Разговор с камнем. Глава 1

РАЗГОВОР С КАМНЕМ (Часть 1).

Изможденный старик полз по дороге. Его брови были в придорожной пыли, а глаза полны отчаяния. Его слабые руки уже не могли цепляться за придорожный камень, помогая слабым ногам. Он закрыл глаза и, беззвучно шевеля обветренными губами, прошептал, - если ты слышишь, помоги, ибо силы мои на исходе, – и бессильно опустил седую голову.
• Хорошо! – Задумчиво произнесли откуда-то сверху, – но не удивляйся тому, что будет дальше, ведь ты сам об этом сейчас попросил.
Старик испуганно поднял голову, и долго озирался по сторонам. Над ним угрюмо высились старые каменоломни. Кругом был только камень, и больше ничего.
• Кто здесь? – С дрожью в голосе произнес старик, - зачем насмехаться над стариком?
Но ему никто не ответил, вокруг стояла оглушительная тишина. Главное было сказано, оставалось только ждать…


Часть 1. Первое знакомство.

Я сидел напротив и смотрел ей в глаза. Они завораживали и буквально притягивали меня. Я не в силах был оторвать от нее взгляд. Не то, чтобы это было неприятно, ведь я уже был почти влюблен в нее. Ее голубые с паволокой глаза притягивали и бередили душу. Порой, казалось, что она кокетничает со мной. И в такие моменты, они становились чуть игривыми. Но были моменты, когда она смотрела жестко и непримиримо, взглядом выворачивая наизнанку самые потаенные уголки моей души. И тогда я чувствовал себя виноватым, и раскаяние переполняло мою душу. Слеза скатывалась по моей щеке, и так продолжалось, пока я не рассказывал ей все. Лишь, когда я полностью излил перед ней душу, она, наконец, отпускала меня, и у меня появлялся шанс уйти.
Конечно, кому-то может показаться странным, что я открываю душу на нашем сельском кладбище. И как ребенок откровенничаю с памятником, искусно выполненным в мраморе, и дополненный декором из поделочного камня. Памятник посвящен не какой-то близкой родственнице, а абсолютно незнакомой женщине, которую я при жизни видел лишь издали и то мельком. Но если б, я был один такой. Ведь на это место раз в неделю ходит каждый из нашего села. И у каждого свое. Один о своих грешках рассказывает, другой душевные переживания свои с утра до вечера без устали пересказывает, а третий про своих деток впечатлениями делится. И ведь как рассказывают, как близкому родному человеку, все без остатка. И пока все не расскажут, с души груз не сложат, с кладбища не ногой. Вот только, как эта напасть к нам прицепилась, ума не приложу? Были же люди, как люди.
Лишь смотритель кладбища дед Матвей душу никому не раскрывал. И может быть поэтому, после общения с нашей каменной “собеседницей” я спешил к нему, чтобы поговорить о жизни. Сколько времени мы провели вот так за разговорами у костра, встречая рассвет, и наблюдая, как разлетающиеся искры выхватывают из темноты то развесистый куст, принимающий очертания ночного чудовища, то придорожный камень, отдаленно напоминающий притаившегося зверя или просто кусок кладбищенского забора в свете костра напоминающего непреодолимую стену кладбищенских страхов. И что только не обсуждали мы со старым Матвеем. Но главной темой из них была наша кладбищенская дама:
- Скажи Дед Матвей, как так получается, что все село ходит к этой каменной бабе на поклон?
- Кто ж его знает. – Хитро улыбается Матвей. – Раз люди ходят, вероятно, знают зачем ходят.
- А тебе самому разве не интересно, что происходит? – Не унимаюсь я.
- А что тут интересного? – Удивляется Матвей. - Обидели Вы хорошего человека. А обида, как известно безнаказанно не проходит. Все равно когда-нибудь приходится отвечать. 
- И кто же это у нас такой обиженный? – Удивляюсь я в свою очередь.
- Известно, кто, - Михаил. – И Матвей начинает свой невеселый рассказ. – Памятник, к которому Вы все ходите, посвящен Тамаре, бывшей жене Михаила. Если помнишь, жила она вместе с нами в одной деревне…
Я вспоминаю, что действительно, эта женщина была когда-то женой Михаила. Жили они дружно. Михаил был хорошим мастером по камню – делал памятники. И все по началу складывалось хорошо. Но не заладились у них отношения с соседями. Соседка, с которой они поругались, звали Варварой. Эта ссора и послужила причиной сплетен по всей деревне. Варвара восстановила всю деревню против них. И им пришлось уехать отсюда. Через три года Михаил снова появился в деревне. Оказывается, его Тамара умерла, и он хотел похоронить ее на нашем кладбище. С того времени, и появилась она здесь увековеченная в камне. А Михаил снова покинул нашу деревню, но уже навсегда.
Неторопливо течет речь Матвея, и казалось что время, остановившись, тоже прикорнуло с нами за нашим кладбищенским костром. Но приходит рассвет и начинается новый день с его новыми проблемами.
- То есть, получается, чтобы прекратить все это, надо найти Михаила. – Осеняет меня.
- Да, - соглашается Матвей, - надо поговорить с ним.
Я задумался. Каждый из моих односельчан ходит к этому памятнику каждую неделю, и как бы просит за что-то прощения. И не ходить не может. Как это удалось Михаилу, я не знал. Однако прекратить это никто не может. Как будто проклятие какое-то нависло над деревней. Надо поговорить с людьми.
Деревня. Четыре года назад.
Михаил сидел во дворе своего дома и стругал камень. Он трудился по заказу старого Петра, у которого на прошлой неделе умерла жена. Мастером он был хорошим, и отбоя от заказов на памятники, которые ставят на могилы, у него не было. В доме был достаток. Вот из дома вышла его жена Тамара. За последнее время она сильно изменилась – почернела, осунулась. И всему виной ее ссора с соседкой Варварой. Все начиналось как будто невинно. Варвара заняла у них два куба дров на растопку. Обещала отдать при первой возможности. Подобная практика в их деревне - обычное дело. Но проходит месяц, другой. А соседи как будто забыли об этом долге. Тамара напомнила об этом. Но в ответ услышала, отповедь, как будто долга и не было. Решили это дело забыть, но не тут-то было. Варвара, как с цепи сорвалась – злобствует, сплетни по деревне разносит. Односельчане стали косо на них посматривать. Михаил, вспомнив об этом, нахмурился. Надо с этой Варварой самому переговорить. Закончив очередной этап работы, Михаил направился к дому Варвары, и, увидев ее в саду перед домом, начал:
- Добрый день, соседушка. – Приветливо обратился он к ней.
- Вот что голубок, - резво оборвала его Варвара, - я никогда не думала, что, прожив бок о бок с Вами, буду опозорена из-за пары дров.
- Послушай, Варвара, - удивился Михаил - кто тебя позорит? Ну не хочешь отдавать, не отдавай. Но зачем, на людях разное болтать? Ты же еще обратишься к нам и не раз? – Михаил имел виду, что был не заменимым специалистом в округе, у которого можно было заказать работу по камню. Нередко, для соседей он делал это в долг и по бросовой цене.
Но видимо, это был не его день. В ответ он услышал такое в адрес своей жены, что от ярости у него потемнело в глазах. Решив больше не пререкаться с этой сварливой бабой, он повернулся и ушел со словами: “Еще прибежишь ко мне”. На этом общение с Варварой закончилось. После этого, до него не раз доносились сплетни, относительно его жены. Наконец, он решил сходить к председателю, но и это тоже не решило их проблему. Меж тем, Тамара, будучи женщиной легкоранимой, воспринимала все это близко к сердцу и буквально таяла на глазах. Последнее что выдумала Варвара, будто Тамара с мужиками из соседней деревни уж слишком разлюбезничалась. Сложившаяся ситуация стала нервировать и Михаила. Он почувствовал, что возможен срыв. И он не заставил себя долго ждать. Как-то проходя по деревне, он стал свидетелем, как его сосед Степан вместе со своими братьями обсуждают его Тамару. Не сдержавшись, он смазал одному из них по физиономии. В ответ братья, которые были моложе и крепче Михаила, неторопливо и с наслаждением избили его. Произошло это у всех на виду, и никто за него не вступился. Так его на людях еще никто не унижал. Михаил понял, что им остается только уехать. Но, издевательства, которым они подверглись в своей деревне, не прошли даром. Тамара угасала буквально на глазах, и через полгода умерла. Поминок по Тамаре не было. На новом месте они для всех были чужими. Единственно, кто приехал, это были два родных брата Михаила. Они, молча выслушали их злоключения, и старший спросил: Что ты хочешь, Миша?
- Я хочу отблагодарить их. – И упрямая складка его губ стала жестче.
- Мы поможем тебе. – За обоих сказал старший брат. – Но нас троих будет мало.
- Ничего не надо. Я все придумал, – сказал Миша. – Идем.
Он провел их на задний двор к фигуре, завернутой в брезент. Подойдя к ней, Михаил резким движением сдернул брезент, и отступил назад. Перед ними стояла Тамара, выполненная в мраморе. Ее красивые слегка раскосые глаза были красиво декорированы поделочным камнем, от чего казалось, что они живые. Перед ними стоял настоящий шедевр, такого могильного памятника они никогда не видели. Он был не живой, но одновременно притягивал всякого, кто хоть раз посмотрит на него. В этом было что-то мистическое. 
- Я хотел бы похоронить Тамару в нашем селе, этот памятник должен стоять у нее на могиле. – Сказал мрачно Михаил. – Для всего остального нужно только время. Посмотрим, по зубам ли окажется им моя новая Тамара.

Деревня. Полгода назад.

В дверь забарабанил сосед с криками: Олег, выходи - Михаил едет. Я впрыгнул в ботинки и выскочил на улицу. Там было полно народу, и все смотрели на проезжающую мимо телегу. На ней сидел Михаил, держа в руках поводья, с каким-то отрешенным лицом. Рядом сидели два его родных брата, и их угрюмые лица не предвещали ничего хорошего. За братьями на телеге стоял закрытый гроб. На заднем конце телеги было большое бесформенное сооружение, закрытое от посторонних глаз брезентом. От всего этого веяло чем-то тревожным. Периодически раздавались возгласы стоящих вокруг людей: Михаил, что ты задумал? Это же твоя деревня? Ты вырос среди нас. Но они оставались без ответа. Телега медленно миновала деревню и остановилась у ворот кладбища. К тому времени встревоженные люди уже вызвали милицию, и участковый стоял у ворот кладбища. Он подошел к телеге и спросил: Что ты задумал, Миша?
Михаил хорошо знал его. Участковый был нормальным мужиком, и у них всегда были не плохие взаимоотношения.
- Я хочу просто похоронить Тамару в родном селе. – Угрюмо ответил Михаил. - Братья мне помогут. После похорон мы тихо уедем. Сегодня, со мной проблем не будет. Это я обещаю.
Братья Михаила быстро вырыли яму, и молча, опустили туда гроб. Никто не проронил ни слова. Наконец, братья сняли брезент с бесформенной фигуры на телеге, и все увидели стоящий на телеге памятник. Перед ними сверкало на солнце изображение Тамары, мастерски исполненное в мраморе. Она смотрела на них всех вместе, и на каждого в отдельности. Пораженные односельчане, стоящие вокруг, сделали шаг назад. Перед ними был настоящий шедевр, а его автор, опустив глаза, стоял рядом, и от него веяло непримиримостью. Люди медленно стали расходиться, а Михаил с братьями установил памятник на могиле и уехал. Больше в этой деревне его никто не видел.

Деревня. Настоящее время.

Вся деревня собралась перед домом председателя. Собрание длилось уже больше часа, но никто не мог предложить ничего путного. Памятник Тамаре как будто загипнотизировал всю деревню. Но вот попросили слова братья Гавриловы.
- Мы решим проблему. – Сказал старший из них Егор.
- Как ты это себе представляешь? – Удивился председатель.
- Мы возьмем кувалды и ломы и разобьем эту чертовую каменную бабу. – Сказал их средний брат Степан, и упрямая складка на его широком лбу стала еще жестче.
Из троих братьев именно Степан отличался упрямством и твердостью характера.
- Вы в своем уме? – Спросил председатель. – Разбить памятник на кладбище, где мы хороним своих предков?
- Ты можешь предложить нам другой выход? – Спросил насмешливо Степан и оглянулся в сторону стоящих людей. – Думаешь, мне это одному надо?
- Надо поговорить с Михаилом. Он нормальный мужик и должен понять. – Ответил председатель.
- Он все-равно не простит нас. – Сказал Егор. – Это его месть за Тамару.
- Мы ни в чем не виноваты. – Злобно фыркнула Варвара. – Тамарка, сама нарывалась. За что и получила. Туда ей и дорога. И с этим слизняком мы не должны договариваться.
- Уймись Варвара. – Одернул ее председатель. - Из-за тебя каша заварилась. – И, подумав, сказал: Ладно, Степан, сходи с братьями на могилу, посмотри, легко ли памятник с кладбища вытащить. Но разбивать его не надо, не по-людски это.
…Этим же вечером Степан с братьями, взяв кувалды и лом, подъехали к кладбищу. Уже темнело. У ворот их встретил Матвей.
- Ну что, не угомонитесь все? – Грозно спросил он Степана.
- Лучше не мешай Матвей, - проходя через ворота с кувалдой на крепком литом плече, с угрозой ответил тот. – Сам знаешь, не добрая сила поселилась у тебя тут. Того и гляди, сам за одно с ней будешь.
- За меня не волнуйся! Я прямо могу в глаза смотреть и Мише, и мог смотреть его покойной Тамаре. – Твердо ответил Матвей и отошел в сторону.
Степан с братьями прямиком двинулись к могиле Тамары. Матвей издали наблюдал за ними. Но у могилы они повели себя как-то странно. Вместо активных действий в отношении каменной фигуры, все три брата опустились на колени, положив кувалды и ломы рядом с собой, и начали по очереди кланяться. Заинтригованный Матвей подошел поближе и отчетливо услышал слова Степана: “…не держи зла на нас Тамарка, не ведали, что творили…” и далее продолжалось все в таком же духе. Матвей, довольно ухмыльнувшись, и на всякий случай, перекрестившись, тихонько вернулся к своей сторожке у ворот кладбища. Через некоторое время Степан с братьями покинули кладбище, и вид у них был, как у побитых собак. Визит Степана с братьями на кладбище не добавил оптимизма жителям деревни, и они решили по совету председателя разыскать Михаила. Председатель достаточно быстро выяснил, что некоторое время Михаил работал по камню на кладбище в соседней деревне под названием Теплые ключи. И туда тут же выехали два представителя. Одним из них оказался я.
Место, куда мы приехали, оказалось очень живописным. Деревня Теплые ключи располагалась практически у самого целебного источника, от которого и получила свое необычное название. Деревня располагалась на опушке леса, на склоне холма, с которого открывался красивый вид на протекающую внизу речку Березовую. Между деревней и рекой и располагался этот целебный источник. Приехав в деревню, мы направились в сторону кладбища, располагающегося за деревней в лесу. Местный председатель тут же вспомнил Михаила и тепло отозвался о нем. Он рассказал, что Миша много сделал для обустройства их местного кладбища. По его словам, с такими руками, как у Михаила, можно было бы безбедно жить до конца дней. Подтверждение его словам мы увидели прямо при входе на их кладбище. Оно было огорожено оградой с красивыми воротами, окаймленными живописными столбиками. На каждом из них был установлен бюст молодой женщины, в котором легко угадывалась Тамара. Но в отличие от ее предыдущего изображения на нашем кладбище, лицо уже не было доброжелательным. В нем не было и тени сочувствия, даже появилось некоторая надменность, смешанная со скорбью. Мы были потрясены увиденным. Но, несмотря на то, что повсюду на кладбище были видны следы деятельности Михаила, самого Михаила в этом селе не оказалось. Здесь он проработал чуть более месяца и уехал в другую деревню, под названием Климовка. Сразу в эту деревню нам поехать не удалось, так как “каменная” Тамара в нашем селе не отпускала нас, и нужно было возвращаться для очередной исповеди. В Климовку поехали другие люди. Приехав обратно, они рассказали, что Михаила не застали, но нашли новые скульптуры Тамары. Лица скульптур снова претерпели изменения, и в них появились гневные нотки. Что это значило, и к чему это могло привести, никто не мог объяснить. Дальнейшие следы Михаила были утеряны. Но по дороге домой, наши представители встретили одного из его братьев. Он и рассказал, что Михаил умер и похоронен в селе Тихая Дубравка, куда мы выехали всем селом.
Откуда взялось такое сказочное название, как Тихая Дубравка, никто нам не сказал. Но когда приезжаешь в это небольшое селение, окруженное сплошной стеной тихой шумящей листвы, тут же попадаешь в атмосферу покоя и первозданной умиротворенности. И хотя из деревни доносились звонкие голоса неугомонной детворы, но ощущение, что это где-то далеко, а здесь место, как будто выбранное богом для отдыха, чтобы любой входящий мог собраться с мыслями, наполнить душу спокойствием и состоянием далеким от мирских страстей и суеты. Если есть место на земле, которое можно было условно назвать лесным раем, то имя ему Тихая Дубравка. Такие мысли сложились у меня, пока мы шли к местному кладбищу, где, как нам объяснили, нашел свой последний приют Михаил. Мы вошли на это кладбище, и кладбищенский смотритель провел нас к могиле Михаила. По дороге смотритель рассказал, что визит Михаила озадачил его. Он производил впечатление человека, принявшего очень важное для него решение. По словам смотрителя, Михаил купил место на кладбище и сразу привез памятник для своей могилы. Он, к удивлению смотрителя, оплатил все работы вперед, хотя так никогда не делается. Наконец, мы подошли к самой могиле и увидели этот памятник, который, как и наша каменная Тамара, был из мрамора. Первоначально нам показалось, что Миша изобразил себя. В камне была воспроизведена его массивная фигура, и абсолютно безжизненное лицо с глазами, устремленными к небу. Казалось, что он отводит взгляд. Я продолжал внимательно рассматривать его фигуру. Здесь было что-то не так. Последние свои памятники он посвящал исключительно Тамаре, и вдруг… … складки одежды его фигуры сложились в единый рисунок, и я увидел лицо Тамары. Да, да складки его одежды складывались в женское лицо, и это было лицо Тамары. Только сейчас оно пылало гневом. Вы когда-нибудь задумывались, насколько красивым может быть женское лицо, источающее гнев и ярость. Это был как раз тот случай. Тамара, преследовала нас. Она была многолика, она была в каждой работе по камню ее мужа Михаила, из тех, что мы видели за последний месяц. Она нас не просто преследовала, она нас безмолвно обвиняла. Потрясенный я оглянулся на остальных, и увидел, что это вижу не только я один. Это видят все. Это видят и ее обидчики Степан с братьями. Это видит и Варвара. Она как раз стояла рядом, и смотрела на свою былую соперницу, вытаращив глаза. Последний месяц измотал нас всех. Люди были доведены до края, напряжение чувствовалось во всем. Я видел, как осунулись их самоуверенные в прошлом лица, как почернели от усталости и нервного напряжения их глаза. И сегодняшняя встреча с Михаилом была последней каплей. Обессиленная Варвара, упав на колени, сказала: “Прости нас Миша”. И громко разрыдалась, опустив плечи и распустив свои седые волосы по земле. Плечи сотрясались от ее рыданий. Люди становились на колени и повторяли за Варварой слова о прощении. И я не был исключением…
Покинули мы кладбище только поздно вечером. Председатель предоставил нам помещение здешнего клуба, выдал матрасы и раскладушки для ночлега. Не знаю, как остальные, я спал, как убитый, впервые за много дней. На следующее утро, я увидел, что мои односельчане что-то горячо обсуждают. Я знал, что пятерым из нас необходимо вернуться домой, для визита на наше кладбище, как делали уже не один месяц. Но сегодня с утра что-то изменилось, и тяга пообщаться с “каменной” Тамарой исчезла. Никто не чувствовал необходимости возвращаться.
- Может быть, он простил нас? -  Высказал предположение Степан.
Все смотрели друг на друга, и были очень серьезны. Для каждого из нас это был самый серьезный вопрос. Но кроме этого, оставался еще извечный вопрос на Руси: Что же делать дальше? Первой нарушила молчание Варвара:
- Я не могу уехать отсюда. – И виновато посмотрела на всех.
- Мне тоже кажется, что мы должны остаться. – Нахмурившись, согласился Степан.
За этот ужасный месяц мы научились понимать друг друга с полуслова, и слова здесь были лишними. Мы должны были остаться. Но как решиться? И мы посмотрели на нашего председателя.
- Значит остаемся. – Решил он.
Так мы и  остались жить в этом совершенно чужом для нас месте. Не знаю, как сложится наша жизнь в дальнейшем, но мы все равно ходим на могилу к Михаилу. А его памятник в народе получил название Тамара – милосердная, несмотря на ее яростное лицо.
 
…Матвей сидел рядом со своей сторожкой на кладбище, где он был смотрителем без малого двадцать лет. Уже месяц, как обезлюдела деревня. Просто все разом взяли и уехали. С тех пор, как началась эта история с Тамарой и Михаилом, все, как будто, с ума по сходили. И вот сейчас уехали вовсе. Как будто кто-то проклял эту деревню. Да ведь действительно проклял. Больше сотни лет стояла деревня, и на тебе все избы опустели. Матвей почесал своей заскорузлой пятерней затылок. На прошлой неделе ему минуло восемьдесят лет, ведь не мальчик уже. Но одному без людей все-равно нельзя. Человек странное существо. Вроде от людей полжизни на кладбище хоронился, а как уехали все, опять к ним потянуло. Нужно к ним ехать, одному нельзя. Матвей прошелся по кладбищу. Повсюду были видны следы его труда. Каждый холмик – человеческая судьба, со своими проблемами и радостями. Одних он знал лично, других лишь вскользь коснулся во время похорон. Здесь были похоронены его отец и мать. На эту могилку он иногда приходил, как к себе домой, подолгу рассказывая им деревенские новости. Но постепенно боль утраты прошла, и он просто механически навещал ее, поддерживая благопристойный вид. Вот лежит его закадычный дружок. С его утратой Матвей тоже не мог долго смириться. А вот Тамара. Матвей с укором посмотрел в глаза ее памятнику, глаза которого искусно декорированные поделочными камнями, все также притягивали к себе. Миша вложил в него душу. Но душа, вложенная в кусок камня, извела всю деревню. Матвей долго сидел, вглядываясь в эти глаза. Сейчас они смотрели виновато и, как будто, извинялись. Матвей, помотав головой, встал, отгоняя от себя эти мысли. Камень не может извиняться. Хотя, кто его знает? Надо ехать к людям, а то один тут окончательно с ума сойдешь…