Филка. Педо

Говорят, любви все возрасты покорны. Говорят, любви между учителем и учеником не может быть. Говорят, что... Да много, о чем говорят. В жизни бывает всякое...
 
Случилось это 3 года назад. Я тогда только пришла работать учителем русского языка и литературы в колледж с детьми возраста от 13 лет. Мне тогда было 25. Посоветовала эту работу соседка, ребенок которой там учился. Проработав до этого в школе 2 года, я решила, почему бы не попробовать. Загвоздка состояла в том, что в этом колледже учились дети богатеньких родителей. "Богатое быдло"  –  так называли их, в отличие от детей обычной общеобразовательной школы. Дали мне четыре группы. Сложно было, не скрою.
 
Обучение на филологическом факультете, преподавательская сфера деятельности меня никогда не привлекала. Литературу я и так любила читать, которая, как известно, делала из специалиста человека, в отличие от всех других наук, которые, в свою очередь, делали из человека специалиста. Но по просьбе отца, который всегда считал благородными профессиями работу учителя и врача, я все-таки выбрала работу учителя.

Вообщем-то, отброшу все эти сентиментальные чувства и переживания и введу сразу читателя в курс дела. Кримчеев Вадим – герой моего произведения и «виновник», из-за которого я побывала в местах не столь отдаленных, где кормили всякой бурдой и относились к тебе как к животному.

Ему было 16. И он совсем не был похож на своих сверстников. Вадик рано повзрослел. Некоторые жизненные обстоятельства вынудили его не задерживаться в детском возрасте: в пять лет он на своих глазах потерял любимого деда, с которым во время игры случился инфаркт; в тринадцать  лет попал с отцом в автокатастрофу, в результате которой тот погиб. Мать – Оксана Юрьевна, серьезная и деловая женщина, – по профессии судья.

Как-то мне пришлось замещать урок в их классе по причине болезни учителя.

- Кристина Дмитриевна, а у нас до этого времени не было таких учителей, - после первого урока сказал мне Вадик. – Я хотел бы, чтобы именно Вы продолжили обучать нас русскому.
С тех пор он частенько забегал ко мне в кабинет, специально забывал некоторые вещи, будь то ручку или кофту, чтобы потом еще раз вернуться. А  когда он забыл свой телефон, я не сдержалась и позвонила на свой, чтобы узнать его номер. Я бы все равно не тревожила его своими звонками, просто его цифры грели мне душу.

Помню, как на 8 марта я гуляла со своим старым однокурсником Алексеем – человеком, который был влюблен в меня с момента поступления на факультет. Навстречу нам шел Вадим с друзьями. После этого три недели я его в колледже не видела. Я пыталась узнать у куратора их группы, почему Вадика нет, на что мне отвечали в грубой форме: «А вам-то что? Кримчеев отсутствует по причине болезни. Скоро придет». По причине болезни? Это что за болезнь такая на три недели?

Звонок в дверь. Вадим? Пьян.

- Кристина Дмитриевна, я люблю вас.

На ступеньках подъезда стоял Вадик. Весь промок, так как за окном шел проливной дождь второй день, с букетом тюльпанов, исхудавший, с темными кругами под глазами, усталый, но довольный тем, что он был здесь, передо мной.

Что мне оставалось делать? Прогнать домой в пасмурную погоду? Оставить и пригреть у себя? Я была в замешательстве. Собрашись с мыслями, завела Вадика в квартиру, напоила чаем, обогрела, позвонила его матери.
 
Всё это время мы молчали. Я пыталась поговорить с ним о разных вещах, но разговор не клеился. Он либо отвечал: «Да», «Нет», «Не знаю», либо «Наверное», «Может быть», «Подумаю». Фразу, которую он произнес, стоя на пороге, я пыталась не вспоминать, хотя она не выходила у меня из головы.

Когда пришла Оксана Юрьевна, не понять, что это была именно она, нельзя. Бешеный стук в дверь, хотя имелся звонок; истерический крик, который был слышен с первого этажа подъезда на седьмом; и запах ее туалетной воды, который, казалось, просачивался во все щели квартир.

Тогда мы встретились с ней впервые. В ее глазах я заметила оттенок ненависти ко мне. Но она вела себя сдержанно.

- Вадя, что ты тут делаешь? Ты мне можешь объяснить? Уже довольно поздно для гостей! Кристина Дмитриевна толком так ничего и не смогла рассказть по телефону. Думаю, нам следует выслушать тебя, - произнесла она в манерной форме, будто ждала обоснованного ответа для вынесения приговора.

- Мам, все в порядке, у тебя так много дел в последнее время, что я сам пришел к Кристине Дмитриевне, чтобы попросить ее позаниматься со мной дополнительно русским языком. Я же в следующем году собираюсь на юридический поступать, а там сочинение писать надо. А я не умею, ты же знаешь... И Кристина Дмиртиевна с удовольствием согласилась, более того, она такая гостеприимная, что угостила меня чаем, обогрев и составив мне компанию. Но я уже собирался уходить, ты как раз вовремя. Поехали? – при этих словах Вадик лукаво улыбнулся своей матери, что та поверила, повернулась к двери, ненароком бросив взгляд на письменный стол из соседней комнаты, на котором стояла ваза с тюльпанами, сухо поблагодарила меня, сказала, что завтра с утра позвонит мне, чтобы обговорить стоимость и время занятий. И они ушли.

Разные мысли лезли мне в голову. Я думала, на самом ли деле со мной все это произошло или я во сне?...

Со следующей недели я начала заниматься с Вадимом русским языком каждый день. Учеником он был хорошим, и ему, как мне казалось, совсем не требовались дополнительные репетиторские занятия. Из-за нехватки аудиторий иногда нам приходилось вести урок в подсобке, а то, бывало, прямо на кафедре лингвистики в присутствии других преподавателей, за что и Вадик, и я чувствовали легкий дискомфорт.

В апреле месяце в колледже происходил капитальный ремонт. Вадик предложил мне позаниматься в беседке во дворе учебного заведения. Изначально предложение показалось нелепым, но я быстро согласилась, в противном случае урока бы не состоялось, чего на тот момент я не хотела больше всего. Наши сочинения на заданную тему плавно переходили в милую беседу о жизни и смерти, о добре и зле, о белом и черном, о верности и доверии, о друзьях и врагах, о любви и ненависти. Мы спорили, сходились во мнениях, кричали друг на друга, смеялись и совершенно не замечали, как быстро проходило время.

- Кристина Дмитриевна, а пойдемте гулять? Я вам красивое место покажу, о нем знаю только я один.

Какой же он все-таки милый! А когда улыбается, то уголки губ нежно поднимаются вверх. Губы пухлые, глаза голубые. Правда, он немного сутулится...

- Пойдем. Но при одном условии! Ты не будешь сутулиться!

- Ну, пожалуйста, не надо! Не будьте моей второй матерью!!! – со злостью сказал Вадик и не выпрямился. -  Мне с вами очень хорошо!

Мы гуляли сначала по одуванчиковому полю, потом ходили по парку, ели мороженое. Место, которое хотел показать мне Вадим – крыша заброшенного загородного дома, откуда можно было наблюдать ночью за звездами... Да, бывало, что мы возвращались домой поздно ночью.
 
Вадик пел мне песни, в основном Владимира Кузьмина, а наша с ним любимая была: «Губы я алые целую, локоны белые, как лён. Как давно искал такую, как давно в тебя влюблён. Ты - сказка в моей жизни, сказка в моей жизни, сон наяву. Я для тебя живу». Тогда мы первый раз поцеловались...  А позже наши души слились воедино в утреннем свете зари...

Я витала в облаках от счастья, хотя понимала, что я – необразцовый учитель! И вообще я – не учитель, а тварь! Ему же только 16, а я уже 25-летняя старушка! Мои однокурсники и бывшие одноклассники были в это время замужем и женаты, имели детей, а у некоторых вообще второй брак.

На Первое Мая Алексей пригласил меня в кафе, я согласилась. Придя в «Ховат» я почувствовала знакомый запах духов. О, нет! Оксана Юрьевна? Точно! Она сидела за соседним столиком. Вальяжно потягивала виски со льдом, курила сигареты и явно кого-то ждала, потому как запах алкоголя сбивала крепким кофе.

Мы поздоровались. Я считала минуты до прихода Леши. А вот и он. Зашел он с нашим учителем ОБЖ – Сергеем Сергеевичем, бабником, треплом, сплетником, но очень красивым внешне. 
Как оказалось, обэжэшник пришел на свидание к Оксане Юрьевне. Вечер был испорчен. Они подсели к нам, я не вымолвила ни слова, только пила. Много пила.

На следующий день ранним утром мне позвонил Леша, спросил, помню ли я о вчерашней договоренности? Естесственно, ему пришлось все вновь рассказывать.

Вообщем,вчетвером мы запланировали съездить в горы на выходные, на сборы оставался ровно час, в 8.30 выезжаем. Я не знала, что мне делать. С одной стороны, я не могла, с другой, Оксана Юрьевна давно заподозрила что-то неладное со стороны Вадика по отношению ко мне, поэтому так пристально наблюдала за мной в «Ховате» весь вечер, и поэтому мне просто необходимо было поехать с Алексеем, дабы показать, что у меня именно с ним романтические чувства, называемые любовью.

- Кристина, ты не можешь поехать! – кричал мне в трубку Вадик. – Это жестоко по отношению ко мне. Ты будешь спать с ним? Мне противно!

Я поехала.

Первый день и ночь удались. Мы отлично днем покатались на сноуборде, вечер провели у костра. Все было здорово, за исключением того, что любой мой промах был замечен Оксаной Юрьевной. Я была каким-то посмешищем, шутом гороховым. Даже Алексей посмеивался и подшучивал надо мной, хотя, может, делал он это не специально, а в силу своего открытого, доброго и позитивного характера.

Эти два дня я жила двумя направляющими: ненависть и страх, страх и ненависть. Страх помогал мне ликвидировать навязчивые мысли, а ненависть – компенсировать жизненные недостатки. Это бешеные чувства. Они мной управляли. Я ненавидела Оксану Юрьевну. Еще какой-то древний философ вещал людям, что ненавидеть надо уметь, а тот, кто ненавидеть не умеет, того самого следует ненавидеть, ибо любить весь мир глупо и банально, а ненавидеть надо что-то конкретное и весьма целенаправленно, чтоб и любить сильнее и ярче. Я любила Вадика дурацкой любовью, но еще больше я ненавидела его мать – Оксану Юрьевну. Ненавидела ее за то, что именно она его мать. Она – прототип его, хотя и наоборот.Я ее ненавидела и даже не знала за что конкретно. Обуреваемая тысячью эмоциями, на следующий день я убила Оксану Юрьевну. Я просто скинула ее с горы, когда она поскользнулась и просила о помощи, держась обеими руками за глыбу льда. Этот пронзительный взгляд, просящий о помощи, проник мне в самую душу, чем еще больше утвердил в мысли не подавать спасительной руки.

Не знаю, как описать происходящие события по возвращении из поездки. Напишу одно – Вадик стал пить, забросил учебу. Переехал ко мне. Вернее, я сама перевезла его вещи, но дома у меня он не ночевал. Как-то мы поссорились, и он обвинил меня в смерти его матери. Я возненавидела Оксану Юрьевну еще больше. Оказывается, после своей смерти человек оставляет после себя воспоминаний гораздо больше, чем при жизни.

Меня уволили с работы. Вадик написал заявление. Я подписала чистосердечное признание, за которое мне дали 7 лет в исправительной колонии. После трех лет отбывания выпустили под амнистию. 

Уже на свободе я позвонила Алексею, он не захотел со мной разговаривать.

Потом я позвонила Вадиму, попросила о встрече.

- Да иди ты к черту! Липовая училка! Таких самих убивать надо!
 
- Вадик, ты – сказка в моей жизни, я для тебя живу. Помнишь?

- Да пошла ты...!!!

Я все же пришла в «Ховат» с надеждой встретить его там. Сидела и отсчитывала каждую минуту, каждую секунду. Спустя два с половиной часа после назначенного времени, Вадим все же пришел.

Как он изменился! Он превратился в настоящего мужчину! Но привычка череcчур пользоваться парфюмом, видимо, у них наследственная.

Сегодня я иду к нему на встречу на крышу загородного дома. Я счастлива вновь.

                ***

Я не мог понять, что я к ней испытывал. Но мне хотелось отыметь ее как можно жестче. Она сделала мне больно, я сделаю больно ей. После полового акта я ее убил. Я ее любил и ненавидел одновременно. Она меня многому научила. И самое главное – это по-настоящему любить и ненавидеть.

Теперь я сижу в местах не столь отдаленных, где кормят бурдой и относятся как к животному. Мне дали 10 лет в колонии строгого режима. Ее дневник я нашел  в тумбочке с моими вещами. Не знаю, зачем она все это писала, но после прочтения я сделал вывод, что каждому в этой жизни достается свое.
 
Напоследок я сделал ей приятное: на могилке написал слова нашей бывшей, для меня, любимой песни, правда, немного изменив: «Я не тебя искал повсюду, но ты пришла ко мне из сна, мне пришлось поверить чуду, и в душе моей тоска. Ты – не сказка в моей жизни, а страшный сон наяву, покойся здесь, Кристина, я не для тебя живу».
               
                ***

Любовь – это иногда выбор: простить или нет. Любовь – это часто жертва: делать добро, не ожидая ничего взамен и не требуя. Любовь – это действие. И очень часто это твое решение любить или нет. Легко об этом писать, но нелегко иногда принимать решение любить, когда все внутри тебя противится и кричит «нет».