Взамен могильных роз!

Вот это я тебе, взамен могильных роз,
      Взамен кадильного куренья;
      Ты так сурово жил и до конца донес
      Великолепное презренье.

      Ты пил вино - ты, как никто шутил!
      И в душных стенах задыхался,
      И гостью страшную ты сам к себе впустил
      И с ней наедине остался.

      И нет тебя, и все вокруг молчит
      О скорбной и высокой жизни,
      Лишь голос мой, как флейта, прозвучит
      И на твоей безмолвной тризне.

      И кто подумать смел, что полоумной мне,
      Мне, плакальщице дней погибших,
      Мне, тлеющей на медленном огне,
      Вcex потерявшей, все забывшей,

      Придется вспоминать того, кто, полный сил,
      И светлых замыслов, и воли,
      Все кажется, вчера со мною говорил,
      Скрывая дрожь предсмертной боли.   /А.Ахматова/

  Добро и зло... Понятия вечные и неразделимые. И пока жив человек, они будут бороться друг с другом. Добро будет "открываться" человеку, освещая ему путь к истине. Не всегда носителями добра и зла бывают разные люди, особой трагичности достигает эта борьба, когда она происходит в душе одного человека.

    Роман М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита" посвящен борьбе добра и зла. Автор в одной книге описывает события двадцатых годов нашего века и события библейских времен. Действия, происходящие в разное время, объединены одной идеей - поисками истины и борьбы за нее. Перенесемся в далекий Ершалаим, во дворец прокуратора Иудеи Понтия Пилата. "В белом плаще с кровавым подбоем" появляется он перед человеком лет двадцати семи, у которого "руки связаны за спиной, под левым глазом синяк, в углу рта - ссадина с запекшейся кровью". Человек этот - звали его Иешуа - обвиняется в подстрекательстве к разрушению ершалаим-ского храма. Арестант хотел было оправдаться: "Добрый человек! Поверь мне..." Но его "научили" соблюдать этикет: "Крысобой вынул бич и ... ударил арестованного по плечам... Связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица, и глаза обессмыслились..."

    Трудно не согласиться с тем определением, какое дал себе прокуратор: "свирепое чудовище". Понтий Пилат живет по своим законам: он знает, что мир разделен на властвующих и подчиняющихся им, что формула "раб подчиняется господину" незыблема, значит, господин имеет право судить всех и вся. И вдруг появляется человек, который думает иначе: "... рухнет храм старой веры и воздвигнется новый храм истины". Более того, этот "бродяга" смеет предлагать: "Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более, что ты производишь впечатление очень умного человека". Он не боится возражать прокуратору и делает это столь искусно, что временами приводит Пилата в замешательство.

    У Иешуа своя жизненная философия: "... злых людей нет на свете, есть люди несчастливые". Арестант показался интересен прокуратору. В его невиновности прокуратор убедился сразу. Конечно, речи его несколько крамольны, но зато "бродяга" обладает чудесным свойством снимать головную боль, которая так мучает прокуратора. И у Понтия Пилата уже сложился план действия: он объявит Иешуа сумасшедшим и вышлет на остров в Средиземное море, туда, где находится его резиденция. Но это оказалось невозможным.

    Иуда из Карнафа представил такие сведения о "безумце", что наместник кесаря не имел права не казнить его. Иешуа казнен. Почему же мучается прокуратор? Почему ему снится сон, будто он не послал на казнь бродячего философа и целителя, будто они идут вместе по лунной дорожке и мирно беседуют, и он, "жестокий прокуратор Иудеи, от радости плакал и смеялся во сне?" Могущество Понтия Пилата оказалось мнимым. Он трус, и совесть мучает его.

    Но как связаны ершалаимские главы о основным содержанием романа? Большое количество как явных, так и тончайших параллелей связывают изображение Ершалаима двадцатых годов первого века и Москвы двадцатых годов двадцатого века. Герои и времена, в них описанные, как будто разные, а суть одна. Вражда, недоверие к людям инакомыслящим, зависть царствуют в мире, который окружает Мастера. Их обнажает Воланд. Воланд - это художественно переосмысленный автором образ Сатаны. Сатана и его помощники творят зло. Их цель - обнажать сущность явлений, высвечивать, усиливать, выставлять на всеобщее обозрение негативные явления в человеческом обществе. Фокусы в Варьете, проделки с подписывающим бумаги пустым костюмом, таинственное превращение денег в доллары и прочая чертовщина - это обнажение скрытых пороков человека. Становится понятным смысл фокусов в Варьете. Здесь происходит испытание москвичей на алчность и милосердие. В конце представления Воланд приходит к выводу: "Ну что ж ... они - люди как люди. Любят деньги, из чего бы те ни были сделаны - из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленные... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... Обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их..."

    Вечное стремление людей к добру неодолимо. Прошло двадцать веков, а олицетворение добра и любви - Иисус Христос жив в душах людей. Мастер, главный герой романа, создает роман о Христе и Пилате. Христос для него - это мыслящая страдающая личность, утверждающая достоинство бескорыстного служения людям, несущая непреходящие ценности мир.

    Маргарита в романе является носительницей огромной, логической и вдохновенной любви, которую автор назвал "вечной". И чем более непривлекательным, "скучным, кривым" (предстает перед нами переулок, где эта любовь возникает, тем более необычным оказывается это чувство, вспыхнувшее "молнией". Маргарита борется за Мастера. Посещая Великий бал полнолуния, Маргарита при помощи Воланда возвращает Мастера. Вместе с ним под раскаты очищающей грозы она переходит в вечность.

    Уйдя от нас, Мастер оставил нам свой роман как напоминание о том, что наши нравственные проблемы решать нам самим.
Его болезнь открылась осенью 1939 года во время поездки в Ленинград. Диагноз был таков: остроразвивающаяся высокая гипертония, склероз почек. Вернувшись в Москву, Булгаков слег уже до конца своих дней.

"Я пришел к нему в первый же день после их приезда,- вспоминает близкий друг писателя, драматург Сергей Ермолинский. - Он был неожиданно спокоен. Последовательно рассказал мне все, что с ним будет происходить в течение полугода - как будет развиваться болезнь. Он называл недели, месяцы и даже числа, определяя все этапы болезни. Я не верил ему, но дальше все шло как по расписанию, им самим начертанному... Когда он меня звал, я заходил к нему. Однажды, подняв на меня глаза, он заговорил, понизив голос и какими-то несвойственными ему словами, словно стесняясь:

- Чего-то я хотел тебе сказать... Понимаешь... Как всякому смертному, мне кажется, что смерти нет. Ее просто невозможно вообразить. А она есть." 1940год, 10 марта. 16.39. Миша умер. /Последняя запись в дневнике Елены Сергеевны Булгаковой/. У нее имелась черта, которая заставила бы биографов обескуражено пожимать плечами, если бы те сочли нужным докапываться до хронологических истин. Для Елены Сергеевны ровно никакой роли не играли даты, время, имена участников событий, гораздо важнее запечатлеть их образ и восприятия. Поэтому для потомков навсегда останется загадкой, где же состоялась первая встреча ее и Михаила Булгакова, Мастера и Маргариты. Известно лишь, что произошла она «на масленую, в феврале 1929 года». Булгакова в чужой дом привело неумение ответить отказом на гостеприимное приглашение знакомых, ее – любопытство, так как слухи о начинающем талантливом писателе уже наводнили Москву. Кстати, немного о писателе: женат вторым браком, в прошлом доктор и заядлый морфинист, чудом излечившийся от зависимости. Бездетен - вероятно, по собственному выбору, поскольку как врач прекрасно понимал, каким может быть потомство. Первая жена, Татьяна Лаппа, бесконечно спасала балансирующего между явью и вымыслом бедового супруга - то от пули, которую тот мог пустить себе в наркотической горячке, то от отчаянья, то от голода и холода, закладывая и продавая свои немудрящие украшения. Отплатил Булгаков неверностью: ушел к Любови Белозерской, которая, на его взгляд, больше соответствовала статусу преуспевающего писателя, которым Булгаков мнил себя после публикации романа «Дни Турбиных». Словом, гениальность всегда уравновешивается не самыми привлекательными чертами натуры, случай с Булгаковым исключением не стал.

…Итак, они встретились, и у добропорядочной матери семейства Шиловской не осталось сомнений: «Это была быстрая, необыкновенно быстрая, во всяком случае, с моей стороны, любовь на всю жизнь». Однако оба были несвободны, оба пытались отмахнуться от беспощадной
Судьбы и довольствоваться щадящей дружбой. Так, чета Булгаковых стала наносить в дом Шиловских приятельственные визиты, а Елена Сергеевна навещала их в квартире на Большой Пироговской. Потом историки найдут косвенные приметы того, что и Мастер, и Маргарита осознавали неизбежность роковых перемен – как бы случайные записи, милые и якобы ничего не значащие записки стали вехами великого Чувства…
Елена Сергеевна восторгалась Булгаковым, находила безудержную радость в возникшей привязанности, а сам литературный гений переживал не лучшие времена. В театрах были сняты все его пьесы, новому коммунистическому руководству оказались чужды фантасмагорические постановки автора. В отчаянии Булгаков написал письмо в Правительство СССР с просьбой разрешить ему покинуть пределы страны: «Я обращаюсь к гуманности Советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу…». Письмо попало в руки Сталина, и, поверьте, такого поворота никто не ожидал!…

То, что для двоих - сладкая мука, для их вторых половинок – мука горькая. Жена Булгакова, Любовь Евгеньевна, догадывалась о близости мужа с новой музой и, пытаясь защититься от унижения, придумывала себе роман на стороне. А полковник Шиловский категорично потребовал прекратить всякое общение. Еще бы, ведь снова возник водевильный сценарий, где на этот раз Шиловскому отводилась роль не героя-любовника, но карикатурная персона обманутого мужа. Мытари приняли условия и расстались.

О! Как Елена Сергеевна винила себя: «…Мне было очень трудно уйти из дома именно из-за того, что муж был очень хорошим человеком, из-за того, что у нас была такая дружная семья. В первый раз я смалодушествовала и осталась…». Но, думается, если бы Булгаков позвал решительно, она ушла бы к нему тотчас. Без размышлений, бросив все. А он на тот момент не мог предложить ровным счетом ничего, кроме чувств. В таком состоянии – звать за собою женщину? Предложить ей бросить мужа, детей, удобный, светлый быт? «Вы шутите, мой друг! – сказал бы Мастер. – Сделать ее несчастной? Нет, на это я не способен»...
Я помню тот день. В булгаковский дом
Проникла печаль. Елена
Осталась одна. Среди многочисленных соболезнований, пришедших вдове писателя, слышится голос А.А.Ахматовой. Она пришла к Елене Сергеевне через шесть дней после смерти Булгакова, отдала последний долг — стихи.
Булгаков не скрывал того, что не любит стихов, и Анна Андреевна, знавшая об этом, никогда не читала своих стихов при нем. Но Михаил Афанасьевич необычайно высоко ценил в Анне Андреевне ее неоспоримый талант, ее блестящую эрудицию, ее высокое человеческое достоинство. И Ахматова на всю жизнь сохранила свое восхищение Булгаковым-писателем и человеком". Это восхищение отразилось в одном из лучших ахматовских стихотворений
"Памяти М. Булгакова", написанном в марте 1940 г., вскоре после смерти автора "Мастера и Маргариты":
 Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донес
Великолепное презренье… (стихотворение в сокращении)
Это стихотворение Ахматова впервые прочла Е. С. Булгаковой 16 апреля 1940 г., накануне булгаковских сороковин, отметив, как записала в дневнике вдова писателя, мистическое совпадение дат: Булгаков умер ровно через три года после смерти своего друга, писателя Евгения Ивановича Замятина (1884-1937), скончавшегося в Париже 10 марта 1937 г.
Мороз за окном,
В квартире - лишь запах тлена.
И не было сил, и не было слёз
Оплакать свою потерю.
И, глядя на гроб, Елена всерьёз
Шептала: "Нет, я не верю!".
Ведь только вчера, казалось, она
Упрямо врачам твердила:
"Его не отдам!". И ночи без сна,
Как ангел, над ним парила.
Больного терзал то холод, то жар.
Но он разомкнуть смог веки:
"Знай, ты заменила весь земной шар.
Ты всё для меня. Навеки".
Теперь его нет на этой земле.
Елена одна. Впервые.
Царит полумрак. Но здесь, на столе -
Все рукописи. Живые!
"О, будут тебя печатать!" - И вновь
Тетради его раскрыты.
"Окончен роман. Но вечна любовь
В душе твоей Маргариты!
И завтра опять наступит рассвет!
И снова борьбу начну я!..".
Не смоет вода с рук памятный след
Прощального поцелуя.....

Да! Писатель был гениальный. Создал такую интересную, необычную и загадочную галерею образов..., что бедные литературные критики (да и не только они) до сих пор ломают голову, что к чему...