателен! Девушка смотрела и улыбалась милой доброй улыбкой. Я встал, подошел к ее скамейке и сел рядом, подарив ей продолжительный взгляд и легкую улыбку. Девушка засмеялась и показала, что у меня что-то на губе. Я вытер ее и увидел на рукаве новой бежевой рубашки шоколадный крем. Черт, я ведь знал, что круассан ни к чему хорошему не приведет…
***
Девушка ехала в седьмом вагоне, я в девятом.
Купе попалось веселое – на столе стояла водочка, селедочка, лук, черный хлеб с солью и прочие деликатесы. Я поздоровался и зашвырнул вещи наверх.
- Угощайтесь, молодой человек! – предложил лысый толстячок в панамке.
- Ага! – подтвердил другой, небритый и непричесанный дылда в майке с надписью «СССР».
Третий мужик скромно сидел в уголке в наушниках и с телефоном в руках.
Я присел к столу, посолил кусок хлеба, положил сверху лук и отправил этот «русский гамбургер», как охарактеризовал это чудо кулинарии толстяк, в рот.
- А под водочку вообще бы отлично пошло! – заверил меня небритый.
- Идиот!!! – заорал мужик с телефоном.
Мы с удивлением поглядели на него, но уже скоро о нем забыли. Завязался разговор.
- Тронулись! – радостно потер руки небритый и достал гитару. – Теперь песни пойдут хорошо!
Он запел, мы с толстячком подхватили. Выходило хорошо.
Заглянула проводница и стала переводить взгляд с бутылки с надписью «Водка Императорская» на меня, все шире и шире раскрывая глаза. Потом она выскочила из купе. Как мне показалось, она чему-то удивилась.
Песня кончилась. Мы закусили.
- Гооооол!!! – заорал мужик с телефоном, вскочив с сиденья. – Бербатов красава! – и стал плясать.
Мы шокировано глядели на него. Небритый в этот момент наливал, но так и замер. Водка наполнила рюмку и уже текла по столу.
Мужик заметил наше удивление и радостно пояснил:
- МЮ Уигану забил! Бербатов с передачи Руни!
- Сейчас играют? – вскочил я.
- Да! – радостно подтвердил мужик. – 1:0!
- Ура! – воскликнул толстячок. – Ты трансляцию слушаешь?
- Ага! – подтвердил мужик, продолжая плясать.
- Врубай для всех! Вперед, Манчестер!
- Вы тоже за МЮ? – спросил я удивленно.
- А то! – подтвердил толстяк.
- Во совпадение! – удивился мужик и включил трансляцию на все купе. Мы стали шумно болеть.
МЮ выиграл 3:0, и мы решили отметить. Мужик – он представился как Сергей Саныч, – подсел к столу. Они пили водку, я минералку. Чокались все вместе. В этот момент проводница принесла чай и увидела меня с рюмкой в руке (пить из стакана, когда все пьют из рюмок, как-то неудобно, поэтому я минералку наливал в рюмку). Проводница едва не выронила поднос. По-моему, она снова чему-то удивилась.
Небритый опять достал гитару, и мы спели «Glory, glory, Man United!». Потом пели разные дорожные песни, а потом улеглись спать.
Я хотел уснуть, но не было никакой возможности. Толстяк храпел на весь вагон, казалось, что поезд раскачивается в такт храпу. Так я промучился до часу ночи.
***
Меня разбудил Сергей Саныч:
- Эй, парень, тебе в Степановке вылезать?
- Какой Степановке, я в Калуге живу… - буркнул я спросонья и тут же вскочил. – Уже подъезжаем?
- Да, через полчаса.
Я быстро оделся, поел, сердечно со всеми попрощался и через несколько минут вышел на своей станции.
Светило солнце, пели птицы, воздух был чист и свеж. Я закинул сумку за плечо и зашагал по перрону.
Из своего вагона вышла девушка, указавшая мне на след, подло оставленный шоколадным кремом. Я радостно подбежал к ней и хлопнул по плечу:
- В Степановку?
Девушка улыбнулась:
- Да!
- Коля! – представился я и протянул руку.
- Майя, - отрекомендовалась она. Я схватил ее руку и поднес к глазам. Майя удивленно поглядела на меня.
- Кольца нет, - пояснил я. – Это мне подходит.
Майя засмеялась и мы дружно (чушь, мы только познакомились!) зашагали по перрону.
***
«Ул. Садовая, 31» - так было написано в бумажке, которую дала мне мама. Майя попрощалась и пошла дальше. Я проводил взглядом ее фигурку и направился искать дом бабушки.
Тут я замечу, что я бабушку никогда не видел и в Степановке был первый раз.
На домах номеров не было, поэтому пришлось считать. В голове вертелось: «Папа у Коли силен в математике, учится папа за Колю весь год…».
Наконец, я нашел нужный дом (это я так думал). Дверь была заперта. Недолго думая, я полез в окно. Ценой герани и простенькой вазы с ромашками я очутился внутри. Хижина бабули была обставлена так себе. Я очень устал с дороги, поэтому швырнул сумку под комодом (при этом там что-то щелкнуло) и завалился на кровать.
Проснулся я от того, что меня кто-то тряс за плечо. Я перевернулся на спину, руками поднял веки и увидел старушку.
- А чего это ты тут спишь, а? – не врубалась бабуля. – Ты кто?
«Точно, склеротичка!» - отметил я и произнес, сдерживая зевоту:
- Я твой внук, бабушка…
- Внук?! – воскликнула бабушка и бросилась ко мне на шею. – Нашелся, родной! Дай я тебя обниму! Родимый!
«Еще и шизофреничка!» - заключил я.
Бабуля потащила меня на кухню со словами:
- Пошли, я тебя накормлю! Вот тебе и картошка, и молочко, и огурчики малосольные, и лучок…
С сомнением глядя на этот набор, я откусил кусок хлеба.
Бабуля вышла и спустя минуту вернулась с консервной банкой в руке:
- Вот, я в Москву ездила в восемьдесят девятом, икры черной купила баночку, все берегла… Бери, ешь, дитятко!
Я стал есть картошку, пытаясь не смотреть в сторону икры. Бабуля с умилением глядела на меня.
- Где же ты пропадал?
- Ну… Школа у меня, экзамены, все некогда…
- Да я не про то! Тебя все искали больше года!
Я подавился картошкой.
- Не понял!
- Ты же без вести пропал!
- Я?! Когда?!
Бабуля подозрительно поглядела на меня и сменила тему:
- А как там мама?
- Хорошо. С тех пор, как в Калугу переехали, все нормально…
- Какую Калугу? – заорала бабуля. – Вы же в Челябинске живете!
- Не понял?! – опять удивился я.
- Мальчик, как твоя фамилия? – спросила бабуля.
- Петров.
Бабуля заорала:
- Какой ты мне внук? Пошел вон из моего дома!
Я рванул к выходу, захватив сумку. Та попала в стоящую под комодом мышеловку.
- Мышеловку верни! – завопила бабуля. Я стал лихорадочно снимать это смертельное оружие, прищемил пальцы, кое-как вытащил их, швырнул мышеловкой в бабулю и пулей вылетел на улицу. У калитки валялась доска, я запнулся за нее и растянулся на дороге.
- Коля! – услышал я голос.
Это была моя бабушка.
***
Когда восторги улеглись, я, набив пузо варениками, отправился на разведку территории. Ничего примечательного я не заметил, кроме фруктовых садов. Я запомнил, где они находятся.
Ночью я потихоньку вышел из дома и направился к первому саду. Было тихо, лишь стрекотали кузнечики. Светила полная луна.
Кое-как я перелез через забор и бросился к яблоне белого налива. В два счета оказавшись на верхушке, я начал набивать карманы спелыми яблоками.
Тут я заметил, что за моими действиями внимательно наблюдает стоящий у забора бомж. Я поздоровался и продолжил расхищать социалистическую собственность.
- Слышь, пацан! – сипло прошептал бомж. – Кинь яблочко!
Я кинул, но неудачно, поставив бомжу фонарь. Тот выругался и попросил еще. Следующим яблоком я зарядил ему в лоб. Бомж стал крыть меня четырехэтажным матом высшего сорта.
- Тряхни лучше ветку! – попросил он, выдохшись.
Я тряхнул ветку, хорошую, мощную ветку. Яблоки посыпались градом и скрыли бомжа с головой. Весьма довольный своей работой, я отметил это дело яблочком и швырнул огрызком через плечо.
- Огрызком-то за что? – послышалось снизу. Я опустил взор и увидел внушительных размеров дядю, потирающего макушку.
- Во молодежь пошла! – покачал головой он.
- Согласен! – послышалось из кучи яблок, и оттуда вынырнула голова бомжа. В лунном свете его глазные яблоки (в прямом смысле) выглядели жутко. Дядя дал деру домой, мы с бомжом тоже. На перекрестке мы остановились, переводя дух.
- Завтра с тачкой приду! – заверил меня бомж.
***
Бабушка с утра ушла на рынок. В поисках завтрака я наткнулся на сковородку с жареной картошкой. Доставать тарелку было лень, и я стал есть прямо со сковороды.
Тут дверь отворилась, и в кухню нагло ввалилась тетка. За ней протиснулась девушка примерно моих лет. Мне она сразу не понравилась: перебор с солярием, волосы точь-в-точь как у девочки из фильма «Звонок», проглядывающий из-под майки пупок. Лицо ее из-за выщипанных бровей имело удивленно-глупое выражение, проколотый нос тоже не добавлял красоты, а тени делали ее похожей на мертвеца.
Я стоял, жевал и смотрел на них.
- Садовая, 31? – поинтересовалась тетка.
- Угу, - промычал я и отправил в рот новую порцию картошки. – А вы хто?
- Мы комнату тут будем снимать, - бросила тетка, направляясь дальше в дом. – Лера, за мной!
- Добво поваловат! – с набитым ртом сказал я. Лера засмеялась и пошла за теткой. Я продолжил трапезу.
- Может, покажешь, где тут у вас что? – крикнула тетка.
- Туалет направо, комната налево! – крикнул я и продолжил есть.
- А душ?!
- Ну это невозможно! Не дадут пожрать спокойно! – заорал я и вышел со сковородкой во двор, сел там на бревна и продолжил завтракать.
- Коля! – позвали с улицы. Я оторвался от созерцания содержимого сковороды и увидел у калитки Майю. Она снова улыбалась своей замечательной улыбкой.
Я со сковородой подошел к калитке, продолжая есть.
- Доброе утро! – со смехом сказала Майя. – Ты чего это ешь на свежем воздухе?
- Да жильцы въехали, не дают пожрать спокойно, - объяснил я и протянул Майе сковородку. – Будешь?
Майя засмеялась и отрицательно покачала головой.
В двери показалась голова Леры:
- Мальчик! А как тебя зовут?
- Акакий Акакиевич! – ответил я. Лера выперлась на улицу и подошла к нам. Прищурившись, она поглядела на Майю и нагло спросила:
- А это еще кто?
Я опешил.
- ты кто такая? – продолжала Лера. – Ты что к нему лезешь?
Я захохотал и, хохоча, стукнул Лерку сковородкой по голове.
- Видала? – спросил я у Майи, созерцая лежащую без сознания Лерку. – Во люди пошли!
- Согласен! – послышалось из растущих в соседнем саду кустов малины. Немного погодя из них вылез бомж с лукошком ягод в руках. Мы сердечно поздоровались, и бомж пошел по улице.
Из окна послышался вопль:
- Лерочка! Доченька моя ненаглядная!
Мы обернулись и увидели потрясающую картину: тетка выпрыгивала из окна. Это надо было видеть.
Тетка упала возле Лерки на колени и запричитала:
- Лерочка, Лерочка, родная!
Потом подняла голову и заорала:
- Это вы сделали, сволочи?
Недолго думая, я и ее оглушил сковородой.
Тут появилась бабушка. Она зашла во двор и наткнулась на два тела.
- Кто это? – поразилась она.
- А… - небрежно махнул рукой я. – Комнату будут у нас снимать…
***
Я лежал на кушетке и глядел в потолок. Было нечего делать.
Дверь приоткрылась, и в проеме я увидел нагло улыбающуюся Леркину рожу.
- Можно? – спросила она.
- Нельзя! – отрезал я.
- Почему?
- Потому!
Лерка, видно, с русским не дружила, потому что наглейшим образом зашла в комнату и уселась на кушетку.
- Ты что такой злой? Давай лучше поболтаем!
Я вскипел:
- Ты дура что ли? Сказал ведь – нельзя ко мне!
- Акакий, ты чего? – искренне удивилась Лерка.
Я заорал:
- Это моя комната! Пошла вон отсюда!
- Не пойду! – кокетливо заглядывая мне в глаза, заявила Лерка.
Я вскочил, взял ее за ворот и потащил к двери. Лерка вырывалась и вопила:
- Акакий, отпусти! Акаки-и-ий!!!
Я выволок ее во двор, раскрыл калитку и вышвырнул на улицу. Лерка растянулась не хуже, чем я в первый день приезда, когда запнулся за доску.
Лерка заревела на всю улицу.
Тут ко мне подскочил здоровенный парень с бритой головой, выбитым передним зубом и раскосыми глазами, схватил меня за грудки и проревел:
- Ты пошто бабу бьешь, смерд? Давно по фейсу не получал?
Он затряс меня так, что зубы залязгали (мои, естественно). Я завопил:
- Обнаглела она вконец! Не понимает по-хорошему!
- Согласен! – подтвердил неизвестно откуда взявшийся бомж.
- Цыц, холоп! – сквозь зубы прорычал лысый и снова обратил свой гнев на меня. – Сей же час я тебя урою, выродок!
- Железный человек! – заорал я, сделав круглые глаза и показывая рукой за спину лысому. Тот повернулся, отпустив меня. Спустя секунду я был на другом конце улицы и показывал лысому, что он осел. Мгновенье спустя я скрылся в дебрях фруктовых садов.
***
- Коля, ну зачем? – спрашивала Майя. – Девочек-то зачем бить?
Мы шли по главной улице поселка. На придомовых участках копошились жители.
- Да какая она девочка? – возмутился я. – Кобыла здоровая!
- Согласен! – заявил бомж, обрывающий сливу, склонившуюся над улицей.
- Все равно! – не соглашалась Майя.
- Ну она же меня достала!
- Все равно. Пообещай, что больше так поступать не будешь!
- Хорошо, я обещаю.
Мы остановились у ее двора. Майя предложила:
- Пошли, поедим вишни? Много уродилось, не знаем, куда девать.
Я согласился, и мы прошли в ее сад. Тут все было чисто и ухожено. Навстречу нам, радостно виляя хвостом, выскочил пес. Майя присела на корточки, погладила его и чмокнула в нос. Я позавидовал псу.
Вишни, и в самом деле, у Майи уродилось очень много. Мы стали объедать дерево снизу.
- Майя… - начал я. – Расскажи о себе.
Майя поправила упавшую на лоб прядку и начала:
- Я обычная девушка, ничего во мне нет…
- Я бы не сказал, - серьезно заметил я. Майя улыбнулась и продолжила:
- Учусь в школе, хожу в художку. Люблю рисовать, читать, слушать музыку, люблю хорошее кино и веселых людей. Люблю собак, яблочный сок, вишни, смотреть на звезды и мечтать.
- Исчерпывающе! – засмеялся я. – Знаешь, наши вкусы почти совпадают. Только я кошатник.
Майя улыбнулась.
***
Бабушка отправила меня в магазин за хлебом. У выхода я наткнулся на парня, засовывающего в пакет бутылку пива. Край пакета загнулся, и пиво не влезало.
Я помог бутылке занять свое место в пакете. Парень сказал:
- Спасибо, друг! – и протянул руку. Я ее пожал. Мы пошли к дому.
- А ты кто, кстати? – поинтересовался парень. – Я тебя раньше не видел.
- А я на лето погостить приехал.
- А, ну давай знакомиться, - сказал парень и протянул руку. – Жека.
- Коля.
Мы еще раз пожали друг другу руки и пошли дальше.
- Приходи завтра на рыбалку к восьми! – предложил на прощание Жека. Я согласился, и мы расстались.
***
Речка у деревни была неширокая, но глубокая и быстрая. Никаких пляжей не было и в помине, берега были в зарослях кустов. В лучшем случае – глинистый берег.
Жека, узнав, что я ни разу в жизни не рыбачил, был потрясен до глубины души.
- Ты многое потерял! – заключил он.
- Согласен! – заявил закинувший удочку неподалеку бомж.
Жека стал мне объяснять, что к чему. Все было легко. Я взял удочку, червей и пошел искать место.
Каменная коса – то, что надо, решил я и стал готовить снасть. Раскрыв удочку и отцепив крючок, я не удержал его. Крючок стал летать вокруг меня и, в конце концов, поймал мой воротник.
Выдрав негодяя с «мясом» футболки, я принялся насаживать червя. Это несложное с виду дело для меня оказалось практически невыполнимым. Искромсав двух ни в чем не повинных червей, я швырнул их в воду, а третьего обвязал вокруг крючка морским узлом.
Тут бы и закинуть удочку, хорошо размахнувшись. Я размахнулся… и крючок застрял в мясистой части моего бедра. Я истошно завопил, оступился и полетел в воду.
Не знаю как, но я ухватился за камень и так, буквально цепляясь за косу, провел в воде несколько минут, пока услышавший мои вопли Жека не прибежал и не вытащил меня на берег. Так бесславно закончилась моя первая рыбалка.
***
Когда я пришел к Майе, она лежала в гамаке в саду. Я подошел и поздоровался.
- Привет, Коля! – улыбнулась она.
Я стал слегка раскачивать гамак. Потом начал напевать:
Минула еще одна бессонная ночь,
Дым ест глаза и кофе кипит в кофеварке,
Сегодня я понял, что вся моя прошлая жизнь,
Была вовсе не жизнь, а жизнь в Зоопарке.
Майя внимательно слушала. Я продолжал:
Мы все здесь: мы любим, воюем и спим,
Жизнь бьет нас, а иногда дарит нам подарки,
А кто-то страдает, а кто-то порою грустит.
Напрасно, ведь мы живем в Зоопарке…
Когда я закончил, Майя прошептала:
- И правда…
Я кивнул.
- Спой еще, Коля! – тихо попросила она. Я с чувством стал петь:
Когда пройдет дождь, тот, что уймет нас,
Когда уйдет тень над моей землей,
Я проснусь здесь, пусть я проснусь здесь,
В долгой траве, рядом с тобой.
Майя всхлипнула:
- Коля… Это так красиво…
Я присел и обнял ее за плечи:
- Майя, ну ты что?
Она затихла у меня на груди.
- Петь так петь! – вздохнул я и стал напевать:
Я слишком долго был здесь,
Наверно, мне пора прощаться,
И все же я хотел бы остаться,
Но увы, мне пора…
Я возвращаюсь домой!
Я не был там так давно,
Меня не ждут там, и все равно
Я возвращаюсь домой,
Сладкое слово «Домой!»
- Кстати, Коля, нам ведь осталось немного… - подняла голову Майя. – Скоро разъедемся.
- Так мы же в одном городе живем! – приобнял я ее. – Будем видеться!
Майя улыбнулась своей прекрасной улыбкой. Я продолжил:
И когда я уйду, кто-то скажет: «Что-то случилось с Майком»,
И кто-то засмеется и откроет бутылку вина,
И вам про меня расскажут самую последнюю сплетню,
В мире нет ничего интересней, чем сплетни про меня.
Майя прошептала:
- Коля… Коля, ты так хорошо поешь…
- Я? – засмеялся я. – В этих песнях сильно петь не надо!
- Все равно, - стояла на своем Майя. – Ты их с таким чувством поешь… И вообще, ты такой парень хороший! Я таких еще не встречала.
- Майя, я тоже еще не встречал девушку, которую так потрясли бы песни «Зоопарка» и «Аквариума»…
***
Рыбалка с Жекой не очень удалась, поэтому на его предложение сходить в лес за черникой я с радостью согласился.
Взяв старое бабушкино лукошко, с утра пораньше я направился к месту нашей с Жекой встречи. Жека был уже там. После упреков в том, что я соня, мы направились к лесу.
Лес у деревни был большой и густой. Жека заверил меня, что знает его, как свои пять пальцев. Я лично в этом удостоверился, когда он повел меня по всем черничным местам. Только вот черники там не было совсем. Жека сетовал на некоего Артура, которому прошлым летом показал эти места.
Проклянув Артура, мы углубились в лес, и тут стали появляться полянки, заросшие черникой. Дело пошло на лад, и я бы набрал целое лукошко, если бы не съедал большую часть ягод. Жека тоже ел, но дело у него шло быстрее.
Мы стали все больше расходиться, но все время оставались в поле видимости. Тут я узрел поляну – большую, замечательную поляну, всю заросшую черникой, и устремился к ней, забыв про Жеку.
Черника была крупная и сладкая. Я наполнил лукошко и пузо и поднялся, оглядывая лес в поисках Жеки.
Жеки не было.
- Же-е-ека-а-а! – крикнул я и побежал назад (мне так казалось).
Жеки не было. Я вопил на весь лес – никакого результата. Усевшись на пень, я стал ждать помощи.
Спустя час я понял, что помощь не придет, и решил действовать самостоятельно. У меня был четкий план действий, и я немедленно приступил к его исполнению.
- ПА-МА-ГИ-ТЕ!!! – заорал я и бросился бежать куда глаза глядят.
Спустя несколько километров я начал чувствовать усталость. Начинало смеркаться. С целью разглядеть окрестности и, возможно, увидеть, в какой стороне деревня, я полез на березу.
Спустя несколько минут я был почти на самой верхушке. Передо мной открывался великолепный вид – сплошной лес, куда ни глянь!
Я пришел в ужас и стал раскачиваться на березе с мольбами о помощи (мольбы эти звучали довольно громко).
- Не ори, идиот! – послышалось снизу. Я от изумления едва не свалился с дерева.
Под березой стоял дядя с ружьем за спиной. Он погрозил мне кулаком:
- Распугал всех птиц! – и пошел прочь. Я безмолвно смотрел, как моя надежда скрывается в лесу.
Дядя развернулся и крикнул:
- Кстати, парень! Ты что-то про помощь орал?
В мгновенье ока я оказался внизу:
- Где Степановка?!
- А вон там! – махнул рукой дядя. – Стой, заблудишься. Вот компас, шпарь на юг. Отдашь главе колхоза, скажешь, что от Михалыча.
Я радостно кивнул и рванул на юг.
***
Плов дымился на столе.
- Ешь, ешь! – суетилась бабушка. – Как же ты там в лесу-то?
- Да все нормально было! – с деланным равнодушием махнул рукой я. – Собрал черники, ну немножко заблудился, потом Михалыч мне указал дорогу…
Дверь распахнулась, и в кухню ворвался всклокоченный Жека.
- Живой! – заорал Жека.
- Живой! – заорал я.
- Садись, Сусанин, ешь плов! – пригласила Жеку за стол бабушка.
- А чего я Сусанин? – обиделся Жека, садясь за стол. – Он сам заблудился!
Дверь распахнулась, и в кухню вбежала Майя.
- Живой! – крикнула Майя.
- Живой! – подтвердил я.
Бабушка и Майю усадила за стол. Я стал рассказывать.
Едва я закончил, как дверь открылась и под аплодисменты вошел герой дня Михалыч.
- Живой! – воскликнул Михалыч.
- Живой! – заорали мы все и бросились качать Михалыча.
Мы с Майей сидели на скамейке.
- Что же у вас тут молодежь делает? – спросил я. – На скамейках сидит?
- Ну почему же… - улыбнулась Майя. – У нас много всего. Сегодня вот дискотека будет.
- Пойдем? – пригласил я, быстро оценив ситуацию.
- Пошли!
***
К вечеру у здания (так называют этот сарай с вывеской «Клуб» селяне) уже толпился молодняк. К своему удивлению, я там увидел и бомжа.
В восемь дверь открылась, и толпа хлынула внутрь. Я вошел одним из последних. Вошел и замер, не зная, смеяться или хохотать.
Сарай – он и внутри сарай. Стены, покрашенные в какой-то не поддающийся описанию цвет, и украшенные сдавшимися воздушными шарами; у стен – облупившиеся скамейки; пол из досок с зазорами и сучками, с облупившейся краской; несуразная сцена; с потолка свисает серпантин, или клейкая бумага для мух, точно определить невозможно; над входом плакат «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Мне показалось, что я вернулся в прошлое.
На сцене стояло какое-то убожеское сооружение, опутанное проводами. Вокруг него суетился бомж. Я удивленно ткнул Жеку в бок:
- Слушай, а он ди-джей у вас?
- Ага, - рассеянно подтвердил Жека, изучая девчонок, столпившихся у стены. – А ты не знал?
- Откуда мне знать?
- Понятно… - произнес Жека и отчалил.
- Дайте кассету! – заорал бомж. Все зашевелились, и один из стоящих у стены швырнул ди-джею кассету. Аудиокассету! Я таких не видел уже лет пять. Бомж что-то покрутил в «пульте», и из динамиков зарубила музыка.
Я так и замер. Потому что это были AC/DC!
И все пошли в пляс!
Это было прекрасно. Дети девяностых плясали под хард-рок 70-х. Плясали дико, но зажигающе.
Песня кончилась, и зал разразился криками:
- Битлз давай!
- Металлику!
- Хэээй! Секс Пистолз!!!
- Нирвааааану!
- Дип Перпл!!!
- Пинк Флойд поставь!
- Лед Цеппелин!
И тут я услышал, как в углу кто-то истошно вопит:
- Киркорова! Киркорова!
Зал смолк.
- Киркорова! – еще раз послышалось из угла.
Зал взорвался:
- Бей гада!
- Затесался тут!
- Повесить!
Спустя пару минут нарушитель спокойствия лежал у крыльца, весь израненный.
Всю дискотеку мы с Майей танцевали вместе, вместе и пошли домой.
- Ну как тебе наша дискотека? – спросила Майя.
- Потрясающе! – признался я. – Никогда не испытывал подобных ощущений!
Тут мы вышли из небольшой аллеи, ведущей к клубу. Я глянул наверх, да так и замер.
Такого звездного неба я не видел никогда.
- Коля! – дернула меня за рукав Майя. – Коля, что ты там увидел?
- Звезды… - прошептал я. – У нас в городе таких нет…
Мы с Майей еще долго смотрели на звезды.
***
- А ты был в колхозе? – спросил у меня Жека, когда мы у него во дворе чинили его велосипед.
- Нет.
- Ты много потерял! – заключил Жека.
- Согласен! – вставил свое веское слово бомж, нанятый нами в качестве помощника-консультанта.
- Поехали на велосипедах! – предложил Жека. – Бери свою Майку, и вперед! Завтра в десять, ладно?
Я согласился.
***
Мы поехали по единственной асфальтированной дороге. До колхоза было километров десять, доехали мы быстро.
«Колхоз Краснознаменный;» гласила табличка перед поворотом на проселочную дорогу. Жека уверенно свернул, мы с Майей поехали за ним.
Вдоль дороги на зеленых пастбищах паслись коровы. Раньше я их видел только на картинках. На меня произвели впечатление их медлительность и уравновешенность. Кроме того, на меня произвели впечатление их лепешки, в огромном количестве попадающиеся на дороге.
Наконец, мы подъехали к центру колхоза. Это были несколько кварталов деревянных домиков и такое же деревянное управление колхоза.
Жека остановился у управления и, приказав нам подождать, зашел внутрь. Спустя несколько минут он вышел и весело объявил:
- Получил талоны в столовую!
На наши удивленные взгляды он ответил:
- Директор колхоза, Иван Митрич, меня знает, я вечно экскурсии вожу сюда. О, а вот и он идет.
На крыльцо вышел поджарый мужичок в пиджачке и кепке. Он оглядел нас и толкнул речь, энергично жестикулирую:
- Молодежь! Вы – наша надежда. Вы, поди, считаете, что ваше будущее только в городе. Но и здесь есть перспективы для хорошей работы. Деревня тоже прогрессирует. А если вы все рванете в город? Нельзя так. Россия была и остается аграрной страной. Так что добро пожаловать в Краснознаменный колхоз!
Мы стали аплодировать. Иван Митрич поклонился, вскочил на стоящий у крыльца мотоцикл и укатил.
- Ну что, покажу вам поля, пшеничное и ржаное, - задумчиво сказал Жека.
- Пройдемся по злачным местам? – обрадовался я.
***
Полные впечатлений, мы направились в столовую.
Взяв себе по борщу и рагу, мы уселись за столик и принялись поглощать эту вкуснотищу. Тогда я понял, что означает выражение «нагулять аппетит».
Отодвинув пустые тарелки, я крякнул и развалился на стуле. Припекало солнышко.
- Хорошо… - протянул я.
- Пивка бы! – заметил Жека.
- Согласен! – поддакнул сидящий за соседним столом бомж.
Тут в столовую ворвался взмыленный парень и заорал:
- Поле горит!
Все всё побросали, даже повара, и понеслись к выходу. Майя с Жекой побежали вслед за всеми. Я кинулся вдогонку (так и подмывало крикнуть «А компот?»).
***
Горело пшеничное поле. Мы с Жекой стали прибивать пламя его курткой, а Майя забрасывала огонь землей с кротовых куч.
Спустя час пожар был потушен. Мы пошли домой, усталые и счастливые. Счастливым не был только Жека, потому что его куртка превратилась в тряпочку.
***
Светило солнце, пели птицы, воздух был свеж и чист. Я стоял на перроне рядом с Майей и в последний раз оглядывал местность, пытаясь оставить ее образ в памяти.
Вдалеке показался наш поезд. Я потихоньку стал петь:
Стоя на перроне, я смотрю на вас,
 Зеленый свет зажегся, красный свет погас.
Вот идет мой поезд, рельсами звеня,
Спасибо всем, кто выбрал время проводить меня.
Смотри, вот идет мой поезд,
Вот идет мой медленный поезд,
Смотри, вот они идет, мой поезд,
И завтра меня здесь уже не будет…
Подъехал поезд. Майя зашла первой, я зашел за ней, обернулся и в последний раз посмотрел на деревню.
 - Ну проходи, чего встал?! – басом сказала проводница.
Я вздохнул и пошел в купе.