Миссия не выполнима часть 2

«Миссия не выполнима»
(Часть вторая)
Анна Кельвин
Пролог
- Душа, за время земной жизни обзаводится привычками и желаниями. Так она становиться мужчиной или женщиной. В прошлом воплощении я была женщиной, в следующем – мужчиной. Так должно быть, но иногда небесная канцелярия делает исключение. Тебе могут дать шанс ещё раз, если… если ты ушла из жизни до срока,  для людей это выглядит как смерть. Меня убили в 27 лет в сорок третьем, я была красива, молода, любима. Этого вполне достаточно, что бы  тебя оклеветали.
   Я должна была родиться в 1972 году cсимпатичной голубоглазой девочкой, но 26 февраля мама потеряла меня, поскользнувшись на катке. Открылся портал, и я должна была вернуться в тонкий, не проявленный мир, но мне было так жалко её. Я понимала, что всё уже кончено, снег окрасила кровь, но я из последних сил держалась за маму. Портал закрылся, а я осталась на земле. Не рождённая…
  Через пять лет портал снова открылся, пропуская новую душу к материнскому плоду. Я была слишком быстро к воронке, я никак не хотела отпускать маму, и меня затянуло вовнутрь. Странно, что служба контроля пропустила уже второе моё грубое нарушение, но как нам объясняли расчеты настолько сложные, что нам не дано понять Верховного, да и увидеть его невозможно. Через девять месяцев на свет родился мальчик. В его оболочке жила совсем молодая душа, кажется даже первого воплощения, она ещё не успела обзавестись привычками и желаниями. Ей было всё равно кто она, она смотрела на мир удивлёнными глазами и улыбалась. Кто не знает – скажу, что в момент рождения нам, душам, делают операцию обнуления, то есть перезагрузку памяти, и мы как бы рождаемся заново, но я была «нелегалом», я раньше слышала о таких. Их сжигают, это ужасное наказание, но возможность снова увидеть проявленный свет была сильнее страха. Я, как говорят, ушла в пятки и меня не заметили или пропустили специально, в общем, мне оставили всю мою память как есть.
   Мальчик рос, и я радовалась вместе с мамой, рождению нового человека, по ночам я баюкала его колыбельными песнями, на разных языках мира, которые помнила, и старалась уберечь его от опасностей поджидающих маленькое существо на каждом шагу. Мне тоже ужасно хотелось так же родится, поэтому даже когда малыш подрос, просила, через него, конечно,  завернуть в одеяло…. 
    Мальчик вырос и пошёл в школу. Первое сентября, с какой завистью я смотрела на белые фартучки школьниц, нарядные бантики, белые носочки с помпонами. Увы, я  была в теле мальчика, и мне полагался унылый серый костюм и неудобный галстук на шее. Но однажды, уже в третьем классе я случайно через полуоткрытую дверь увидела в женской раздевалке чёрный школьный фартук, забытый на вешалке. Конечно я понимала со совершаю двойное нарушение, но я не смогла побороть себя.
   - Пойди и возьми, - шепнула я душе мальчика и он сделал это, покраснев до ушей спрятал фартук в портфель.
   В тот день я не могла дождаться конца уроков, а утром прикинулась больной. У меня и правда был жар. Мама дала мне лекарство и сказала, что побудет на работе до обеда, а пока мне надо лежать и поправляться. Стоило маме уйти, как я достала из портфеля своё сокровище. Надо сказать, что мы с Антоном, так звали мальчика очень быстро поладили. Его ни сколько не смущало моё присутствие, и ему даже было весело играть «с самим собой». В общем, мы достали фартук и надо было примерить это чуда портняжного мастерства, но надевать же его на брюки. Мы перебрали весь мамин гардероб, но нашли то, что искали – платье. Такое носили с пятидесятых. Смешное, но почти по размеру. Повозившись с пуговицами и лямками, я подошла к зеркалу.
    - Здравствуй моя дорогая, вот мы и дома, - сказала я своему отражению.
   С тех пор Антон часто пропускал школу, он позволял мне каждый свободный момент ловить миг счастья, одевая платья, а ему тоже нравилась эта игра и он постепенно влюбился в девушку за зеркалом. Он с удовольствием делал ей причёски, красил, даже шил наряды, однажды даже пошёл на улицу и катался в автобусе, но потом страшно испугался и больше не гулял. Ему казалось, что все узнают его, а на самом деле прохожие шли мимо и оборачивали голову лишь потому, что не могли оторвать глаз от хорошенькой девочки….

       Глава первая. Рок!

    - Подпишите здесь и здесь, мы берём вас на должность охранника, с испытательным сроком на два месяца, - перевела мне переводчица, на приличном русском языке.
    - Что? Как охранником? – я вернулась на землю из своих воспоминаний детства. – Какого чёрта? Я хореограф, спросите моего… Дима, а ты чего молчишь. Он сидел на дива в офисе директора с опущенными глазами.
    - По условию вашего контракта, вы обязуетесь в период испытательного срока выполнять любую работу. Вот прочтите. Любую работу в штате «Мулен Руж». Во-вторых, ваш импресарио, не сообщил нам, что вы не работали в шоу, не знаете языка и не имеете опыта работы. Достаточно?
      Я сидела, опустив глаза, и готова была расплакаться, у меня не было слов, эх Дима, Дима.
    - Достаточно? Думаю, да. У вас есть выбор отказаться прямо сейчас и ехать в Россию или принять наше приглашение. Мы хотели вначале отказаться от ваших услуг по телефону, но Дмитрий оказался ловким юристом и вставил в контракт условие, при котором, мы должны вам очень круглую сумму, если откажемся вас принять на работу. Вот только какую, он забыл написать. Девушка, мы цивилизованные люди и должны уважать подписанные договора.
      Я смотрела на Дмитрия, а он отводил глаза. Я встала, попросив минуту на размышление. Подошла к нему и за рукав вытащила из кабинета.
     - Слушай ты, папа Карло! Думаешь, я бревно! Думаешь на мне можно вот так, как на лохушке бабло стругать да? Я теперь всё поняла, покатался по загранице, подписал контракт, меня под зад коленом, и ты в выигрыше. Скажи сколько стоит искалеченная жизнь, а? Сто тысяч, миллион? Это ты сука, а не я! Хрен ты эти деньги получишь, слышишь, вот! – я показала неприличный жест, от которого, задрожали перья на голове у танцовщицы, стоявшей в конце коридора. Я взглянула на неё и смех тут же застрял у неё в глотке.
     - Ань…, -  Дима хотел войти за мной в кабинет, но я преградила ему путь.
     - Я увольняю тебя, и не смей больше попадаться мне на глаза – убью, мне терять нечего, - последняя угроза действительно подействовала. Если меня не поймать на месте с поличным, то найти просто невозможно. Анны на самом деле никогда не существовало. Однако я и сама удивилась своим словам, я ещё никогда не была на столько мужественна.
      - Я согласна, - сказала я, с силой захлопнув за собой дверь. – Что я должна делать.
      - Ну, во-первых, подписать контракт, он на двух языках, во-вторых, вот адрес где вы должны пройти краткий курс разговорного французского, а инструкции в получите у начальника службы безопасности. Удачи! - голос переводчицы, лишённый эмоций перевёл всё в точности, кроме последнего слова. Мне кажется, она меня понимала, а удача мне нужна была как никогда.               
 Я шёл по улице, как слепой наталкиваясь на прохожих, а всего несколько минут назад молодая красивая девушка весело отбивала каблучками «Марш энтузиастов» по Парижскому бульвару и мужчины с восхищением, а женщины с завистью оглядывались на её сияющую улыбку и красное пальто!
  - Водки, - сказал я бармену по-русски, облокотившись на стойку первого подвернувшегося бара. Передо мной появилась маленькая, с напёрсток рюмка с прозрачной жидкостью. «Вот уроды», -  подумал я. Сам схватил со стойки большой стакан и перелил в него рюмку, а затем показал пальцем, сколько мне надо. Бармен налил полстакана и уставился на меня, как кролик на удава. Я выпила залпом, занюхав по-мужицки рукавом.
  - Чё уставился? Мужика в юбке никогда не видел? Сказки читать надо: «…но запомни, Золушка, ровно в двенадцать часов карета превратится в тыкву, а твоё платье в лохмотья…». Ну, вот такая же история. Облом. Нет тебе ни принца, ни красавицы Золушки…. Отсоси парниша…. 
   - Это вы мне? – чёрт, я совсем не подумал, что кто-то здесь может понять мою речь. Пожилой мужчина, совершенно седой, в спортивном пиджаке и иронично рассматривал меня.
   - Русский значит? Думаешь, прохода нет от этих шлюх? А вот хрен тебе папаша, - я кажется, захмелела. – У меня каникулы, я расслабиться хочу. Задалбало! Знаешь это слово? Надоело быть хорошей девочкой. Сидеть ножки вместе, ручками не размахивать, громко не говори…. К чёрту, идите вы все, всем вам только и надо, только в пастель затащить, а то, что вы душу мою калечите! Душу, понимаешь, ты! Буржуй недобитый! Я жить хочу как все нормально и что бы на меня не глазели, как на б…..,  все вот такие. Налей ещё, чего стоишь, пялишься, не купил. Денег тебе надо, на, задавись, говна хватает.
  - Девушка, вас видимо, что-то огорчило, чем я могу помочь, мадмуазель? – старичок, как мой рыжий кот, заискивающе смотрел мне в глаза, не мигая. Знаю я таких, смотрит, а потом насрёт в тапочки.
  - «Мадмуазель»…., да пошёл ты. Кончилась мамзель. Тебе то, что от меня надо. Русский, а почему родину бросил, награбил и бросил. Да в двенадцатом году таких как ты… Ненавижу мужиков и баб ненавижу. Одни суки и вторые кобели, налей, блин, не видишь, девушка скучает, - бармен убрал со стойки стакан. – Ты чё братан, опупел, верни посуду, гад.
   Француз ответил скороговоркой, из которой я понял, что он извиняется.
  - Дед, а ну переведи, что этот «Наполеон» мне сказал.
  - Он сказал, что больше не нальёт Вам, так как вы пьяны и это вредит Вашему здоровью.
  - Спасибо, отец, - я повернулась к бармену и позвала его накрашенным пальчиком и мило улыбнулась. – Эй, парнишка, скажи, пожалуйста, как пройти к Эйфелевой башне?
  Стоило ему приблизится, как я одним рывком схватила его за густые волосы на затылке и прижала лицом к полированной стойке.
   - Вот такие как ты, чмо, обожают издеваться над маленькими девочками. Да? Потому, что мама в детстве нахлопала тебя по попке. А меня мама любила и я выросла большой и послушной, - я чувствовала себя коброй поймавшей кролика, вот ещё чуть-чуть и шейные позвонки беззащитного животного треснут и он превратиться в неподвижный комок шерсти и вкусного мяса. – Какой же ты аппетитный, так бы и съела кусочек.
  Я нагнулась, над ним и смачно поцеловала, размазав алую губную помаду по щеке. «Господи, откуда это во мне, я же никогда муху не обидела?»
  - Налей мамочке ещё и можешь идти на горшочек, милый…
  Кто-то дружески похлопал меня сзади по плечу. Ох, как я не люблю, когда стоят сзади. Мгновенно прикинула рост противника, дистанцию и, вложив всю мощь в один удар, с разворота влепила под рёбра кулаком.
  - А-а, о, простите, не-е, это не я, это случайно, - у меня в ногах корчась от боли лежал полицейский, а два других, явно этому были не довольны. – Это случайность, вы не поняли, отпустите меня, э, руки, руки-то зачем. Ребята, дед, блин, да переведи им, что я не специально, … ВОЛКИ ПОЗОРНЫЕ! - я уже тупо орала, со скрученными назад руками от глупости происшедшего, ругала больше себя, чем их, ругала бармена и всю эту братию козлов в полицейской форме, и Мулен Руж и….
  - Ваше полное имя и фамилия? – полицейский в участке вёл допрос через переводчика.
  - Анна, Анна ………...
  - Ваше настоящее имя и фамилия, место проживания.., - эти уроды раздели меня донага и обыскивали. Наверное, искали наркотики. Обыскивала женщина, когда я сняла юбку - у неё даже глаз не дёрнулся, что говорить культура, только вместо неё пришёл мужчина, и всё продолжилось, пока я не оказалась совсем голая. Потом дали одеться, и усадили за стол, даже предложили сигареты. Я не  курю.
   - Анна…
   - Ваше настоящее имя.
   - Я не буду больше отвечать ни на один вопрос без адвоката и мне нужен телефонный звонок, - может хоть это сработает, видела в кино.
   - Ок, - меня отвели в клетку и заперли. В соседней секции сидели ещё две проститутки. Они одобряюще помахали мне рукой – отличная компания! Телефонную трубку я мучила до мозолей на пальцах – бесполезно. Дмитрий видимо сменил номер – скотина.
  - Скажите, что меня ждёт? – спросила я, пока не ушёл переводчик.
  - Если не считать нападения на полицейского, то за подделку документов и нелегальное…. Вас отправят домой. Депортируют, а дальше Вами займутся русские. Вам виднее, какие у Вас законы.
   - Спасибо, успокоили. Какие у нас законы – да никаких, - знобило, хотелось пить. Я завернулась поплотнее в пальто и попыталась уснуть. Надо хоть как-то вернуть способность трезво мыслить. «Да уж, Золушка, попала ты на все 100%. И чего это тебя так понесло, ты ведь и драться-то не умеешь, а тут такое! Мужика с одного удара уложила. Ты супер, правильно сказали - тебе только в охране работать. Гордыни у тебя до хрена, а себе цену не знаешь. Ну, а на что ты надеялась. Что всё теперь будет прекрасно и пушисто? Нет дорогая моя, так не бывает. Радуйся, что ты в Париже, а не в своём сраном городишке, там бы тебя уже во все дыры поимели. А ведь он сказал, что меня отправят в Россию и уж конечно не первым классом, а там нет, это что меня в тюрьму?....» - до меня, наконец, начало доходить весь ужас моего положения. Тут я принялась опять себя ругать, за свою глупость, за свою любовь к бабским шмоткам за…
   - Э, - позвала меня девушка из соседней камеры и показала мне жестом, что я «ВО!» Ну, то есть хорошая.
   - Сенкью, ты тоже, - как хорошо быть.  Быть и всё! Быть на своём месте. Вот, к примеру она, ну ведь не переживает, не занимается самобичеванием. А я, кто я, ну сколько можно мучить себя одним и тем же вопросом. Блин писать охота, как у них по-французски туалет? Я попыталась подозвать полицейского, но она совсем не обращали на меня внимания. Потом двое подошли к проституткам и вывели их из участка. Послышался звук отъезжающего грузовика. За столом остался один офицер.
  - Эй, сеньор, блин, как там у вас. Господин полицейский, плиз, туалет, - уткнулся в бумажки, что я тут обмочится должна. – Я сейчас описаюсь, да посмотри ты на меня Козёл!
  - Клозет? – наконец, что-то произнёс полицейский и поднял на меня глаза. Я очень красноречиво вытанцовывала чечётку в камере. – Ви.
  Ну, давай же скорее. Он мешкал. Затем показал на мои руки и протянул свои вперёд, как обычно подставляя под наручники. Ладно поняла – дрефишь, хрен с тобой, только не за спиной. Я протянула руки через решётку и он застегнул на запястьях браслеты и только потом открыл дверь. Он проводил меня до туалета, но дверь закрыть не дал.
  - Ну, манеры у тебя, ладно смотри – извращенец, - мои оскорбления он молча сносил, видимо не понимая ничего. Говорят, моча в голову ударила, а у меня прямо наоборот. Получив наслаждение, я мгновенно поняла, что у меня второго шанса не будет. Когда я оправилась и поравнялась в узком коридоре с полицейским, сделала вид, что подвернула ногу, неудачно наступив на каблук. Этого было достаточно, что бы случайно положить ему руку на грудь, он же инстинктивно поддержал меня – дурачок. Я резко повернула бедрами, он рухнул под меня, ударившись головой об кафельный пол, и тут же потерял сознание.
  - Эх, мальчики, никогда не доверяйте девочкам, они могут быть тоже мальчиками, живой орёл, а? – полицейский застонал, крови не было – спасла фуражка. Я начала обыскивать его в поисках ключа от наручников. – Ну, где же они, - и тут отчётливо услышала знакомый звук мотора грузовика. Ну, вот дорогая: два за детсад, три за побег, так кажется, «джентльмены удачи». Я бросила поиски и побежала в кабинет. Слава Богу, мои документы лежали сверху. Сдёрнула с шеи платок, накинула на скованные руки и метнулась к выходу. Я ошиблась – это был другой грузовик, но вернутся в участок, у меня уже не было сил. Сдерживая дыхание и желание побежать, я медленно шла прочь. Прохожие оглядывались на меня, но видели снова только то, что хотели видеть – милую, красивую стройную, молодую Женщину!
   Весь мир сошёл с ума! Однажды это уже было, когда, толкаемая неведомой силой нашептывающей у меня в голове, переоделся девушкой и вышел на улицу.
   – Это прекрасно! – говорил мне голос.
   - Но на меня все смотрят! Мне стыдно! – возражал
   – Глупенький, они завидуют твоей красоте и молодости! – не унимался голос. – Ну, пожалуйста, давай прокатимся на автобусе. Я хочу быть ближе к людям, а ты стараешься держаться подальше.
   - Но они будут смеяться надо мной! Нет, я сейчас умру от страха.
   - Прошу тебя, будь естественной, ты очень милая девушка, только у тебя дрожат коленки. Расслабься и бёдра сами подскажут тебе, как правильно ходить на каблуках. Это великолепно, словно летишь над землёй. Попробуй!
   - Смотри, я же говорил, они смеются! Я больше не могу! Нет! Побежали домой. Там никого нет, там хорошо, там можно спрятаться, там, я зря послушался тебя! Это ужасно! Уйди от меня! Почему я не такой как все???????
   Я шла и шептала себе только одно слово – «не беги!». Что бы не было не беги, пока ты спокойно прогуливаешься по вечернему Парижу ты одна из них, ты такая как все, но стоит тебе побежать, как за спиной раздастся лай своры собак и крики гончих: «Лови его, лови! Бей, он чужой. Он не такой! Надо убить его!». Как тогда, смех – страшнее дюжины собак сорвавшихся с цепи. Со временем я понял, что собаки слепы! Но у них тонкий нюх на страх! Пока ты уверенна, что ты женщина – они молчат, но стоит закрасться сомнению – смерть! Только не беги.
  «А они, наверное, уже раздают мои приметы: высокая, стройная, блондинка, белая, в красном пальто, особо опасна, при задержании применять оружие! Кабы не наручники – сняла бы пальто, если сейчас ….. чёрт накаркала», - послышался звук приближающееся сирены. Я оглянулась и чуть не сбила с ног девушку, почти моего телосложения, которая доставала из сумочки ключи. Они выпали на мостовую. Я нагнулась и подала ключи девушке, мужские привычки ещё не выветрились.
   - Merci! – сказала девушка, но тут же изменилась в лице – заметив на моих руках браслеты. - qu'est-ce que c'est ?
          - Тихо, милочка. Тебя снимает скрытая камера. Иди, всё, без крика, - можно подумать она меня поняла, но русская речь произвела на неё шок не меньше, чем наручники. Я отпустила её и пошла дальше. Звук сирены усиливался. Девушка побежала со всех ног к подъезду дома и нервно начала вставлять ключ в дверь при этом начала орать во всё горло:  «Au secours! Appelez la police!».  Ах ты зараза! Всё, поздно, метаться, щас меня схлопают.
   - Экскьюзьми, мадам, я слесарь, дай ключи, дура! – прижав девушку плечом и провернув ключ в замке, я втолкнула её в подъезд. – где квартира, ну живо, хауз, живёшь ты где, убью, живо.
   Девушка рыдала. Я заткнула ей рот платком, который теперь был уже не нужен  и потащила её вверх по лестнице. К моему счастью дверей было всего четыре, и я тупо подобрала ключ. Дверь открылась, мы вошли. Щёлк! О, этот сладкий звук - щёлк! Дверь заперта. Я порылась в шкафу, нашла колготки и связала ей руки.
 – Полежи так. Мне подумать надо, - и сползла по стене на пол, как тогда, после первой в своей жизни прогулки. Всё. Сирена за окном стихала. Девушка тоже лежала тихо, как зверёк в норке, даже не сопротивлялась и что толку от моего шёлкового платка: «Его легко можно выплюнуть и кричи, сколько влезет. Нет, молчит, молчит и смотрит своими большими глазами. А она красивая, тёмненькая немножко – мулатка, а волосы рыжие как огонь. Помолчи еще, пожалуйста, мне сосредоточиться надо. Так, спокойно, всё пока не так и плохо. Надо переодеться, а вещи в гостинице и полиция, скорее всего там уже побывала, и пост выставила – отпадает. Завтра мне надо явиться на стажировку в Мулен Руж – там меня тоже, скорее всего, ждут. Мне нужен помощник, очень нужен. Эх, Димка, зря ты так, мы бы с тобой дел наворотили. Недооценил ты меня. Синицу схватил, а лебедь в облаках остался. Ну, допустим не в облаках. Давай без лирики, сейчас  лучше включай логику. Кроме него тебе никто не поможет, так, что звони и не мешкай».
    Я встала, подошла к телефону на туалетном столике и набрала номер Мулен Руж.
   - Bonsoir.
   - Здравствуйте, это звонит Анна, мне нужен Дмитрий, мы приехали сегодня из России по контракту или дайте вашего директора.
   - Je ne comprends pas.
  - Девушка, только не вешайте трубку…
  - Excusez-moi, - в трубке раздались короткие гудки.
   Глупо, ты поступаешь как натуральная блондинка. Я посмотрела на удивлённые глаза связанной девушки.
  - Ты мне хочешь, что-то сказать? Я вытащу платок, но ты не будешь кричать и звать на помощь, договорились? – я показала жестами, что сейчас освобожу её, но приложила пальчик к губам. Девушка закивала. Затем я осторожно вытащила кляп. Она протянула мне связанные руки. – Нет, пока останемся на этом. У тебя есть инструмент? Напильник, кусачки, блин ты же ни хрена не понимаешь. Хелп! – и я показала ей скованные наручниками руки. – Снимать. Блин да как это, и почему я язык не учила. А вот – фрии, эксайт, гоу.
  - Oui. Oui. – она встала и подошла к комоду, попыталась открыть, но «без рук» у неё это не получалась. – Key. Au secours!
  - Что, здесь? – я выдвинула верхний ящик, а девушка носом показала на коробку. На дне её лежала куча ключей, одни из них точно подошёл к наручниками. – А ты видно тоже шустрая. Ну, спасибо подруга. Слушай, а почему ты мне помогаешь? – я растёрла запястья, развязать тебя, что ли? Нет, тебе и так хорошо. – Слушай, у тебя есть чтонибудь поесть, ну, ам-ам, поняла, еда! А, вспомнила – пайн, хлеб, так так у вас?
  - Oui! du pain! – она заулыбалась и повела меня на кухню. Ну, и походка у этих француженок – атласная юбочка плотно облегала её попку, и она словно мячики перекатывала, крутила ей, как хотела, сопровождая при этом цоканьем шпилек. Связанные руки ей кажется, совсем не мешали, а наоборот, она отрывисто дышала при каждом движении. И более того, я поняла, что и она прислушивается к моему дыханию.
   В холодильнике был запас продуктов на неделю, но всё замороженное и ничего готового.
  - Ладно, садись и смотри, вижу ты лентяйка не из последних. Наверное, только в ресторанах питаешься. Сейчас что-нибудь приготовим, - я накинула фартук, усадила мою пленницу за стол, а сама принялась готовить курочку и салат. Кухня была удобная, просторная и от этого стало на душе спокойно и радостно.
   -  Comment vous appellez-vous? Je m'appelle Sissy.
   - Чего? Тебе нравиться моя грудь? Мне тоже, а у тебя тоже сиси классные, маленькие, но классные.
   - Sissy…, - и она опять затараторила на своём. Я ничего не поняла.
   - Тебя как зовут подруга? Вот из ё нейм? –  я жутко говорила на английском.
   - Sissy!
   - А тебя зовут Сиси, а меня Анна! Вот и познакомились. Надеюсь, ты не вегетарианка. Попробуй, - я подцепила вилкой кусочек курочки и придерживая салфеткой, что бы не накапать ей на грудь дала попробовать кусочек курочки. Сиси открыла рот, как ребёнок – это было просто умилительно. – Так, за мамочку, умница девочка! Будешь хорошо кушать, вырастешь большой и умной.
   Я накрыла на стол приборы, достала немного белого вина, налила бокалы и развязала девушке руки.
  - Давай выпьем, за знакомство!
  - Хорошо! – сказала она с жутким акцентом и рассмеялась.
  Я не понимала, что вызвало в ней разительную перемену, но мне хотелось верить в то, что и она чувствовала по отношению ко мне родственную душу. Бывает, встретишь на улице или в транспорте человека, всего секунда, глаза в глаза и ты понимаешь без слов, что это он или она и ты могла бы с ним прожить всю оставшуюся жизнь, быть может это и называют – любовь с первого взгляда.  Она учила меня французскому – я говорить по-русски. Это было забавно, как она не выговаривала «Р», я, наверное, выглядела так же смешно. Не касались мы только двух тем: моего внезапного нападения и того, что приближалась ночь. Я постаралась объяснить, что я испугалась полиции и сбежала. Она была в недоумении, как так можно, ведь полиция нас охраняет! Тогда я объяснила, что в России всё наоборот, и она снова не поняла, тогда я села и заплакала – она подошла и обняла меня, погладила по голове как ребёнка. Больше не надо было слов и доказательств, мы просто вместе немножко поревели, каждая о своём, о бабском, и это было так хорошо, просто по-русски. Потом мы дружно убрали со стола остатки нашего пиршества. Время, как ему положено съедало мгновения счастья, а мне так хотелось крикнуть ему: остановись мгновенье – ты прекрасно, но, увы. И под звуки струящейся воды и звяканье посуды в мою глупую голову полезли не менее глупые мысли. Пришла ночь и у меня нет другого выбора, как провести в этом доме. Доверяет ли мне Сиси или дождавшись пока я усну вызовет полицию. Намыленная тарелка выскользнула из рук и чуть не разбилась. Сиси оттолкнула меня от мойки и дала швабру, жестами объяснив, что дальше она всё сделает сама. Я взялась протирать и без того чистый пол, а она, насвистывая весёлый французкий мотив пританцовывала у раковины – классная у неё фигурка. Говорят русские женщины самые красивые, это кажется так же верно, как то, что Россия великая страна – в чём-то, но не….
  - Бэби идти спать! – она подхватила меня под локоть и повела в спальню. Говорят красота и ум не совместимы. Конечно, я как маленькая девочка послушалась «мамочку». А может быть всё же пристегнуть её наручниками? Да ну их, или она действительно отличная девчонка или, да пропади оно всё пропадом, если в этом мире не осталось, хоть капли любви.
  На такой мягкой кровати я уж не помню, когда последний раз спала. Наверное в детстве у бабушки. Она укладывала три перины взбивала их и, что бы забраться подставляла мне маленькую лесенку. Просто царевна на горошине. Я даже поёрзала немножко попкой, нет ли там горошины. Наконец, вернулась из ванной Сиси. Надушенная и посвежевшая, как Афродита только что вышедшая из пены морской. В длинной ночной рубашке. Такую же она дала и мне.
   Странное дело, сколько раз я спал с женщинами и всякий раз меня мучил один вопрос: а смогу ли? Смогу ли быть достойным этой красоты. Мысли сжимались в одну точку и точка эта была где-то между ног. Мне бы слово ласковое сказать, приласкать, но я словно в муках роженицы вылеплял из вялого пластилина стальной клинок. Когда всё кончалось, к счастью успешно, я долго не мог расслабиться и заснуть. Всё дружок, всё отдыхай, а он как проспавший главную атаку всё стремился в бой.
  Совсем другое ощутила я сейчас. Приступ невероятной нежности и покоя. Я любила её душой и сердце моё пело соловушкой, а руки превращались в ласковые лебединые крылья. Я укрыла её пуховым одеялом. Мы поцеловались, легли на бочок, положив друг на друга руки и продолжали смотреть в глаза, в которых отражалось сияние ночной рекламы.

  ….. А в это время офисе «Мулен Руж»

 - Дмитрий, мне глубоко наплевать, как вы будете выкручиваться из этой ситуации. Делайте всё, что хотите, берите моих людей. Я ненавижу ваше русское халатное отношение к бизнесу.
 - Но, кто же знал, мы её проверяли почти год! То знал, что она, владеет приёмами.
 - Вы хотите сказать, что эта кукла научилась джиу-джитсу подметая полы. Не держите меня за идиотку! Она разбросала, как детей трёх полицейских!
 - Возможно, Ваши преувеличили?
 - Давайте проведём следственный эксперимент. Я посажу Вас на сутки в участок, против трёх вооружённых офицеров, да ещё в клетку, да ещё в наручниках и посмотрю, как вы оттуда выберетесь, идёт? Ещё раз говорю моя фирма не должна запятнать свою репутацию. Полиция уже была здесь. У этой девки видимо длинный язык. Её не должны найти! Вот адрес - три часа назад она звонила из этой квартиры.
  - кому?
  - Тебе! Кретин! Попала на меня. Что это за адрес? По моей информации там живёт двадцати двухлетняя эмигрантка из Канады. Что это, знакомая Ваша или ещё какие секреты? О чём вы ещё не узнали. Может быть она из Интерпола? Чёрт, чёрт, Дмитрий – убейте её, сотрите в порошок, я больше не хочу слышать этого имени. И вот ещё не приходите больше. Смените телефон и звоните на резервный номер, и не мне, а … ну вы знаете кому. И торопитесь, мы и так потеряли кучу времени, пока нашли Вас. Возможно её уже задержали до нас, тогда всё пропало. Запомните, если это случится, я за вашу жизнь не дам ни цента! Идите. Стойте. У меня есть идея ….
   
   … в трёх кварталах от «Мулен Руж». Дом Сиси.

  - А! – Сиси, как ошпаренная соскочила с постели, а я и не заметила как мы заснули.
  - Что?
  - Non!
  - Да где?
  - Эт-то, - она крадучись подошла к торшеру и включила свет. Затем медленно подошла к кровати и приподняла край одеяла. Под тонким полотном рубашки шевелился мой неугомонный «дружок».
  - Puis-je voir? – я уже всё понимала, а Сиси хотелось убедится. Ну что ж, рано или поздно этим бы кончилось. Я лежала почти не дыша.
  - C’est odieux! – было и без слов понятно, что она не слишком обрадовалась своему открытию. Затем она затрещала как куропатка, накинула халат и вышла на балкон с сигаретой. Были слышны английские ругательства.
  Что мне оставалось делать. Я конечно должна была понимать, что не смогу жить с женщиной, как женщина, что я должна…. Чёрт, я опять кому-то должна…. Недоделок херов. Я встала и начала одеваться. Немного задержалась у двери. Сиси, всё так же стояла на балконе.
 «Ладно, прощай, я кажется, успела тебя полюбить», - сказала я в пол голоса и вышла за дверь. Теперь уже всё равно, схватят меня сразу или я успею дойти до «Мулен Руж», впрочем, там тоже полиция. Щёлк, щёлк, стучали каблучки о серый мрамор ступеней…
  - Аnnа-аа-а! – пронеслось эхом и ударило в оконное стекло. Наверху, перегнувшись через перила стояла Сиси. Мы несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, а потом побежали навстречу, я вверх, а она вниз, оглашая ночь звонкой чечёткой….

  …. Ненавижу,
  когда включают ярки свет в ночи.
  Так вой сирены мне противен.
  Он словно волк, вгрызаясь в плоть рычит,
                от вкуса крови,
                ….помолчим,

  Ещё одно мгновенье               
  Дай запомнить
  Миг озаренья.
  Миг любви,
  И знать, что мы,
  Всего лишь части
  И одно и то же
  Теперь забудь меня, прости
  Мы вместе быть, увы, не сможем….


    …. Ночь, Париж, разбуженный рёвом машины скорой помощи, санитары, вбегают в дом, с ними человек в чёрном плаще. На лестнице двое девушек. Он подходит к ним и целует одну. Санитары набрасывают на неё смирительную рубашку. Она сопротивляется, но не кричит. Другую девушку удерживает мужчина в чёрном. Она кричит, что-то на французском, кажется это: я люблю тебя….
  - Отпусти её, не смей делать ей больно, - наконец сказала связанная девушка. Потом посмотрела ещё раз в заплаканные глаза девушки и добавила. – Я люблю тебя Сиси.

Глава вторая. «… как верёвочке не виться….»
   
 Двое женщин в больничных халатах беседуют перед глухой дверью палаты душевно больной.
  - Как на ваш профессиональный взгляд, это типичный случай? – спросила та, что повыше и для которой белая одежда врача вызывала неудобство.
  - Несомненно. На лицо потеря памяти, не связная речь, бурные реакции, агрессивность. Как вы видите, нам пришлось изолировать её. Я думаю, расстройство психики было вызвано навязчивой идеей больной сменить пол, - ответила другая, её халат сидел безупречно, явно сшитый на заказ из дорогой ткани.
  - Вы хотите сказать, что она мужчина?
  - Нет, ну, что вы, совсем наоборот. Неужели вы думаете, что если к мясорубке приделать пропеллер она полетит. В том то и дело, кто-то очень искусно поменял её половые органы на мужские. Мне кажется это у неё пересадка от донора. У нас такие, пока не делают. И очень тонкая я вам скажу работа, если бы не её опекун я бы не поверила своим глазам. А вот и он, - женщины повернулись к мужчине, который шёл широкими шагами, так, что его халат постоянно сваливался с плеч.
  - Как она? Простите мадам, добрый день, вы понимаете мои переживания. Как самочувствие моей племянницы Анастасии?
  - Разрешите представить, Дмитрий Волонтаев, опекун, Анастасии Свердловой. Меценат нашей клиники, известный политический лидер и ….
  - Кто же не знает госпожу Фурье. Очень рад, – и обратившись к врачу добавил. – Я знал, что ваша клиника имеет прекрасный авторитет, я рад, что моя подопечная в надёжных руках.
  - Мы сделаем всё возможное, что бы вернуть к нормальной жизни Вашу подопечную. Конечно, Ваш случай сложный, но, к сожалению достаточно типичный. Современная молодёжь не всегда находит соё место в жизни, вот и придумывает себе оправдания, то мама с папой виноваты, то мать природа. Как правило, это приводит к сильнейшим депрессиям, а затем и увы, вот таким фактам.
  - Ваша племянница, конечно поступила опрометчиво, ну будь она дурнушкой, а с внешними данными фотомодели. Меня глубоко тронул этот случай. Я переведу на счёт клиники необходимую для операции сумму, наймите лучших хирургов, а вы затем поможете, как вы сказали её зовут.
  - Анастасии, да, замечательное имя, поверить в себя как в женщину. И держите меня в курсе событий, - при этом госпожа Фурье передала небольшой конверт.
  - Может быть вы хотите осмотреть больную лично?
  - А она крепко привязана?
  - Уверяю совершенно безопасно!
  - Нет, познакомите нас когда, вы сможете похвастаться своими успехами.
  - Ок! Встретимся через, - она сосчитала в уме. – через девять с половиной месяцев.
  - Я вас не тороплю, главное, что бы исправили маленькую ошибку, которую совершила Настя, - Дмитрий поцеловал руку врачу и в сопровождении, мадам Фурье вышел из больничного корпуса. Уже на стоянке машин, она шепнула ему. – А вы опасный человек, Дмитрий, мне кажется я догадываюсь где вы приобрели этот опыт.
  - При ловле бабочек, я натуралист мадам.
  Я лежала стянутая десятью крепкими кожаными ремнями в комнате обитой звуконепроницаемым мягким покрытием и такой же глухой дверью. И даже этого им казалось мало, мой рот был заткнут кляпом и заклеен скотчем. Так, что я при всём желании не могла позвать о помощи. Один раз в два часа приходила сестра и делала укол, от которого я впадала в глубокий, наполненный кошмарными сновидениями сон.
*  *  *  *
  - Настя, Настя, проснитесь, - врач склонилась над пациенткой и похлопала её по щекам.
   Я открыла глаза, но плохо видела лицо человека. Потолочная лампа била в глаза и лишь по голосу поняла, что это женщина и тут же потолок закружился, и я снова потеряла сознание.
  - Сестра сделайте ей укол,  у меня нет времени ждать пока она проспится. Живо, - врач явно нервничала, то потирала руки, то засовывала их в карманы халата.
  - Настя вы мене слышите? – я не могла понять к кому она обращается и повернула голову влево и в право, на сколько могла в поисках призрачной Насти.
  - Будем считать, что да! Послушайте меня, давайте сразу договоримся, я ваш врач и я желаю вам только добра и скорейшего выздоровления, - она запнулась. – Точнее, я, конечно же, знаю, что вы совершенно здоровы и попали в нашу клинику по недоразумению. Я сейчас рсклею ваш чудесный ротик, достану кляп, а вы не будете кричать. Договорились. Кивните, если поняли меня. Ок, на счёт раз, два, - она дёрнула пластырь, который кажется сросся с моей кожей.
  - А, - крикнула я и она тут же зажала мне рот рукой.
  - Тс-с! Здесь нельзя кричать, если вы хотите, что бы я помогла вам отсюда выбраться.
  - Развяжите меня, пожалуйста, у меня всё равно нет сил сопротивляться, - женщина говорила, хоть и сильным акцентом, но владела русским в совершенстве.
  - Ок, сестра развяжите нас и заприте дверь с той стороны. Развяжите её, живо, - рявкнула она на едва сдерживающую испуг сестру.
  - Как тебя зовут? – спросила она, после того, как сестра закрыла дверь.
  - Анна.
  - Твоё настоящее имя. Анна это женское имя, я спрашиваю о мужском твоём имени.
  - ….., - я молчала.
  - Я врач и конечно же знаю, что ты мужчина. Можешь говорить, я никому не скажу. Хорошо. Я знаю, что тебе оперировали и постарались придать тебе женскую внешность, но скажи не хотел бы ты вернуть всё назад? У тебя есть девушка? Есть. Ты любишь её. Ты мне не веришь. Хорошо, вот ключи и магнитный пропуск, можешь связать меня надеть халат и свободно уйти. Но тогда, ты останешься наполовину женщиной и …. Решай, я могу сделать тебе операцию и ты снова станешь кем был: Сергеем, Андреем, Иваном….
  - Антоном, - я слушал её и не верил, слишком сладко слишком, ровно всё получалось. – Зачем вы это делаете?
  - Я дала клятву Гиппократа, а если честно, то не люблю мужиков в женском платье. Быть женщиной – это привилегия слабого пола.
  - Как я узнаю, что вы не обманываете меня.
  - Очень просто, моё предложение в силе, я сейчас ухожу и оставляю палату открытой, оставляю тебе халат и ключи. Выход направо и вниз по лестнице, дальше есть указатель. Охрана проверяет входящих, а на выход почти не реагируют. Отсюда нельзя сбежать. Я вернусь через полчаса, если ты будешь всё ещё тут, то мы вместе выходим из этой клиники и едем в хирургическое отделение, где тебе удалят имплантаты и вернут мужской голос. Ок? – затем она сняла халат положила его на спинку и вложила в мою руку ключ с пропуском.
  - Удачи, Настенька, - она улыбнулась сквозь приоткрытую дверь.
  «Вот она точка принятия решения. Остаться Анной или вернутся. Если это не ловушка, то всё просто замечательно. В конце концов, я смогу обратиться в консульство и сообщить, что меня насильно вывезли из России. Ничего не помню, накачали лекарствами, а меня и правда здесь ими напичкали. Поверят-не-поверят, а Антон Подольский ничего плохого не совершал, пусть себе ловят Анну. Сиси. Ну и что, тоже всё хорошо, подкоплю денег и вернусь. А жена… Нет, надо на что-то решаться. Если пропуск действительно откроет дверь - она не обманула, зачем ей это. Я, кажется, совсем разучился ходить», - решив, что это достаточно убедительный довод, я принялся действовать. Встал, привёл одежду в порядок, надел халат. Аккуратно застегнув все пуговицы. Прямо мой размер, как угадала. Но не идти же босиком, я нагнулась под койку и нашла там парочку босоножек моего размера. Меня это немного смутило. Как-то странно связывать, а потом ставить туфли под кровать. Врач ничего вроде не приносила. Но мешкать было уже некогда. Я приоткрыл дверь, оглянулась, коридор пуст. Дверь открылась легко, чуть ли не бегом достиг другой двери, ключ подошёл, затем два лестничных пролёта. Господи, зачем я ношу такие узкие юбки. Вот и будка охранника. Я сдержал дыхание. Пошёл. Откроется, не откроется! Ну. Охранник не поднял головы. Я приблизилась к двери и вложила магнитную карточку-пропуск. Дверь пискнула и автоматически открылась. Прохладный осенний воздух опьянил меня – свобода. Как же хорошо снова стать мужиком.
  - Эй! – группа сотрудников выходила из клиники, а я всё ещё стояла на пороге и мешала им выйти. Поддавшись естественному потоку, я оказался на улице, дверь тут же захлопнулась. Я ощутил себя совершенно голым и беззащитным, словно в клоунском наряде – в женской одежде. Сейчас прибежит толпа зевак и будут смеяться надо мной. Вон смотрите – мужик в юбке. Ха-ха. Но ведь ключ сработал, я могу идти, но я даже шага не мог сделать. Улицу переходил мужчина и направлялся в клинику. Поздоровался со мной, открыл дверь своим пропуском и как воспитанный человек предложил мне войти  первой. Видимо он решил, что я вышла на минутку покурить на свежем воздухе. Я замерла, он ещё раз вежливо предложил войти. И улыбнулся. Я ответил улыбкой. Конечно, всё правильно, ключ открывает, значит, возвращаемся в палату. Врач не обманула. Путь обратно я преодолел вдвое медленнее, что-то тягостное не пускало меня обратно. Как настоящий больной, проболев месяц, совсем не хочет возвращаться в больницу. Ещё было немного грустно, ведь я была прекрасной женщиной.
  - Зер гуд, майн либен фройляйн, - врач сидела на моей койке, положив ногу на ногу, и играла пряжкой ремня. – Мадам любит всё проверять сама. Ок!

*  *  *
   - Ок, я думаю тебе стоит переодеться. Твой  опекун привёз вещи….
   - Он мне не опекун.
  - Твой дядя?
  - И уж точно не дядя, - меня злило одно напоминание об этом Иуде из Калымы.
  - Ок, но вещи-то твои, а мне обходимо вывезти тебя из клиники, так, что пойдём Настенька, приведём тебя в порядок. Можно я  пока буду называть тебя Настенька?
  - Зовите, как хотите, - однако имя это мне нравилось больше, чем жёсткое Анна.
  Она заперла меня в ординаторской и я сбросила с себя все и подошла к зеркалу. Было чему испугаться Сиси. Я похож на игральную карту, только кто-то по ошибке склеил половинку короля с королевой, хотя нет, но ноги тоже женские. Ох, как меня дразнили за них в детстве. Плечи узкие, а бёдра полные как у девочки. Уберу грудь - надо пойти в «качалку» и сделать себе бицепсы или ещё наколку, типа десантник. Я поднатужился и сделал грозное лицо. М-м да. Похоже на разгневанную жену, заставшую мужа с любовницей. Я поймал себя на мысли, что последний раз надеваю эту одежду. Как это всё ужасно не удобно, ну хоть бы одна широкая юбка, так нет, всё утянуто до безобразия. Надо закрыть голову платком, странно, как только надеваешь платок, сразу в сон клонит. Пожалуй, единственная вещь которую, я бы оставил на память, ну ещё вот это платье и … чёрт, я так любила эти туфли, так приятно быть выше всех, конечно от каблуков ноги болят, но можно и потерпеть. Нет, туфли точно оставлю, может на маскарад одену, почему бы не пойти на маскарад в новый год с Сиси. Она же всё равно меня женщиной видела. У Сиси блузка была, интересно даст примерить….
  - Настенька ты скоро? – врач постучала в дверь.
  - Уже почти, заходите.
  - А у тебя хороший вкус, могла бы найти работу в фэш. Ну, пора, главное ни с кем не разговаривай. Молчи и всё, что бы не случилось.
   Мы миновали коридор, лестницу, охрану и хотя все смотрели в мою сторону, никто не осмеливался заговорить с нами. И только на выезде из гаража, доктор вела машину сама, охранник, что-то спросил у неё, посмотрев на пассажира и пожелал удачи.
  - Бон шанс, мадмуазель, - это относилось явно ко мне.
  - Что он спросил?
  - Спросил? Ах, охранник. Он спросил, куда мы едем?
  - И что вы ответили.
  - Правду! Я сказала, что мы едем делать операцию по смене пола.
  - Но зачем вы так сказали?
  - Что бы в ложь поверили, она должна быть правдива до безумия! – она придавила газ, и машина помчалась по загородному шоссе прочь от Парижа.
  - Анастасия, пока мы едем, можно я задам вам пару вопросов, мне это необходимо для врачебной практики. Только честно, хорошо. Кстати меня вы можете называть Анджеликой ли кратко Жези, так звала меня старшая сестра.
  - Ок, Жези, если смогу отвечу, - живописные поля, старинные замки и крохотные идеальные, словно нарисованные домики, проносились за окном. Завтра или после завтра я буду только вспоминать об Анне, о Париже, о той не сбывшейся мечте ….
  - Скажите зачем вы сделали себе грудь?
  - А? - вопрос застал меня врасплох.
  - Зачем вы хотели стать женщиной?
  - Да я и не хотела, просто…., - я вспомнила, что ни при каких обстоятельствах не должна говорить о том, что меня силой заставили это сделать. – Ну, мне так нравиться.
  - Хорошо, можете не отвечать. Второй вопрос, вы некоторое время прожили женщиной. Как это?
  - В смысле как? Вы же сама женщина, вам ли не знать?
  - Ну Настя, меня интересует мнение мужчины, который почти месяц жил как женщина, носил юбку, туфли и … Понимаете меня, вы же не носили это с рождения?
  - Носил.
  - Что?
  - Я носила это с рождения, только тайно, самого рождения. Ну, в смысле с тех пор как мама начала оставлять меня одну. Я всегда воспринимал себя как девушку, а грудь, изменение голоса и внешности меня, в общем-то…,  меня заставили сделать, я просто воспользовалась случаем…, - блин я всё же проговорилась.
  - Заставили? Кто? Как это можно, это же преступление!
  - Ну не по настоящему, это так, розыгрыш, - не поверит, подумала я. На дороге возникла пробка, два грузовика преградили дорогу.
  - Ок, я понимаю, меня лично интересует, то, что было потом. Вы стали женщиной, как это?
  Она возвращалась и возвращалась к одному и тому же вопросу. Я уходила от ответа сколько могла и не выдержала, словно плотину прорвало.
  - Да, чёрт возьми! Да мне нравиться быть женщиной, это здорово, а вот вас, натуралок, я в обще понять не могу, ходят, как будто все поголовно хотят быть мужиками. Ужас. На улице женщина в юбке это редкость, все как есть в брюках, да ещё и кеды оденут или ещё, что. А уж в платье или в платке – одна на тысячу. Да я стала женщиной, пусть только внешне, но это был самый счастливый месяц в моей жизни. Я чувствовала как нежность и любовь разливается по всему моему телу. Мне больше не надо было подражать жуткой мужской походке, прятать за грубость свою женственность, отпускать бороду, что бы хоть чуть-чуть меня принимали за своего в этом больном обществе. Все смеются над трансиками и геями. А вы женщины? Вы, я вас спрашиваю женщина? Посмотрите на себя на свою манеру сидеть, держать руль и вести машину, да что там, вы хоть и носите юбку, но мужик, в душе мужик, может быть мы, такие как я, просто стараемся сохранить баланс мужского и женского на этой планете. Вы никогда не думали, что ось нашей планеты сдвигается по этой причине, а мне кажется взаимосвязано. Смена полюсов это смена мужской и женской энергии и начали качать её не мы, а вы – женщины, блюстительницы «нормальных» отношений. Возьмите прошлые века – были дамы и кавалеры. Разное воспитание – совсем другие отношения. А костюмы …Да что я вам говорю, вы просто потеряли чувство прекрасного.
  - Нет почему, я внимательно слушаю. И последний вопрос, на него кстати вам придётся ответить перед операцией. Зачем вы хотите сменить пол?
  - Ну, во-первых, внешность это ещё не всё. Вы не сможете прооперировать мою душу. Во-вторых, я кажется не пол меняю, а делаю пластику груди и голоса, щетину на лицо можете не возвращать.
  - Хорошо, но после операции вы уже станете Антоном. Зачем, если вы так хотите быть женщиной.
  - Да хочу, но мир, в котором я живу, не хочет этого. Я устала быть изгоем и, кроме того, я люблю девушку. Это, прежде всего для неё.
  - Ок.
   Дальше мы ехали молча. В хирургии меня разместили в отдельной палате, выдали только прямую рубашку и отобрали все вещи. Дверь в этот раз не запирали и никто не пытался меня связывать. Приносили обед, потом ужин. Время тянулось до бесконечности. Несколько раз выходила в коридор, но там тоже никого не было, да и вся клиника была не больше загородного дома. Уже под вечер ко мне пришли мой врач и мужчина лет сорока, видимо пластический хирург. Он не говорил по-русски и поэтому я мог отвечать только через помощь Анджелики. Меня попросили встать, раздеться. Я испытала жуткий стыд перед мужчиной, пусть даже врачом. Он осмотрел мою грудь, потом зачем-то внимательно изучил мой пенис и яички. Остался всем доволен. И затем притянул мне планшет с документами и авторучку.
  - Что это, здесь всё по-французски.
  -  Это стандартная форма перед операцией по смене пола. Ты должна дать согласие, а здесь подпишу я твой лечащий врач – заключение о том, что ты здорова и не имеешь психических заболеваний.
  - Но я не меняю пол! Только удаляю это,  - я показала на титьки.
  - Ты точно натуральная блондинка! И что по твоему, каждый раз будут новый бланк печатать. Это супер профессионал, сделает так, что даже шрамчиков не будет, - потом она шемпнула мне в ушко. – Будет всё как ты хотела, не волнуйся.
  - Ладно, а когда операция?
  - Завтра утром, к вечеру ты проснешься новым человеком. Подпиши, всё Ок! Мужайся девочка моя! – она слегка прихлопнула меня по попке, от чего моя грудь вздрогнула.
  - Брависсимо! – сказал хирург и вышел, захватив планшет.
 
  Глава третья. «Возможно это не конец….»

  Ночью в частной хирургической клинике, далеко за Парижем раздался истошный женский вопль…

  - Дмитрий, а вы находчивый человек - полиция ищет мужчину переодетого в женское с большой женской грудью, а теперь его не стало, значит нет и проблем. Но вам не кажется это более жестоким, чем обыкновенное устранение. Ваш Антон уже показал, на что способен, а вдруг ему не понравится ваши фантазии.
  - Это не мои фантазии, а его, я всего лишь скромный исполнитель. Послушайте сами.
    Мужчина положил на стол диктофон. Сначала звук голоса заглушал шум мотора и бибиканье проезжающих машин, но вот голос стал громче и отчётливее: «…Да, чёрт возьми! Да мне нравиться быть женщиной, это здорово…». Мужчина выключил запись.
   - Я всегда говорил, что с желаниями надо быть осторожным, а то они могут сбыться. Ну, а его поведение, точнее…. - Дмитрий посмотрел на часы. – Простите, её поведение, будет соответствовать новому положению вещей. Я определил Анастасию в пансион мадам Ребле.
  - Я слышала о нём, но думала, что это сказки для глупых девочек. Говорят оттуда выходят послушные жёны или не выходят никогда.
  - Злые языки любят преувеличивать.
 
  ***************

    Той же ночью в пригороде Парижа. 
   - А-а-а, о Боже! Что со мной? – кричала женщина в восьмой палате. Разбуженная дежурная сестра, прибежавшая на помощь, спросила, не может ли она чем-либо помочь больной.
 - О нет, нет, дорогая моя сестра, теперь всё в прядке, просто приснился страшный сон, - а когда девушка вышла рука женщины скользнула чуть ниже живота, и её губы еле слышно сказали только одно слово.
 - Свободна…...

……Эпилог….
    - Мадам Анастасия, к вам посетительница, - Девушка в платье французской горничной, вымуштрованная и аккуратная как куколка, застыла в глубоком реверансе, опустив глазки в ожидании распоряжений.
   - Хорошо пусть войдёт, - ответила Анастасия, и только когда девушка вышла, улыбнулась: «Ради этого стоит жить».
   В просторный кабинет хозяйки учебного центра, а полностью Центра реабилитационных технологий и адаптации, вошла молодая женщина и не останавливаясь покрутилась перед зеркалом в золочёной рамке в стиле барокко, как и весь кабинет.
   - Правда, превосходное пальтишко! Ну, прямо как в Вашем рассказе! Ну, скажите мне дорогая моя учительница, я хорошо в этом красном, а какой сюда подойдёт шарфик чёрный или зелёный, а, - потом позабыв, сделала слегка поклон и бросилась на шею к Анастасии, как дочь к матери. – Дорогая моя как я вас люблю, за всё, за то, что вы сделали для меня. Я словно заново родилась. Можно я буду Вас звать мамой? Я свою совсем не помню, - она опустила глазки и стала похожа на первоклассницу, не выучившую урок.
  - Можно, но только, когда мы одни. В присутствии других ни-ни! Платье действительно, такое как было у меня три года назад. Всё так же модно. Тебе идёт, хорошо подчёркивает твой образ. Однако если бы ты немножко следила за своими манерами, то ….
  - Знаю, знаю, знаю, это здесь, с Вами, а вы бы видели меня на улице. Все мужчины просто головы посворачивали, а женщины дохли от зависти.
  - Знаешь, иногда хочется тебя хорошенько отшлёпать…
  - Не-а!... Правило номер один: никто никого не имеет права ругать. 
 

Конец.