Из хроники года Святого Матфея. Гл. 30

Глава тридцатая

ИЗ  ХРОНИКИ  ГОДА  СВЯТОГО  МАТФЕЯ

Понедельник, 11 сентября 1972 г.
    Сегодня первый день месяца мескерем. Начинается новый, 1965, эфиопский год – год Святого Матфея. Он будет длиться по 10 сентября 1973 г.
    В ночь на нынешний понедельник разрешилась Стрелка: всего лишь двумя. Не то, что в 71-м, когда она родила восьмерых прелестных щенят. (Всех разобрали!).   
   
    У нас обедал Юра Ка.,  ООНовец он из ЭКА… (Экономическая Комиссия по Африке).
    Когда он улетал в Москву на похороны своего отца, эфиопская авиалиния дала ему билет в кредит да ещё с большим числом купонов, учитывая необходимость пересадок. В Бейруте уже был Аэрофлот, но сесть в наш самолёт не удалось - «закончилась регистрация», хотя до отлёта оставалось ещё полчаса. Юра полетел до Афин, а оттуда в Рим, где Аэрофлот снова отказался взять его на борт, так как это был спецрейс: согласно инструкции, никого лишнего! «А кого везли – не знаю». Из Рима отправился в Прагу, но там Аэрофлот отменил свой рейс, поскольку набралось всего шесть пассажиров. Благодаря «Эр Франс», Юра добрался до Цюриха, а оттуда – уже в Варшаву и Москву. Свой рассказ об этом «путешествии» он подытожил словами: «На земле самая надёжная авиакомпания – эфиопская!».
    Отец Юрия служил у наркома внутренних дел Генриха Ягоды. Пил по 3 бутылки коньяка в день. Был такой же худощавый, как и его сын. Умер от рака мозга. Перед смертью попросил, чтобы его побрили и принесли бутылку коньяка. Он выпил её на ночь, закусывая шоколадом, а в 4 утра скончался. Всё это со слов самого Ю. К.
    Вечером мы с Ириной покатались по городу, посмотрели фильм “The Split” («Щель»); это слово (на жаргоне) означает также «сыщик», «доносчик».
    Черчиль-роуд сегодня в иллюминации. Гирлянды из зелёных, жёлтых и красных лампочек - под эфиопский триколор. Хибара «артистки» тоже вся в огнях.

Вторник, 12 сентября.
    Утром неожиданно заявился Ф. Р. Говорит, что заблудился. Ехал в госпиталь св. Павла, где работают врачи из Болгарии, хочет устроить совместно с нашими медиками общее «партсобрание». За кофеем  с коньяком затронули тему патриотизма. Теперь мне понятно и недоумение мадам Манговой, отвергнувшей  формулу: маленький народ – маленький патриотизм. Всё наоборот! И Ф. Р. подтвердил, насколько болгары одержимы идеей «Великой Болгарии от Днепра до Адриатики». «Броз Тито – хитрый политик. Он-то сумел создать империю. А мы, как немцы, никогда не проигрываем сражений, но из войны всегда выходим побеждёнными».
   
    Варвара Ив. описала свой «флирт» с Ато Тесфайе Х.-Й. из «Эфиопиэн геральд» (она встречалась с ним в связи с устройством публикаций о предстоящем юбилее Балча-госпиталя). Т. предложил В. пообедать в каком-то дешёвом национальном ресторанчике: «Я бедный журналист…». Согласился ехать в «Коттедж», где готовят отличный гриль по-деревенски, когда узнал, что платить ему не придётся.
    - Платит госпиталь?
    - Перестаньте говорить гадости! Я всегда плачу за себя. А в данном случае – за то, что имею такого приятного собеседника.
    Говорили «за жизь». Он учился в Калифорнийском университете. Дружил с чехом и поляком. Чех под влиянием событий после августа 1968 года (ввод войск Варшавского договора) бросился с небоскрёба. Американцев Т. не любит: «Среди них всегда чувствовал себя чёрным». «Беседуя со мной, то и дело трогал пальчиком мою руку. Я не знал, говорит, что с Вами так чудесно!». Сидевшие за соседним столиком американцы громко и нагло спросили официанта, кто она. Тесфайе смутился, тотчас предложил В. поехать к ней на кофе: «Хочу посмотреть, как живут русские врачи». Варвара: «У меня в доме единственное, что бросается в глаза, - это кровать!». Т. остался доволен… ответом.
    В.И. – интересный экземпляр! «Бойтесь женщин за пятьдесят!» - как-то заявила она, имея в виду, конечно, возраст. Она часто как бы делится со мной своими житейскими наблюдениями. Иной раз рассказывает о таких вещах, о которых многие из наших, на моём месте, наверняка тотчас же доложил бы вышестоящему начальству. Например, о махинациях теперь уже бывшей аптекарши. Получая рекламные образцы лекарств и косметики, она пускала их в продажу, немалую часть раздаривала тем, кого хотела задобрить.
    Думаю, В.И., поставляя мне подобную и более серьёзную информацию, проверяла: не являюсь ли я штатным или нештатным сексотом. По-моему, она в конце концов убедилась, что её откровения не становятся достоянием тех, кому по долгу службы положено знать обо всём, что творится в советской колонии. Не зря недавно в ресторане «Хилтона» она призналась, что, к сожалению, должна, мол, лавировать в отношениях с теми, кто ждёт от неё различного рода доносы. «Я человек маленький, - говорит она. – Незащищённый… Это Вы можете вести себя независимо».
    Кстати, В.И. в 1967 году работала в министерстве культуры, как раз в то время, когда я гастролировал по странам Юго-Восточной Азии в качестве переводчика. «Это – когда руководительница группы сожительствовала с одним из артистов? – переспросила она. – Да, я помню. Ходили слухи…».

     К вечеру нас навестил домовладелец - Тамрат Йегезу. Переговоры о ремонте виллы. Потом я отвёз И. в посольство (кино), а сам вернулся домой, к камину. Назад Ирину привезли С-ны. Угощались пельменями. А. делает массу заказов по дип. выписке, вся в долгах, выкраивает по 100-200 долларов из того, что даёт ей муж на питание.


Среда, 13 сентября.
    Утро было пасмурное. И настроение такое же. Приезжал В. (из референтуры) менять телефонную проводку в холле и заодно проверить, нет ли «жучков». (Хотя он же сам мог их и установить). К обеду подоспели и Алла со Светой Т.: С. хочет работать в ротаторной вместо Г.Ф. (срок загранкомандировки её мужа истёк). На замещение «вакансии» выстраивается очередь.
    Чувствую, что становлюсь жёстким и злопамятным, даже по мелочам. С отъезжающими хотел отправить в Москву маленькую посылочку, в ответ услышал: «Можем взять, если оплатишь провоз дополнительного веса». И это – от людей, которым я долгое время давал дополнительный заработок! Вот и теперь, прежде чем сделать кому-то маленькое доброе дело, начинаю думать: а стоит ли она (или он) этого моего «благодеяния»?.. И к «Артистик» начинаю придираться: стал считать каждый цент, который приходится платить за печатание  «Радуги»… Драл деньги за рекламу со своих же соотечественников: ЭФСО, Машиноэкспорт, Мехмашэкспорт, Станкоимпорт… Явное влияние капиталистического окружения!
    Вечером проводил Ирину к Петренко. Завтра ранним утром они отправляются в Ассаб. Сегодня ночую один. Словно полотнища знамён на ветру, трепещет и шелестит огонь в камине. Люблю слушать голос пламени и особенно, когда ему вторит голос дождя.

Воскресенье, 17 сентября.
    В пятницу, распустив служащих, помчался на Лангано. Только поставил палатку – подкатывает «Волга»: посольский шофёр Юра и посольский повар Коля с жёнами. Они тоже не рассчитывали на  нашу встречу. Не теряя ни минуты, Ю. и К. вытащили свои спиннинги – сели ловить противных, скользких как змеи, сомов.
    - Да, мы их едим! Главное, как сготовить. Сначала я их обжариваю, потом с овощами и специями тушу…
    Слушая повара, начинает казаться, что он сам чем-то похож на сома, ползающего по дну и питающегося падалью.  Его кровавое мясо «белые люди» не едят!
    - Да, сом, он и в России сом. Главное, как сготовить…
    Поварские откровения были прерваны нашествием трёх машин, остановившихся по соседству с нашим бивуаком. Из них вылезли папа и мама с дочкой на выданье и два парня; затараторили по-итальянски, стали ставить свои палатки; все шумные, никого и ничего не замечающие вокруг.
    - Во! Люди!.. Может, они и не богатые миллионеры, - зарассуждал Коля, - но зато свободно ездят, куда хотят. И никто им не диктует, куда ехать…
    Девица с одним из пареньков вскоре отделились от остальных, улеглись чуть поодаль, причём в такой непринуждённой близости друг от друга, что повар заволновался:
    - Вот бы эту зажарить, а?!
     Целый день огромные вороны кружили над пляжным берегом. С высоты полёта они видят любой съедобный огрызок. Я сделал эксперимент: положил под дерево кусок булки и едва отошёл в сторону, как тотчас тощие колючие ветки зашатались под тяжестью чёрных птиц. Одна из них, самая проворная, самая главная, молниеносно спикировала на белый хлебный ломоть и, схватив «добычу», тут же взметнула ввысь, увлекая за собой свою чернокрылую свиту.

    Часов в одиннадцать ночи возле нашего бивака появились консул Т. и завхоз. «Собирайся! – приказали они посольскому шофёру. - Поедем вместе, двумя машинами, спасать пострадавших. Да, да, сию минуту!». Оказывается, по дороге на Арба-Мынч, «за Шашеманью», произошла авария с нашим временным поверенным, его женой и вторым секретарём М. Я хотел тоже ехать, помочь, но меня попросили остаться.
    - Если Юрка завтра не вернётся, - сказал повар, обращаясь ко мне, - придётся тебе отвозить нас домой. А ещё лучше – только наших баб. А я бы с удовольствием остался здесь до понедельника. Рыбкой бы жареной питался… Хорошо, когда работал на Шпицбергене! Там у всех было бесплатное питание…
    До трёх ночи он просидел у моего костра, время от времени отходил проверять свои удочки: не попался ли сом.
    Как зимний ветер, завывало пламя. На куче раскалённых углей догорали головни, похожие на драконов, изрыгающих огонь. Под ветром из костра вылетали гроздья искр, словно ракетные залпы «катюш»… Всю ночь ухала гиена и голосила кем-то брошенная собака… Под свет электрического фонарика сочинил на сон грядущий…

Экзотики я почитатель.
Я жажду всегда найти
Такое, что Бог-Создатель
Открыл бы лишь мне в пути.

Я встретил в долине нильской
Тукуль, по дороге в Судан.
Я знал, что в семье абиссинской
Найдётся и тэджа стакан.

…Костлявые, дряблые руки
Раскладывали предо мной
Ржавые стрелы и луки
С порванной тетевой…

Старуха просила три быра
За свой экзотический хлам.
Но нету ценней сувенира,
Чем дочь её – Мариам!

    Утром из-под продуктовой коробки выскочила маленькая полевая мышь. Она заметалась, а потом юркнула под присыпанную землёй клеёнчатую канву палатки. Бедная мышка! Как хорошо ей было среди несметных для неё запасов пищи. Она просидела в тепле картона всю ночь, сытая, не боясь проливного ливня. А тут утро и её обнаружили! Куда же спрятаться от солнца и от людей?!. Она побежала по пляжному песку, маленькая,  беспомощная, иногда замирая в глубоких колёсных выемках, будто эти «траншеи» могут скрыть её от врагов. Подбежала к дереву, на ветках которого висели какие-то чёрные плоды-великаны. Один из них сразу сорвался вниз… В следующее мгновение крылатый хищник уже поднимался ввысь, держа в когтях свою жертву…   
   
    В субботу вечером по возвращении с Лангано я узнал в посольстве кое-что об аварии. Всё просто: машину стало заносить на щебёнке и в результате занесло -  за обочину, в овраг. С. долго не приходил в сознание, ему досталось больше всех – перелом ноги. Случайные прохожие - деревенские жители - при виде окровавленных белых людей разбегались. Помощь пришла с появлением трака. Водитель-эфиоп довёз пострадавших в ближайшее селение, где, к счастью, временно практиковал врач-американец. Сейчас С. – у своих, в Балча-госпитале.
    Кто же был за рулём? Временный поверенный или «супермен»? Пока нет никакой ясности, лишь противоречивые слухи. Впрочем, понятно, почему. От истинного ответа на этот вопрос зависит  многое! И не только в дальнейшей судьбе участников происшествия.

Воскресенье, 24 сентября.
    В субботу из Ассаба возвратились Ирина, Галя и Ким П., эконом. советник и бухгалтерша. Все прямо с дороги завалились к нам, надеялись, что к их приезду я приготовлю обед. Но, кроме выпивки и холодной закуски, я ничего другого предложить им не мог. Ирина хотела взять своего лобстера из машины, но бухгалтерша вроде бы запротестовала, мол, трудно сейчас разобраться в багажнике, где чей лобстер лежит… Среди других привезённых «ценностей» были ракушки, кораллы…  И. рассказывала потом, с какой ретивостью расхватывались эти подарки, ведь ассабовцы раздавали их… бесплатно!.. Кое-какие «сувениры» всё-таки пришлось покупать – в местных лавках. Бухгалтерша и здесь отличилась: выторговала такой рулон дешёвого тюля, что этой тканью (ей «на платье») можно было бы устлать всю дорогу от моря до Аддис-Абебы.
    Об аварии с временным поверенным они узнали, ещё будучи в Ассабе.

    Сегодня вечером навестили С-ных в Балча-госпитале. С. – в койке, нога в гипсе, на растяжке. Лицо у А. – в пластырях и швах. Уже во дворе она рассказала некоторые подробности:
    - Придя в себя, я инстинктивно стала искать, - как вы думаете, что? -  свой глаз!..
   «Супермен», выбравшись из машины как ни в чём ни бывало («дуракам везёт!»), сказал ей: «А у тебя глаз цел, он просто заплыл. Хорошо бы всё это сфотографировать…». Алла посмотрела в зеркало. Увидела кровь, разорванную щеку. «А где же мои реснички?!» - спросила она и, будучи всё ещё в шоке, продолжила осмотр автомобильной кабины. С. лежал  без сознания…
    - Хорошо, что беременная Лариса не поехала со своим. Что было бы!.. А машину вёл он! Говорит, что не виноват, «колёса заклинили – вот и занесло!». А теперь ходит как герой…
    - Тоже мне асс! Если бы я знал, что он никогда не ездил по гравийке, я бы ни за что не позволил ему сесть за руль! А в полиции он запротоколировал, будто за рулём был я, -  сознался С., когда мы вернулись к нему в палату. - Сделал он это, правда, с моего согласия. Ему, говорит, нельзя лишний раз светиться в полиции…
    Из беседы с С. стало ясно, что «супермен» застраховался от возможных «репрессий»  со стороны его московского начальства: если до Москвы дойдёт (по каналам ГБ) правда о происшествии, он всегда сможет сослаться на полицейский протокол. Но, с другой стороны, если полиция узнает, кто на самом деле вёл машину, то разве у неё не возникнет подозрение, почему выгораживается истинный виновник аварии?.. Опять же – засветился!
    Но проблема вовсе не в «супермене». Его положение меньше всего волнует «общественность». Главное – как сложится дальнейшая судьба С.? Останется ли он в Эфиопии, а значит, в должности временного поверенного?.. Всё зависит от рекомендации медицинской комиссии Балча-госпиталя. Но она, комиссия, так же как и её рекомендация, зависит от позиции директора госпиталя. Насколько нам стало известно, эта позиция – в пользу С. Значит, он не будет отправлен в Москву на излечение, значит, у его соперника, советника ГБ, претендующего на главенство в посольстве, мало шансов стать временным поверенным. Судя по раскладу сил, «лагерь» С. выдержит осаду!

    Утром в аэропорту провожали Дрожжина и Федосова. В пятницу в честь окончания срока их командировки состоялся коктейль. Советник ГБ в своём тосте сказал, что их отъезд – «ещё одно печальное событие проходящего високосного года». А Федосов, с фужером водки в руке, своё прощальное слово завершил призывом: «Не бойтесь женщин и любви! Только хорошо работайте!». Все грохнули: «Будем!».

Среда, 27 сентября.
    Сегодня – 17-е число месяца мескерем – праздник Мэскаля. Но именно вчера во второй половине дня началась и продолжалась до позднего вечера самая живописная часть этого торжества – церемония сожжения демеры.
    Мы с И. заранее припарковались возле одного из красивейших модерновых зданий на Мэскаль-сквере. Выходим из машины и слышим, как сверху, с балкона, кто-то зовёт нас. Это был Ф. Р., болгарский дипломат, вместе со своими земляками, один из которых снимал в этом доме квартиру. Нас пригласили в гости, и мы тотчас согласились: помимо удовольствия пообщаться со многими знакомыми из «социалистического лагеря» (среди гостей были чета Манговых, чехи, венгры), с балкона открывался чудесный вид на праздничную площадь. Не обошлось и без застолья. Ф. Р. со свойственным ему «великодержавным шовинизмом» ругал всех, кто стоит на пути создания «Великой Болгарии»,  но заодно он почему-то охаял и всех болгарских женщин.
    Вечером Ёжка и Ева утащили нас к себе. Был и Иштван. Играли в рулетку. Ирине везло!.. Возвратились домой поздно, но мне не хотелось спать и я решил в одиночестве посидеть у камина. Вспомнил Москву и все, столь недавние, горести. Нежданно почувствовал ностальгию. Не слишком ли рано!.. Но почему к этой грусти примешивается ещё и полное равнодушие ко всему здешнему?..  Ведь оно ещё недавно так волновало душу чем-чем, а своей экзотикой – это уж точно!.. Скука наваливается… Рутина!.. Наверное, пора отправляться в какое-нибудь новое путешествие… Как обычно. После больших дождей. Вот только пусть пройдут юбилейные торжества Балча-госпиталя - и тогда в дорогу!.. Куда?.. Пожалуй, в Харар или Лалибэлу. А может быть, к берегам Мареба?..
    Эта река запала мне в память, когда, живя в Москве у родственников (после выписки из больницы) я перечитывал пушкинского «Арапа Петра Великого». В примечаниях, составленных известным советским пушкинистом Б. В. Томашевским, говорится, что главный герой «А. П. В.», прадед Пушкина Ганнибал, «сын абиссинского эмира», родился «на берегу реки Мареб».
    Сам Александр Сергеевич никогда, ни в одном из своих произведений, не упоминает ни места рождения своего предка, ни его национальности. Для поэта он всегда и везде только африканский «негр», а в «А. П. В.» - ещё и «жалкое творение, едва удостоенное названия человека». (Это, насчёт «творения», - конечно же, художественная гипербола).
    Абрам (Ибрагим) Ганнибал, с малых лет навсегда связавший свою судьбу с Россией, видимо, никогда не забывал свою истинную родину. На это указывает и Пушкин, в частности, в своём стихотворении «К Языкову», написанном в 1824 году в Михайловском, куда поэт приглашал своего друга:

«В деревне, где Петра питомец,
Царей, цариц любимый раб
И их забытый однодомец,
Скрывался прадед мой арап,
Где, позабыв Елисаветы
И двор, и пышные обеты,
Под сенью липовых аллей
Он думал в охлажденны леты
О дальней Африке своей,
Я жду тебя.»

    Интересно, а сам Пушкин, думал ли он об Африке, мечтал ли побывать здесь?.. Несомненно! Он тоже считал её своей! Вот что он пишет в «Евгении Онегине»:

«Когда ж начну я вольный бег?
Пора покинуть скучный брег
Мне неприязненной стихии
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей,
Вздыхать о сумрачной России,
Где я страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил.»   

    P. S.
Когда он вспоминал на светском бале
О страсти у Петра к чужим ветрам,
О крестнике царёвом – Ганнибале,
Ему наверно слышался тамтам.

На родине петровского арапа
Под ритмы сердца пение дэбтар.
В тени баньяна или баобаба
Поэмы сочиняет млад и стар.

Ночами обращают взоры к небу,
Надеются, что знаки там найдут.
Но не прощает правды гордый негус:
«Оковы тяжкие падут…»

    «Придёт ли час моей свободы?» - восклицал поэт, думая об Африке, мечтая увидеть «чуждые страны». Но…

Под сумрачным отеческим зенитом,
Сгубившем столько вдохновенных слов,
Остался он не выездным пиитом:
В мечтах – весь мир, а разрешили – Псков.

3 ноября 1972 г., пятница.
    Вчера премьер-министр Аклилу Хабте Уольд пригласил в «Хилтон» на приём по случаю 42-ой годовщины коронации Хайле Селассие I. (Наверно, подействовал тот факт, что мой журнал печатно поздравил негуса негести с его датой).
    Два часа, с 6.30 вечера, продолжалась эта многолюдная встреча за «шведскими столами», стоящими во всю длину огромного банкетного зала. Все ждали приезда императора, но он не появился.
    Для меня самой интересной деталью события была проба… сырого мяса. При входе в зал гости буквально натыкались на свежеразделанные телячьи туши, свисавшие со специально установленных стоек. Взяв блюдце, я подошёл к одной из них. Стоявший рядом «мясник» с ножом внушительных размеров аккуратно отрезал мне пару кровавых ломтиков. Сделал он это «кровавое дело» с исключительным изяществом. Неудивительно, что на его сверкающей белизной спецодежде не было ни одного пятнышка крови. На столах среди обилия закусок и фруктов были всевозможные соусы, приправы и специи для вышеупомянутого «сырья». Но я понял, что это экзотическое блюдо не для меня.
    В своих «Путешествиях» (1768 – 1773 гг.) шотландец Джемс Брюс рассказывал, как он, живя в Гондэре, ел в гостях у императора сырое мясо. Однако лондонская публика скептически восприняла это откровение путешественника. А известный в то время литератор Хорэс Мэнн разразился даже фельетоном. «Африка нынче входит в моду! – ехидничал он. – И всем нам подаёт пример некто мистер Брюс, проживший три года при дворе абиссинского негуса. Каждое утро Брюсу и его окружению из чернокожих фрейлин подавали на завтрак «live oxen» - живой рогатый скот. Видимо, скоро нам не нужны будут французские повара – их заменят мясники-негры».
    - Эфиопы едят сырое мясо?! Это – невозможно! – усомнился однажды один джентльмен в гостях у Брюса. В ответ хозяин вынес из кухни кусок кровавой говядины и, густо посыпав его солью и перцем, предложил «неверующему Фоме» тут же съесть сей африканский «бифштекс» - во избежание дуэли! Испуганный гость немедленно исполнил приказ. «А Вы говорили, что это – невозможно!» - заметил получивший сатисфакцию хозяин.
    Кстати сказать, соотечественники Джемса Брюса не верили многим рассказам путешественника. Ещё один анекдот о нём поведал мне мой эфиопский коллега Кебеде Тедла…
    «Довелось ли Вам видеть в Эфиопии музыкальные  инструменты?» - спросили Брюса на каком-то авторитетном собрании. «Да, помню один… Лира!» - этот ответ вызвал язвительный хохот среди присутствовавших, для которых лира ассоциировалась исключительно с цивилизацией древних греков и римлян. А ведь в Эфиопии действительно есть своя разновидность этого инструмента – так называемая «бегена».
    Вот как трудно порою правде достучаться до сознания общественности!

(Продолжение - "Москоб хакимы". Гл.31)