наша служба...

 Наша служба...

У моего друга Шурика был телефон, который реагировал на разных абонентов разными голосами: на дочку – веселой песенкой, на друзей – какой-то бодрой мелодией – уже не помню, какой, а на звонки с работы разражался… Я забыл сказать, что Шурик работал агентом отечественных спецслужб… словом, разражался тоже соответствующей мелодией.
Однажды гуляли мы с ним по парку, он что-то оживленно рассказывал, мы смеялись, пока в один прекрасный момент его телефон не запел глубоким, проникновенным голосом: «Наша служба и опасна, и трудна…» Шурик осекся на полуслове и ответил по телефону уже другим, служебным голосом:
– Да, здравствуйте, Вячеслав Михайлович. Обстановка-то? Да, в общем, сложная. Но мы держим руку на пульсе. Не выпускаем объекты из внимания… 
Побросав ещё некоторое время такие рубленные, полные тайного смысла фразы, Шурик включил трубку.
– Бывший начальник звонил, – сообщил он с улыбкой уже прежним, веселым голосом.
Наверное, в этом и есть суть жизни разведчика. Быть веселым и беззаботным, но при этом внутренне – предельно серьезным и незримо наблюдать за обстановкой. Быть одновременно в 2-х плоскостях бытия: с одной стороны – там же, где и все, где светит солнце, растут цветы и гуляют женщины и дети, с другой – невидимо пристально наблюдать за международной шайкой, которая только и мечтает, о том, как бы побольше нашпионить в бывшей стране Советов, (которую в то же самое время совершенно спокойно и безнаказанно разворовывают свои же собственные криминальные соотечественники), быть начеку и пресекать любые попытки выведать гос.секреты, которые остаются секретами только для нас, а во всем остальном мире давно таковыми не являются.
Помню, в институте, где я учился, был секретный курс, который писали в специальных прошитых, пронумерованных тетрадях, которые мы после лекций должны были сдавать секретчикам. Я думаю, что, даже если бы наши конспекты (во всяком случае, мои) попали в руки иностранных разведок, они вряд ли смогли выведать что-нибудь из наших каракулей, т.к. перед зачетом я сам не мог ничего в них разобрать. Помешанность на секретности у нас всеобщая. Чтобы пройти на завод, институт (80% площадей которого сдается дирекцией в аренду), или просто в офис, нужно заказать пропуск. Отмеченные пропуска охранник собирает у себя, бюро пропусков их выписывает, ежедневно они скрепляются, сшиваются и складываются… куда? Зачем? Чтобы собрать статистику о посетителях? Но она не ведется! Чтобы обеспечить работой  несколько штатных единиц, или во - избежание ЧП? Чтоб потом было, кого искать? Так ЧП и так происходят без всяких злоумышленников, ибо наше раздолбайство проходит вместе с предъявляющими корочку незримо. От него не загородишься.
В России все показуха: если помещению пожарная служба выдала пожарное заключение, там что, невозможен пожар? Или если в аэропорту произошел взрыв, то оказывается, что охраной его никто не занимается. Т.е. охрана, вроде,  есть, ее можно потрогать, она  играет скулами, грозно глядит и бряцает прикладами автоматов, но если посмотреть на нее юридически, т.е. через призму бюрократической реальности, то ее нет, оболочки охранников в действительности пусты.
Когда в центре сан-эпиднадзора г. Москвы произошло покушение на заместителя Московского главного врача, и преступник прошел и вышел через охрану, она после оправдывалась тем, что пропустила его, потому что  тот сказал, что идет в аптечный киоск, который находился в холле. А кого она задерживает, вообще? Того, кто не может сказать, что идет в аптеку? Или говорит, что идет застрелить одного из замов главврача?
 Помню, был я в Турции на фабрике, оснащенной по последнему слову техники, и, взорвав которую потенциальный террорист, мог нанести городу непоправимый урон, ибо там стояло газовое оборудование. Но вход на фабрику был свободный, т.к. в Турции нет таких традиций секретности, как у нас, в России, где и в кинотеатре тебя обыскивают, как перед входом в самолет. Можно, конечно, обыскивать всех и каждого, только это никак не влияет на статистику ЧП: пропуска, проверка Московской прописки в одной плоскости, преступность – в другой.
Помню, ездили мы с Шуриком отдыхать в его ведомственный дом отдыха. Это старейший санаторий Сочи, совершенно поразил меня своим антуражем. Пальмы и другая экзотическая тропическая растительность создавали ощущение нереальности происходящего. В безветренную погоду все это казалось нарисованной декорацией диковинной пьесы в театре. При том что садовников, ухаживающих за этой сказочной красотой нигде не было видно, казалось, это сказочные гномы, невидимо выходят из-под земли, чтобы по своему капризу устроить это невиданное царство красок и света. На самом деле садом занимались солдаты срочной службы, которые старались появляться во внеурочное время, чтобы не попадаться лишний раз на глаза отдыхающим.
Меня поразило, как все отдыхающие в этом доме отдыха были похожи на Шурика и друг на друга. Все, как один, высокие, подтянутые, в хорошей  физической форме, с одинаковыми, аккуратно подстриженными затылками, с одинаково серьезными пристальными взглядами. Несколько раз я, глядя со спины, ошибался. «Вон, Шурик!» – думал я, и собирался окликнуть его, но человек поворачивался лицом, и я видел, что это не он. И так несколько раз на дню.
Единственным, кто выделялся на этом сером фоне, был бывший подчиненный Шурика. Это был необычный чекист. Сын генерала, попав сюда по апробированной родственной линии, он весьма скептически смотрел на существующие в его ведомстве порядки и повадки своих коллег.
Звали его Сергей. Его появление сразу оказалось связанным с происшествием. Приехав в Сочи с дамой сердца, он, тем не менее, не мог добраться до нас целые сутки. Дело в том, что его подруга отравилась рыбой в Московском аэропорту, после чего провела целый день в больнице, а ее спутник рыцарски не отходил от нее ни на шаг. При первом взгляде на него сразу было ясно, что он не совсем обычный чекист, отличный от других, находившихся здесь. Прежде всего, он в первую встречу предстал перед нами в бандане, с которой не расставался ни днем, ни ночью. Он и загорал в ней, и купался, и ходил на вечерние концерты, так что за 10 дней общения с ним я так и не увидел, какого цвета у него волосы. Сначала я решил, что бандана, в которой он явился на ужин в день нашего знакомства, должна была подчеркивать, что он байкер, а также его отличие от стандарта внешности, поддерживаемого большинством окружающих. Помню, я даже спросил Шурика, почему бы его другу было не прийти просто в мотоциклетном шлеме, но после понял, что он действительно необычный человек, и внешний вид является продолжением его внутреннего облика. Он не испытывал никакого пиетета перед организацией, в которой работал, и причастностью к которой так гордились все остальные отдыхающие.
– Ты посмотри на них, – как-то сказал он мне на пляже, оглядывая загорающие повсюду мускулистые тела.
– Это же заказник. Они прикормлены тут навеки. Они же шагу не могут ступить самостоятельно в обычной жизни без своих льгот и привилегий. А больше всего бояться расстаться с этой организацией, без которой они просто ноль. Они настолько проникнуты её могуществом и величием, что не могут ни о чем другом больше думать. Проблемы, касающиеся простых смертных, на них не распространяются. Они считают себя небожителями,  величие организации  –  это их величие. Говорят, отсюда просто так не уходят, да они этого больше всего и боятся.  Наоборот, готовы сделать, что угодно, чтобы только не расстаться с этой кормушкой. Вот, наш Шурик, – ну, не проявил себя на оперативной работе, ну, не его это! Так перевели в управление делами, он хоть и там, но все равно, как бы и тут.
Как видим, бывший Сашин подчиненный был весьма невысокого мнения о своих сослуживцах. А вот его подруга была и вовсе лаконична и категорична: «Все они – х…сы», – подвела она краткий итог речам своего гражданского мужа.
Подругу Сергея звали Лена, и она тоже была незаурядной личностью. Она занималась частным извозом (профессия, как известно, довольно редкая среди женщин). У нее было двое детей, которые жили у бабушки. Она носила черную одежду и слушала металл. В общем, это была воинственная парочка, не желающая растворяться в обывательском болоте. В их пользу говорил ещё и такой факт, что, когда к Шурику однажды ночью начали ломиться бандиты, перепутав его квартиру, как выяснилось позже, с другой, – этажом выше, он стал вызывать не друзей, живущих рядом, не, упаси Боже, милицию, которая приезжает, по словам самого же Шурика, только когда уже нужно освидетельствовать трупы, а именно Сергея. И он прикатил в час ночи с другого конца города, вооруженный ножом, а за рулем сидела его верная боевая подруга.