Эй

Мини - новелла №2
После раздачи конфет одноклассникам, вялого хорового поздравления, неимоверно длинных уроков, дома на Костика «обрушилась» мама. Затискала в объятиях, исцеловала румяное от ветра и мороза лицо.
- Мам! – взмолился именинник – Ну, мам!
Мама ещё раз громко чмокнула его прямо в нос и умчалась в кухню. В «Такой день!» она отпросилась с работы. А торопилась… по привычке.
Всю квартиру заполняли вкуснейшие праздничные запахи. Запеченная рыбка с ру-мяной корочкой. Сырный салатик. Что-то ещё, неведомое, но наверняка, вкусное. Всё это ожидало своей очереди на кухне, а разложенный в честь праздника обеденный стол уже украшало блюдо с половинками варёных яиц в майонезных шапочках, из-под которых торчали хвостики шпротов.
Костя быстро разделся, без напоминаний сунул варежки на батарею, даже руки вымыл, и гордо приступил к накрыванию стола. Он знал: в холодильнике притаился торт!
Ровно в три появились гости: одноклассник и тёзка Мурашко с бессменным орга-низатором всех приключений неразлучной троицы Егором Бальтазаровым. После объеда-ния вкусностями и поглощения неимоверного количества газировки, друзья удалились в Костину комнату, где и провели время за игрой и обсуждением секретных планов на бли-жайшее будущее…
- Погнали после школы за садик с гаража прыгать – заговорщицки прошептал Егор.
- Ага! Только… там же высота - как второй этаж - отозвался Мурашко.
- И классно! Внизу сугробище – тебя два скроет!
- Здоровый? – уточнил Костя.
- Ну! Мне - вот так! – подтвердил Бальтазаров, вытянул руку вверх и подпрыгнул для убедительности – Ты как, Костян?!
Любые крыши, как и многие другие интересные места, были под запретом. Костя представил обиженную маму и нахмуренного папу, после разоблачения опасного загово-ра, и этого было бы достаточно для отказа, но предложение было такое заманчивое. Не чувством полёта, не сознанием победы над страхом перед высотой привлекало его это рискованное предприятие. «Машка увидит!» - подумал он и выпалил:
- Годится, Гора!
Папа зашёл в квартиру шумно с бряканьем.
- Имениннику со товарищи привет! – прокричал он и, не раздеваясь, исчез в кухне. Мальчики засобирались по домам, продолжая подмигивать друг другу. Потолкавшись в тесной прихожей, они вышли, не менее шумно, чем папа вошёл.
Брякающим предметом оказался посылочный ящик. Подарки от родителей Костя получил ещё утром, и уже приготовился к ежедневному томительному ожиданию этого. Но ждать долго не пришлось - посылка от бабушки и дедушки возвышалась над кухонным столом.
Папа зацепил долотом крышку ящика и торжественно передал инструмент Косте. Гвозди взвизгнули, крышка подалась, и через мгновение «сундук сокровищ» предстал перед семьёй, во всём своём великолепии. О! Сколько волшебных вещей скрывалось под простой фанеркой!
Разглядывание, опробование, примерка содержимого ящика заняли весь остаток дня, так что письмо от бабушки Костя прочитал только перед сном. В конце своего письма бабушка передавала привет маме, папе и всем Костиным гостям, «мальчикам и девочкам».
«Чего это вдруг?» - думал Костя, уже лёжа в кровати – «Каким ещё девочкам?».
Единственной девчонкой, которую Костя пригласил бы на свой День рождения, была даже не Маша, по которой он тайно, но всем заметно, вздыхал уже четвёртый месяц а, Эй из дома напротив. Так он звал обладательницу необычного иностранного имени – Эйнли. Их уже давно связывала странная сдержанная дружба. Училась Эй в какой-то дру-гой школе, поэтому виделись редко. Но стоило Косте отстать от друзей, как перед бездар-но слоняющимся по двору мальчиком, возникала она. В своём несуразном красном паль-тишке, с варежками, болтающимися на резинке, в бесформенной белой шапочке из кро-личьего пуха, с выбившимися каштановыми волосами, она выглядела так, будто бежала без передышки полдня. Они заговаривали. Потом могли немного покататься с горки. Могли пошаркать валенками по льду. Могли порыть норы в большущем сугробе на краю катка. И всё это время говорить, говорить. Темы не заканчивались. Разговор, обычно, воз-вращался к тому, чего Костя, по некоторым соображениям, не мог сказать ни родителям, ни друзьям. Как бы посмотрели на второклассника, скажи он, что его бабушка волшебни-ца. А сказать очень хотелось! И он рассказывал, услышанные летом, волшебные истории и сказки без стеснения. Эй внимательно слушала, не отводя светло-карего взгляда от его глаз, и всё-всё понимала, как ему казалось. Всё о чём бы он не рассказывал! Слушала жи-во, с интересом, требуя подробностей. И только когда угрюмая женщина появлялась в проёме между домами, молча проходила мимо и скрывалась за дверью подъезда, девочка кивала ей в след и на ходу, говорила: «Пока! Мама пришла!». Они расставались.
Бабушке об Эйнли Костя никогда не рассказывал… И о Маше не рассказывал… «Так, каким девочкам привет?»: думал он, утопая во сне…
На завтра, после школы трое друзей встретились в условленном месте. Сугроб и в самом деле был глубокий и мягкий, как и обещал Егор. Он сам продемонстрировал мас-терский прыжок, не оставив своим спутникам выбора. Прыжка после четвёртого мальчики заметили, что к гаражу подтягивается публика: окрестная малышня и девчонки во главе с красавицей Машей. Костик встал у края крыши. Картинно взмахнул руками, и многозначительно посмотрев на зрительниц, закрутил такое сальто, которое не снилось, до поры, даже Бальтазарову. Все ахнули и замерли на мгновение, но снег зашевелился, и ликующие возгласы приветствовали, выбирающегося из сугроба, героя!
- Круто, Костян! Погоди – щ-ща мы!.. – задыхаясь от волнения, прокричал Мураш-ко и кинулся вслед за Бальтазаровым.
- Не страшно было? - совсем рядом услышал Костя голос Эй. Она стояла чуть в стороне от остальных ребят, и на протяжении всего времени наблюдала за прыжками.
- Нормально! – небрежно бросил он, и метнулся к гаражу, не забывая оглядываться на Машу…
- А ну-ка! Быстро все отсюда! - раздался громовой голос - Шеи переломаете – я за вас отвечать буду!?
Конечно, детсадовского сторожа мало интересовали ребячьи шеи. Его больше бес-покоило состояние деревянного забора, по которому мальчики взбирались на гараж. Гроз-ные крики оставили рекордсменом Костю, по крайней мере, на сегодня.
Возбуждённые мальчишки раскопали из снега свои ранцы и, галдя на перебой, по-бежали к домам. Герой дня быстро зашагал к своему двору. Он пыхтел, отряхивался на ходу, и не обращал внимания на Эй. А она молча семенила рядом…
Костя обметал с себя веником снег, стоя перед подъездом. Он вновь увидел Эйнли. Девочка, понуро, петляла по двору и пенала снежные комки.
- Эй! – позвал он – Э-эй! – пригляделся. Она плакала?! Просто медленно ходила и плакала. Косте даже показалось, что он видит, как падают слезинки. Прожигают в снегу кругленькие проталинки. А Эйнли носком сапога заметает их… Или это только показа-лось?
- Эйн! – как никогда длинно позвал Костя вновь.
Эйнли исчезла за дверями своего подъезда. «Обиделась. – подумал он – С чего?»
К вечеру поднялся ветер, завьюжило. Загодя договорившись, трое друзей встрети-лись на горке у корта за школой. Новогодняя ёлка ещё стояла во дворе. Мотала во все сто-роны растрёпанными самодельными игрушками, тускло мигала раскрашенными лампоч-ками и, бросалась маленькими веточками. Других ребят в такую погоду рядом не было. Мальчишки с полчаса резвились, не взирая на вьюгу. Потом Бальтазаров и Мурашко без-злобно «задружили» против Кости. Подобные проявления обычно воспринимались им спокойно. Не редко, если не сказать регулярно, среди троих друзей двое объединялись против третьего. За день пары неоднократно менялись. А на следующий день мальчики встречали друг друга так, как будто не виделись целую вечность. Но сегодня Костя поче-му-то обиделся.
Он скатился с горки ещё раз, и побрёл вглубь школьного двора. Именно вглубь. Школа стояла на самом краю городка, и её двор представлял собой кусок сосняка, отре-занного от леса сетчатым забором. Дойдя до середины, Костя остановился. Обернулся на друзей. Они сделали вид, что не заметили его отсутствия. «Ну и ладно!» – пробурчал он, завернул за сосну и сполз по стволу в глубокий снег…
- Костя-а! - раз двадцать пронёс ветер меж стволов. Костя не отвечал. Не хотел.
- Дома уже сидит, дуется.
- Что дуться-то? Пошли! Руки замёрзли... - голоса стихли.
Костя посидел ещё немного. Руки и вправду замёрзли. И не только руки. Потом за-вывание ветра отдалилось, превращаясь в шелест листьев. У самых ног заблестели струи лесного ручья. Перед глазами побежала вереница волшебных образов. Мягкое тепло рас-плылось по лицу…
Вдруг что-то шершавое, даже колючее обожгло щёку. Костя открыл глаза и прямо перед собой увидел собачью пасть. Сочно рыжее животное ожесточённо облизывало его, толкало носом в плечи, живот, снова принималось неистово лизать лицо. Костя упёрся закоченевшими руками в снег и с трудом поднялся на ноги. С огромным усилием ему удалось сделать шаг. Низенькая собака с длинным пушистым хвостом и острыми ушками металась под ногами, тормоша и подталкивая его. Косте стало нестерпимо холодно. Его затрясло. Зубы застучали. Шаг за шагом он медленно вышел к горке. Видимо прошло со-всем немного времени, с тех пор как он задремал. Гирлянды ещё мерцали. За боковым за-бором то и дело проезжали машины. Окна в домах против школы, в большинстве своём, светились.
Осталось выйти за ворота, перебежать узенькую улочку, вприпрыжку пересечь двор, ворваться в подъезд. Костя ускорил шаг, уже за воротами, обернулся ещё раз на пу-шистую собаку. Его глаза встретились с влажными, светло-карими глазами спасительни-цы. Он обмер! Дыхание перехватило, дрожь прекратилась на мгновение, волосы, казалось, зашевелились под шапкой. Минуту они стояли неподвижно.
- Саша, Саш, смотри – лисица! Смотри, смотри! Прямо, ведь в городе! – зазвенел голос за спиной. Мужчина невозмутимо курил, женщина топотала ногами и приседала.
– Побежала! Побежала! Мальчик, смотри! О-ой! Жалко - темно! Её бы сфоткать!
Костя обернулся – лисы не было…
Не рассказал Костя дома о подробностях своей прогулки. Да и не понадобилось. Родители посмотрели на сына, всё поняли и засуетились.
- Разве можно так? – мама.
- Совсем не думаешь! – папа.
- Быстренько раздевайся! – мама из ванной.
- Вот – надо для профилактики…- папа из кухни.
Обжигающая вода, горячущий чай с мёдом, носки с горчицей...
Снился прозрачный ручей. Густая зелень раскидистых деревьев. Эйнли. Она смот-рела в глаза и молчала.
- Догадался?! - сквозь шелест листьев и журчание ручья он слышал её слова. Даже не слышал, а видел… – Я им обещала… ничуть не жалею…
Друзья пришли навестить больного во вторник. Им Костя тоже ничего не расска-зал. Поправился быстро. После визита к врачу он вызвался сходить в магазин, надеясь по дороге встретить Эйн. Хотелось увидеть её, сказать… Не встретил. На обратном пути он заметил знакомую фигуру Энлиной мамы, хотел догнать, спросить – выйдет ли Эйнли гулять, но не догнал – подъездная дверь захлопнулась перед его носом.
- Бедная женщина – говорила одна старушка другой – столько лет - всё одна!
- Да уж восьмой год пошёл, как муж уехал. Путешественник – с презрением проце-дила вторая - И дочку с собой забрал! Бродяга неприкаянный.
- Не привозил ведь ни разу! А девчушке-то, каково по заграницам мыкаться…
Костя не дослушал. «Эйнли у отца за границей» - всё, что он понял тогда.
Потом была весна. Потом лето. И потом - всё по порядку. Не было Эйнли. Никогда больше. Но остались у Кости два обрывка сна. Навсегда