На морском берегу

На морском берегу.

…мы сидели в летнем кафе нашей гостиницы на берегу Адриатического моря. Было два часа ночи. На южном небе молчаливо сверкали звезды, совсем не похожие на наши. Была удивительная тишина, которая лишь изредка нарушалась звуками ночного прибоя. Наша гостиница располагалась на склоне большого хребта, который как великан задремал на некоторое время на этом гостеприимном берегу. Играла тихая ненавязчивая музыка. Кафе, в котором мы сидели было пустым. Вдали от забот, которыми в последнее время была наполнена моя суетливая жизнь, было очень приятно не о чем не думать. В этом смысле наше пребывание на Адриатическом берегу навевало ощущение чего-то нереального, оторванного от действительности. Супруга, сидящая напротив меня, щебетала о каких-то трудностях, связанных с приобретением в местных магазинах сувениров. Но мне пока об этом думать не хотелось. Я был наполнен своими ощущениями об оторванности от земных забот, о том, как красиво свисают над водой какие-то экзотические растения, как величественны кое-где стоящие кипарисы, и какой прекрасный вид открывается с той смотровой площадки, где располагалось это уютное кафе. Одним словом, мы оба были счастливы. Как будто являясь продолжением моих мыслей о торжестве прекрасного в этом богом забытом уголке природы, ярко красное зарево осветило вершину хребта, на склоне которого стояла наша гостиница. И сноп ярко красных искр плеснул в ночную вышину осветив незнакомый нам своей южной красотой небосвод. Восхищенный буйством красок разбушевавшейся стихии, я сидел потрясенный, не осознавая всей опасности происходящего.
И когда по склону покатилась первая огненная волна я, замирая от восхищения, смог произнести только короткое восклицание, как отражение того апогея чувств, который бушевал в моей груди. Как глухонемой, издающий булькающие звуки, я рукой судорожно попытался указать моей благоверной на всю красоту разворачивающейся картины на самой вершине хребта прямо у нее над головой. И в этот момент, до нас, наконец, докатились звуки начинающегося извержения. Площадку, на которой мы сидели, ощутимо тряхнуло несколько раз. Моя жена, прервав свое повествование, повернула свою ухоженную головку в ту сторону и, наконец, обратила внимание, что вокруг что-то происходит. Осознав, все происходящее она огласила округу пронзительным воплем, разнося по округе многократно, что она думает по этому поводу. Ее паника отрезвила и меня. До меня дошел весь ужас нашего положения, и что несущаяся к нам огненная волна раскаленной лавы похоронит под собой и гостиницу и кафе, в котором мы сидим и нас и вообще всех постояльцев, которые спят в номерах нашей гостиницы. Я снова глянул вверх, где, весело подскакивая на кочках и бурля от высокой температуры, вниз по склону скакала и бесновалась раскаленная лава, завораживая своей энергией любого даже самого неискушенного зрителя. Но в моей душе почему-то не было страха, а, наоборот, в ней поселилось что-то шальное, дьявольское. В унисон прыгающей по склону лаве в моей душе бесновался злой чертенок, подбадривая меня своей неугомонной энергией. Между тем, вокруг поднялась паника. Постояльцы гостиницы полуодетые, выскакивали из номеров, и сломя голову неслись к берегу моря прочь от преследующей их огненной стихии. Это было единственное место, докуда еще не добралась обезумевшая от ярости природа. Разбушевавшаяся стихия в буквальном смысле слова загоняла испуганных людей в море, и мы здесь не были исключением. Не обращая внимания на жалобы жены, я зашел вместе с нею в море и остановился только, когда вода дошла нам до пояса. Лава преследовала по пятам. Загнав перепуганных людей в воду, она последовала за ними. Вода, от соприкосновения с ней, вскипала и бурлила, и поднявшаяся температура гнала людей дальше от берега. За какие-то полчаса отдых в уютной гостинице превратился в кромешный ад, но злой чертенок все еще не покидал меня. Пар от высокой температуры лавы, когда она смешивалась с водой, поднимался вверх, и это напоминало мне какой-то древний обряд. Только в качестве жертв почему-то выступали мы - люди. Но это были еще не все неприятности. За спиной я услышал душераздирающие крики людей. Рядом появились акулы и, хотя они не трогали людей, все равно было очень страшно. Вскоре выяснилось, что акулы не подплывают слишком близко к берегу, так как там вода была слишком горячей для них. Поэтому образовалась зона, где было безопасно плавать или стоять в воде в ожидании помощи. Но лава прибывала, и приходилось отплывать от берега все дальше и дальше. Вместе с ней в воду принесло обломки каких-то конструкций и домов. И эти свидетельства былого комфорта теперь плавали в воде рядом с нами. Пытаясь спастись, люди взбирались на эти деревянные конструкции и отплывали подальше от берега. Да и берег - уже звучит весьма условно. Пар, поднимающийся вверх, полностью заслонил нам берег. Картина поднимающегося стеной пара, перед которым на каких то деревянных обломках, дверях или деревянных щитах, плавали испуганные люди, мне что-то напоминала. В этом было что-то религиозное. Во всяком случае, в моих ушах звучала торжественная музыка и начало казаться, что я медленно схожу с ума. Так продолжалось несколько часов. Постепенно пар рассеялся, осталась лишь дымка над водой, которая часто бывает в жаркий день. Перед нашими удивленными глазами была только вода и не кусочка какой бы то ни было земли. Исчезло все. Берег, скалы, на которых была гостиница, вулкан и лава. Все поглотил океан. А мы каким-то образом сумели уцелеть посреди этого могучего катаклизма. Мы долго не могли прийти в себя. Кругом был один океан, и ни кусочка земли. Так нас застало утро. Но оно не принесло нам желаемых известий. Сквозь плохо просматривающуюся дымку мы видели только волны, покачивающие наши самодельные плоты. Так прошло двое суток.
Я лежал на деревянном щите, раскинув руки и ноги. Сильно припекало солнце, мучила жажда. Рядом лежала жена, слабо постанывая. Была полная апатия. Сильно мучила жажда. Шли третьи сутки. Вдруг рядом, что-то плеснуло.
; Неужели русалка? – Пытаясь себя подбодрить, сострил я. Было лень даже поднять голову.
; Привет, - раздался веселый женский голос, - а Вы что тут делаете?
; Леша, ты с кем там разговариваешь? – подала свой слабый голос жена.
; Не знаю. Тут кто-то плавает, или у меня уже глюки начинаются. – Все так же, не открывая глаз, отвечаю я.
; Какие глюки? –  Обиженно отозвался все тот же голос. - Ты за кого себя принимаешь? – И внушительная порция брызг полетела мне в лицо.
Я поднял голову и увидел смешное девичье лицо, высунувшееся из воды рядом с моим импровизированным плотом.
; Неужели все-таки русалка? – Не поверил я своим глазам.
; Кто это? – Через мое плечо перегнулась жена, рассматривая мою собеседницу. Ее всклоченная прическа на третьи сутки пребывания на плоту выглядела ужасно. – Ах ты, скотина? – С подозрительной лаской в голосе произнесла она. – Ты даже здесь в море себе бабу нашел?
; Это русалка, - шепотом пояснил я, - тише, не спугни ее.
; Кого ты лечишь, кот Базилио? – Все также ядовитым шепотом продолжала жена, - если русалка, пускай хвост покажет.
; Ну откуда она, по-твоему, здесь взялась? – Робко попытался защитить я ее.
Жена оглянулась вокруг. Все остальные, которые были с нами в течение этих трех суток, все также лежали на своих плотах, слабо реагируя на происходящее. Русалка она, или девушка, но явно какая-то пришлая. Кругом были волны, и над ними какая-то дымка, из-за которой не было видно далеко. Тут было о чем подумать.
; Лана, - и мы изумленно увидели, как сквозь дымку саженками к нам плывет какой-то мужик в возрасте, - Лана, что ты еще задумала? Мы все тебя ждем.
; Ждем? – Не поняли мы, - кто это мы?
; Господи, ну почему он такой нудный? – Затараторила в ответ русалка.
; Лана, что ты пристаешь к этим людям? – Не унимался вновь появившийся мужик.
; Отвяжись от меня, - продолжая с ним веселую перепалку, ответила ему русалка, - я хочу пообщаться с этими людьми. – И она заплыла за наш плот, так что он оказался между ней и этим мужиком.
; А ну вернись, обратно! - Заорал он на нее, не собираясь отступать.
; Послушайте товарищ, - решил вмешаться я, - я не знаю, откуда Вы взялись, но прошу не трогать наш плот, а то мы утонем.
; Тебе чего, гусь водоплавающий? - Заорал он на меня, и наш плот накренился.
Но русалка в это время подтолкнула наш плот на мужика, и мы все вместе поплыли в ту сторону, откуда они оба появились. Моя жена, испугавшись, завизжала: Откуда Вы все взялись?
; Как откуда? С того пляжа – удивилась русалка, показав рукой в сторону нашего движения.   
И действительно сквозь дымку стал проступать уже знакомый нам песчаный пляж, зонтики, лежаки, а за ними стояли корпуса нашей гостиницы, которую мы в таком темпе покидали. Мы были поражены, на пляже было полно людей, которые загорали, играли в пляжный волейбол, пили коктейли, как будто ничего не случилось. Тем временем русалка подталкивала наш плот к берегу, одновременно убегая от своего великовозрастного приятеля. Я уже видел, что наши новые знакомые стоят по пояс в воде.
; А как же извержение? – Не выдержала моя бедная жена.
; Какое извержение? – Не поняла русалка, - ах это? Так Вы что так и не поняли, это же была анимация, фишка этой гостиницы.
; Да отвяжись ты от этих психов, - снова заорал этот мужик.
Но лучше б он этого не говорил, потому что моя благоверная придя в себя, перешла в наступление.
; Я заплатила бешенные деньги, чтобы провести здесь неделю в лучшем отеле, из которых три дня провела на плоту без еды и питья в скотских условиях. И эта называется анимацией?
Она схватила руками за плот, и неимоверным усилием, отломив от него кусок, опустила его на голову этого мужика, который тут же бросился наутек.
; Солнышко, ну ты же хотела отель именно с анимацией, - пытался я урезонить свою разбушевавшуюся жену. – Мы же поэтому и заплатили так много, никто не ожидал, что так получится. Своего рода – форс-мажор! – Выкрикнул я свой последний аргумент.
; Эта была анимация? – Повернулась она к этой русалке, которая вышагивала рядом, и хвоста, как я понял, у нее не было.
; Ну да, - легкомысленно ответила Лана. – Хозяева нашего отеля специально пригласили какого-то японца, чтобы устроить качественное шоу.
; И где это чертов японец? - Бесновалась моя жена.
; А он поехал в следующий отель, - пожав плечами, сказала Лана, - у него полно заказов на анимацию по всему побережью.
Мне тоже до конца в это не верилось. Но наш отпуск подходил к концу. И на следующий день мы уже вылетали обратно в Россию. Сделав прощальный разворот над Адриатикой, мы последний раз глянули в окно и обомлели. Под крылом самолета пылали уже другие склоны, и море огня извергалось в небо, к морю бежали люди, а часть из них уже на плотах спасались в воде. Увидев их бедственное положение, и, вспомнив себя, наши обескураженные от такого отдыха лица повеселели, и мы с сочувствием смотрели на бедняг внизу, барахтающихся в воде. Остаток полета прошел с огоньком и в воспоминаниях. Мы с нетерпением ждали конца полета, и думали, что дома будет, о чем рассказать. Через три часа мы уже подлетали к родному Краснодарскому краю. Вот уже жадные глаза, горящие от возбуждения, требовательно ищут под крылом родной Геленджик. Но что это? По всему Краснодарскому побережью от Анапы до Туапсе разливается алое зарево, и огненные струи раскаленной породы бьют в небо огромными гейзерами. Огненная лава заливает родную землю, и города, названия которых ты впитал в себя с детства с молоком матери. И на твоих полных ужаса глазах родной Геленджик сползает в море в облаке раскаленного пара. И тут даже у самого миролюбивого в самолете человека губы сами складываются в гримасу безграничной ненависти и ярости, и как ругательство срывается с губ лишь одно самое бранное в мире для них слово – Аниматор.
Боинг, следующий рейсом с Адриатики в Геленджик, заложил крутой разворот, беря курс снова в сторону Адриатики. Под крылом бурлила, скакала и бесновалась раскаленная лава. Но ярость, заполнившая весь эфир, намного превышало накал под крылом самолета. В эфире на всех волнах несся яростный рев полный ненависти и отчаяния: Ан-и-ма-тор! У-убью-ю-ю!!!