Концовка рассказа Спецоперация

НОВЫЙ КРУГ



У любого человека есть свой, индивидуальный запас прочности, резерв жизненных и моральных сил. Черта, по достижении которой начинается старение.
Старение в полном смысле этого слова.
Развивается минимализм желаний и стремлений. Эмоциональная окраска жизни теряет свою остроту и привлекательность. приобретая взамен блёклость и размытость.

Он подошёл к этой черте на самом пике жизненной активности.
Не то чтобы , его тело и дух приобрели вялости и немощность. Отнюдь!

Просто, он устал. Как бы банально это не звучало.
Устал терять родных и близких ему людей.
Устал нести на своих плечах чудовищно - тяжёлый груз ответственности за здоровье и жизни своих боевых товарищей.
Устал от духовного одиночества.
Просто устал от постоянного напряжения силы воли и разума.

Как старый волк - вожак зимней стаи, видя перед собой молодого , более дерзкого, полного сил, способного организовать и помочь своей стае выжить
в тяжёлый период соперника, уходит без боя за первенство, так и он решил уйти.

Уйти, что бы люди запомнили его как КОМАНДИРА, боевого брата, без башенного чёрта, ВэДэВэшного пса, способного по команде хозяина - ФАС! рвать ВРАГУ глотку, наплевав на собственную безопасность, отбросив как ненужный баласт общепринятую мораль и человеколюбивые мотивы.
Что бы братья запомнили его, как  капитана десантно-штурмовой бригады, командира роты воинов, а не вечного взводного - мальчика для бритья.

К своей черте он подошёл весной 2008 года.

Кто бы знал! Сколько сил потребовалось ему на принятие окончательного решения, для написания того рапорта на увольнение из рядов Вооружённых сил России.
Сколько сил потребовалось на то, что бы смотреть в глаза своим бойцам и сослуживцам те  кошмарные недели, пока рапорт путешествовал в штаб округа за резолюцией.


***

Пассажирский поезд Абакан - Новокузнецк плавно набирает скорость, выбивая на стыках рельс свою историю жизни, пронзая стальным телом весеннюю ночь горного района Западной Сибири.
В голове состава трудится старенький электровоз, много повидавший за свою нелёгкую, трудовую карьеру.
Его громкий и мощный сигнал разносится на многие тысячи метров пихтовой тайги, многократно дробясь и множась в лабиринтах сопок и увалов.

Этот поезд оказался жирной точкой в его жизни. Той вехой, за которой находится полная неизвестность и неопределённость. За которой пусто и темно.

Несмотря на поздний час и полусумрак плацкартного вагона, жизнь в нём бьёт ключом.
В вагоне едут туристы - водники. Весна - самое время для сплава по горным рекам Сибири.
Их много. Кажется что они везде и всюду. Они молоды, веселы, непоседливы. Их нервы взвинчены до предела предстоящей встречей с любимой стихией. Им не спится, не сидится, не лежится.

Он смотрит в их лица, вникает в их разговоры, с щемящей тоской в сердце слушает их песни.

Когда это было? В про
шлой жизни? В другом измерении?

Когда то и он был таким же непоседливым, шумным и до безумия влюблённым в свою стихию.
Когда то и он пел эти же песни в большом кругу своих друзей альпинистов.

Эти песни! Они будут жить вечно.
И через сто лет их будут петь новые поколения туристов, альпинистов, водников.

Молоденькая девчушка, закончившая в сотый раз перебирать свой рюкзак в поиске забытых дома необходимых мелочей, обратила внимание на пристальный взгляд угрюмого вида мужика, сидящего на против неё в плацкартном купе.
Забеспокоилась, вспорхнула со своего места, убежала куда то.

Через некоторое время, в проходе появилась парочка крепких парней, лет восемнадцати, из-за спин которых боязливо выглядывала та пигалица.

- Эта, мужик. Ты плохие думки то выкинь из головы. А?
- Всё правильно парни. Извините, я просто задумался. Всё нормально. Ребят, можно попросить вашу гитару ненадолго?
- Петро! Тащи сюда инструмент. Тут посидим. Что петь будем?
- Да я много чего знаю. Ваши вот походные, армейские тоже. Альпинизмом когда то занимался. Сейчас сообразим что-нибудь.
- О о о о! Альпинист! Это круто.
- Вы тоже не на пикник едите. Я гляжу, уже взрослые. Может водки? Есть у меня пол литра в загашнике.
- Неа. Не пьём. Спортсмены мы.
- Молодцы. А я жахну, для голоса.

- Ну так с чего начнём?
- Может армейскую какую споёте?
- Давай попробуем.

Непослушные пальцы взяли перебор, на звезде выскочила фальшь.
Послышались смешки и незлобные шуточки.
- Сейчас, сейчас. Вспомню как это делается. Давно не играл.

По вагону поплыли аккорды перебора, ударил бой, снова перебор.

- Ну так вроде нормально?
- Да. Так уже лучше.
- Ладно. Начнём помалу.

Грубый, надорванный голос поплыл по вагону под звонкий перебор хорошей гитары.
Как то незаметно и враз стихли другие звуки, разговоры, смех. Только колёса вплетали в песню свой размеренный такт неумолимого хода времени.






- Мерцает огонёк во тьме, братан покурим в тишине.
Я слышу голос твой, до боли мне знакомый.
Согрей чайку, прогоним хмель. Сегодня был тяжёлый день.
Мы взяли сопку, чёрный волк скулит от боли.

В жару, в пыли и без воды, прошли зелёнкой до горы.
И поднимаясь вверх на духов напоролись.
Хлопок, растяжка на разрыв. Братан упал и снова взрыв.
Патрон в патронник, Вог под ствол. Команда - К БОЮ!

Мы псы войны, мы не щенки. Комбат сказал - ВПЕРЁД, СЫНКИ.
Вы всё прошли, огонь и воду медь и трубы.
Ревел мотор, хлестал свинец. Здесь всё чужое, даже лес.
Но мы ползли вперёд, от злости стиснув зубы.

Сейчас бы на часок домой, услышать вновь - ЛЮБИМЫЙ МОЙ. НЕ УХОДИ, ПОБУДЬ СО МНОЙ ЕЩЁ НЕМНОГО.
Вершины снежные в дали. Хребет Кавказский весь в пыли.
Через него лежит домой моя дорога.

Мерцает огонёк во тьме. Братан покурим в тишине.
Я слышу голос твой, до боли мне знакомый.
Согрей чайку, прогоним хмель. Сегодня был тяжёлый день.
Мы
взяли сопку, чёрный волк скулит от боли.






Долгие минуты в купе вагона висела вязкая тишина. Ребята водники во все глаза пялились на непонятного, ещё не старого, но уже такого взрослого человека.

Молчание нарушила девчонка-пигалица.
- Вы были в Чечне?
- Я много где был, девочка.

Медленно и аккуратно прислонив гитару к стенке купе, мужчина встал и не торопясь пошёл в сторону тамбура, старательно глядя себе под ноги.

- Странный он какой-то.
- Даа!

Стекло вагонной двери холодит горячий лоб. Грохот и лязг металла забивает слух вытесняя все другие звуки.
Мужик шепчет еле слышно трясущимися губами.

- Ничего. Нормально всё. Всё будет нормально. Братья простят меня, я знаю. Должны понять и простить.
ДОЛЖНЫ!
ПОНЯТЬ И ПРОСТИТЬ!

Со всей силы сжав кулак, он саданул в стальную переборку тамбура.
Зашипел от боли и почти закричал :
- Слышишь, воен! Ты что сопли распустил как студентка на провале экзамена!? А ну
отставить, мать твою! Ты ещё не сдох пока и жизнь не кончилась. Это просто новый виток, новая жизнь. Всё другое.

ВСЁ ДРУГОЕ ...