Иван да Марья

               

Заросло озерцо все кувшинками, шелестит камышом разговорчивым.
Над прохладной водой стоит ивушка, протянула вниз веточки длинные.
А под ивушкой под развесистой сидят Марьюшка да Иванушка.
Притулились к стволу детки малые. Прижимается Марьюшка к Ванюшке.
 Сказки длинные, сказки страшные для подружки Иван напридумывал:

 «…Распотешились, разгулялися те разбойники разудалые.
Посжигали дома звери лютые. Весь народ честной в поле выгнали.
Откупался народ кто монетками, кто зерном золотым, кто нарядами.
К нам наехали те разбойники. Красну девицу заполонили.
Увели ее в леса темные, утопили потом в нашем озере.
Видишь пень стоит весь заросший мхом?
У того у пня улеглися спать. Коней рядышком постреножили.
Атаман-то их лег у берега. Положил седло под головушку.
Всколыхнулась вдруг одолень-трава, зашуршал камыш разговорчивый.
И утопленки руки бледные из кипучей воды появилися…».

«Ой, не надо, Вань, про утопленку!» – закричала испуганно Марьюшка.
«Да не бойся ты, – молвил Ванюшка, – атаману сон то привиделся».
«Я домой хочу! Хочу к матушке! Вдруг утопленка и нам выплывет!»
Взялись за руки детки малые. По шелковой траве босиком бегут.
По тропиночке по извивчатой. Скрылись с глаз, в лесной чаще растаяли…

                ***

Протекли года рекой времени словно белые чайки шумливые…
К иве ласковой бежит Марьюшка – золота коса, глаза синие.
Звонким смехом она заливается, к стволу теплому прижимается.
Вслед за Марьюшкой идет молодец – кудри черные, руки сильные.
Смотрит Ванюшка на подруженьку, красотой ее все любуется.
Говорит Иван речи тихие, сердце манино всколыхнувшие:
«Что ж ты, Манюшка, не ответишь мне? Коль не люб тебе, так скажи сейчас.
Истомила меня ты, изранила. Я ночей не сплю, все ищу тебя».
Подошла тут к  Иванушке Марьюшка, к широкой груди прислонилася:
«Ты, мой суженый, не кори меня. За тобой пойду хоть на край земли».

Звезды на небе ночь рассыпала, луна-ладушка льет на землю свет…
А влюбленные, позабыв про все, жарко шепчутся,  обнимаются…
Уж луна преклонилась пред зорюшкой, уже звездочки с неба попадали…
Поднялись тут влюбленные с травушки, побрели, обнявшись, по тропе лесной…

                ***

Годы долгие, годы длинные журавлиною стаей промчалися…
Затуманились воды озерные. Камыш тихо стоит, не колышется.
Лепестки у кувшинок закрылися, приклонились к листам, пригорюнились.
А под ивушкой под плакучею сидит стар старичок – наш Иванушка.
В небо синее засмотрелся он, облака провожает задумчиво.
Руки свесил на травку бессильные. Шепчут губы сухие тихохонько:
 «Ты зачем меня, Маня, покинула? Как мне жить без тебя одинокому?
Вспоминает старик годы прошлые, годы трудные, годы счастливые.
То текут они сладкой патокой, то стучат они тяжким молотом.
Вспоминает старик смех рассыпчатый, вспоминает он ласку рук маниных.
«Небо синее – как глаза твои… Облака – словно белые волосы…».

Показалось вдруг, будто облако покачало склоненной головушкой,
Шевельнуло летучими косами, улыбнулось губами поблекшими.
«Ты постой, погоди, моя Манюшка! Я с тобой полечу по поднебесью!»
Закричал старик, слезы брызнули, протянул в мольбе руки к облаку.

Встал он на ноги, плечи  выправил. Побежал туда – вслед за облаком.
Обернулся старик белым облаком. Полетел он вдогонку за Марьюшкой…

По поднебесью по бескрайнему проплывают два облака белые…
Легким ветром уносит двух странников в даль далекую, даль туманную…