Уважая histgeogrа

 
http://www.countrysite.spb.ru/Maps/Starrus.htm
 http://www.spbae.ru/sor_prinev01.jpg
http://www.novgorod.ru/images/1440.gif ...trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/pic/1092/image021n.gif
http://www.novgorod.ru/images/1022.gif
По В.В.Седову
http://www.countrysite.spb.ru/Maps/Starrus.htm

 
Уважая histgeogrа…(=======это и ему http://www.proza.ru/2011/05/17/268: П.З.)

histgeogr (http://histgeogr.livejournal.com/); http://oldrus.livejournal.com/73364.html и т.д.

Как бы вновь о Старой Руссе. О её началах.http://www.proza.ru/2011/05/14/1500

Статья о Старой Руссе histgeogr
May 7th, 19:09 2011
На днях прислали статью новгородских авторов, затрагивающую выводы проведенной в 2007 г. экспертизы ИРИ РАН о времени основания Старой Руссы.

Е.В.Торопова, К.Г. Самойлов (=== на фото выше: Кирилл Глебыч Самойлов http://vkontakte.ru/id149222?56003 ;Городище Шелгуново http://www.novsu.ru/file/434282
П.З.), И.А. Воронков
(Великий Новгород)
К вопросу о локализации древнейшего ядра Старой Руссы
(относительно гипотезы Я.Е. Водарского и К.А. Аверьянова)

Старая Русса (до XVI в. – Руса) являлась одним из наиболее значимых городов Новгородской земли. В связи с фрагментарностью информации средневековых письменных памятников, рассмотрение вопроса о времени возникновения здесь городского поселения требует признания приоритетного значения именно за данными археологии. От того, насколько профессионально будет «прочтен» археологический материал, насколько  тщательно и всестороннее будут проанализированы новейшие данные относительно мощности и датировки культурных напластований, зависит степень соответствия выводов подобного исследования  современному состоянию источниковой базы.

(========= Абсолютное игнорирование следов от неолита до раннего железного века в Южном Приильменье. Буров В.А.  Городище Варварина Гора. Поселение I-V и XI-XIV веков на юге Новгородской земли. М.:Наука, 2003 -  488 стр.(явно с дьяковскими следами); С.Н.Орлов . Памятники раннего железного века на территории Новгородской области // Археологическое изучение Новгородской земли. Л., 1984; Г. С. Лебедев. Археологическое изучение Новгородской земли.; Е. Н. Носов. Проблемы изучения погребальных памятников Новгородской земли (к вопросу о славянском расселении).// Новгородский исторический сборник. Вып. 1 (11). Л., 1982 г. и др. П.З.
Последние данные археологов о «Городке на Маяте», как о самом раннем славянском городище всего Приильменья (V—VII века) буквально вблизи от старорусского Взвада, внушают оптимизм относительно будущих археологических открытий в Старой Руссе [15]. К рубежу нашей эры относятся и три городища, зафиксированные на территории Старорусского района согласно учёта Министерства Культуры РФ [16)
http://ru.wikipedia.org/wiki/

Далеко не всё в округе Старой Руссы изучено. И не одни археологи в этом виноваты. Но вот следы неолита (хотя бы по литературным источникам) стоило бы учесть. А далее.

1. Городище 5301800000
рубеж н.э. Старорусский район Новгородской области, д. Шелгуново, на левом берегу р. Ловать, 0,4 км южнее
2. Городище
рубеж н.э. Старорусский район Новгородской области, б.д. Громково, на берегу р. Робьи
3. Городище 5301789000
рубеж н.э. Старорусский район Новгородской области, д. Рахлицы, северо-западная окраина, на левом берегу р. Ловать
1. Селище I (все датировки требуют проведения полномасштабных раскопок: П.З.)
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, д. Коровитчино, к северу от группы сопок
2. Селище II
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, д. Коровитчино, в 0,07 км к северу от селища I
3. Селище 5301777000
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, д. Коровитчино, к югу от сопки
4. Селище
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Корпово, 0.3 км западнее,
левый берег р. Корповки, на немецком кладбище
5. Селище 5301787000
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Подцепочье, к востоку от
сопки
6. Селище 5301792000
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, б.д. Селяха к востоку от группы сопок
7. Селище I
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Старое Солобско, ССВ
окраина, правый берег ручья, к северу от сопки I
8. Селище II
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Старое Солобско,
северная окраина, левый берег ручья, к западу от сопки II
9. Селище
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, бывший погост Ужин,
центральная и северная части, южный берег оз. Ильмень
10 Селище
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, д. Устрека, 1,1 км
юго-западнее, на правом берегу р. Псижи
11. Селище 5301797000
VIII-XIII вв. Старорусский район Новгородской области, д. Хмели, юго-восточная окраина
1. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Бела, 0,1 км юго-восточнее, на левом берегу р. Белки
2. Сопка 5301765000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН
Новгородской области, д. Борисово, 1,5 км
юго-западнее.
3. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, б.д.Выставка, в 0,3 км к ЮЮВ, на правом берегу р.Полисть
4. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, б.д. Выставка, 0,65 км юго-восточнее, на правом берегу р. Полисть
5. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Гостеж, 0,2 км восточнее
6. Сопка 5301770000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Гостеж, 0,2 км северо-восточнее
7. Группа сопок (2 насыпи) 5301772000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Горки Лисьи, 2 км южнее
8. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Жежванниково, 0,6 км юго-западнее, на правом берегу р. Белки
9. Сопка 5301774000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Загорье, 2 км северо-западнее
10. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Закорытино, на берегу ручья Вершина
11. Сопка 5301775000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Ивановское, 1,18 км северо-восточнее
12. Группа сопок I (2 насыпи)
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Коровитчино, в 2,7 км к ЮЮЗ, на правом берегу р. Ловать
13. Сопка II 5301776000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Коровитчино, 2,3 км к ЮЮЗ на правом берегу р. Ловать
14. Сопка III 5301778000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Коровитчино, 1,5 км южнее, в 0,04 км от правого берега р. Ловать
15. Сопка 5301779000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, б.д. Котово, 0,5 км юго-восточнее
16. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Кузьмино, в окрестностях
17. Группа сопок 5301780000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Кулаково, 1,5 км южнее
18. Группа сопок (6 насыпей) 5301781000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Лука, 1,2 км северо-восточнее
18. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Лука, 0,3 км северо-восточнее
19. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Луньшино, 0,4 км южнее (д. Подтеремье, 0,2 км к северо-востоку)
20. Группа сопок (2 насыпи) 5301782000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Марфино, юго-западная окраина
21. Сопка 5301784000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Нагаткино, правый берег р. Порусьи
22. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Переволок, на берегу р.Снежи
23. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Пинаевы Горки, 0,4 км восточнее, на левом берегу р. Заробская Робья
24. Сопка 5301786000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Подцепочье, восточная окраина, на левом берегу р. Порусьи
25. Сопка
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, б.д. Рогашево, в 0,25 км от бывшей деревни на левом берегу р. Полисть
26. Группа сопок (3 насыпи) 5301791000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, б.д. Селяха
0,2 км южнее, на левом берегу р. Ловать
27. Группа сопок (2 насыпи) 5301795000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Старая Переса, северная часть деревни, рядом с кладбищем
28. Группа сопок (2 насыпи)
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Старая Переса, 0,2 км западнее, на правом берегу р. Ловати
29. Сопка I 5301794000
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Старое Солобско, ССВ окраина, на правом берегу безымянного ручья
30. Сопка II
VIII-X вв. СТАРОРУССКИЙ РАЙОН Новгородской области, д. Старое Солобско, северная окраина, на левом берегу безымянного ручья
31. Сопка
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Устрека, 0,8 км южнее, в 0,2 км от правого берега р. Псижи
32. Сопка
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Устрека, 1,1 км юго-западнее, на правом берегу р. Псижи
33. Группа сопок (2 насыпи)
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Хмели, в 02
км от деревни, на берегу р. Робьи
34. Группа сопок (5 насыпей) 5301798000
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Чернышево, 0,5 км юго-западнее
35. Сопка I 5301799000
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Чириково, 0,5 км
северо-западнее, на левом берегу р. Порусьи
36. Сопка II
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, д. Чириково, центр деревни
37. Сопка 5301785000
VIII-X вв. Старорусский район Новгородской области, 0,2 км сев.-вост. д. Подтеремье
http://admgorod.strussa.net/?wiev=412&show )
Так это десятки памятников в подтверждение начала устойчивого заселения хотя бы с 8 века н.э. А при тщательном исследовании ряда памятников вероятно и удревление датировок, хотя неизбежны и случаи омоложения. 

Далее статья: «С самого начала археологического изучения Старой Руссы вопрос о локализации и датировке первоначального городского ядра был одним из основных. Александр Александрович Строков в 1939 г. поместил его на месте крепости XVII в. (на мысу при слиянии рек Полисти и Порусьи у Воскресенского собора) и отнес к IX-X веку. Эти выводы были пересмотрены Александром Филипповичем Медведевым, который считал центром средневекового города территорию, прилегающую к минеральным источникам и предполагал, что ее освоение началось в середине-конце X в. Как считал  исследователь, «наиболее вероятное местонахождение крепости («города») <…> в районе ул. Пушкина близ курорта, где до войны отрывали вершины дубового частокола, или около ц. Николы в «городке» <…>, где в XV в. находился двор наместника».

В 1989 г. данные 15-ти археологических раскопов и  геологических бурений были проанализированы в обобщающей статье Валентины Григорьевны  Мироновой и Владимира Николаевича Суховарова  «Начальная топография Старой Руссы». Одним из важнейших результатов работы стало составление схемы мощности культурного слоя на территории города. Были выделены три пятна наибольшей мощности культурного слоя, причем авторы связали  их с тремя древними (по их мнению) концами средневековой Русы (Середкой, Песьим, Емецким). При этом, констатировалось, что древнейшие материалы (первая половина XI в.) происходят с территории конца Середка (в районе современного курорта), «окружавшего древний укрепленный центр Русы». Основные положения данной работы были повторены В.Г. Мироновой в статьях 1994 г. (НАЧ) и 1999 г. (РА, 1999, №3).

С 1999 г. по настоящее время изучение культурных напластований Старой Руссы ведется Старорусской археологической экспедицией НовГУ под руководством Е.В. Тороповой. К настоящему времени в Старой Руссе на 24-х раскопах изучено около 2500 кв. м площади. В процессе проведения многочисленных разведывательных шурфовок и наблюдений накоплены значительные материалы, позволяющие по-новому взглянуть на древнюю топографию города. По-прежнему, древнейшие материалы рубежа X-XI вв. фиксируются поблизости от минеральных источников, в окрестностях курорта.

К сожалению, Старую Руссу не обошла стороной тенденция празднований юбилеев исторических городов. На сайте городской Администрации появилась специальная страничка, на которой выкладываются самые разнородные, в том числе и непрофессиональные, материалы, обосновывающие буквально доисторическое происхождение Старой Руссы. В 2007 г. по заказу Главы Администрации г. Старая Русса Юрия Ивановича Редькина Институтом российской истории РАН была выполнена научно-исследовательская экспертиза о времени основания города Старая Русса Новгородской области (за подписями ныне покойного руководителя Группы исторической географии, главного научного сотрудника ИРИ РАН, д.и.н. Ярослава Евгеньевича Водарского и старшего научного сотрудника ИРИ РАН, д.и.н. Константина Александровича Аверьянова (нынешнего руководителя Группы исторической географии). В Приложении к Акту указанной экспертизы содержатся весьма громкие выводы, пересматривающие существующие представления о локализации древнейшего центра Русы.

Я.Е. Водарский и К.А. Аверьянов предполагают, что «таинственно ускользающая от археологов древнейшая старорусская крепость» (и, согласно их логике, древнейший участок городской территории) располагалась совершенно не там, где ее искали археологи. Грубо говоря, если её не нашли там где искали, значит она находится в другой части города. Соответственно, авторы локализуют древнейшее ядро города не в конце Середка (поблизости от минеральных источников), а «на территории Емецкого конца», «на правом берегу р. Перерытица, в районе современных улиц Великая и Просвещения». Основаниями для этого являются «данные геологического бурения», которые «фиксируют здесь мощность культурного слоя до 4-4,5 м», а также фраза В.Г.Мироновой и В.Н.Суховарова о том, что «излучина р. Порусье (ныне Малашка), при впадении ее в р. Полисть, образует еще один естественный, удобный для поселения мыс, с западной стороны ограниченный в древности старицей р. Порусье (ныне Перерытица). Первопоселенцами в данном случае в полной мере использован древний природный рельеф местности, представляющий собой удобный мыс, почти со всех сторон ограниченный водными рубежами. Можно предположить существование здесь еще одного раннего поселения древнего города». Именно на этот участок, который, по мнению Я.Е.Водарского и К.А. Аверьянова, совершенно не исследован археологически, эксперты ИРИ РАН и рекомендуют археологам обратить свое внимание.

Данные положения были повторены в докладе К.А. Аверьянова «О времени возникновения Старой Руссы», подготовленном для конференции «Новгородика-2010». Повторяя как доказанный факт высказанное В.Г. Мироновой в 1999 г. мнение о том, что название Емецкого конца происходит от термина «емец» (обозначающего чиновника по сбору даней, вир и известного со времен Русской Правды) [Миронова 1999, с. 62], К.А.Аверьянов делает предположение о возможности связать возникновение Русы «с организацией здесь пункта по сбору даней во второй половине X в.» в результате деятельности княгини Ольги в 947 г.

Для неискушенного читателя указанные выводы, приведенные в экспертном заключении одного из ведущих профильных учреждений РАН, выглядят последним словом исторической науки (собственно, именно в качестве таковых они и преподносятся на сайте Администрации Старой Руссы). Их уже неоднократно цитировали отдельные «краеведы», настаивающие на том, что именно из Руссы «пошла земля русская».

Однако, при ближайшем рассмотрении, оказывается, что построения Я.Е. Водарского и К.А. Аверьянова совершенно не учитывают данные, полученные в ходе двух последних десятилетий исследований в Старой Руссе и носят сугубо умозрительный, формальный  характер. 
Во-первых, критике может быть подвергнута априорное утверждение о том, что древнейшее ядро Русы было укрепленным, а, следовательно, основным фактором размещения первоначального поселения являлась пригодность участка для строительства крепости. Напомним, что первое упоминание о существовании в Русе укреплений относится к 1199 и 1201 г., когда Новгородская первая летопись сообщает, соответственно, что «въ РусЪ городъ обложиша» и «сърубиша въ РусЪ городъ» [НПЛ. М., 1950. с. 45].

(================== конечно, иные мнения авторам не указ. Но всё-таки. История городов во многом зависит от того, какие характеристики - и не всегда они у города имеются все сразу: "не сразу и Москва строилась", - закладываются в понятие «город»: площадь одновременного заселения (обычно от нескольких гектаров), количество жителей (от нескольких сотен), функции территориального центра поселений (властные, культовые, экономические, культурно-технологические), наличие укреплений (но было немало признаваемых городов и без укреплений) и т. д. С учётом разных представлений о «центре поселений» в различные периоды времени, всё обоснованнее допускается существование территориальных центров со времён палеолита (например, Костёнки под Воронежем на берегу Дона). http://ru.wikipedia.org/wiki/
http://en.wikipedia.org/wiki/City и др.:
Средневековая Роуса как поселение примерно с 1000 г. явно была, если учитывать ранние берестяные грамоты, торгово-ремесленным центром с вероятными административными функцияи для Околорусья: http://gramoty.ru/dnd/full/239Texty-A.pdf Хотя бы

А 3. Грамота № 526 (стратигр. 2 треть XI в., Троицк. А)
на бо\н] въ роус] : грн;а : на житоб(о)[у]д] въ роус] :г'j$: коун] :
и грн;а истин] : на лоуг] на н]горад] г": коун] и : грн;а съ намy :
на добровит] : съ людьми :г'j$: коун] и грн;а : на н]жьк] на пръжневици :
полъ : грн;] на сиром] : без дъвоу ногатоу грн;а : на шелон] на добро-
мyсл] :j" коунъ на живо{т}тък] :в": грн;] кроуп]мь : серег]ри на хъ-
моун] : и на дрозьд] : :е": грн;ъ бес коун] : на азъгоут] и на погощахъ
f": коунъ сем]] грн;] :° доубровьн] на хрипан] : :f'j$ треть]] грн;] :

Перевод: %За Бояном в Русе гривна. За Житобудом в Русе иста (т. е. собственно
долга, без процентов) 13 кун и гривна. На Луге за Негорадом вместе с процентами
3 куны и гривна, за Добровитом с людьми 13 кун и гривна, за Нежком Прожневи-
чем полгривны, за Сиромой без двух ногат гривна. На Шелони за Добромыслом
10 кун, за Животком 2 гривны обломками [серебра]. На Селигере за Хмуном (или:
Хмуной) и за Дроздом 5 гривен без куны, за Азгутом и за погощанами 6 гривен и
9 кун. В Дубровне за Хрипаном 2 гривны и 19 [кун]&.
Куна . 1/25 гривны. Ногата . 1/20 гривны.
Это долговой список. По мнению В. Л. Янина, документ - вероятнее всего, - связан со сбором государственных податей; при этом, однако, сборщик податей одновременно выступал
и как ростовщик, а именно, записывал проценты на тех, кому он предоставлял от-
срочку, внося за них свои деньги. И Роуса (Руса) недаром указана первой http://gramoty.ru/dnd/full/239Texty-A.pdf;

http://history.clow.ru/9.htm ; http://www.russiancity.ru/books/b37.htm ; http://www.russiancity.ru/books/b47.htm ; Допускают небольшие «города» со средней площадью примерно 1 - 2 га. Древняя Русь. Город, замок, село / отв. ред. Б.А. Колчин . – М. : Наука, 1985 . – 431 с. : ил., карт., фот. – (Археология СССР. Свод археологических источников) . – В надзаг.: АН СССР. Ин-т археологии. - Библиогр.: с.417-423. - Указ. геогр. названий: с.425. Среди укрепленных поселений известны городища площадью менее 0, 1 га и такие огромные центры, как Киев и Новгород, оборонительные системы которых защищали площадь в десятки гектаров (правда, с веками:П.З.).http://www.proza.ru/2008/09/17/510 ;http://www.proza.ru/2008/09/10/179 ; http://www.proza.ru/2009/03/23/187 ;

П.З.)

Убежденность исследователей  (начиная с А.Ф.Медведева и кончая Я.Е. Водарским и К.А.Аверьяновым) в том, что  крепость в Русе (======== но Роуса существовала и до крепости, что подтверждают берестяные грамоты, в Новгороде заложена крепость тоже позднее упоминания города: П.З.) существовала и в предшествующее время основывается на единственном, весьма спорном источнике -  известии «Истории Российской»  В. Н. Татищева о том, что перед сооружением «новой крепости» в Русе была разрушена старая. Традиционно это сообщение воспринимается как следы некоего недошедшего до нас, но доступного В.Н. Татищеву текста. Однако, следует заметить, что данное утверждение до сих пор остается догадкой, т.к. попыток его источниковедческого подтверждения  не предпринималось.

Нами была предпринята попытка  сравнительного анализа касающихся этого сюжета известий обеих редакций второй части «Истории Российской» по отношению к текстам летописей, достоверно использованным В.Н. Татищевым. Предметом рассмотрения стали известия 1194-1201 гг.  При этом, были проанализированы не только сами упоминания Русы, но и окружающие их известия, что дало  возможность реконструировать методику редакторской работы В.Н.Татищева в данном ареале текста. (========= это полезно, но все ли "окружающие их известия" учтены и каковы критерии выделения таких известий ?! П.З.)

Методику данного анализа и его конкретные результаты мы, в виду ограничений регламента, оставим за рамками данного доклада (но готовы обсудить в кулуарах ============ любопытно поместить бы это в Интернете, если не стыдно: П.З.)).  Главным же выводом стало то, что последовательно расширяющиеся сообщения обеих редакций  «Истории Российской» о существовании укреплений в Старой Руссе до рубежа XII-XIII вв. не проистекают из имевшихся у В.Н.Татищева источников. Круг источников В.Н.Татищева при написании статей 1199-1201 гг. очерчивается достаточно четко, при этом характерно, что основным источником в этом сюжете является для него не НIЛ, а Воскр., содержащая гораздо более опосредованную информацию. Кроме того,  совершенно отсутствуют посылки предполагать истоки этих известий в недошедших до нас, но известных В.Н.Татищеву, летописях. Скорее всего, данное сообщение принадлежит  перу самого В.Н.Татищева и должно выполнять  функцию реконструкции событий прошлого в рамках его авторской концепции. Функцию объяснения летописного известия о строительстве укреплений в городе, который, по мнению историка, должен был бы их уже иметь, т.к. является одним из древнейших на Руси. Необходимо признать, что источников относительно наличия/отсутствия в Русе крепости до рубежа XII-XIII вв. мы на настоящий момент не имеем. Вполне возможно, что Новгородская первая летопись под 1199 и 1201 годами сообщает именно о закладке и строительстве первых укреплений в Русе. (====================== понятно, что сотня редакций Сказания о Словене и Русе явторов статьи не заинтересовала: П.З.)

Далее попытаемся рассмотреть вопрос о том, а подходит ли участок в районе улиц Великой и Просвещения на роль ядра первоначального освоения. Является ли он, как вслед за В.Г. Мироновой утверждают Я.Е. Водарский и К.А. Аверьянов, «удобным для поселения мысом»? На бумаге ситуация действительно выглядит очень привлекательно – участок с двух сторон огражден руслом Малашки, на нем фиксируется пятно культурного слоя большой мощности.

Однако, при ближайшем рассмотрении выясняется, что такая интерпретация наблюдаемой картины является ошибочной.

Крупнейшей методологической ошибкой должно быть признано повторение за В.Г. Мироновой и В.Н. Суховаровым тезиса о том, что хотя «точно датировать период первоначального отложения слоя на основании структуры буровых скважин не представляется возможным», «там, где он (культурный слой – Авт.) мощнее, можно предполагать, что он начал образовываться в более раннее время».

При этом полностью игнорируется факт неравномерности нарастания культурного слоя в различных частях поселения, являвшейся следствием многих факторов: разной степени увлажненности и аэрации, плотности и частоты застройки и т.п. Подножия холмов и низины активнее заплывали культурными напластованиями, часть древних водоемов могла быть целенаправленно засыпана. Мощность культурного слоя, взятая без учета контекста, сама по себе не способна дать информации даже для относительного датирования. По материалам Старой Руссы мы знаем, что одна и та же мощность напластований (более 4-х м культурного слоя) в разных частях города  образовывалась как за тысячелетие (в древнейшей части города), так и менее чем за полвека (при засыпке части русла Малашки).

Таким образом, наличие в районе ул. Великой и Просвещения «культурного слоя до 4-4,5 м» само по себе, без реконструкции древнего рельефа, не может свидетельствовать о нахождении здесь древнейшего поселения.

Более того, составленная 20 лет назад схема В.Г.Мироновой и В.Н. Суховарова в значительной мере устарела. В 2009 г., при составлении Паспорта на культурный слой городища «Старая Русса», была построена новая топографическая модель распространения и мощности культурного слоя, чему был посвящен доклад на прошлогодней конференции.  Данная модель существенно отличается от схемы 1989 г., позволяет по-новому взглянуть на проблемы начальной топографии Старой Руссы и критически подойти ко многим прежним положениям. Она включает как новые, так и не учтенные В.Г. Мироновой и В.Н. Суховаровым данные (240 точек по сравнению со 104). (красным цветом обозначены точки использованные В.Г.Мироновой, зеленым – новые и старые, но не учтенные) Кроме того, были устранены ошибки и «усреднения», допущенные предыдущими исследователями. Речь идет об объединении нескольких бурений в одну точку, более подробной шкале и т.п.

По уточненным данным геологического бурения картина в районе ул. Великой и Просвещения выглядит существенно иначе. Мощность культурного слоя колеблется от 0,5 до 5 м, при этом максимальные величины связаны с напластованиями ила. Это подтверждается и материалами археологических наблюдений за бурением скважин под опоры линий электропередач летом 2010 г. В целом ряде скважин по ул. Великой и Просвещения также были зафиксированы слои ила.

Современная дневная поверхность на данном участке не образовывает выраженного всхолмления - она имеет плавный уклон с востока на запад (около 1,4 м на 300 м).

Как же должна интерпретироваться данная картина? Для иллюстрации нами были построены два условных разреза по отметкам дневной поверхности и материка – один через холм в районе курорта и всхолмления, на которых стоят Никольский и Георгиевский храмы, а второй – через мыс в районе ул. Великой и Просвещения (для наглядности вертикальная шкала в два раза увеличена по сравнению с горизонтальной). Если бы перед нами был удобный для поселения возвышенный участок (как мы это видим в случае с холмом в районе курорта), на котором отложился мощный культурный слой, то в современном рельефе должен бы был читаться выраженный холм. Если же современная поверхность более-менее ровная, а вот мощность напластований резко растет (что и отмечается в районе улиц Великая и Просвещения) – значит, перед нами некая западина в материковых напластованиях.

Все это (и особенно напластования ила) позволяет сделать вывод о том, что рассматриваемый рост мощности культурного слоя маркирует не возвышенный мысовой участок, а наоборот – засыпанное русло древнего водоема. Согласно данным письменных источников (Дозорная книга Старой Руссы 1611 г., Писцовая книга Старой Руссы 1624 г., Оброчная книга Старой Руссы 1672/73 г.) в XVII в. здесь располагалось т.н. «Емецкое болото». Таким образом, Я.Е. Водарский и К.А. Аверьянов локализуют «древнейшую крепость» не на удобном для поселения мысу, а в заболоченной низине, остававшейся болотом еще в XVII в.

Вопреки мнению Я.Е. Водарского и К.А. Аверьянова о том, что в Емецком конце не проводились археологические исследования, в течение последних лет «в районе современных улиц Великая и Просвещения» осуществлялись разведочные шурфовки и наблюдения, показавшие отсутствие на исследованных участках напластований ранее эпохи позднего средневековья. Вообще, необходимо констатировать, что рассматриваемые авторы используют весьма устаревшие данные о степени археологической изученности Старой Руссы. Приводимые ими цифры (1800 кв. м. раскопанной площади, при том, что XV в. территория города составляла около 200 га) заимствованы из статьи В.Г. Мироновой 1999 г. Однако, с их подачи, озвученные величины стали восприниматься как данные о современном положении вещей. В 2008 г. В.В. Фомин (автор другой экспертизы ИРИ РАН – ««О времени появления имени «Русь» (Руса) в Южном Приильменье»  - ссылается на них как на доказательство мизерности раскопок в Старой Руссе.

Тогда может быть обсуждаемая локализация первоначального ядра Русы подтверждается особой древностью Емецкого конца? Так считала В.Г. Миронова, это же повторяют и авторы рассматриваемой экспертизы.

Однако, при ближайшем рассмотрении, отнесение Емецкого конца к древнейшим в Русе также оказывается явным недоразумением. 

В первом из сохранившихся писцовых описаний посада Русы (Писцовая книга Шелонской пятины 1497/98 г.) Емецкий конец отсутствует. И этот факт не может быть объяснен лакунами в тексте: в Русе отмечаются «все четыре конца» – Рогов, Середка, Песий, Мининский – и Емецкий в этот список не входит. «Емецкий конец»/«конец Емца» появляется в Дозорной книге Старой Руссы 1611 г. Вместе с ним, там появляется еще несколько  концов - Васильев, Егорьевский, Ильинский, Никольский, Троицкий, судя по всему также не могущие претендовать на роль древних «самоуправляющихся городских районов». К таким же выводам (о невозможности считать Емецкий конец одним из древнейших) пришел и Владимир Алексеевич Ядрышников, связывающий появление в источниках названных выше «поздних» концов с тем, что [цитирую] «в какой-то период старое понятие «конец» как административно-территориальная единица стало заменяться новым смыслом: «конец» - церковный приход или просто определенная территория» [Ядрышников 2010. С. 28].

Не будучи профессионалами-лингвистами, мы не беремся обсуждать  выдвинутую В.Г.Мироновой и поддержанную К.А. Аверьяновым возможность этимологии названия «Емецкий конец» от древнерусского слова «емец». Заметим, однако, что в XVII в., наряду с наименованием «Емецкий конец», практически с той же частотой фиксируется наименование «конец Емца», а также топонимы «Емца», «Крайняя Емца», «Средняя Емца». На наш взгляд, это не позволяет прямолинейно подходить данной этимологии и уж тем более, строить на ее основе гипотезы, относящие возникновение Русы к деятельности княгини Ольги.

Все вышеизложенное позволяет оспорить локализацию Я.Е Водарским и К.А. Аверьяновым древнейшего ядра средневековой Русы в Емецком конце. Она основывается не на тщательном анализе всей совокупности имеющихся данных археологических исследований, а исключительно на отдельных цитатах из статей двадцатилетней и десятилетней давности. Это еще раз поднимает вопрос о социальной ответственности историка – авторам столь ответственной, но выполненной формально экспертизы следовало бы учитывать, как их исследование будет воспринято неподготовленными читателями.

На настоящий момент, комплексное рассмотрение археологических материалов (коллекции археологических находок, стратиграфии культурных напластований, результатов дендрохронологического анализа и пр.) позволяет локализовать ядро средневекового города в непосредственной близости от минеральных источников - в конце Середка – на территории ограниченной ул. Ломоносова (с севера), по линии западного берега оз. Нижнее (с востока), правым берегом соленого ручья (с запада и юга). Максимальная мощность культурного слоя, свыше 6,2 м, зафиксирована поблизости от пересечения ул. Минеральная и Сварога, т.е. в районе современного курорта. Материалы археологических исследований свидетельствуют о начале заселения данной территории на рубеже X–XI вв.

Исследования последних лет показывают, что Руса возникает на рубеже X-XI вв. изначально как торгово-ремесленное поселение, вся топография и бурная экономическая жизнь которого основывалась на производстве соли из воды располагающихся здесь минеральных источников. Представляется, что именно их наличие стало основным градообразующим фактором, а их расположение – определило локализацию первоначального ядра поселения.   



Комментарий к статье о Старой Руссе
histgeogr
May 7th, 17:14

Старой Руссе в определенной мере не повезло – до сих пор не обнаружены следов ее крепости, о существовании которой прямо говорит Первая Новгородская летопись: в 1199 г. здесь были сооружены земляной вал и ров («В то же лето в Русе город обложиша»), а на следующий год по валу строятся деревянные оборонительные укрепления («срубиша в Русе город»). Предпринятые А.А. Строковым в 1939 г. попытки найти ее на месте позднейшей крепости XVII в. (о ней известно, что она была срублена «немецкими людьми» в 1612 г.) окончились безрезультатно, а самые ранние обнаруженные им материалы не шли далее XIV в.

В середине 1960-х годов были предприняты новые раскопки в преддверии 800-летнего юбилея первого летописного упоминания Старой Руссы (она упоминается летописцем под 1167 г.). Они были поручены археологу А.Ф. Медведеву. Учитывая не слишком успешный результат раскопок 1939 г., он решил проводить исследования в районе Старорусского курорта. Однако итоги сезона 1966 г. оказались не слишком удачными – были найдены слои не ранее второй половины XII в. Следов крепости XII в. найдено не было. В следующем юбилейном году А.Ф. Медведев предпринял разведки в различных районах Старой Руссы, но следов крепости все так же найдено не было.

Уже после юбилея во время раскопок 1969 – 1970 гг. А.Ф. Медведеву улыбнулась удача – в районе современной Минеральной улицы ему удалось найти остатки культурного слоя, датируемого X – началом XI в. Поэтому он решил сосредоточить работы именно в этом месте, тем более, что здесь были найдены берестяные грамоты – первые после известных находок в Новгороде. За это открытие археолог в 1970 г. получил Государственную премию. Тем не менее, изначально поставленная перед ним задача – найти остатки древней старорусской крепости – выполнена не была.

Возможно, виной тому стало отсутствие везения, играющего в археологии далеко не последнее место. В качестве характерного примера приведем случай, когда вскоре после Великой Отечественной войны известный археолог Б.А. Рыбаков предпринял попытку найти в Переяслав-Хмельницком остатки древнего каменного собора, сведения о котором сохранились в летописи. Его раскопки оказались безрезультатными. Сразу после него эту задачу попытался решить другой исследователь М.К. Каргер. Передают, что он начал копать по соседству с местом, где трудился Б.А. Рыбаков. Утром был заложен шурф, а уже к обеду М.К. Каргер начал расчищать сохранившиеся фундаменты храма.

Где же находилась старорусская крепость, таинственно ускользавшая от А.Ф. Медведева? В 2007 г. по просьбе администрации Старой Руссы Группой исторической географии ИРИ РАН была проведена научная экспертиза по вопросу о времени возникновения города. Во многом это было вызвано тем, что в литературе начали «гулять» совершенно невозможные версии, относящие возникновение города чуть ли не к III тыс. до н.э.

Касаясь вопроса о возможном местонахождении старорусской крепости, авторы заключения обратили внимание на результаты геологического бурения, проведенного в городе в 1936 г., и которые были введены в научный оборот археологом В.Г. Мироновой в 1999 г. На составленной ею схеме были четко видны два очага наибольшей мощности культурного слоя. Один из них приходился на район Старорусского курорта, где проводил раскопки А.Ф. Медведев, и где их с 1999 г. продолжила Е.В. Торопова, другой – на район так называемого Емецкого конца. Любопытно, что слово «емец», известно со времен «Русской Правды» и обозначало чиновника по сбору дани, вир. Это обстоятельство позволило предположить, что именно в этом очаге культурного слоя и следовало бы искать старорусскую крепость. Второе обстоятельство, указывающее на необходимость раскопок именно в этом месте, заключалось в изучении особенностей исторической географии Старой Руссы. Известно, что город расположился близ слияния реки Порусья в Полисть. Но за несколько столетий течение первой из них заметно изменилось – река спрямила свое течение, новое русло получило название Перерытица, а участок прежнего превратился в старицу. Судя по всему, это произошло до начала XVII в., поскольку поставленная в период Смутного времени шведами крепость расположена непосредственно у нынешнего слияния этих двух рек, что делало возможным устройство на перешейке между ними рва. Внимательно изучая план города, авторы заключения предположили, что место крепости необходимо искать с учетом изменения исторического ландшафта этих мест.

Заключение 2007 г. (основные его положения были опубликованы: Аверьянов К.А. Когда возникла Старая Русса? // Историко-географический сборник. Вып.1. Краснодар: ООО «Картика», 2007. С.245 – 258; Водарский Я.Е., Аверьянов К.А. Выдержки из акта экспертизы Института российской истории РАН // Лаптев А.Ю., Яшкичев В.И. Старая Русса апостола Андрея. М.: Агар, 2007. С. 79 – 95) вызвало определенный интерес общественности, интересующейся историей Старой Руссы. В частности, в интернете появилось «открытое письмо» П.М. Золина, доказывавшего исключительную древность города, основанного, по его мнению, задолго до возникновения древнего Рима


(==============histgeogr здесь, луняво иронизируя, переборщил. Золин везде рекомендует начинать историю любых поселений – не только городов – с момента появления на данной территории людей, что доказано археологически, а не письменными источниками:
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111116.htm ; Петр Золин, Рус – эпический основатель Русы (ныне Старой Руссы) // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.14533, 02.08.2007 ;

косвенным ответом на моё письмо и стало это:
«УТВЕРЖДАЮ»
 Директор Учреждения Российской Академии наук Института российской истории, д.и.н., член-корреспондент РАН  __________________А.Н.САХАРОВ
«11» декабря 2008 г.
АКТ
научно-исследовательской экспертизы
УЧРЕЖДЕНИЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Института российской истории РАН
«О времени появления имени «Русь» (Руса)
в Южном Приильменье»Ведущий научный сотрудник
 Учреждения Российской Академии наук
 Института российской истории,
 доктор исторических наук    В.В.Фомин 8 декабря 2008 г.), на которое авторы заключения предпочли не реагировать.

(====================А моё про истоки Старой Руссы общеизвестно...
Понятно, что реальную историю поселений в реальной науке на современном уровне исследований стоит начинать с «первых колышков» первых строений в здешней округе – реальных следов появления здесь первых людей. Если нет «колышков», полезны самые ранние каменные орудия труда, черепки неолита и т.д. Все это в округе Старой Руссы есть.
В округе города и в нем самом найдены каменные орудия труда III тыс. до н. э. Например, кусочки микролитов из кремня и черепки керамики с ямочным орнаментом найдены на мысу у Воскресенского собора. Недалеко после войны в огороде откопали каменный боевой топор. http://russa.narod.ru/books/russa_region.htm; не учтено: Торопова Е. В. Новые данные о времени возникновения Старой Руссы: (по итогам археологических исследований на Борисоглебском раскопе в 2001 г.) // Ежегодник НГОМЗ 2002 . - 2003 . - С. 91-94 ; и др.
К сожалению, исследования досредневекового освоения Приильменья уже почти 20 лет – по сути – до текущего года свернуты. Находки неолита и раннего железного века не суммируются и не обобщаются. Все это приводит к гипертрофии медиевистики в изучении отечественного прошлого – хотя требуется это прошлое исследовать и освещать с реальных палеолитических глубин (как у Г.В.Вернадского и других объективных историков).
Здесь доказывается не древность города, а древность обитания людей на его территории. Кусочки микролитов из кремня и черепки керамики с ямочным орнаментом,  найденные на мысу у Воскресенского собора – следы «стоянки» или временного поселения. Жаль, что они не сохранились : П.З.).


Аргументы, высказанные в статье Е.В. Тороповой, К.Г. Самойлова и И.А. Воронкова, более серьезны и заслуживают внимания, поскольку их авторы – профессиональные археологи, в течение многих лет занимающиеся исследованиями Старой Руссы.(========== а П.М.Золин профессиональный историк, участвовал в раскопках и занимался фиксацией памятников археологии Новгородской области с 1965 – 1966 гг, под руководством д.и.н., профессора С.Н.Орлова; Археологические памятники Новгородской области [Текст] : пример. перечень / cост. П. М. Золин; Новгородский обл. совет ВООПИиК. Три выпуска. Археолог-фактолог не обязательно серьезнее археолога-систематизатора больших комплексов).


Заключение 2007 г. сыграло свою роль в том, что в 2009 г. была построена новая топографическая модель распространения и мощности культурного слоя в Старой Руссе, которая в определенной мере корректирует схему В.Г. Мироновой 1999 г. Тем не менее, основные выводы модели 2099 г. (========опечатка авторов ?!) в целом не опровергают данных предшественницы. Так, В.Г. Миронова полагала, что данные геологического бурения на территории Емецкого конца фиксируют здесь мощность культурного слоя до 4 – 4,5 м, а по уточненным данным 2009 г. мощность культурного слоя в районе ул. Великой и Просвещения колеблется от 0,5 до 5 м. Последняя цифра близка к данным Г.В. Мироновой.

Другое дело – интерпретация полученных данных. По мнению авторов статьи, если бы в этом районе существовала крепость, ее остатки должны были образовывать поднятие, подобно тому, как это наблюдается на месте холма в районе курорта и всхолмления, на которых стоят Никольский и Георгиевский храмы. В случае же с Емецким концом при мощности культурного слоя до 5 м речь должна идти о некоей западине в материковых напластованиях, которая образовалась на месте «засыпанного русла древнего водоема». Письменные источники начала XVII в. фиксируют здесь т.н. «Емецкое болото». Отсюда делается упрек в том, что авторы заключения «локализуют "древнейшую крепость" не на удобном для поселения мысу, а в заболоченной низине, остававшейся болотом еще в XVII в.».

Слова «древнейшая крепость» связаны со свидетельством В.Н. Татищева о том, что рушане при строительстве городских укреплений на рубеже XII – XIII вв. «разломав ветхую крепость, построили новую, понеже прежних стен и стрельниц несколько сгорело, другие от древности развалились». К показаниям историка XVIII в. можно относиться по-разному и для нас, в данном случае, не принципиально – была ли укреплена Руса до этого времени. Важно то, что до сих пор не найдено следов крепости, о постройке которой говорит летописец под 1199 г. (========== принципиально ли важна «крепость» для датировки Русы – пусть,к примеру, как «открытого города», без мощного и вообще укрепления  ?! П.З.)

С какой целью в Русе на рубеже XII – XIII вв. была построена крепость? Известно, что город с очень раннего времени был центром солеварения. При этом добываемая соль являлась главным предметом торговли рушан, о чем свидетельствуют многочисленные находки бирок – небольших деревянных палочек с зарубками, использовавшихся для различного рода подсчетов. Из того, что нам известно по истории других центров русского солеварения, этот вид промысла был самым тесным образом связан с речными артериями. Выпаренную соль обычно складировали на берегах рек, откуда ее затем из-за большого веса перевозили исключительно водным транспортом. К тому же процесс выпаривания соли требовал огромного количества дров. По некоторым подсчетам для выварки 10 – 15 пудов соли необходимо было истратить кубическую сажень дров, т.е. почти 10 куб.м. Все это требовало наличия в городе известного пристанища для судов. Таковым могла быть речная заводь на месте позднейшего Емецкого болота. Затем, после изменения русла реки она могла быстро заилиться и превратиться в болото, которое фиксируется позднейшими источниками. Можно предположить, что крепость была построена именно для защиты складов с солью, представлявшей главную ценность города, а не соляных источников, которые как таковые особого интереса для нападавших не имели. Все это заставляет искать следы старорусской крепости именно в районе Емецкого конца.

Разумеется, окончательный ответ на этот вопрос могут дать только планомерные археологические раскопки. Параллельно требуется провести по письменным источникам анализ того – каким образом на разных исторических этапах добываемая в Старой Руссе соль доставлялась потребителям.

Достаточно серьезными выглядят предположения авторов, что Емецкий конец не связан с ранней историей города, поскольку в древнейшем из сохранившихся описаний города конца XV в. упоминаются только четыре конца – Рогов, Середка, Песий, Мининский, а Емецкий вместе с другими: Васильевым, Егорьевским, Ильинским, Никольским, Троицким встречается лишь в дозорной книге 1611 г. В данном случае можно согласиться с В.А. Ядрышниковым, считающим, что в этот период они выступали в роли церковно-административных единиц. Вместе с тем, следует учитывать то, что церковное деление является всегда более анахроничным по сравнению со светским и отражает реалии когда-то существовавшего более старого административного деления. Для выяснения этого необходимо тщательное историко-топографическое сопоставление данных писцовой книги конца XV в. и дозорной книги 1611 г.
Все вышесказанное говорит о необходимости дальнейшей работы по изучению древнейшей истории Старой Руссы и сотрудничестве историков и археологов".


Говорит, уважаемый histgeogr, конечно, говорит. А кого вы в сотруднике выбираете ?!
Только не надо по отношению к П.М.Золину пальцы веером гнуть – здесь в Интернете немало робят пальчонки поломали (а описаются - сразу банят) . Надо решить вопрос о глубине корня r-s и вариантах его ономастического использования http://www.proza.ru/2010/06/20/451; http://www.proza.ru/2011/05/14/1500 и др.
Надо учитывать данные геноэтнографии об участии вероятных пращуров словено-русов с преимущественно индикативной для них гаплогруппой R1a1 в освоении Русской равнины со времён неолита. http://www.proza.ru/2010/01/12/674; http://www.proza.ru/2010/01/06/680 ;
http://www.proza.ru/2010/01/12/157 ; http://www.proza.ru/2010/08/30/787 и др.
Надо видеть участие носителей пропорционально «русских гаплогрупп» в формировании археологических культур хотя бы от мезолита до средневековья.

К сожалению, ностратику и этногенетику (с учётом гаплогрупп) А.Н.Сахаров и В.В.Фомин не учитывают, но – по моим представлениям, - отпор неонорманизму дают добротный (============== это моё: http://www.proza.ru/2011/02/06/291 : П.З.)

«УТВЕРЖДАЮ»
 Директор Учреждения Российской Академии наук Института российской истории, д.и.н., член-корреспондент РАН
А.Н.САХАРОВ «11» декабря 2008 г.

АКТ
научно-исследовательской экспертизы
УЧРЕЖДЕНИЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Института российской истории РАН
«О времени появления имени «Русь» (Руса) в Южном Приильменье»

ОБОСНОВАНИЕ

В современной отечественной и зарубежной науке, в связи с господством норманской теории (========= да, она доминирует в мировой историографии, так что наши «прозападники» просто жаждут всемирного признания, а не истины: П.З.) , имя «Русь» произвольно связывают со скандинавами (шведами), видя в них варягов и варяжскую русь, приглашенных, согласно Повести временных лет, в 862 г. в северо-западные земли Восточной Европы рядом восточнославянских и угро-финских племен. Но наша древнейшая летопись не дает никаких оснований для таких выводов. В ней, напротив, варяги и варяжская русь, сыгравшие в истории восточных славян исключительно важную роль, везде подчеркнуто отделяются от скандинавских народов вообще и шведов, в частности, и констатируется, что языком их общения был славянский язык. Об отсутствии скандинавских следов в русской истории IX - второй половины Х в. говорит археологический и антропологический материал. На позднее появление скандинавов в Восточной Европе - на рубеже X - XI вв. - указывают исландские саги, вобравшие в себя историческую память скандинавских народов.
 В свете сказанного не имеют под собой научных оснований попытки шведских и российских норманистов - Р.Экблома, А.А.Шахматова, С.Ф.Платонова и других, выдать Старую Руссу и прилегающие к ней территории, на которых находится россыпь «русских» названий, либо за массовую колонию шведского племени руси, которого не знает история, либо за обоснование масштабного пребывания шведов на Руси. О несостоятельности подобных заключений, противоречащих источникам, говорит и тот факт, что современные зарубежные и российские лингвисты-норманисты - Ю.Мягисте (Швеция), Г.Шрамм (ФРГ), А.В.Назаренко, О.Н.Трубачев, К.А.Максимович, отказались от версии скандинавского происхождения имени «Русь» (якобы от финского названия Швеции Ruotsi), но которую нашей науке сегодня с огромной настойчивостью навязывают прежде всего археологи Д.А.Мачинский, В.Я.Петрухин, филолог Е.А.Мельникова.
 Полнейшая непричастность финского Ruotsi к Руси особенно видна на фоне давнего присутствуя имени «Русь» на юге Восточной Европы (так, например, готский историк VI в. Иордан применительно к событиям IV в. называет в районе Поднепровья племя «росомонов», т.е. «народ рос», которое чаще сближают с роксоланами, тем самым признавая их ираноязычными. Сирийский автор VI в. Псевдо-Захарий в «Церковной истории» называет народ «рус», живущий к северу от Кавказа). На основании показаний источников в науке давно установлено бытование в прошлом, помимо Киевской Руси, других и этнически разных Русий: Руси Прикаспийской, Руси Приазовской (или Руси Черноморской), четырех Русий на южном и восточном побережьях Балтийского моря - о. Рюген-Русия, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть Эстонии (провинция Роталия-Русия и Вик с островами Эзель и Даго), Руси Прикарпатской, Руси Подунайской (Ругиланд-Русия-Русская марка), Руси Пургасовой. И к этим Русиям самое непосредственное отношение имели аланы-русь, связанные с иранским миром, и руги, имя которых почти повсюду было вытеснено именем «русь».


Заключение

Среди перечисленных Русий прежде всего привлекают внимание Руси балтийского Поморья, где проживали славянские и славяноязычные народы, и чьи представители переселились в Южное Приильменье и основали Старую Руссу, передав при этом свое имя ряду топо- и гидронимов ее округи. В пользу такого вывода говорят как исторические памятники, в том числе иностранные, так и массовый археологический, нумизматический, антропологический и лингвистический материал. Беря во внимание последнее, археологи, историки, антропологи, лингвисты - А.А.Спицын, В.Б.Вилинбахов, В.Д.Белецкий, В.В.Седов, В.Л.Янин, Т.И.Алексеева, А.А.Зализняк и другие - давно указывают на несколько переселенческих волн какой-то части южнобалтийского населения, в том числе руси (отсюда двойное наименование переселенцев в летописи - варяги-русь), на территорию Северо-Запада Восточной Европы.
 Одно из таких переселений получило отражение в Повести временных лет в виде известного Сказания о призвании варягов, когда, как подчеркнул в 2007 г. академик В.Л.Янин, нашими пращурами был призван Рюрик из пределов Южной Балтики, «откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам». С переселенческими потоками (а их импульсы прослеживаются с конца VII - первой половине VIII в.), идущими с Балтийского Поморья в конце VIII - X в. и по суше, и по морю, могло быть связано основание Старой Руссы. Могло быть и так, что в момент призвания Рюрика район Старой Руссы был уже заселен какой-то русью, по имени которой она и прозвалась и память о чем не затерялась в веках. И эта память отразилась в информации С.Герберштейна, посещавшего Россию в 1517 и 1526 гг., что «Руса, некогда называвшаяся Старой Руссией (т.е. давней или древней Руссией.- В.Ф.), древний городок под владычеством Новгорода…». В 1749 г. М.В.Ломоносов убеждал Г.Ф.Миллера, что «Старая Руса издревле называемый, довольно показывает оныя в сем справедливость и что прежде Рурика жил тут народ руссы или россы, или по-гречески роксоланы называемый» (но это не означает, что жители Старой Руссы либо участвовали в призвании варягов и руси, либо сами были призваны, т.к. в Сказании о призвании варягов речь идет о Балтийском Поморье). Очень раннее переселение руси в названный район было вызвано тем фактом, что в древности соль, обеспечивающая потребности огромной территории Северо-Западной Руси, добывалась только в Южном Приильменье. Вместе с тем имеются данные, которые указывают на возможность прибытия в Южное Приильменье руси (аланской) с юга Восточной Европы.
 К сожалению, вести более конкретный разговор о времени основании Старой Руссы, следовательно, о времени распространения здесь имени «Русь» и его истоках самым серьезным образом мешает как тенденциозность археологов-норманистов, так и просто мизерные объемы ведения в Старой Руссе и ее округе археологических раскопок.

 

Ведущий научный сотрудник
 Учреждения Российской Академии наук
 Института российской истории,
 доктор исторических наук В.В.Фомин

8 декабря 2008 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ
к Акту научно-исследовательской экспертизы
Учреждения Российской Академии наук
Института российской истории
«О времени появления имени «Русь» (Руса)
в Южном Приильменье»


I. Толкование в норманистской историографии «русской» номенклатуры Старой Руссы


В 1914 г. шведский археолог Т.Ю.Арне в монографии «La Suede et lOrient» («Швеция и Восток»), совершенно произвольно трактуя археологический материал, выдвинул теорию норманской колонизации Руси, утверждая, что в Х в. в ней повсюду (в позднейших губерниях Петербургской, Новгородской, Владимирской, Ярославской, Смоленской, Черниговской, Киевской, т.е. чуть ли не на всей бескрайней территории Восточной Европы) «расцвели шведские колонии». Эти же мысли исследователь повторил в 1917 г. в сборнике своих статей «Det stora Svitjod» («Великая Швеция»), именуя так крупнейшее государство раннего Средневековья - Древнюю Русь (затем он еще несколько десятилетий убеждал, что в Гнездове под Смоленском, Киеве и Чернигове существовали «скандинавские колонии») . Теория Арне была предельно актуализирована Первой мировой войной, а затем существованием Советской России (СССР), в связи с чем была воспринята в качестве нового слова в науке. Как верно констатировала в 1955 г. находящаяся в эмиграции Н.Н.Ильина, она имела «большой успех в Западной Европе по причинам, имеющим мало отношения к исканию истины». Справедливость этого заключения подтвердил в 1962 г. английский ученый и крупнейший скандинавист П.Сойер, отметив, что «нет никаких археологических свидетельств, способных оправдать предположение о наличии там (на Руси. - В.Ф.) обширных по территории колоний с плотным населением» . Но так будут говорить много лет спустя после того, как в науке, благодаря Арне, давно и прочно закрепилось еще одно ложное направление в изучении русских древностей, породившее большое число мнимых доказательств норманства руси, а те, в свою очередь, «плодясь и размножаясь», дали начало другим и т.д.
 И на Западе, конечно, нашлось много активных популяризаторов и вместе с тем «соавторов» теории Арне. С особенным размахом это делал в 1920 - 1960-х гг. другой германский исследователь, на сей раз датский славист А.Стендер-Петерсен, работы которого выходили на разных языках и в разных странах и которые оказали огромное воздействие на всех специалистов мира в области изучения Древней Руси, в том числе советских. По его мнению, землепашцы из центральной Швеции, мирно и постепенно проникая на восток, вклинились «в пограничные области между неорганизованными финскими племенами и продвигающимися с юга славянами», в результате чего в треугольнике Белоозеро, Ладога, Изборск осело шведское племя русь. Со временем эта шведская русь, вступив в мирный симбиоз с финскими и славянскими племенами и втянувшись в балтийско-волжско-каспийскую торговлю, создала около VIII в. вокруг Ладоги, а затем при Ильмене первое русское государство - «Ладожское шведское княжество» («Ладожский каганат»), которое не позднее IX в. превратилось в норманский каганат.
 Позже русско-свейские дружины «под предводительством местных конунгов» двинулись на завоевание Днепровского пути и захватили Киев, освободив местных славян от хазарской зависимости. Тем самым они завершили создание «норманно-русского государства», в котором весь высший слой - князья, дружинники, управленческий аппарат, а также купцы - были исключительно скандинавами. Но в короткое время они растворились в славянах, что привело к образованию национального единства и созданию в рамках XI в. «особого смешанного варяго-русского языка». В области Двины, добавлял Стендер-Петерсен, существовало еще одно «скандинаво-славянское» государство с центром в Полоцке, в 980 г. разгромленное «скандинавским каганом» Владимиром. Невероятная массовость присутствия шведов в Восточной Европе дополнительно вытекала из таких слов ученого, что шведы на Русь шли «с незапамятных времен беспрерывно…», что «наплыв» скандинавских купцов в IX - XI вв. в Новгород «был, по-видимому, огромный», что в 980 г. Владимир Святославич отбыл якобы из Швеции в Новгород с наемным «громадным войском» и др. .
 В 1950 - 1960-х гг. шведский археолог Х.Арбман, также тиражируя и закрепляя в западной историографии теорию норманской колонизации Руси, доказывал, что главной областью колонизации военно-торгового и крестьянского населения Скандинавии «первоначально было Приладожье, откуда часть норманнов проникла в Верхнее Поволжье, а другая часть, двинувшись по Днепровскому пути, основала норманские колонии в Смоленске-Гнездове, Киеве и Чернигове». Скандинавы, расселяясь по Восточной Европе, установили господство над ее славянским населением и создали Киевскую Русь. В целом, как отмечал И.П.Шаскольский, в работах шведских, финских, норвежских и других западноевропейских ученых середины ХХ столетия присутствовало стремление «показать, что главным содержанием истории Швеции IX - XI вв. были не события внутренней жизни страны, а походы в Восточную Европу и основание шведами Древнерусского государства» .
 Теория Арне - Стендер-Петерсена - Арбмана в завуалированном виде присутствовала в советской науке, на словах боровшейся с норманизмом, а на деле исповедовавшей главный его тезис о скандинавской природе варягов. И ее проводниками выступали прежде всего археологи. Так, в 1970 г. Л.С.Клейн, Г.С.Лебедев, В.А.Назаренко довели до сведения исследователей, занимавшихся изучением Руси, и, естественно, ставших брать их цифры в расчет и подверстывать под них свои построения, что норманны - дружинники, купцы, ремесленники - в Х в. составляли «не менее 13 % населения» по Волжскому и Днепровскому торговым путям. По Киеву эта цифра выросла у них до 18-20 %, а в Ярославском Поволжье численность скандинавов, по их мнению, уже «была равна, если не превышала, численности славян» . Такого рода рассуждения советских «антинорманистов», после 1991 г. ставших именовать себя «объективными», «научными» и «умеренными» норманистами, продолжали, как и прежде, подпитывать шведские археологи, до сих пор являющиеся в глазах их российских коллег главными экспертами в оценке русских древностей.
 В 1985 г. шведский археолог И.Янссон предположил, стремясь, видимо, придать разговорам о масштабном присутствии скандинавов на Руси хоть какие-то черты материальности, а значит, убедительности, что в эпоху викингов их численность могла равняться более чем 10 % населения Швеции (подобная конкретизация, учитывая тот факт, что в последней около 1000 г. проживало от 500000 до 800000 человек, означает, что в землях восточных славян за три века в общей сложности побывали сотни тысяч скандинавов, долженствующих оставить массовые следы своего пребывания на Руси). Размер «шведской иммиграции», по его словам, «был настолько велик, а захороненных женщин (скандинавок. - В.Ф.) настолько много, что иммигрантами не могли быть только воины, купцы и др. В их числе должны были быть и простые люди». В 1998 г. он добавил, что его предки шли на Русь для несения военной службы, занятий ремеслом и даже сельским хозяйством, переселяясь «на восток Европы целыми коллективами, да и в походы и на военную службу пребывали большими группами, что предполагает их постоянное проживание, нередко семьями, в городах и иногда сельских местностях» . Наши археологи, нисколько не желая отставать ни от Арне, ни от Янссона, буквально эхом повторяют сказанное ими. Так, в 1996?1998 гг. В.В.Мурашова, ведя речь о «огромном количестве» скандинавских предметов «во множестве географических пунктов» Восточной Европы, проводила не только идею о большой иммиграционной волне из Швеции на Русь, но и утверждала, что «есть основания говорить об элементах колонизации» норманнами юго-восточного Приладожья. В 1999 г. Е.Н.Носов не сомневался, что в ряде мест скандинавы проживали «постоянно, семьями и составляли довольно значительную и влиятельную группу общества» .
 Настроения археологов, стремящихся видеть материальные свидетельства пребывания скандинавов «во множестве географических пунктов» Руси, передаются, в силу их норманистских убеждений, историкам. Так, в 1991 и 1993 гг. А.П.Новосельцев говорил, что происхождение термина «Русь» и династии киевских князей ? второстепенные вопросы, навязанные науке «патриотами» (свое отношение к антинорманистам прошлого он выразил в словах, что это «посредственности типа Д.И.Иловайского»). Тогда как «прекрасный знаток наших древностей» А.Стендер-Петерсен, глубоко уважавший «Россию, русский народ, его прошлое», «считал, что термин «Русь» северного происхождения, как и династия киевских Рюриковичей» . В 1995?2000 гг. Р.Г.Скрынников, повторяя и превосходя Стендер-Петерсена, объяснял, в том числе и «абитуриентам гуманитарных вузов и учащимся старших классов», во второй половине IX - начале X в. на Руси, которую ученый именует «Восточно-Европейской Нормандией», «утвердились десятки конунгов», основавших недолговечные норманские каганаты, что там находилось «множество норманских отрядов», что в Х в. «киевским князьям приходилось действовать в условиях непрерывно возобновлявшихся вторжений из Скандинавии», что разгром Хазарии был осуществлен «лишь очень крупными силами», набранными в Скандинавии, что в балканской кампании Святослава «скандинавское войско по крайней мере в 1,5 - 2 раза превосходило по численности десятитысячную киевскую дружину», что его сын Владимир, будучи новгородским князем, «подчинил норманнское Полоцкое княжество на Западной Двине…» и т.д. и т.п. .
 Что на самом деле представляют собой приведенные мнения шведских, датских и российских исследователей, большими тиражами доносимые - в качестве последнего достижения науки - до читателя, во-первых, хорошо показывает антропологический материал. В 1973?1974 гг. известный антрополог-норманист Т.И.Алексеева, проанализировав камерные захоронения в Киеве, принадлежавшие представителям высшей военнодружинной знати и на подсчете которых Клейн, Лебедев и Назаренко ввели в научный оборот псевдофакт, что норманны в Х в. составляли пятую часть (!) жителей весьма многочисленной столицы Руси, сопоставила их с германскими и констатировала, что «это сопоставление дало поразительные результаты - ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева» и что «оценка суммарной краниологической серии из Киева… показала разительное отличие древних киевлян от германцев» .
 Во-вторых, с этими высказываниями нисколько не согласуется собственно археологический материал. Так, например, в Киеве, который, как полагают иностранные ученые, был основан норманнами и являлся «анклавом викингов», а по прикидкам наших, каждый пятый его житель был скандинавом, «при самом тщательном подсчете», подчеркивал в 1990 г. археолог П.П.Толочко, количество скандинавских вещей, причем они не являются этноопределяющими, не превышает двух десятков, а в отложениях Новгорода предметов, увязываемых со скандинавами, найдено и того меньше - где-то полтора десятка  (и это тогда, когда для его культурных напластований характерна исключительная насыщенность древними предметами, а коллекция предметов, собранная на раскопках Новгорода за 1932?2002 гг., насчитывает в общей сложности более 150 тысяч изделий). Но он при этом у нас и за рубежом выдается в качестве «оплота» норманнов. Так, Р.Г.Скрынников в 1997 г. увидел в Новгороде их «основную базу» в Восточной Европе». Филологи Г.В.Глазырина, Т.Н.Джаксон, Е.А.Мельникова, говорили в 1999 г., что в этом городе в конце X - первой половине XI в. «постоянно находился больший или меньший контингент скандинавов: дружинников новгородских князей и наместников великого киевского князя, новоприбывших искателей богатства и славы, торговых людей». То, что эти слова есть всего лишь навсего миражи норманизма, вытекает из признания самих же исследовательниц, что, «как это не парадоксально, археологические находки скандинавских вещей крайне немногочисленны…»  (показательно, что в 1984 г. Мельникова отнесла эти вещи к категории «отдельных случайных находок» . А это означает, что в Новгород они попали без всякого участия скандинавов).
 В целом все норманистские «видения» древнерусской истории перечеркивает тот факт, что шведы (норманны вообще) стали приходить в земли восточных славян лишь в конце Х - начале XI в., в связи с чем они не имели никакого отношения к варягам Рюрика, Олега, Игоря, Ольги и Святослава. На это время очень точно указывают - посредством своих саг, вобравших их историческую память, - сами же скандинавы. В XIX в. антинорманисты Н.И.Костомаров, С.А.Гедеонов и Д.И.Иловайский обратили внимание на то, что сагам неведом никто из русских князей до Владимира Святославича (его бабку Ольгу-Аллогию они знают лишь по припоминаниям самих русских). К тому же ни в одной из них, подчеркивал Гедеонов, «не только нет намека на единоплеменность шведов с так называемою варяжскою русью, но и сами русские князья представляются не иначе как чужими, неизвестными династами» . Сагам, вместе с тем, совершенно неведомы хазары и половцы. Следовательно, скандинавы начали бывать на Руси уже после исчезновения из нашей истории хазар, разгромленных в 60-х гг. Х в. Святославом, и посещали ее где-то примерно с 980-х гг., т.е. с вокняжения Владимира Святославича, и до первого прихода половцев на Русь, зафиксированного летописцем под 1061 годом. Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги после Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум. 1054) и не знают никого из его преемников.
 Факт знания сагами Владимира и молчания о его предшественниках показывает, что годы его правления и есть то время, когда норманны, по большему счету, открыли для себя Русь и начали систематически прибывать на ее территорию. Так, первым викингом, побывавшим на Руси, саги считают Олава Трюггвасона, в будущем норвежского короля (995 - 1000 гг.) (Е.А.Рыдзевская в свое время указала, что самое раннее упоминание Ладоги, которой в норманистских построениях уделяется исключительное значение, в скандинавских сагах относится лишь к концу Х в. и что в них не находим «ни малейшего намека на какие-нибудь скандинавские поселения» в Ладоге и Приладожье ). Причем, как отмечал А.Г.Кузьмин, в эпоху Владимира герои саг «действуют в Прибалтике, на побережье прежде всего Эстонии», и далее Эстонии их действия «не простираются». Лишь только при Ярославе, в связи с его женитьбой на дочери шведского короля Ингигерде, в варяжскую «дружину включаются шведы, в результате чего постепенно размывается и ее состав, и содержание этнонима». С этого же момента, заключал историк, норманны проникают и в Византию, где приблизительно в 1030 г. вступают в дружину варангов (варягов) .
 В силу отсутствия какой-либо связи скандинавов с русью и варягами наши летописцы везде их четко различают. Так, в недатированной части Повести временных лет (далее - ПВЛ) дан перечень «Афетова колена»: «варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии…». Русь с варягами этого перечня также отделена от шведов и скандинавов вообще, как от последних отделены, например, немцы, римляне, венецианцы и другие. В Сказании о призвании варягов, читаемом в ПВЛ под 862 г., варяжская русь хотя и стоит в одном ряду со скандинавскими народами: послы идут «к варягом, к руси; сице бо тии звахуся варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си», но, как констатировал еще М.В.Ломоносов, она выделена из числа других варяжских (как бы сейчас сказали западноевропейских) народов и не смешивается со шведами, норвежцами, англами-датчанами и готами: «И пошли за море к варягам, к руси, ибо так звались варяги ? русь, как другие зовутся шведы, иные же норманны, англы, другие готы, эти же - так» .
 Но соблазн норманистов видеть в прошлом Руси следы пребывания скандинавов насколько велик, что они, не считаясь с показаниями источников, рушащими все их надуманные построения, любой своей мысли и любой своей теории тут же стараются придать многочисленными исследованиями вид действительно научной мысли и научной теории. Так и теория Т.Ю.Арне, возникнув на совершенно пустом месте и только лишь по причине массовых норманистских настроений, моментально получила - по той же причине ? «весомую» поддержку от имени лингвистики. В 1915 г. шведский славист Р.Экблом, ведомый выводами Арне, издал работу, задавшую, несмотря на ее довольно скромный объемом (67 стр.), до сих пор очень громко звучащую в разговорах российских норманистов тональность. И в которой он убеждал, что названия от корня рус- и вар- (вер-) Новгородской земли - а таких им было приведено двадцать шесть, в том числе из района Старой Руссы - являются доказательством расселения скандинавов в данном регионе. При этом профессионального лингвиста нисколько не смутило отсутствие в Швеции топонимов с такими корнями, что прямо указывает на ошибочность всех его рассуждений .
 Этот же факт нисколько не смутил и великого А.А.Шахматова, для которого выводы Арне и Экблома (как отмечал в 1930 г. Ю.В.Готье, Шахматов принял труд Арне «Швеция и Восток» «целиком и без критики») явилась той путеводной нитью, посредством которой академик в 1919 г. в монографии «Древнейшие судьбы русского племени» очертил границы «политического центра варягов» на северо-западе Восточной Европы, «откуда они господствовали над финскими и восточнославянскими племенами». Исходя из неопределенных показаний восточных источников об острове русов, ученый посчитал, что речь идет о Старой Руссе и ее округе, по его характеристике ? «древнейшей Руси», в которой «военная организация приняла государственные формы» и в которой проживало много «военного люда»: «до ста тысяч человек». К сказанному им было добавлено, что «островным городом, Holmgardr, скандинавы называли город, получивший позже (после основания Новгорода) имя Старой Русы».
 К такому заключению Шахматова привела невиданная для других местностей Северо-Западной Руси насыщенность «русской» географической номенклатуры в районе Старой Руссы, на которую он глядел лишь глазами Экблома: «Город этот расположен на обоих берегах Полисти в незначительном расстоянии от Новгорода; Новую Русу находим в виде селения на реке Поле в Демянском уезде; другую Новую Русу - на западноевропейских картах XVI и XVII века на реке Шелони там, где новгородские источники указывают погост Струпинской; мы не знаем о времени основания этих поселений из летописей, но Старая Руса (под именем Руса) упоминается уже в 1167 году. Отметим в Русе Остров, очевидно, между обоими берегами Полисти... Речка, впадающая в Полисть в самом городе, называется Порусьей; местность вокруг города носила название Околорусья, как видно из писцовых книг 1498 года. Это может указывать на древность названия Русы».
 И из этой «древнейшей Руси», завершал свое видение начальных страниц русской истории знаменитый наш летописевед, «вскоре после» 839 г. началось движение скандинавской руси на юг, приведшее к основанию в Киеве около 840 г. «молодого русского государства»  (еще в 1915 г. Шахматов, попав под гипноз идей Арне, в духе Сабинина вел речь о «несметных полчищах скандинавов», в 30-х гг. IX в. двинувшихся с севера Руси в ее южные пределы. Весьма показательно, что подобные категории отсутствуют у крупнейших норманистов немца А.Л.Шлецера и датчанина В.Томсена. Так, первый, в начале XIX в. не найдя никаких следов пребывания норманнов на Руси, в конечном итоге вынужден был признать, что там «все сделается славенским! явление, которого и теперь еще совершено объяснить нельзя», что славянский язык «нимало» не повредился норманским и что надобно полагать, что норманнов «было очень немного по соразмерности; ибо из смешения обоих очень различных между собою языков не произошло никакого нового наречия». Второй в 1870-х гг. подчеркивал по той же причине, что и Шлецер, что шведов на Руси «было сравнительно так мало, что они едва ли могли оставить по себе сколько-нибудь заметные племенные следы» ).
 В 1920 г. академик С.Ф.Платонов, полностью поддержав гипотезу Шахматова о Старой Руссе, ибо она «уже теперь имеет все свойства доброкачественного научного построения…», дополнительно указал, что «вся местность к югу от оз. Ильменя слыла, еще в XV веке, под именем Русы». Это имя, по его характеристике, «мелькает на всех важнейших водных путях от Ильменя: на Шелони (Новая Руса на Мшаге); на Ловати и Полисти (Старая Руса, р. Порусья и озеро Русское, которое надобно считать за исток р. Порусьи); на р. Поле (Новая Руса близ волоков к оз. Селигеру и Стержу; также село Русино или Росино у р. Рытой ниже Демьянска); на Мсте (дер. Руска близ Ям-Бронниц и там же р. Русская, приток или рукав р. Рог). Нет поводов сомневаться в древности приведенных названий и в том, что они намечают пути, которыми пользовалась русь», т.е. норманны. Продолжая далее, что «словом «Руса» в XV веке назывались не только отдельные поселки, но иногда и целые районы», например, «весь район между рр. Полистью и Полою…», историк констатировал, что в XV в. «употребление имени Руса как будто колебалось: древнейшее значение слова (Руса=страна) сменялось новейшим (Руса=Старая Руса=город)» .
 О Южном Приильменье как месте проживания огромного числа скандинавов затем речь вели, увлекаемые выводами Арне, Экблома, Шахматова и Платонова, наши эмигранты. Так, в 1925 г. лингвист Ф.А.Браун говоря, что шведская русь «непрерывно притекала из-за моря...» в земли восточных славян, отмечал наличие «древнейших» и «многолюдных скандинавских поселений», «густой сетью», рисовал он желательную для норманистов картину, покрывавших «весь край до Ильменя, заходя и за это озеро, на что указывают и многочисленные следы имен «Руси» и «варягов» в географической номенклатуре этой области». В 1931 г. историк В.А.Мошин точно такими же словами  убеждал, что теорию о норманской колонизации в Восточной Европе подтверждают остатки скандинавских поселений IX?X вв., которые «густой сетью покрывают целый край к югу» от Ладожского озера до Ильменя, что к югу от последнего «целая область кишит скандинавскими поселениями, рассеянными по всем важнейшим водным путям, идущим от Ильменя, что видно из названий «Русь». В 1931 г. языковед М.Фасмер, полагая, что в Х в. русское означало скандинавское, «увидел» многочисленные следы пребывания викингов в Восточной Европе в 118 топо- и гидронимов Восточной Европы (в несколько раз больше, чем насчитал в 1915 г. Р.Экблом), включая, естественно, и район Старой Руссы. В 1943 г. историк Г.В.Вернадский не сомневался, что к середине IX в. в районе о. Ильмень «возникла община шведских купцов» с центром, вероятно, в Старой Руссе .
 Столь же масштабные и столь же беспочвенные рассуждения о присутствии скандинавов в Восточной Европе и Новгородской земле, в частности, характерны и для нашего времени: историк Р.Г.Скрынников в 1999 г. уверял, что «на обширном пространстве от Ладоги до днепровских порогов множество мест и пунктов носили скандинавские названия». Но чтобы как-то затушевать столь явный фальсификат, т.к. науке совершенно ничего не известно о «множествах» скандинавских названий на Руси, ученый тут же «стер» это множество, превратив его в пустой звук и тем самым расписавшись в безосновательности своей же посылки: «Со временем следы норманской культуры окончательно исчезли под мощным слоем славянской культуры» . В 2005 г. филолог В.Л.Васильев, повторяя известную посылку норманистов, что скандинавская этимология имени «Русь» поддерживается «летописными показаниями», вместе с тем констатировал, что Р.Экблому «везде виделся корень rus- скандинавского происхождения». Но при этом соглашаясь с ним, что распределение рек со скандинавским корнем vareg- преимущественно вокруг озера Ильмень и рек Волхов, Мста, Ловать «вписывается в общеисторический контекст посещения скандинавами восточнославянских земель» .

Arne T.J. La Suede et lOrient. Etudes archeologiques sur les relations de la Suede et de lOrient pendant lage des vikings. Upsala, 1914. Р. 225, 229; idem. Det stora Svitjod. Essauer om gangna tiders svensk-ruska kulturfobindelser. Stockholm, 1917. S. 37-63; Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке. М., Л., 1965. С. 168-172.

ИльинаН.Н. Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки. Париж, 1955. С. 75; Сойер П. Эпоха викингов. СПб., 2002. С. 290, 331, примеч. 26.

Stender-Petersen A. Varangica. Aarhus, 1953. Р. 245-252, 255-257; idem.Anthology of Old Russian Literature. New York, 1954. Р. 9, note c; idem. Das Problem der altesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen // X Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Roma 4-11 Settembre 1955. Relazioni. Vol. III. Roma, 1955. Р. 174-188; idem. Der alteste russische Staat // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. Munchen, 1960. S. 1, 3-4, 10-17; Стендер-ПетерсенА. Ответ на замечания В.В.Похлебкина и В.Б.Вилинбахова // Kuml. 1960. Aarhus, 1960. S. 147-148, 151-152.

Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной историографии // История СССР. 1960. № 1. С. 227, 230-231; его же. Норманская теория в современной буржуазной науке. С. 26-27, 101-103, 127-129.

Клейн Л.С., Лебедев Г.С., Назаренко В.А. Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения // Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970. С. 234, 238-239, 246-249.

Янссон И. Контакты между Русью и Скандинавией в эпоху викингов // Труды V Международного конгресса славянской археологии. Киев, 18-25 сентября 1985 г. Т. III. Вып. 1б. М., 1987. С. 124-126; его же. Русь и варяги // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. СПб., 1998. С. 25-27.

Мурашова В.В. Предметный мир эпохи // Путь из варяг в греки и из грек… М., 1996. С. 33; ее же. Была ли Древняя Русь частью Великой Швеции? // Родина. 1997. № 10. С. 9, 11; Носов Е.Н. Современные археологические данные по варяжской проблеме на фоне традиций русской историографии // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 160.

Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // ВИ. 1991. № 2/3. С. 7; его же. «Мир истории» или миф истории? // Там же. 1993. № 1. С. 27-28.

Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси // ВИ. 1995. № 11-12. С. 26-27, 33, 35, 37; его же. История Российская. IX—XVII вв. М., 1997. С. 54-55, 67; его же. Русь IX?XVII века. СПб., 1999. С. 18, 20-45, 49-50; его же. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX?XVII вв. СПб., 2000. С. 10, 15-17, 22-23.

Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. М., 1973. С. 267; ее же. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневековья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы // Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974. С. 80-82; ее же. Славяне и германцы в свете антропологических данных // Вопросы истории (ВИ). ВИ. 1974. № 3. С. 66-67.

Толочко П.П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Киев, 1990. С. 118; Седова М.В. Скандинавские древности из раскопок в Новгороде // VIII Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. I. Петрозаводск, 1979. С. 180-181.

Скрынников Р.Г. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // ВИ. 1997. № 8. С. 7; Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов / М.В.Бибиков, Г.В.Глазырина, Т.Н.Джаксон и др. М., 1999. С. 543, 554.

Мельникова Е.А. Новгород Великий в древнескандинавской письменности // Новгородский край: Материалы научной конференции. Л., 1984. С. 130.

 Публичный диспут 19 марта 1860 года о начале Руси между гг. Погодиным и Костомаровым. [Б.м.] и [б.г.]. С. 29; Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В.Фомин. М., 2004. С. 82, примеч. 149 на с. 415, примеч. 235 на с. 440, примеч. 294 на с. 456; Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М., 1876. С. 316-317.

Рыдзевская Е.А. Сведения о Старой Ладоге в древнесеверной литературе // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры Академии наук. Вып. 11. М., Л., 1945. С. 51, 56.

Кузьмин А.Г. Падение Перуна: (Становление христианства на Руси). М., 1988. С. 49, 157, 166-167, 175; его же. Кто в Прибалтике «коренной»? С. 5; его же. История России с древнейших времен до 1618 г. Кн. 1. М., 2003. С. 90, 92, 161; его же. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003. С. 215, 221, 225-226, 242, 332; его же. Начальные этапы древнерусской историографии. С. 39; его же. Облик современного норманизма // Сборник Русского исторического общества (Сб. РИО). Т. 8 (156). Антинорманизм. М., 2003. С. 242, 244, 246, 248; Откуда есть пошла Русская земля. Века VI?Х / Сост., предисл., введ. к документ., коммент. А.Г.Кузьмина. Кн. 2. М., 1986. С. 584-586, 654.

 Летопись по Лаврентьевскому списку (ЛЛ). СПб., 1897. С. 4, 18-19; Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Сост., авторы примечаний и указателей А.Г.Кузьмин, В.В.Фомин; вступительная статья и перевод А.Г.Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 47. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. М., Л., 1952. С. 33, 80, 204.

Ekblom R. Rus- et vareg- dans les noms de lieux de la region de Novgorod. Stockholm, 1915. P. 11-30, 40-57.

Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919. С. 54-56; Готье Ю.В. Железный век в Восточной Европе. М., 1930. С. 248.

Шлецер А.Л. Нестор. Ч. I. СПб., 1809. С. 343, примеч. *; там же. Ч. II. СПб., 1816. С. 171-172; Томсен В. Начало Русского государства. М., 1891. С. 115; Шахматов А.А. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11. Пг., 1915. С. XXVII.

Платонов С.Ф. Руса // Дела и дни. Исторический журнал. Кн. 1. Петербург, 1920. С. 1-5.

Браун Ф.А. Варяги на Руси // Беседа. № 6-7. Берлин, 1925. С. 324, 332-333; Мошин В.А. Начало Руси. Норманны в Восточной Европе // Byzantinoslavika. Rocnik III. Svarek 1. Praha, 1931. С. 57, 291; VasmerM. Wikingerspuren in Russland. Berlin, 1931. S. 3, 11-22; Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь-М., 1996. С. 338-339.

Скрынников Р.Г. Русь IX?XVII века. С. 17-18.

Васильев В.Л. Новгородская топонимика в научном наследии Рихарда Экблума (Интерпретация корней rus- и vareg-) // Новгородский исторический сборник (НИС). Вып. 10 (20). СПб., 2005. С. 300-308.


II. Несостоятельность норманистского толкования «русской» номенклатуры Старой Руссы и имени «Русь»


Мнения Т.Ю.Арне, А.А.Шахматова, С.Ф.Платонова, А.Стендер-Петерсена, Ф.А.Брауна, В.А.Мошина, М.Фасмера, Х.Арбмана, Р.Г.Скрынникова, В.Л.Васильева, норманистов в целом абсолютно не соответствуют историческим реалиям IX - X вв., т.к. русь, сыгравшая очень важную роль в формировании государственности у восточных славян, не была скандинавской, и в истории скандинавских народов нет никакого «русского» следа. Несостоятельность норманской теории, превратившей область Старой Руссы в гигантскую колонию шведов, «кишащей скандинавскими поселениями», проистекает прежде всего из того, что, как верно заметил еще в 1749 г. в ходе обсуждения диссертации Г.Ф.Миллера М.В.Ломоносов, «имени русь в Скандинавии и на северных берегах Варяжского моря нигде не слыхано». В 1860 - 1870-х гг. С.А.Гедеонов, суммируя наблюдения предшественников и свои собственные, констатировал, что «генетическое шведское русь не встречается, как народное или племенное, ни в одном из туземных шведских памятников, ни в одной из германо-латинских летописей, так много и так часто говорящих о шведах и о норманнах» .
 Под воздействием критики оппонентов, опирающихся на показания источников, норманисты, на протяжении долгого времени твердившие о существовании шведского племени «русь», постепенно начинают убеждаться в несостоятельности данной мысли, а затем, чтобы сохранить свое лицо, вынуждены были и вовсе от нее отказаться. Так, например, Н.А.Полевой в 1829 г. отмечал с нескрываемым удивлением, что «мы затрудняемся странным недоумением: ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии. Мы не знаем во всей Скандинавии страны, где была бы область Варяжская или Русская». Наконец, в 1876?1877 гг. датский лингвист В.Томсен - по сей день высочайший авторитет в норманистике - признал, что скандинавского племени по имени русь никогда не существовало и что скандинавские племена «не называли себя русью»  (его труд «Начало Русского государства» в 70 - 90-х гг. XIX в. вышел в Англии, Германии, Швеции, России). С тех пор этот принципиальной важности факт, разрушающих все их построения, признают российские и зарубежные сторонники норманской теории .
 Как в прошлом, так и сейчас сторонники норманской теории в системе своих доказательств главное значение отводили и продолжают отводить финскому названию Швеции Ruotsi, видя в нем, исходя лишь из звукового сходства, основу имени «Русь». Но версия скандинавского происхождения этого имени является (как и идея о существовании в древности шведского племени «русь») абсолютно фиктивной, о чем многократно говорили антинорманисты и даже какая-то часть здравомыслящих норманистов. В российскую науку данную версию, рожденную шведскими сочинителями XVII в., обслуживающими великодержавные амбиции своих правителей и по этой причине стремившимися во чтобы-то ни стало выдать летописных варягов за шведов, попытался перенести в 1749 г. Г.Ф.Миллер. Говоря в диссертации «О происхождении имени и народа российского», что своим именем Русь обязана именно скандинавам, он подчеркивал: «Новгородские славяне услышав имя россов от финнов, оным всех из северных стран пришельцов нарицали, почему и варяги от славян россиянами названы. А потом и сами славяне будучи под владением варягов имя россиян приняли, подобным почти образом как галлы франками, и британцы агличанами именованы».
 В ответ на такие «аргументы» М.В.Ломоносов совершенно справедливо заметил, что «едва можно чуднее что представить… якобы чухонцы (финны. - В.Ф.) варягам и славянам имя дали», что как это «два народа, славяне и варяги, бросив свои прежние имена, назвались новым, не от них происшедшим, но взятым от чухонцев», и что «пример агличан и франков… не в подтверждение его вымысла, но в опровержение служит: ибо там побежденные от победителей имя себе получили. А здесь ни победители от побежденных, ни побежденные от победителей, но все от чухонцев!»  (действительно, как показывает мировая история, имя страны восходит либо к победителям, либо к побежденным, но никак не к названиям третьей стороны). Резонные возражения Ломоносова против связи Руси с Ruotsi не были услышаны. А благодаря трудам А.Л.Шлецера и Н.М.Карамзина, выходившим в первых десятилетиях XIX в. на многих европейских языках, эта связь получила в науке силу непререкаемой истины.
 К счастью, далеко не все ученые попали под гипноз авторитетов Шлецера и Карамзина и тем самым сохранили способность к самостоятельному взгляду на древнерусскую историю. Так, в 1814 г. немецкий ученый и ученик Шлецера антинорманист Г.Эверс резюмировал, что «беспримерным и неестественным мне кажется, чтоб завоевывающий народ переменил собственное имя на другое, употребляющееся у соседа, и сообщил сие принятое имя основанному им государству». В 1816 г. другой немецкий специалист и норманист Г.Ф.Голлман отмечал, что слово Ruotsi, которым финны именуют Швецию, «столь не сходно со словом руссы, что на нем никак нельзя основаться» (при этом им было добавлено, что в ПВЛ нигде не говорится о выходе русов из Скандинавии). В 1838 г. норманист О.И.Сенковский, убедившись в нелепости объяснения имени Русь от финского Ruotsi, отметил с недоумением: если сами скандинавы «называли себя руссами, то очень трудно придумать благовидную причину, почему в сагах это имя не является почти на каждой странице. Если только другие народы давали им название руссов, то очень странно, что нордманны, покорив славянские земли, приняли имя, чуждое своему языку и себе, и основали империю под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем!» .
 Но эта явная нелепость, что скандинавы основали Древнерусское государство «под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем», абсолютно устраивает, по причине отсутствия других аргументов, подавляющую часть норманистов и они, как и в рассмотренном случае с теорией норманской колонизации Руси, попытались придать, со многими оговорками и допусками, общим рассуждениям о якобы генетической близости Руси и Ruotsi лингвистическую основу. И 1844 г. А.А.Куник высказал предположение, что посредством финского названия Швеции Ruotsi имя «Русь» восходит к шведскому слову rodsen-«гребцы» (от roder - «весло», «гребля»), которое прилагалось к жителям «общины гребцов» Рослагену, и что население этой части береговой полосы могло, как ему казалось, называться «Rodhsin» (от Rodhs), «Rookarlar (wortlich Rudermanner)» .
 Эта «лингвистическая» защита, произвольно сконструированная Куником, не могла, естественно, уберечь скандинавскую версию происхождения имени «Русь» от правомерной критики. В 1859 г. В.И.Ламанский, констатируя общеизвестный факт, что нет названия народа, происшедшего «от его рода занятий или промысла», подытоживал: если бы шведы слыли у себя под нарицательным именем гребцов, «то слово это непременно утратило бы свое прежнее значение и было бы заменено другим». Но, обращал он далее внимание, в Швеции в XIII в. слово Rodsin - гребцы имело значение нарицательное, и что «еще теперь по-шведски гребец - rodare, слово поныне понятное всякому немцу». В 1862?1863 гг. С.А.Гедеонов доказал «случайное сходство между финским Ruotsi, шведским Рослагеном и славянским русь», которое, по его справедливому замечанию, объясняющему «живучесть» норманизма, «может соблазнить исследователя, уже предубежденного в пользу скандинавизма… варягов-руси» .
 В 1864 г. один из самых активнейших норманистов XIX в. М.П.Погодин безоговорочно принял доводы антинорманиста Гедеонова и в полном согласии с ним заключил: что «посредством финского названия для Швеции Руотси и шведского Рослагена объяснять имени Русь нельзя, нельзя и доказывать ими скандинавского ее происхождения», и что «Ruotsi, Rodhsin, есть случайное созвучие с Русью…». В 1872 г. норманист К.Н.Бестужев-Рюмин нашел странным, чтобы скандинавы называли «себя именем, данным им финнами». Под воздействием критики оппонентов как из своего лагеря, так и из чужого А.А.Куник в 1875 г. аннулировал свое объяснение Руси от rodsen-«гребцы» от 1844 года. Ибо, перечислял он уже сам признаки его научной несостоятельности, «в 17-м столетии следующее место в Упландском законнике: «Rodhs-ins utskyldir» шведы перевели неправильно: tributa Roxolanorum (русских) вместо Roslagiae, и этим долго вводили других в обман», и что «в Rodhs-ins буква s не основная согласная… а только знак родительного падежа…». Следовательно, резюмировал ученый, «по грамматическим причинам, необходимо отказаться от всякой мысли о генетической связи между формой множ. ч. Roskarla, Rodsm , Ruodspiggana, Rospigg-ar… и формой "рос" (да финским собирательным именем Rots-i)».
 Истинную цену «лингвистических» доводов норманистов вообще еще больше продемонстрировало выдвинутое Куником в 1875 г. - взамен им же забракованного - новое объяснение имени «Русь», которое он теперь связал с эпическим прозвищем черноморских готов II—III вв. Hreidhgotar: в древнейшей форме Hrothigutans - «славные готы», где основной первоначальной шведской — или гото-шведской? — формой «могла быть Hrodhs», якобы слышимой и в финском Ruotsi и в славянском русь. Очередная «лингвистическая»  немецкого ученого, желавшего любыми путями придать имени «Русь» германский акцент, вызвали законную иронию у его коллег. Так, в 1876 г. Гедеонов, говоря, что Куник «является ныне с новооткрытым (пятым или шестым, по порядку старшинства) мнимонародным, у шведов IX века именем русь», отметил: «С лингвистической точки зрения, догадка г. Куника замечательна по ученой замысловатости своих выводов; требованиям истории она не удовлетворяет» .
 Но, как показывает история норманской теории, она с огромной силой держится за отвергнутые наукой, в том числе ее сторонниками доводы. И версию Куника, перечеркнутую ее создателем в 1875 г., успешно реанимировал в 1876 - 1877 гг. филолог, профессор Копенгагенского университета В.Томсен, чему способствовала не только атмосфера полнейшего господства норманизма в западноевропейской и российской историографии, но и агрессивно-наступательная линия последнего (чтобы оградить норманскую концепцию от нарастающей критики, Томсен бесцеремонно отказал в научности русским антинорманистам, т.к. в их трудах «истинно научный метод то и дело уступает место самым шатким и произвольным фантазиям, внушенным, очевидно, более нерассуждающим национальным фанатизмом, чем серьезным стремлением найти истину»). Что сам ученый понимал под «серьезным стремлением найти истину», видно из того, как он ставил перед собой четкую задачу: «Я надеюсь, что буду в состоянии разобрать вопрос без пристрастия и национальных предубеждений и доказать ко всеобщему умиротворению, что племенем, которое основало в IX в. русское государство, и к которому первоначально применялось имя руси, были действительно норманны или скандинавы, родом из Швеции». В русле такой нескрываемой автором тенденциозности ему, конечно, ничего не оставалось, как только горячо убеждать, что название Русь образовалось от Ruotsi (а эта форма, в свою очередь, от Roper) и что на Руси разговаривали на «скандинавско-русском наречии».
 В связи же с тем, что в подтверждение этой гипотезы нет никаких реальных фактов, ибо, будь они известны науке, в ней, разумеется, давно бы воцарилось «всеобщее умиротворение», поставившее бы точку в варяго-русском вопросе, то Томсен перенесся в область предположений и догадок, при этом даже и не скрывая их надуманности. По его убеждению, шведы, ездившие к финнам, «могли назвать себя, - не в смысле определения народности, а по своим занятиям и образу жизни, - rops-menn или rops-karlar, или как-нибудь в этом роде, т.е. гребцами, мореплавателями». Со временем в Швеции это слово обратилось в имя собственное, которое финны - в первой его части - приняли за название народа. Восточные славяне, познакомившись со шведами через посредство финнов, отделявших их от моря, дали скандинавам то имя, которое узнали от соседей, т.е. Ruotsi-Русь. Еще бoльший вес в науке версии Куника придал затем другой датский лингвист А.Стендер-Петерсен, укрепляя ее в сознании коллег лишь только своим собственным авторитетом: «Я должен сразу же заявить, что считаю вопрос о происхождении термина Русь окончательно решенным», т.к. «единственно приемлемым с точки зрения строгой филологии является объяснение термина Русь как происходящего через финскую среду из древнешведского языка». И доказывающий как ее состоятельность, так и существование никому неведомого шведского народа русь - «das schvedische Ruotsi - oder Rus’-volk» - апелляцией к исследованиям Томсена, Арне, Экблома .
 Показателен тот факт, что версию Куника в редакции Томсена и Стендер-Петерсена, не приняли, указывая на ее несоответствие науке, приверженцы норманской теории. Так, в 1903 г. немецкий востоковед Й.Маркварт отмечал, что финское Ruotsi было бы передано в русском языке скорее через Ручь, чем через Русь (А.А.Шахматов, хотя и оспаривал в 1919 г. мнение Маркварта, но вместе с тем вынужден был признать, что «диалектически могла быть известна передача Ruotsi и через Ручь»). В 1925 г. А.Л.Погодин подчеркивал, ссылаясь на мнение финского слависта Ю.Миккола, что область бытования финской формы с группой согласных ts в Ruotsi «очень маленькая» и не является основной, и что существование параллельных диалектических вариантов Ruossi, Ruohti, Ruotti, Ruovvi и древней литературной формы Ruotzi указывает на первоначальное сочетание ps, которое при переходе к славянам вряд ли бы вызвало появление с (s), а вероятнее образовало бы ч или ц. В 1929 г. В.А.Мошин напомнил вывод Г.А.Розенкампфа, «что слово rodhsin — гребцы даже в XVIII-м веке имело значение профессии и никогда не употреблялось в значении племенного термина, который мог бы вызвать образование финского и русского термина Ruotsi — Русь»  (как констатировал в 1827 и 1839 гг. Розенкампф, рассмотрев все источники, где присутствовали гребцы-«ротси», что они не могли сообщить «свое имя России», при этом неподдельно изумляясь: «Еще удивительнее, что Шлецер мог так ошибиться и принимать название военного ремесла за имя народа» ).
 В 1934?1939 гг. Е.А.Рыдзевская акцентировала внимание на том факте, «что название Русь с норманнами эпохи викингов генетически не связано и что они у себя на родине так не назывались, достаточно убедительно доказывается отсутствием всяких следов этого термина, как своего, в др.-сев. сагах… и особенно в рунических надписях». После чего исследовательница, указав, что «Русь» из «Ruotsi» небезупречно в фонетическом отношении», заключила, правомерно отсекая Ruotsi от Руси: «Что у финнов шведы - Ruotsi, и каково происхождение этого названия - вопрос другой; др.-сев. языку и письменности термин Русь, во всяком случае, совершенно чужд». В свою очередь крупнейший представитель эмиграции Г.В.Вернадский, говоря в 1943 г., что «никакого племени русов не было известно в Скандинавии и не упоминается в скандинавских сагах», выразил сомнение в том, что в соответствии с законами лингвистики возможна «такая трансмутация» ruotsi в Rus». «Возможно ли в действительности, - задавался вполне резонным вопросом ученый, - что скандинавы, пришедшие на Русь, взяли себе имя в той форме, которая была искажена финнами, встретившимися им на пути?». И если имя «русь» произошло от искаженного финского ruotsi, то как объяснить, завершал Вернадский свои рассуждения, что это название — в форме «рось» — «было известно византийцам задолго до прихода варягов в Новгород?» .
 Показательна в рассматриваемом плане и та оценка, которую дают скандинавской этимологии имени «Русь» собственно лингвисты, т.е. именно специалисты в этимологических вопросах, да к тому же сторонники норманской теории. Так, в 1980?2002 гг. А.В.Назаренко продемонстрировал на основе данных верхненемецкой языковой традиции, что этноним «русь» появляется в южнонемецких диалектах не позже рубежа VIII—IX вв., «а возможно, и много ранее». А этот факт, по его справедливому замечанию, усугубляет трудности в объяснении имени «Русь» от финского Ruotsi. В 1997 г. академик О.Н.Трубачев, подытоживая, что «затрачено немало труда, но племени Ros, современного и сопоставимого преданию Нестора, в Скандинавии найти не удалось», подчеркнул: «Разумнее будет согласиться… скандинавская этимология для нашего Русь или хотя бы для финского Ruotsi не найдена». Напомнив мнение польского ученого Я.Отрембского, что норманская этимология названия «Русь» «является одной из величайших ошибок, когда либо совершавшихся наукой», наш выдающийся специалист заключил: «Сказано сильно, но, чем больше и дальше мы вглядываемся к этому «скандинавскому узлу», тем восприимчивее мы делаемся и к этому горькому суждению» .
 В 2006 г. К.А.Максимович, проанализировав скандинавскую версию, пришел к выводу, что она совершенно не обоснованна лингвистически и «остается не более чем догадкой - причем прямых лингвистических аргументов в ее пользу нет, а косвенные нейтрализуются таким же (или даже бoльшим) количеством контраргументов». Отметив, что «в скандинавских источниках сложные rodsm?n и rodsbyggiar не встречаются вообще, а термин rodskarlar - жители Рослагена - засвидетельствован лишь с XV в. — при этом данный тип сложения, содержащий s, по соображениям исторической фонетики, не может быть древнее XIII в.»., ученый заключил: «Следовательно, даже если фин. Ruotsi было заимствовано от шведов, это не могло произойти ранее XIV в., когда этноним русь уже насчитывал как минимум пять веков письменной истории» .
 Крупнейшие лингвисты-норманисты Запада также отрицают скандинавскую этимологию имени «Русь». Так, в 1973 г. Ю.Мягисте (Швеция), столкнувшись с «непреодолимыми» историко-фонетическими трудностями, отказался от мысли о скандинавской основе названия «Русь». В 1982 г. Г.Шрамм (ФРГ), «указав на принципиальный характер препятствий, с какими сталкивается скандинавская этимология, предложил выбросить ее как слишком обременительный для «норманизма» балласт» и сказал, что норманская теория «от такой операции только выиграет». В 2002 г. он же, охарактеризовав идею происхождения имени «Русь» от Ruotsi как «ахиллесова пята», т.к. не доказана возможность перехода ts в с, с особенным нажимом подчеркнул: «Сегодня я еще более решительно, чем в 1982 г. заявляю, уберите вопрос о происхождении слова Ruotsi из игры! Только в этом случае читатель заметит, что Ruotsi никогда не значило гребцов и людей из Рослагена, что ему так навязчиво пытаются доказать» .
 Но несмотря на отрицательные заключения действительных профессионалов по поводу того, что Ruotsi не могло дать начало Руси, современные российские ученые-норманисты, преимущественно археологи, всеми силами стараются отстоять скандинавскую природу имени «Русь», выдавая его, по причине отсутствия такового в скандинавской истории, за «этносоциальный термин с доминирующим этническим значением», который якобы изначально был самоназванием приплывших на землю западных финнов скандинавов, ставшим исходным для западнофинского ruotsi/ruootsi, в славянской среде якобы перешедшего в «русь». Так, в 1973 г. филолог А.И.Попов отдал предпочтение гипотезе, объясняющей происхождение имени «Русь» из Ruotsi, в свою очередь будто бы возникшего из шведского roods-(karla) ? гребцы. В 1979 г. филолог Г.А.Хабургаев, отстаивая ту же версию и вместе с тем требуя предать «забвению» иные точки зрения, бездоказательно уверял, что авторы ранних погодных записей ПВЛ хорошо ощущали иноязычное происхождение термина «Русь» и связывали его с норманскими колонистами . В 1982?1986 гг. археолог Д.А.Мачинский утверждал, что Ruotsi, Rots восходят либо к древнегерманскому drott («дружина, вождь»), либо к древнескандинавскому roods («гребцы»), либо к Roslagen (часть береговой полосы шведской области Упланда напротив Финского залива), и что именно в Ладоге был первый центр того этносоциального организма, который обозначается в летописи как Русь, и во главе которой стоял норманн Рюрик .
 В 1985—1986 гг. археологи Г.С.Лебедев, А.Н.Кирпичников, И.В.Дубов убеждали, что термин «русь», первоначально обозначавший «войско, дружина», возник из Ruotsi в середине VIII в. среди смешанного славяно-финско-скандинавского населения Южного Приладожья и вскоре стал обозначать восточнославянский «надплеменной дружинно-торговый общественный слой», куда входил скандинавский компонент, полностью растворившийся в конце X — начале XI века . Особую активность в пропаганде идеи связи Руси с Ruotsi проявляют филолог Е.А.Мельникова и археолог В.Я.Петрухин. Твердо полагая, что Ruotsi, Rootsi «закономерно дает в древнерусском языке русь» и что «эти названия восходят к др.-сканд. словам с основой *rops-, ropsmenn, ropsmarpr, ropskarl со значением «гребец, участник похода на гребных судах», они заключают, нисколько не скрывая гипотетического характера своих умозаключений: «Так, предполагается, называли себя скандинавы, совершавшие в VII?VIII вв. плавания в Восточную Прибалтику и в глубь Восточной Европы, в Приладожье, населенные финскими племенами», которые, первыми познакомившись со скандинавами, «усвоили их самоназвание в форме ruotsi, поняв его как этноним…», и уже от них восточные славяне заимствовали это имя, которое приобрело в их «языке форму русь» (при этом Петрухин утверждает, вопреки известным фактам, о существовании «данных прямых источников о скандинавском происхождении названия русь», о согласовании летописцем «предания о происхождении руси из Скандинавии… с общим этноисторическим контекстом») .
 Помимо вышеприведенных заключений лингвистов-норманистов, указывающих на полнейшую ненаучность скандинавской версии происхождения имени «Русь», ее отвергают следующие, причем хорошо всем известные факты. Во-первых, как напомнил в 1967 г. И.П.Шаскольский, слово Ruotsi «точно зафиксировано лишь в финском языке нашего времени (фактически начиная с XVI—XVII вв., более ранних письменных памятников финского языка нет) и неизвестно, существовало ли это слово в финском языке IX - XI вв.» , т.е. неизвестно, называли ли финны в это время скандинавов «Ruotsi». Во-вторых, норманны в Западной Европе также, как и в Восточной Европе, многократно плавали по рекам, например, Сене, Шельде, Сомме, Лауре, Гаронне, Адуре, Маасе, Рейну, Эльбе, Вьенне, проникая в глубь континента, а также рекам Англии и Ирландии - Темзе, Банн, Лиффей, Бейн, Шаннон, но гребцами-русью они там местному населению не представлялись, а это означает, что так себя они никогда не именовали.
 В-третьих, непричастность финского Ruotsi к Руси особенно видна на фоне давнего присутствуя имени «Русь» на юге Восточной Европы. Так, готский историк VI в. Иордан применительно к событиям IV в. называет в районе Поднепровья племя «росомонов» («народ рос»), которое чаще сближают с роксоланами, тем самым признавая их ираноязычными. Сирийский автор VI в. Псевдо-Захарий (или Захарий Ритор) в «Церковной истории» называет народ «рус» (hros), живущий к северу от Кавказа . Мухаммед Бал’ами в 963 г. составил на персидском языке сокращенную обработку многотомной «Истории пророков и царей» ат-Табари (838—923), доведенной до 912—913 гг., где в связи с событиями 643 г. названы «русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам…». Не позже 40-х гг. IX в. арабский писатель Ибн Хордадбех записал, что русские купцы представляют собой «разновидность славян» и привозят товары в Багдад, где их переводчиками «являются славянские слуги-евнухи». В византийском «Житии святого Стефана Сурожского» речь идет о нападении на Сурож «рати великой русской» в конце VIII или самом начале IX века. В другом «Житии святого Георгия Амастридского» констатируется, применительно к 20?40-м гг. IX в., широкая известность руси на берегах Черного моря: «Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия» .
 Приведенные известия, повествующие о присутствии руси в Прикаспийско-Черноморском регионе и пребывании ее представителей в Багдаде в дорюриково время, преимущественно связаны с Русью Прикаспийской и с Русью Приазовской (Черноморской). И эти Русии были реальными политическими образованиями, оставившими яркий след в памяти византийского и арабо-персидского мира, в археологии и лингвистике. О их существовании вели речь в прошлом и настоящем Л.В.Падалко, В.А.Пархоменко, Г.В.Вернадский, Д.Т.Березовец, О.Н.Трубачев, К.А.Максимович и др. Лингвист О.Н.Трубачев заострял внимание на том факте, что в ономастике «Приазовья и Крыма испокон веков наличествуют названия с корнем Рос-», и видел в Азовско-Черноморской Руси реликт индоарийских племен, населявших Северное Причерноморье (в древней местной традиции именуемое «Белой, Светлой стороной», от индоарийского бессуфиксного *ruksa-, изменившегося в *ru(s)sa- в результате упрощения согласных) во II тыс. до н.э. и отчасти позднее (например, *tur-rus- или «тавро-русы»), считая, что с появлением здесь в довольно раннее время славян этот древний этноним стал постепенно прилагаться к ним .
 Кузьмин, опираясь на показания многочисленных источников, продемонстрировал реальность бытия в Восточной и Западной Европе во второй половине I — начале II тысячелетия н.э. большое число этнически неоднородных Русий. Это прежде всего четыре Руси на южном и восточном побережьях Балтийского моря: о. Рюген-Русия, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть Эстонии ? провинция Роталия-Русия и Вик с островами Эзель и Даго. А также Русь Прикарпатская, Русь Салтовская, Русь Причерноморская, Русь Подунайская (Ругиланд-Русия-Русская марка), Русь Пургасова. К этим Русиям самое непосредственное отношение имели аланы-русь, связанные с иранским миром, и руги, имя которых почти повсюду было вытеснено именем «русь». Кузьмин отмечает, что руги-русь не были ни славянами, ни германцами, и относит их к вендо-герульским племенам, ассимилированным славянами примерно в VI?IХ веках .

Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 33; Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 291.

Полевой Н.А. История русского народа. Т. I. М., 1997. С. 85; Томсен В. Указ. соч. С. 80, 82.

 См. напр.: Браун Ф.А. Указ. соч. С. 306-307, 320; Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 285, 340; Шаскольский И.П. Современные норманисты о русской летописи // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 3. М., Л., 1961. С. 349; его же. Норманская теория в современной буржуазной науке. С. 64; Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории… С. 27, 52; его же. «От тех варяг прозвася…» // Родина. 1997. № 10. С. 14; его же. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. I (Древняя Русь). М., 2000. С. 87, 100; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М., 1998. С. 260, 272; Мельникова Е.А. Зарубежные источники по истории Руси как предмет исследования // Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 12; Франклин С., Шепард Д. Начало Руси. 750?1200 / Под ред. Д.М.Буланина. СПб., 2000. С. 51-52.

. Миллер Г.Ф. О происхождении имени и народа российского // Фомин В.В. Ломоносов: Гений русской истории. М., 2006. С. 396; Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию Г.Ф.Миллера «О происхождении имени и народа российского» // Там же. С. 401, 408, 410-411, 414.

Эверс Г. Предварительные критические исследования для российской истории. Кн. 1-2. М., 1826. С. 111; Голлман Г.Ф. Рустрингия, первоначальное отечество первого российского великого князя Рюрика и братьев его. М., 1819. С. 28-29; Сенковский О.И. О происхождении имени руссов // Его же. Собрание сочинений. Т. VI. СПб., 1859. С. 152.

Kunik E. Die Berufung der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slawen. Bd. I. SPb., 1844. S. 163-167.

Ламанский В.И. О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании. СПб., 1859. С. 52-53; Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 288-305, 393, примеч. 22.

Погодин М.П. Г. Гедеонов и его система происхождения варягов и руси. СПб., 1864. С. 6; Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. Т. 1. СПб., 1872. С. 93; Дополнения А.А. Куника // Дорн Б. Каспий. СПб., 1875. С. 430-442, 670-673; Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 290.

ТомсенВ. Указ. соч. С. 19-20, 82-87, примеч. 73 на с. 73; Stender-Petersen A. Die Varagersage als Quelle der altrussischen Chronik. Aarhus, 1934. S. 48-49; idem. Varangica. S. 79-81, 83, 91, 242-245; idem. Anthology of Old Russian Literature. P. 9, note c; idem. Das Problem der altesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen. Р. 179, 188; idem. Var?gersporgsmalet // Viking. Bd. XXIII. Oslo, 1959. S. 46-51, 54-55; idem. Der alteste russische Staat // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. Munchen, 1960. S. 11-13; Стендер-Петерсен А. Ответ на замечания В.В. Похлебкина и В.Б. Вилинбахова // Kuml. 1960. Aarhus, 1960. S. 151.

Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. С. 52, примеч. 1; Погодин А.Л. Вопрос о происхождении имени Русь // Сборникъ въ честь на Василь Н. Златарски. София, 1925. С. 271; Мошин В.А. Главные направления в изучении варяжского вопроса за последние годы // Sbornik praci I sjezdu slovankych filologu v Praze 1929. Svarek II. Praha, 1931. С. 618.

Розенкампф Г.А. Объяснение некоторых мест в Нестеровой летописи. СПб., 1827. С. 20, 22; его же.Обозрение Кормчей книги в историческом виде. Изд. 2-е. СПб., 1839. С. 252-253.

Рыдзевская Е.А. К варяжскому вопросу. (Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси) // Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук. VII серия. № 8. Л., 1934. С. 628, примеч. 1; ее же. Древняя Русь и Скандинавия в IХ?ХIV вв. // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1978 г. М., 1978. С. 140-141; Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 285-286, 340.

Назаренко А.В. Об имени «Русь» в немецких источниках IX?XI вв. // ВЯ. 1980. № 5. С. 46, 50, 54-57; его же. Имя «Русь» и его производные в немецких средневековых актах (IX?XIV вв.): Бавария?Австрия // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 88, 93, 96, 104-106; его же. Докиевский период истории Восточной Европы в «Handbuch der Geschichte Ru?lands» (ФРГ) // Там же. 1983 г. М., 1984. С. 241; его же. Происхождение др.-русск. «Русь»: состояние проблемы и возможности лингвистической ретроспективы // Х Всесоюзная конференция… С. 127-128; его же. Немецкие латиноязычные источники… Коммент. 48 на с. 41, коммент. 38 на с. 83; его же. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX?XII вв. М., 2001. С. 49; его же. Две Руси IX века // Родина. 2002. № 11-12. С. 20; NazarenkoA. Rus’ // Lexikon des Mittelalters. Bd. VII. Munchen, 1995. S. 1112-1113; Прицак О.И. Происхождение названия RUS/RUS? // ВЯ. 1991. № 6. С. 129; Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 1997. С. 241-243.

Максимович К.А. Происхождение этнонима Русь в свете исторической лингвистики и древнейших письменных источников // ?????????. Юбилейный сборник в честь 60-летия проф. И.Е. Чичурова. М., 2006. С. 14-56.

НазаренкоА.В. Goehrke C. Fruhzeit des Ostslaventums // Unter Mitwirkung von U.Kalin. Darmstadt, «Wissenschaftlche Buchgesellschaft», 1992 (=Ertrage der Forschung. Bd. 277) // Средневековая Русь. Вып. I. М., 1996. С. 177; Schramm G. Altrusslands Anfang. Historische Schlusse aus Namen, Wortern und Texten zum 9. und 10. Jahrhundert. Freiburg, 2002. S. 101, 107.

Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. М., 1973. С. 48-50, 57, 59-63; Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции глоттогенеза. М.,1979. С. 215-226.

Мачинский Д.А. О времени и обстоятельствах первого появления славян на Северо-Западе Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи в эпоху средневековья. Л., 1982. С. 16, 18, 20, 24; его же. О месте Северной Руси в процессе сложения Древнерусского государства и европейской культурной общности // Археологическое исследование Новгородской земли. Л., 1984. С. 10, 15-20; его же. Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси (период зарождения древнерусской народности) // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. С. 24-26.

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985. С. 189-190, 195-197, 224-227; Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 202-205.

Петрухин В.Я. Комментарии // Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. Коммент. * к с 179 на с. 279, коммент. * к с 180 на с. 280; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Славяно-фенно-скандинавские этноязыковые контакты в раннее средневековье // Х Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. 1. М., 1986. С. 129; их же. Название «Русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства (IX?X вв.) // ВИ. 1989. № 8. С. 24-38; их же. Скандинавы на Руси и в Византии в X—XI веках: к истории названия «варяг» // Славяноведение. 1994. № 2. С. 56-68; Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории… С. 109, 242-243; его же. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилизации // Путь из варяг в греки и из грек… М., 1996. С. 9, 12; его же. «Из варяг в греки»: начало исторического пути России // Славянский альманах. М., 1997. С. 64-65; его же. Древняя Русь. С. 79-80, 86, 106-107, 116, 120; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Указ. соч. С. 252, 271, 283; Мельникова Е.А. Зарубежные источники… С. 12-13; ее же. Варяжская доля // Родина. 2002. № 11-12. С. 30-32; Константин Багрянородный. Об управлении империей (Текст, перевод, комментарий) / Под ред. Г.Г.Литаврина, А.П.Новосельцева. М., 1989. С. 295, 297-299, 300, 305-307; Справочник учителя истории. 5-11 классы / Авт.–сост. М.Н.Чернова. М., 2008. С. 71, 73; и др.

Шаскольский И.П. Вопрос о происхождении имени Русь в современной буржуазной науке // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 10. Л., 1967. С. 156, примеч. 103.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica). СПб., 1997. С. 86; Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. М., Л., 1941. С. 166; ее же. Имя «рус» в сирийском источнике VI в. // Академику Б.Д.Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952. С. 42-48.

Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). СПб., 1870. С. 74; Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. / Под ред. А.Г.Кузьмина, С.В.Перевезенцева. М., 2004. С. 93-94, 111-112.

Трубачев О.Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства: Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопросы языкознания. 1977. № 6. С.13-29; его же. Indoarica в Северном Причерноморье: Источники. Интерпретация. Реконструкция // Там же. 1981. № 2. С. 3-21; его же. К истокам Руси. М., 1993; его же. В поисках единства. С. 184-265.

Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // ВИ. 1970. № 10. С. 28-55; его же. Об этнической природе варягов (к постановке проблемы) // ВИ. 1974. № 11. С. 54-83; его же. Одоакр и Теодорих // Дорогами тысячелетий. Сборник исторических очерков и статей. Кн. 1. М., 1987. С. 103-129; его же. Падение Перуна. С. 4-5, 12, 129-138; его же. Руги и русы на Дунае // Средневековая и новая Россия. СПб., 1996. С. 130-147; его же. От моря до моря // Мир истории. М., 2002. № 4/5. С. 32-47; его же. Два вида русов в юго-восточной Прибалтике // Сб. РИО. Т. 8 (156). С. 192-213; его же. История России… С. 77, 93-106, 163-165; его же. Начало Руси. С. 93-94, 160-161, 242-313, 333-335; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. С. 422-461; его же. Народ и власть в эпоху формирования государственности у восточных славян // Отечественная история. 2008. № 2. С. 170-189; Королев А.С. Можно ли ставить точку в изучении проблемы Приазовской Руси? // Сб. РИО. Т. 10 (158). Россия и Крым. М., 2006. С. 88-102.

 

 
III. Старая Русса и ее основатели


Среди перечисленных Русий, к которым скандинавы не имели никакого отношения, и следует, естественно, искать ту Русь, представители которой переселились в Южное Приильменье и основали Старую Руссу, передав при этом свое имя ряду топо- и гидронимов ее округи. И в силу территориальной близости прежде всего среди тех, которые были расположены в Балтийском Поморье и где проживали славянские и славяноязычные народы, и из числа которых восточнославянские и угро-финские племена пригласили в 862 г., согласно показаниям ПВЛ, варягов и варяжскую русь (летопись поселяет варягов рядом с «землей Агнянской» , а так именовали южную часть Ютландского полуострова, где обитали до своего переселения в Британию англо-саксы, т.е. размещает их на южном берегу Балтийского моря. Отсюда «земля Агнянска» летописи, сохранившаяся в названии нынешней провинция Angeln земли Шлезвиг-Голштейн ФРГ). То, что языком варягов и руси был именно славянский язык, видно из того факта, что по своему прибытию в северо-западные пределы Восточной Европы они возводят там города, которым дают чисто славянские названия: Новгород, Белоозеро, Изборск (в 1972 г. польский лингвист С.Роспонд констатировал совершенное отсутствие среди названий древнерусских городов IX - X вв., основанных варягами и варяжской русью, «скандинавских названий» ), к тому же летописец конца Х в. подчеркивает, что «словеньскый язык и рускый одно есть…». На выход варягов и варяжской руси с территории Южной Балтики указывают, помимо русских источников (ПВЛ, «Сказание о князьях владимирских», Синопсис, Иоакимовская летопись и др.), большое число источников западноевропейских.
 Так, немецкие авторы С.Мюнстер и С.Герберштейн в 1544 и 1549 гг. в качестве родины варягов назвали южнобалтийскую Вагрию. И первый произнес как давно известную всем истину, что Рюрик, приглашенный на княжение на Русь, был из народа «вагров» или «варягов», главным городом которых являлся Любек: «…einer mit Namen Rureck au - den Folkern Wagrii oder Waregi genannt (deren Haupstatt war Lubeck)». Второй говорил, что родиной варягов могла быть «область вандалов со знаменитым городом Вагрия» (германские источники называют балтийских и полабских славян «венедами» и «вандалами»), граничившая с Любеком и Голштинским герцогством. И эти «вандалы, - завершает Герберштейн свою мысль, - не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком» . В той или иной редакции эту информация затем повторяли в XVI - XVII вв. поляк М.Стрыйковский, французы Ж.Маржерет, К.Дюре и Ф.Брие, немец А.Майерберг и др.
 Параллельно с тем в Германии с XVI в. идут генеалогические разыскания, выявившие славянские корни немецких княжеств. Занятия генеалогией постепенно перерастают у немецких ученых в весьма устойчивый и целенаправленный интерес к прошлому южнобалтийских славян, результатом чего стало установление их теснейшей связи со славянами Восточной Европы. Так, Б.Латом (1560?1613) и Ф.Хемниц (1611?1687) констатировали, что Рюрик - родоначальник династии Рюриковичей на Руси - жил около 840 г. и был сыном ободритского князя Годлиба (по другим вариантам, приведенным позже, Годелайва, Годелейба), убитого датчанами в 808 г. при взятии главного города ободритов Рарога , расположенного у Висмарского залива, и который датчане именовали Рериком (ободриты-бодричи-рериги - одно из самых могущественнейших славянских племен Южной Балтики. О степени его влияния на Балтике вообще говорит тот факт, что отцом Ингигерды, жены Ярослава Мудрого, был, сообщает хронист XI в. Адам Бременский, шведский конунг Олав Шётконунг, а матерью Эстрид, дочь ободритского князя). О выходе Рюрика из пределов Южной Балтики говорили в конце XVII - первой половины XVIII в. немецкие историки М.Преторий, И.Хюбнер, Г.В.Лейбниц, Ф.Томас, Г.Г.Клювер, М.И.Бэр, С.Бухгольц, датчанин А.Селлий и др.
 Выход варягов и варяжской руси с территории Южной Балтики подтверждает массовый археологический, нумизматический, антропологический и лингвистический материал, показывающий, что у восточных славян из всех балтийских народов именно с южнобалтийскими славянами существовали самые древние и самые широкие связи. Так, керамика южнобалтийского облика (фельдбергская и фрезендорфская) распространена на огромной территории Восточной Европы. Она доходила до Верхней Волги и Гнездова на Днепре, и массово фиксируется, в свете данных, приведенных, например, археологами Я.В.Станкевич, Е.Н.Носовым, Г.П.Смирновой, С.В.Белецким, В.В.Седовым, в древнейших горизонтах культурного слоя многих памятников Северо-Западной Руси ? Старой Ладоги, Изборска, Рюрикова городища, Новгорода, Луки, Белоозера и других (с VII в. фельдбергская керамика, которую назвали из-за ее высоких технических и эстетических качеств «мейсенским фарфором средневековья», производилась прежде всего в Средней Померании, между реками Варновом и Парсентой. Этот тип керамики преобразовался в керамику фрезендорфского типа, появившегося в Волине с IX в.).
 В 1922 г. археолог А.А.Спицын, принимая в расчет специфические особенности славянских древностей Северо-Западной Руси, пришел к выводу, что эта территория заселялась в том числе и южнобалтийскими славянами, которым в VIII - IX вв. под давлением немцев «пришлось поневоле уходить из насиженных мест», что это движение могло идти и морем и что оно могло начаться ранее VIII века. В 1963 г. В.Б.Вилинбахов, обратив внимание на то обстоятельство, что сопки славян «волховского типа группируются вдоль водных систем, непосредственно связанных с Балтийским морем», высказал мысль, что «словены появились в Приладожье со стороны Балтийского моря, непосредственно из западнославянских земель» (по его мнению, данное событие произошло в VI - VII вв.). В 1964 и 1968 гг. В.Д.Белецкий присутствие южнобалтийского керамического материала в раскопах Пскова объяснял переселением в эти места славян «из северных областей Германии». В 1970 г. В.В.Седов, основываясь на сосудах нижнего горизонта Ладоги и Псковского городища, пришел к выводу «о происхождении новгородских славян с запада, из Венедской земли». В 1971 г. В.Л.Янин и М.Х.Алешковский говорили о наличии среди новгородского населения «балто-славянского контингента», пришедшего с запада. В 1974 г. Г.П.Смирнова, исходя из анализа керамики Новгорода и поморских славян, поддержала мнение о заселении Новгородской земли выходцами из северных районов Висло-Эльбского междуречья. В 1977 и 1982 гг. В.М.Горюнова, характеризуя западнославянские формы раннекруговой керамики Новгорода и Городка на Ловати, указала, что керамика этих форм, «скорее всего, принесена сюда выходцами с южного побережья Балтики» водным торговым путем (в 2001 г. один из активных норманистов современности Г.С.Лебедев уже допускал, учитывая последние археологические данные, «начальное появление славян именно в низовьях Волхова, что заставляет вспомнить гипотезу В.Б.Вилинбахова о «морском» пути расселения славян из юго-западной Балтики» ).
 В 1979?1980 гг. С.В.Белецкий связал появление керамики южнобалтийского типа в Изборске с его основанием (рубеж VIII - IX вв.), а в конце IX в. в Пскове - со временем кратковременного затухания Изборска. В новой группе населения в Пскове (вторая половина Х в.) ученый также видит южнобалтийских славян. В 1980 и 1982 гг. К.М.Плоткин отметил, что «в генезисе древнерусского населения Псковщины участвовали западнославянские этнические элементы». В 1982 г. немецкий археолог Й.Херрман (ГДР) высказался в пользу того, что южнобалтийские славяне могли переселиться в Новгород и Старую Ладогу. В 1988 г. Е.Н.Носов, констатируя прибытие в VIII в. в центральное Приильменье новой группы славян с развитым земледельческим укладом хозяйства, предположил, что переселенцы могли прийти с территории современного Польского Поморья. Через два года он отметил наличие «культурных связей поморских славян и населения истока р. Волхова». В 1990 г. С.В.Белецкий отметил, что на Труворовом городище «в VIII - IX вв. находился ремесленно-торговый протогородской центр, основанный славянскими переселенцами с территории междуречья нижней Эльбы и Одера».
 С заключениями археологов абсолютно совпадают выводы антропологов. В 1969 г. В.П.Алексеев установил факт наличия среди населения Северо-Западной Руси выходцев с южнобалтийского Поморья. В 1974 г. Т.И.Алексеева резюмировала, что краниологические серии с территории Северо-Запада «тяготеют к балтийскому ареалу форм в славянском населении». В 1977 и 1982 гг. В.В.Седов конкретизировал это заключение: «Ближайшие аналогии раннесредневековым черепам новгородцев обнаруживаются среди краниологических серий, происходящих из славянских могильников Нижней Вислы и Одера». К тому же типу, добавляет ученый, относятся и черепа из курганов Ярославского и Костромского Поволжья, активно осваиваемого новгородцами. Антропологические исследования, проведенные в 1977 г. Ю.Д.Беневоленской и Г.М.Давыдовой среди населения Псковского обозерья, отличающегося стабильностью (малое число уезжающих из деревень) и достаточно большой обособленностью, показали, что оно относится к западнобалтийскому типу, который «наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики». В 1995 г. антрополог Н.Н.Гончарова специальным исследованием доказала генетические связи новгородских словен с балтийскими славянами, а ее учитель Т.И.Алексеева в 1999 г. увидела в них исключительно «переселенцев с южного побережья Балтийского моря, в последствии смешавшиеся уже на новой территории их обитания с финно-угорским населением Приильменья».
 В середине 1980-х гг. лингвист А.А.Зализняк, основываясь на данных берестяных грамот, запечатлевших разговорный язык новгородцев XI—XV вв., заключил, что древненовгородский диалект отличен от юго-западнорусских диалектов, но близок к западнославянскому, особенно севернолехитскому. В 2003 г. академик В.Л.Янин подытоживал, что «поиски аналогов особенностям древнего новгородского диалекта привели к пониманию того, что импульс передвижения основной массы славян на земли русского Северо-Запада исходил с южного побережья Балтики, откуда славяне были потеснены немецкой экспансией». Эти наблюдения, обращал внимание выдающийся археолог, «совпали с выводами, полученными разными исследователями на материале курганных древностей, антропологии, истории древнерусских денежно-весовых систем и т.д.» Генетическая близость населения Северо-Западной Руси и Балтийского Поморья находит дополнительное подтверждение в характере металлических, деревянных и костяных изделий, в характере домостроительства (такой вывод был сделан Седовым при изучении Изборска, где домостроительство представлено в основном наземными срубными постройками с печью в углу, расположением построек по периметру площадки городища вдоль вала, наличие свободного центра) и в конструктивных особенностях (решетчатая деревянная конструкция) оборонительного вала (Старая Ладога, Новгород, Псков, Городец под Лугой), распространенных в конце I тысячелетия н.э. только в указанных регионах. На Рюриковом городище и в Ладоге открыты хлебные печи, сходные с печами городов нынешнего польского Поморья.
 Что из себя представляла Южная Балтика до времени, во время и после призвания, видно из показаний германских хронистов и данных археологии. Примерно с VIII в. она выходит на первый план в экономическом развитии Поморья в целом. Так, немецкий археолог Й.Херрман отмечал «беспрецедентный экономический подъем», развернувшийся у южнобалтийских славян в VII - XI вв., «в течение которого многократно возросли производительные силы и численность населения. Для некоторых областей рост сельскохозяйственного производства исчисляется четырех-шестикратным увеличением». Подобная ситуация вызвала раннее - с VIII в. - и интенсивное развитие у балтийских славян большого числа городов, располагавшихся на торговых путях и ставших в будущем ядром Ганзейского союза. Своими размерами и численностью населения эти торговые города поражали воображение иностранцев. Так, Рарог-Рерик немцы именовали Микилинбургом (Великим городом, Велигардом). А «знаменитейший», по словам хронистов, Волин, лежащий в юго-восточной части одноименного острова, что против устья Одры, европейцы называли самым большим городом «из всех имевшихся в Европе городов» и сравнивали с Константинополем.
 Южнобалтийские славяне, будучи наиболее развитым мореходным народом на Балтике, зарекомендовали себя отчаянными пиратами, с огромной выгодой для себя грабя прибрежные земли (и проникая далеко вглубь их) и разбойничая на море (особенно этим славились вагры и руяны-руги-русь). Прекрасно зная это море, они являлись его хозяевами. Так, ПВЛ именует его Варяжским морем. С.Герберштейн, посетивший южнобалтийскую Вагрию в январе-апреле 1516 г., от потомков вагров узнал, что «Балтийское море и получило название от этой Вагрии». Й.Херрман, констатируя, что «Варяжским, Славянским и Русским морем именуют Балтику арабские историки, подчеркнул, что «для западной ее части у немцев со временем установилось название Mare Rugianorum, что значит «море руян», рюгенских славян» , т.е. море русских. Южнобалтийские славяне в VII - IX вв. прокладывают торговые пути по Балтийскому морю и за его пределы и задают тон в северо- и восточноевропейской торговле. И лишь много лет спустя в эту торговлю будут втянута какая-то часть скандинавов, преимущественно, как вытекает из показаний нумизматики, жителей островов Борнхольма и Готланда.
 То, что именно славяне приобщили скандинавов к торговле, говорит факт заимствования ими славянских слов, связанных с этой деятельностью: «torg» - торг, рынок, торговая площадь, «besman» - безмен, «sobel» - соболь, «silki» - шелк, «lodhia» - ладья, «loka» - лука, хомут, «sodull» - седло, «tolk» - объяснение, перевод, переводчик, толковин, «pitschaft» - печать и др. (от славянского «пором» произошли норвежское «pram» и немецкое «Prahm». Известный зарубежный исследователь Г.Фальк констатировал в 1912 г., что от южнобалтийских славян скандинавы заимствовали ряд морских терминов) . В целом, по признанию самих же норманистов, славянские слова в скандинавском охватывают «наиболее полно и представительно - торговую (включая и транспортную) сферу культуры» . Исходя из того, что слово «torg» распространилось по всему скандинавскому северу, до Дании и Норвегии, то «мы должны признать, - резонно заключал в 1912 г. С.Н.Сыромятников, - что люди, приходившие торговать в скандинавские страны и приносившие с собою арабские монеты, были славянами» .
 Но прежде всего южнобалтийские славяне вели торговлю со своими восточноевропейскими сородичами, результатом чего стали как открытие Балто-Волжского и Балто-Днепровского торговых путей, так и переселение определенной части славянского и славяноязычного населения Южной Балтики на восток. О первых их попытках проникновения в район Северо-Западной Руси говорит уникальная каменно-земляная крепость в устье Любши, в 2 км севернее Старой Ладоги, возведение которой археологи связывают с появлением здесь в конце VII - первой половине VIII в. нового населения . Массовый колонизационный поток с южного побережья Балтики в Восточную Европу, вобравший в себя как славянские, так и неславянские народы (в частности, фризов), как собственно варягов, так и выходцев из балтийских Русий (отсюда, пояснял А.Г.Кузьмин, «двойное наименование переселенцев - варяги-русь»), двинулся под давлением Франкской империи в конце VIII в. Собой он захватил Скандинавский полуостров (так, фельдбергская керамика известна в большом количестве вплоть до Средней Швеции, а в Х в. она преобладала в Бирке) и вовлек в свою орбиту какую-то часть его жителей, что дополнительно объясняет неславянский налет на варяго-русских древностях.
 Вторая волна миграции южнобалтийских славян в пределы Северо-Западной Руси датируется археологическим материалом серединой IX века. Беря во внимание заключения специалистов, отметивших появление керамики южнобалтийского типа и южнобалтийских славян в ряде центров Северо-Западной Руси в Х в., надлежит вести речь еще о нескольких волнах их переселения на данную территорию. Переселение середины IX в. и получило отражение в ПВЛ как призвание варягов и варяжской руси, как призвание Рюрика с братьями . И это событие было обусловлено рядом причин, в том числе и тем, что «наши пращуры», как отметил в 2007 г. академик В.Л.Янин, призвали Рюрика из пределов Южной Балтики, «откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам» .
 С переселенческими потоками, идущими с Балтийского Поморья, и могло быть связано основание Старой Руссы. Могло быть и так, что в момент призвания Рюрика район Старой Руссы был уже заселен какой-то русью, по имени которой она и прозвалась и память о чем не затерялась в веках. И эта память отразилась в информации С.Герберштейна, посещавшего Россию в 1517 и 1526 гг., что «Руса, некогда называвшаяся Старой Руссией (т.е. давней или древней Руссией. - В.Ф.), древний городок под владычеством Новгорода…» . В 1749 г. М.В.Ломоносов убеждал Миллера, что «Старая Руса издревле называемый, довольно показывает оныя в сем справедливость и что прежде Рурика жил тут народ руссы или россы, или по-гречески роксоланы называемый» . Тем более, что исходных Русий для того было несколько, да и не все пути от них к южным берегам озера Ильмень вели через Ладогу и Новгород.
 Нельзя забывать, что существовали еще сухопутные или «горные» пути, давно и активно связывающие Балтику с Северо-Западной Русью. Так, в новгородских источниках очень часто упоминаются три таких пути - Вотский, Лужский и Псковский, исходными пунктами которых со стороны Запада являлись соответственно Ревель, Нарва и южнобалтийские города. Из них самым главным и самым важным был Псковский, связывающий Русь с Южной Балтикой, и сохранивший свое значение во времена Ганзейского союза . По нему издревле через Литву в Новгород и Псков шли, как отмечают историки, купцы из Любека, Ростока, Стральзунда, Гринсвальда, Штеттина и других городов балтийского Поморья  (а от Пскова до Старой Руссы рукой подать и по суше и по воде: р. Шелонь-«Соленая» связывала Псковские земли с о. Ильменем ). Насколько далеко южнее Ильменя продвинулись южнобалтийские славяне, видно из материалов Гнездова. В 1977 г. Е.В.Каменецкая, подчеркивая, что «роль керамики в погребальном обряде очень велика», на ее анализе констатирует: приток населения с территории западных славян (Центральная и Северная Польша) «прослеживается на всем протяжении Х в.», и отмечает появление в конце этого столетия «небольшого количества керамики славян с южных берегов Балтийского моря» .
 И связь Балтики со Старой Руссой, учитывая ее стратегическое значение для огромной территории Северо-Западной Руси - в древности соль, обеспечивающая потребности этого края, да и не только его, включая обработку кожи, мехов, поставляемых на экспорт, добывалась только в Южном Приильменье (в нескольких местах), а также нахождение ее на важнейших водных артериях, была очень крепкой и давней. На территории Южной Балтики можно назвать одно место, где жили профессиональные соледобытчики, которые могли, узнав (разведав) наличие в районе Старой Руссы соляных источников, наладить там профессиональную и высокорентабельную добычу соли. Какова была это рентабельность, хотя и по данным значительно более позднего времени, видно из сведений Д.Флетчера, бывшего английским послом в России в 1588?1589 годах. Указав вначале, что «лучшая соль и в большом количестве добывается в Старой Русе, где устроено много солеварен в 250 верстах от моря», он далее отмечает тот огромный доход, превосходящий доход многих крупнейших городов России вместе взятых, что приносит государству маленькая Старая Русса: «Город Москва платит ежегодно пошлины 12000 рублей, Смоленск 8000, Псков 12000, Новгород Великий 6000, Старая Руса солью и другими произведениями 18000, Торжок 800 рублей, Тверь 700, Ярославль 1200, Кострома 1800, Нижний Новгород 7000, Казань 11000, Вологда 2000 рублей»  (о масштабах соледобычи в Старой Руссе говорил и Герберштейн: «Там есть соленая река, которую граждане задерживают в широком рве наподобие озера и оттуда проводят воду по каналам каждый себе в дом, где вываривают соль» ).
 На Южной Балтике главную роль в солеварении играл Колобрег (ныне Колобжег на территории Польши), расположенный на берегу моря (отсюда его название) при устье р. Парсенты. Как подчеркивается в литературе, «весьма значительными были источники в долине Парсенты, южнее Колобжега; они использовались с VII - VIII вв.», и что «соляные источники Среднего Поморья и устья реки Парсенты, освоенными славянами, превратили этот район в богатую торговую приморскую область…». А.А.Котляревский констатировал в 1874 г., что Колобрег, производивший выделку соли «в огромных размерах», снабжал ею не только весь Север, но и Польшу, и Русь. Естественно, что жители этого города массово и активно вели торговую деятельность. Так, когда известный проповедник Отон Бамбергский во время своего первого посещения Поморья в 1124—1125 гг. явился первый раз в Колобрег, то город оказался практически пуст, т.к. большинство его жителей с наступлением зимы отправились торговать в море, на острова .
 Пребывание жителей Колобрега в русских землях зафиксировано в наших источниках. Так, Краткая Русская Правда, появление которой было вызвано новгородскими событиями 1015 г., содержит две статьи (10 и 11), где присутствуют колбяги. И в них В.Н.Татищев видел поморян, жителей г. Колобрега: «мню, что сии от града Колберг померанского колбяги названы», таковыми их считает и А.Г.Кузьмин. По заключению В.М.Потина, объяснение колбяги от Колобрега «в свете оживленных поморско-русских связей может оказаться наиболее убедительным» . И колбяги могли появиться в Южном Приильменье, учитывая их весьма предприимчивый характер и в силу их хорошего знания земель, далеко расположенных от Колобрега, довольно давно. Как справедливо отметил в 1977 археолог А.Ф.Медведев, руководивший раскопками Старой Руссы, «по всей вероятности уже задолго до X века около соленых озер с подземными источниками на территории нынешнего курорта были небольшие поселения солеваров. Неудивительно, что древнейшая часть города оказалась именно здесь»  (в 2000 г. в Новгороде в слое, относящемся к первой трети XI в., была найдена береста с изображением св. Варвары. И, как констатировали академики А.А.Зализняк и В.Л.Янин, «св. Варвара особенно почиталась на славянском побережье южной Балтики, а именно оттуда в Новгород пришли первые славянские поселенцы, потомки которых и в дальнейшем не теряли связей со своей прародиной» (Новгородский монастырь св. Варвары впервые упомянут в летописи под 1138 г.) . Следует заметить, что небесной покровительницей солеваров считалась св. Варвара ).
 Но кроме идущего с запада - с Южной Балтики - потока переселенцев, с которыми в Южное Приильменье и могла прибыть русь, надлежит указать и переселенческий поток, идущий с юга Восточной Европы к восточным берегам Балтийского моря, который также мог привести в эти края русь. Память о переселении руси с юга сохранилась в легендарно-исторической, как принято ее классифицировать, повести о происхождении славян и начале Русского государства, во второй половине XVII в. отразившейся во многих летописных сводах, где она заменила собой историко-этнографическое введение, до этого включаемое из ПВЛ. Согласно ей, братья Словен и Рус «с роды своими отлучишася от Евксинопонта и идоша от рода своего и от братия своея». После многолетнего хождения «Словен с родом своим и со всеми иже под рукою его, себе на реце, зовомой тогда Мутная, последу Волхов проименовася во имя старейшего нашего Словенова Волхова зовома. И поставиша града, и именоваша по имени князя своего ? Словенск Великий. Он же ныне зовется Новгород Великий от устья великого озера Ильменя вниз по велицей реце Волхове». А «другий же брат Словенов ? Рус вселися на месте некоем разстоянием от Словенска Великого яко стадии пятидесят у солоного стубенца с созда град между двумя реками и нарече во имя свое - Руса, иже и доныне именуется Руса старая».
 В науке установлено, что повесть о происхождении славян и начале Русского государства была создана в процессе работы в Москве над Сводом 1650 года. По мнению А.Л.Гольдберга, этот Свод возник в среде «московских боголюбцев», а сама повесть представляла собой новое воплощение «идеи, связывавшей русскую государственность с мировыми державами прошлого», где «мысль о высоком происхождении русских правителей» была отодвинута на задний план», уступив место «утверждению протяженности отечественной истории и расширению ее границ за счет славянского мифотворчества». Ученый, обращая внимание на то, что в повести чаще всего упоминаются названия, связанные с Новгородом, резюмировал: «Если еще учесть, что повесть сводит историю Древней Руси к событиям, происходившим в Новгородской земле, то можно говорить о близости создателя повести к новгородской культурной среде». С точки зрения В.И.Вышегородцева, рассматриваемый свод, созданный в среде «московских боголюбцев» на основе прежде всего новгородского материала в период между 1646 и 1648 гг., в 1649—1650 гг. был дополнен специально написанной «при участии Е.Славинецкого, А.Грека и других украинских и русских справщиков под руководством С.Вонифатьева и митрополита Никона» повестью. Как подчеркивал этот исследователь, в обоих памятниках нашли отражение идеи исторической общности славянства, русской государственности и ведущей роли России в борьбе за воссоединение восточнославянских земель .
 И местные новгородские (а значит, и старорусские) предания, отразившиеся в повести о происхождении славян и начале Русского государства, очень плотно состыковываются с разысканиями А.Г.Кузьмина. Этот историк, особо выделяя из балтийских Русий Роталию-Русь, отмечал, что о ней много говорится в «Датской хронике» Саксона Грамматика (начало XIII в.), что именно с ней датчане вели многовековые войны на море и на суше, что именно ее жители - «русские» - в 1343—1345 гг. возглавили восстание против Ливонского ордена, а «русские» села и позднее будут упоминаться в документах, касающихся этой территории. И в 2002 - 2003 гг. он локализовал здесь «Руссию-тюрк» комментатора Адама Бременского и в ее пределах поместил «Остров русов» восточных авторов, видя в нем о. Саарема (Эзель), называемый сагами «Holmgardr» (калька обозначения «Островная земля», исландское «Ейсюсла», искаженное немецкое «Эзель») и переносившими иногда это имя по созвучию на Новгород. В «Руссии-тюрк» он видел Аланскую Русь (или Норманский каганат), созданную в IX в. русами-аланами после их переселения с Дона из пределов разгромленного хазарами и венграми Росского каганата (при этом ученый привел наблюдения известного антрополога Н.Н.Чебоксарова, «что часть населения Восточной Прибалтики до сих пор сохранила причерноморский облик») . Переселение аланов-русов на Балтику должно было проходить по речным системам, в том числе и тем, что связаны с о. Ильменем. Район Старой Руссы, изобилующий солью, не мог, как это видно из повести о происхождении славян и начале Русского государства, не привлечь их внимания. Надлежит заметить, что аланы-русь уходили с Дона разными потоками. Так, следы их присутствия фиксируются в восточной части Мордовии, где локализуется Русь Пургасова, упомянутая в Лаврентьевской летописи под 1229 г. (К.Ю.Марк обращала внимание на то, что выделяемый в восточной Мордовии антропологический тип отличается как от мокши, так и от эрзи, и наиболее близок к «ильменскому типу», который был выделен «среди русских, живущих в окрестностях Ильменского озера») .
 Давнее нахождение руси в районе Старой Руси нисколько не означает, что ее жители либо участвовали в призвании варягов и варяжской руси, либо сами были призваны. Сказание о призвании варягов повествует, что «идоша за море к варягом, к руси; сице бо тии звахуся варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си. … Реша руси (так читается в Радзивиловском и Академическом списках Радзивиловской летописи; в Лаврентьевской и Троицкой: «русь». ? В.Ф.) чюдь, и словени, и кривичи вси: «земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет; до поидете княжит и володети нами». … И от тех варяг прозвася Руская земля…» . Как хорошо видно, именно к руси идет посольство, причем к руси, расположенной где-то в районе Балтики, т.к. здесь же названы западноевропейские народы - шведы, норманны, датчане-агняне и готы, а венчает это сообщение заключение летописца, что «от тех варяг прозвася Руская земля».
 Мнение, что русь участвовала в призвании варягов, отстаивали многие ученые (например, Д.И.Иловайский, А.А.Потебня, М.Н.Тихомиров), но оно является плодом нескольких ошибок. Во-первых, Ипатьевская летопись излагает Сказание о призвании варягов практически одинаково с Лаврентьевской, но вместе с тем содержит ряд серьезных разночтений, одно из которых заключается в том, что «русь» входит в состав разноплеменного посольства («ркоша русь, чюдь, словене...»), пригласившего варягов, хотя перед этим говорится, что послы «идоша за море, к варягом, к руси». В русской редакции ХIII в. «Никифорова летописца вскоре», помещенного в Новгородской Кормчей 1280 г. русь также названа в числе племен, приглашавших варягов: «придоша русь, чюдь, словене, кривичи к варягом, реша: земля наша велика и обилна...») . Во-вторых, эта ошибка (по этой же причине она присутствует и в названных памятниках) проистекала из того, что, как считает значительная часть исследователей, русь является коренным восточнославянским племенем, и к призванию варягов-норманнов не имеет никакого отношения.
 Пример появления таких ошибочных взглядов на начальную историю Руси и внесения их на страницы источников демонстрирует редакция Сказания о призвании варягов, читаемая в Новгородской первой летописи младшего извода. В нем, наряду с выражением ПВЛ «с родом своим», с которым прибыли Рюрик и его братья на Русь, появилось другое: «дружину многу», заменившее собой фразу ПВЛ «и пояша по собе всю русь» («и изъбрашася 3 братья с роды своими, и пояша по собе всю русь»). Вот что говорит новгородская летопись: «Изъбрашася 3 брата с роды своими, и пояша со собою дружину многу и предивну, и приидоша к Новугороду. И седе стареишии в Новегороде, бе имя ему Рюрик; а другыи седе на Белеозере, Синеус; а третеи в Изборьске, имя ему Трувор». Эту «дружину многу» растиражировали, добавив еще кое-что от себя, позднейшие летописи (XV?XVII вв.) и прежде всего те, что связаны с новгородской традицией (Софийская первая летопись, Тверской сборник, Новгородская четвертая и пятая летописи, Холмогорская летопись и др.) .
 А.А.Шахматов, Д.С.Лихачев, М.Х.Алешковский, Т.В.Гимон, А.А.Гиппиус в целом относят привлечение киевского летописания, содержащего рассказ о призвании варягов, для составления новгородского свода к XII веку . И.М.Троцкий полагал, что киевский источник был использован в Новгороде веком позже. А.Г.Кузьмин, считая, что киевский материал был использован в Новгороде в начале XII в., утверждал, что в середине XIII в. начальная часть летописи (до 945 г.) была переработана с привлечением южнорусского свода, самостоятельно восходящего к ранним русским историческим сочинениям, и хронографических материалов, полученных из Византии . Видимо, в пределах названных столетий в новгородской летописи и появилась «дружину многу», причина чего лежала в сознании новгородских книжников того времени, полагавших Русь только на юге, на Среднем Днепре (да и себя уже начинавших ассоциировать с русью). Поэтому, она, по их представлениям, никак не могла явиться к ним из-за «моря». Вот почему в Новгородской первой летописи младшего извода нет ни слова о варяжской руси (послы «идоша за море к варягом и ркоша: «земля наша велика и обилна, а наряда у нас нету; да поидете к нам княжить и владеть нами»), и вместо нее братья «пояша со собою дружину многу и предивну».
 Что при версии балтийского происхождения руси, давшей начало Старой Руссе, что при версии ее южного - аланского - происхождения несомненным остается то, что русь эта была славяноязычной. Так, Р.А.Агеева констатирует, что «финно-угорские водные названия рассеяны по всей территории; их заметно мало в бассейне левых притоков Ловати и в правобережье Шелони, где преобладают славянские названия даже для больших рек». Она же, подчеркивая, что «области к югу и западу оз. Ильменя, а также район между Чудским оз. и средним течением Луги, часть бас. Великой были заселены славянами с глубокой древности», название реки «Полисть», где при впадении в нее р. Порусья находится древнейшая часть Старой Руссы, возводит к индоевропейскому «болото, топь, трясина» . В пользу славяноязычия руси говорит и тот факт, что топонимы с основами на –гощ-/-гост-, мощно представленные в центральном районе Новгородской земли, «отчасти по течению Шелони и в Южном Приильменье», являются одними из самых архаических в древнеславянском антропонимиконе и маркирует, отмечает В.Л.Васильев, «главные пути продвижения славян по крупным рекам» .
 Первое летописное упоминание Старой Руссы - это 1167 год. Понятно, к этому времени город давно уже существовал. Берестяная грамота № 526, найденная в Новгороде, позволяет, по справедливому заключению Я.Е.Водарского и К.А.Аверьянова, сделанному в 2007 г., «говорить о существовании Старой Руссы уже в XI в., но не дает возможности определить конкретную дату ее возникновения» . Окончательный ответ на вопрос: кто и когда основал Старую Руссу и заселил ее окрестности, можно будет получить при помощи археологических данных. Но, к сожалению, археологически Старая Русса практически не исследована. Несмотря на то, что археологические раскопки, подчеркивали Водарский и Аверьянов, «проводятся в городе уже несколько десятилетий, все же так и не получено ответа на поставленную еще в 1966 г. главную задачу - до сих пор не найдены остатки древнейших городских укреплений. Главной причиной этого стало то, что археологически Старая Русса изучена крайне недостаточно. Если учесть, что к XV в. территория города составляла около 200 га, то раскопанные к настоящему времени 1800 кв.м, составляя на этом фоне 0,09%, покажутся величиной мизерной» (в Великом Новгороде объем археологических раскопок составляет около 2 %) .
 Вместе с тем показательно, что норманисты, чуть ли не глядя «объявляющие» древности Ладоги и Новгорода скандинавскими, ничего подобного не могут сказать в отношении древностей Старой Руссы. Так, например, в 2005 г. ими было отмечено, что в Приильменской низменности «памятники предшествующего населения практически не выявлены… Характер дославянского населения этой территории вокруг Старой Руссы остается неясным». Известный норманист археолог Г.С.Лебедев, говоря об особенностях коровичинских насыпей: «двойные венцы из валунов, каменные кладки в верхней части монументальных (до 10 м высотой) сооружений, захоронения по обряду сожжения и кости жертвенных животных (лошадь, собака, орел)», только и заметил, что они вполне соответствуют «ритуалу языческих погребений «княжеского ранга», не уточняя при этом, к какому этносу погребенные языческие князья принадлежали. Но, перейдя затем к сопкам у д. Мафино на р. Порусье, «по конструкции и по обряду близким коровичинским», исследователь сделал вывод, что Старая Русса, возникновение которой он относил к рубежу X - XI вв., входит, судя по этим памятникам, в ареал культурно-исторического процесса славяно-норманского синтеза, «лежащего в основе становления Древнерусского государства».
 А чтобы не оставалось сомнений в присутствии норманнов в Южном Приильменье, он заостряет внимание на «высокой обрывистой неприступной скале» Коростынь, расположенной недалеко от одноименного села, и вслед за немецким славистом Г.Шраммом видит в этом топониме древнесеверный skorosten - «рубежный камень, пограничная скала». После чего резюмирует, что «подобный скандинавизм не выглядит неожиданным» в круге топонимов типа «Веряско» (на Ловати), «Веряжа» (в Поозерье) . Как любят германские ученые переиначивать славянское в свое, показывает толкование А.Стендер-Петерсеном абсолютно родственного Коростынь названия г. Искоростеня. И этот датский славист в столице древлян, одного из союзов восточнославянских племен, увидел скандинавское личное имя «Kar(l)stein» , правда, не пояснив при этом, что занесло этого безвестного норманна в древлянские леса и по какой причине славяне назвали в его честь город. В названии Искоростеня специалисты, например, польский лингвист С.Роспонд, выделяют именно славянскую основу *korsta ? холмистая, неровная местность . Название «Коростынь» высокого юго-западного берега о. Ильменя абсолютно соответствует характеру этой местности.
 Подавляющее большинство археологов видит в носителях культуры сопок славян, связывая их с южнобалтийскими славянами. Так, В.В.Седов, говоря о об одном из типов керамики сопок (керамика считается «надежнейшим этническим признаком»), отметил, что ему нет аналогий ни в дославянских памятниках Новгородской земли, ни среди ранних славянских древностей Верхнего и Среднего Поднепровья. Зато сосуды биоконических и ребристых форм, подчеркивал археолог, составляют характерную особенность славянской культуры междуречья нижней Вислы и Эльбы . Каменные конструкции в сопочных сооружениях Северо-Западной Руси имеют параллели в древностях южнобалтийских славян, прежде всего ругов (русских) и поморян. Еще в XIX в. фон Гаген выявил на территории последних (а эти результаты привел в 1850-х гг. А.Ф.Гильфердинг в своей прекрасной «Истории балтийских славян») несколько сотен захоронений, представляющих собой высокие курганы (до 7?7,5 м) и в которых «имелись каменные кладки, а в ряде случаев встречались и каменные ящики» . Аналоги «каменным кругам», обнаруженным недалеко от Коростынь (Луки, Сущево, Коломо, Горцы и др.), находятся, отмечает А.А.Молчанова, «на могильниках поморян, где над погребениями сооружались каменные оградки»  (специалисты указывают, что эти памятники соотносятся с традицией сооружения сопок).
 Проведение широкомасштабных и комплексных археологических исследований Старой Руссы - вопрос давно назревший, т.к. результаты этих исследований, взвешенных и максимально объективных, откроют нам многое. Но, к сожалению, археологический материал, как справедливо подчеркивается в литературе, сам по себе абсолютно объективный и непредвзятый, многозначно трактуется «на уровне исторических обобщений данных археологии» . В отношении русских древностей эта «многозначность» сводится лишь к их норманистской трактовке, высказанной - и прежде всего в силу своих априорных взглядов на этнос варягов и руси - большим числом отечественных и зарубежных археологов. Такой подход, естественно, не имеет никакого отношения к науке. Так, еще в 1962 г. англичанин П.Сойер констатировал, что «сами по себе археологические находки, топонимы и монеты свободны от пристрастности, они не говорят ни за, ни против скандинавов. Тенденциозность создают те, кто работает с этим материалом», в связи с чем необходимо, призывал этот известный археолог, «остерегаться излишне доверчивого отношения к археологическим гипотезам», и что если не признавать довлеющих над археологией ограничений, то «она может принести больше вреда, чем пользы» (вместе с тем он указал и на такой путь рождения «истин», строящихся на посылках археологов: «предположение, которое сначала высказывается очень неуверенно, пройдя через несколько стадий, превращается в утверждение, не доказанное ничем, кроме повторения») .
 И полученные данные надлежит рассматривать через призму других фактов, при этом четко определив значимость и первоочередность их показаний для научных обобщений. Так, современные норманисты огромное внимание уделяют тому, что в Старой Ладоге антропологически фиксируется некоторое пребывание норманнов, в которых они видят шведов, якобы появившихся в Ладоге около 860 г., т.е. настойчиво связывают их с событиями 862 г. - с призванием варягов. Идущий из пределов Южной Балтики переселенческий поток в этническом и антропологическом плане был, как уже говорилось, неоднородным, но его представители говорили на славянском языке (славяне, выйдя в VI в. на южный берег Балтийского моря, ассимилировали ранее жившие там народы, в том числе германцев). И в своем движении на восток этот поток захватил Скандинавский полуостров. Так, южнобалтийская керамика известна в большом количестве вплоть до Средней Швеции, а в Х в. она преобладала в Бирке. К тому же, как указывает А.Стальсберг, ладейные заклепки из Плакуна «ближе к балтийской и славянской, нежели скандинавской традиции» , хотя в Ладогу норманны должны были, разумеется, прибыть на своих судах.
 В характеристике первопоселенцев Ладоги надлежит придавать первостатейное значение чему-то другому, например, их религиозным воззрениям. И выходцы какого балтийского района нашли свое последнее пристанище в погребениях староладожского Плакуна, в которых, кстати сказать, представлены сосуды южнобалтийского типа , то об этом прямо говорит одна из ранних староладожских «больших построек», которую специалисты сближают со святилищами южнобалтийских славян в Гросс-Радене (под Шверином) и в Арконе (о. Рюген)  (российские и немецкие исследователи отмечают, что общий вид храма под Шверином и его детали «находят аналогии в соответствующих сооружениях кельтов», и вероятно, что он и подобные ему «восходят к древним временам и связаны с храмовым строительством кельтов, заселявших юго-восточные области Средней Европы, или даже точнее кельтов, расселившихся в современных южнопольских землях» ).
 В связи с этим сразу становится ясно, почему в русском язычестве отсутствуют скандинавские божества, но присутствует Перун, бог варяго-русской дружины и чей культ был широко распространен именно среди южнобалтийских славян. И если ни в славянском, ни в русском язычестве нет скандинавских черт, то из этого следует лишь одно: варяги не были скандинавами. Нет скандинавских божеств, как известно, и в языческом пантеоне, созданном Владимиром в 980 г., т.е. тогда, когда, по мнению норманистов, скандинавы «в социальных верхах численно преобладали», и тогда, когда в нем присутствуют неславянские боги (Хорс, Даждьбог, Стрибог, Симаргл, Мокошь). Хотя, как отмечает ряд исследователей, «языческий пантеон, созданный Владимиром, указывает и на широкий допуск: каждая этническая группа может молиться своим богам», но при этом, констатирует А.Г.Кузьмин, ни одному германскому или скандинавскому богу в нем «места не нашлось» .

 ЛЛ. С. 4-5.

Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточно-славянская ономастика. М., 1972. С. 62.

MunsterS. Cosmographia. T. IV. Basel, 1628. S. 1420; Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 60.

Байер Г.З. О варягах // Фомин В.В. Ломоносов. С. 346.

Вилинбахов В.Б. Несколько замечаний о теории А.Стендер-Петерсена // Скандинавский сборник. Вып. VI. Таллин, 1963. С. 331, 333-334; Лебедев Г.С. Верхняя Русь по данным археологии и древней истории // Очерки исторической географии. Северо-Запад России. Славяне и финны. СПб., 2001. С. 54.

Герберштейн С. Указ. соч. С. 60; Херрман Й. Славяне и норманны в ранней истории Балтийского региона // Славяне и скандинавы. С. 10.

Falk H.S. Altnordisches Seewesen // Worter und Sachen. Kulturhistosche zeitschrift fur sprach- und sachforschung. Bd. IV. Heidelberg, 1912. S. 88-89, 94; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. II. М., 1986. С. 510; там же. Т. III. М., 1987. С. 331-332.

Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Указ. соч. С. 280.

Сыромятников С.Н. Древлянский князь и варяжский вопрос // ЖМНП. Новая серия. Ч. XL. Июль. СПб., 1912. С. 133.

Лебедев Г.С. Верхняя Русь по данным археологии и древней истории // Очерки исторической географии. Северо-Запад России. Славяне и финны. СПб., 2001. С. 34, 37, 40-41; У истоков Северной Руси. Новые открытия. СПб., 2003. С. 17.

 См. об этом подробнее: Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. С. 439-460; его же. Начальная история Руси. М., 2008. С. 199-212.

 Итоги. 2007. № 38 (588). С. 24; Русский Newsweek. 2007. № 52?2008. № 2 (176). С. 58.

Герберштейн С. Указ. соч. С. 151.

Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию… С. 404-405.

Андреевский И. О договоре Новагорода с немецкими городами и Готландом, заключенным в 1270 году. СПб., 1855. С. 201; Никитский А.И. История экономического быта Великого Новгорода. М., 1893. С. 106-107; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 367.

Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 1. М., 1876. С. 140.

Вязинин И.Н. «Русы живут на острове» // ВИ. 1994. № 9. С. 153.

Каменецкая Е.В. Керамика IX?XIII вв. как источник по истории Смоленского Поднепровья. Автореф. дис… канд. наук. М., 1977. С. 12, 20, 27.

Флетчер Д. О государстве Русском. М., 2002. С. 26, 64.

Герберштейн С. Указ. соч. С. 151.

Котляревский А.А. Древности юридического быта балтийских славян. Опыт сравнительного изучения славянского права. Т. I. Прага, 1874. С. 43, 56; его же. Книга о древностях и истории поморских славян в XII веке. Сказания об Оттоне Бамбергском в отношении славянской истории и древности. Прага, 1874. С. 108, 112; Херрман Й. Указ. соч. С. 38, 107.

Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен. Т. VII. Л., 1968. Т. VII. С. 282; Кузьмин А.Г. История России. С. 149; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 2. С. 584; Потин В.М. Древняя Русь и европейские государства в Х?ХIII вв. Историко-нумизматический очерк. Л., 1968. С. 65.

 Старорусская правда. 13 сентября 1977.

 Зализняк А.А., Янин В.Л. Новгородская Псалтырь начала ХI века ? древнейшая книга Руси // Вестник Российской Академии наук. Т. 71. № 3. М., 2001. С. 202-203.

Курлански М. Всеобщая история соли. М., 2007. С. 193.

Моисеева Г.Н. Ломоносов и древнерусская литература. Л., 1971. С. 102-105, 134-136; Гольдберг А.Л. Историко-политические идеи... С. 73; его же. Легендарная Повесть ХVII в. о древнейшей истории Руси // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. ХIII. Л., 1982. С. 50-63; Вышегородцев В.И. Иоакимовская летопись как историко-культурное явление. Автореф... дис... канд. наук. М., 1986. С. 7-10; Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999. С. 128-130.

Кузьмин А.Г. От моря до моря. С. 37, 40, 43-47; его же. Два вида русов в юго-восточной Прибалтике. С. 192-213; его же. Облик современного норманизма // Сб. РИО. Т. 8 (156). С. 236-238; его же. История России… С. 85, 96-97, 100-103, 105; его же. Начало Руси. С. 248, 252, 291-292.

Фомин В.В. Пургасова Русь // ВИ. 2007. № 9. С. 3-17.

 ЛЛ. С. 18-19.

 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. СПб., 1846. С. 251; там же. Т. 2. М., 1962. Стб. 14.

 ЛЛ. С. 19; Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., Л., 1950. С. 106; ПСРЛ. Т. V. Вып. 1. СПб., 1851. С. 88; там же. Т. IV. Ч. 1. Вып. 1. Пгр., 1915. С. 11; там же. Т. IV. Ч. 2. Вып. 1. Пгр., 1917. С. 11; там же. Т. 15. М., 1965. Стб. 29-30; там же. Т. 33. М., 1977. С. 13.

Гиппиус А.А. К истокам сложения текста Новгородской первой летописи // НИС. 6 (16). СПб., 1997. С. 3-72; Фомин В.В. Русские летописи… С. 30.

Троцкий И.М. Элементы дружинной идеологии в «Повести временных лет» // Проблемы источниковедения. Вып. 2. М., Л., 1936. С. 20, примеч. 2; Кузьмин А.Г. Начало новгородского летописания // ВИ. 1977. № 1. С. 59-77; его же. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 85-110, 126, 293.

Агеева Р.А. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации. М., 2004. С. 181, 205-206, 211.

Васильев В.Л. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деантропонимные образования). Великий Новгород, 2005. С. 123-124, 164-167 и рисунок 6.

Лаптев А.Ю., Яшкичев В.И. Старая Русса апостола Андрея. М., 2007. С. 93.

 Там же. С. 53, 93.

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005. С. 521-523, 540.

Stender-Petersen A. Anthology of Old Russian Literature. P. 15, note c.

Роспонд С. Указ. соч. С. 28-29.

Седов В.В. Восточные славяне в VI?ХIII вв. М., 1982. С. 64.

Гильфердинг А.Ф. История балтийских славян // Его же. Собрание сочинений. Т. 4. СПб., 1874. С. 192, примеч. 740; Вилинбахов В.Б. Указ. соч. С. 333.

Молчанова А.А. Молчанова А.А. Балтийские славяне и Северо-Западная Русь в раннем Средневековье. Автореф. дис… канд. наук. М., 2008. С. 7, 14-15.

Шинаков Е.А. Племена Восточной Европы накануне и в процессе образования Древнерусского государства // Ранние формы социальной организации. СПб., 2000. С. 307.

Сойер П. Указ. соч. С. 21, 74, 99.

Стальсберг А. О скандинавских погребениях с лодками эпохи викингов на территории Древней Руси // Историческая археология: традиции и перспективы. К 80-летию со дня рождения Д.А.Авдусина. М., 1998. С. 279-280.

Смирнова Г.П. К вопросу о датировке древнейшего слоя Неревского раскопа // Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 166; Петренко В.П. Погребальный обряд населения Северной Руси VIII?X вв. Сопки Северного Поволховья. СПб., 1994. С. 110.

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985. С. 211-212; Петренко В.П. Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) // Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследования. Л., 1985. С. 105-112; Дубов И.В. Культура Руси накануне крещении // Славяно-русские древности. Проблемы истории Северо-Запада Руси. Вып. 3. СПб., 1995. С. 95.

Кузьмин А.Г. Истоки культовых особенностей западнославянских языческих храмов // ВИ. 1980. № 4. С. 165; Херрман Й. История и культура северо-западных славян // Наука стран социализма. Семидесятые годы. М., 1980. С. 380-381; Седов В.В. Первый международный симпозиум по славянскому язычеству // Краткие сообщения Института археологии Академии наук. Вып. 164. М., 1981. С. 123.

Кузьмин А.Г. Об этнической природе варягов... С. 81; его же. История России… С. 103; его же. Начало Руси. С. 213, 318, 339, 347; его же. Облик современного норманизма. С. 244; Кудрякова Е.Б. «Варяжская проблема» и культ Бориса и Глеба // ВИ. 1980. № 4. С. 166; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 2. С. 584, 642.
http://rushanin.narod.ru/Fomin.html

По моим представлениям, статья Е.В.Тороповой, К.Г. Самойлова (думаю, что он здесь мотор - проверенный комсополитизмом устойчивый норманист ?! П.З.) и  И.А. Воронкова всё-таки нацелена более против построений В.В.Фомина.  Хотя внешне – журят Ярослава Евгеньевича Водарского и старшего научного сотрудника ИРИ РАН, д.и.н. Константина Александровича Аверьянова. Это у них,  «таинственно ускользающая от археологов древнейшая старорусская крепость» (и, согласно их логике, древнейший участок городской территории) располагалась совершенно не там, где ее искали археологи. Грубо говоря, если её не нашли там где искали, значит она находится в другой части города».

А вот у меня своё. Были ли найдены кусочки неолитической керамики и микролиты, каменный топор и иные досредневековые предметы в Старой Руссе и её окрестностях ?!
Были… Тогда история поселения с той поры и начинается. Понятно, в средние века Руса стала тем, чем стала. Но не обязательно индикатором возникновения ранней Русы - даже как "города", - надо признавать наличие укрепления. Каждый город имел свой норов и вправе "города городить" или не городить. Древесина более на выпарку соли требовалась...
Летописная фраза «въ РусЪ городъ обложиша» точнее «сърубиша въ РусЪ городъ» [НПЛ. М., 1950. с. 45].


=================== В целом летописный контекст такой
Въ лЂто 6707 [1199]. Приславъ ВсЂволодъ, выведе Ярослава из Новагорода и веде и къ собе; а из Новагорода позва владыку и посадьника Мирошку и вячьшии мужи по сынъ. И яко быша на озЂре Серегери, преставися рабъ божии архепископъ новгородьскыи Мартурии мЂсяця августа въ 24, на святого апостола Варфоломея; и привезоша и, положиша и въ притворе святыя София. Идоша людье съ посадникомь и съ Михалкомь къ ВсЂволоду; и прия е съ великою честью и вда имъ сынъ Святославъ; а въ Новъгородъ, съдумавъ 1 /л.61об./ съ посадникомь, присла, и съ новъгородьци, и въведе въ епискупию Митрофана, мужа богомь избьрана; и всь Новъгородъ, шьдъше, съ честью посадиша и, донележе будеть от митрополита позвание: и тъгда поидеши на поставление. Въ то же лЂто заложиша церковь камяну Святыхъ 40. Томь же лЂтЂ постави церковь княгыни Ярославляя на Михалици манастырь святыя богородиця Рожьство, игумению поставиша Завижюю посадника. Въ то же лЂто испьсаша церковь святого Преображения на Городищи.
 Въ то же лЂто испьсаша церковь въ РусЂ святого Сааса владычьню въ манастыри. /л.62./ Приде же князь Святослав въ Новъгородъ, сынъ Всеволожь, вънукъ Гюргевъ, мЂсяця генваря въ 1, на святого Василия, и посадиша \45\ и на столЂ въ святЂи Софии, и обрадовася вьсь Новъгородъ. Въ то же лЂто въ РусЂ городъ обложиша.
 1 От слов съ БЂлее начинается другой почерк.
 2 Справа что-то написано другими чернилами и почерком и смазано; можно разобрать: и ван
 3 Вторая и третья буквы неясны; можно также читать с Толбовиця
Въ лЂто 6708 [1200]. Ловоть възяша Литва и до Налюця, съ БЂлее 1 до Свинорта и до Ворча середу; и гнашася новгородьци по нихъ и до Цьрнянъ, и бишася с ними, и убиша Литвы мужь 80, а новгородьць 15: Рагуилу Прокопииница съ братомь Ольксою, Гюргя Събышкиниця, Ратьмира НЂжатиниця, Страшка сереброника вЂ/л.62об./сця, Вънезда Ягиниця, Луку Мирошкинъ отрок, Микиту Лазоревиця, Жирошку Огасовиця, Осипа подвоискаго, Романа Пъкта, инЂхъ 4 муж, а полонъ вьсь отяша, а избътъкъ убЂжаша 2. Въ то же лЂто иде Нездила Пьхциниць на Лукы воеводою; иде съ Лукъ съ маломь дружины въ Лотыголу на тороне, и засташа я въ одринахъ, и убиша ихъ 40 муж, а жены ихъ и дЂти поимаша, а сами придоша на Лукы сторови вьси; а кто бЂ нЂ пошолъ по нихъ Столбовиця 3 съ нЂколькомь дружины, а у тЂхъ кун поимаша, бивъше. /л.63./
Въ лЂто 6709 [1201]. Новъгородьци богомь избранаго Митрофана въведоша въ епископью по Мартурии, и иде въ Русь ставитъся къ митрополиту съ новгородьскыми мужи и съ всЂволожими, и поставленъ бысть мЂсяця июля въ 3 день, на святого Уакинфа; и приде въ Новъгородъ септября въ 14, на Въздвижение честьнаго хреста; и ради быша новгородьци своему владыцЂ. Въ то же лЂто мЂсяця априля въ 15 съгорЂ церкы от грома святого Николы на Городищи; и ста всЂ лЂто дъжгево. А Варягы пустиша без мира за море.
Того же лЂта сърубиша въ РусЂ городъ. А на осЂнь придо/л.63об./ша Варязи горою на миръ, и даша имъ миръ на всЂи воли своеи.
http://litopys.org.ua/novglet/novg03.htm

/л.124об./ В лЂто 6707 [1199]. Приславши 27 Всеволод выведе Ярослава из Новагорода и веде 28 и 29 к собЂ 30; а из Новагорода позва владыку и посадника Мирошьку 31 и вячьшии 32 мужи по сынъ. Яко быша на озерЂ СерегирЂ, преставися рабъ божии архиепископъ 33 новгородчкыи 34 владыка 35 Мантирии 36 августа въ 24; и, привезъше 37, положиша и въ притворЂ святыя 38 СофЂя 39. Идоша мужи с посадникомъ и с Михалкомъ ко 40 Всеволоду; и прия 41 их 42 с великою честью 43 и вда 44 имъ сына 45 Святослава; а в 46 Новъгород присла 46, сдумавъ 47 с посадникомъ и с новгородци 48, и введе въ епискупью Митрофана, богомъ избрана 49; и весь Новъгород, шедши 50, съ честью 51 посадиша и, дондеже будет 52 от митрополита позвание 53: и тогда поидеши на поставление. В то же лЂто заложиша церковь камену святыхь 54 мученикь 55 40 56, с Прокшею с Малышевицемъ 57. Того же лЂта постави 58 церковь княгыни 59 Ярославляя 60 и 61 манастырь устрои 62 святыя 63 богородица Рожество, и игумению 64 постави Завижюю 65. В то же лЂто исписаша церковь святого Спаса на Городищи; а в РусЂ такоже 66 святого 67 Спаса подписаша 68 в монастырЂ 69 владычнЂ 70. И 71 по сих 71 прииде 72 князь Святославъ \239\
 1 софии АТ 2 весь АТ 3—3 взяша литва АТ 4 бЂлЂя АТ 5 до налюча Т. В А налюча написано и зачеркнуто киноварью  6 в середу АТ 7 гнашася А гнашась Т 8 новогородци АТ 9 Нет АТ 10 новогородцевъ АТ 11 рагуила АТ 12 прокопьнича АТ 13 олескою Т 14 юрьа АТ 15 сбыщинича А свыщинина Т 16 жатинича АТ 17 страшко АТ 18 серебреника Т 19 ягинича АТ 20 мирошкынъ А 21 В А буквы ки написаны над строкой  22 лазоревича АТ 23 жирожку АТ 24 огасовича АТ 25 подвоиского АТ 26 пътка АТ 27 и иных АТ 28 четырехъ Т 29 весь АТ 30 нездЂла А нездЂля Т 31 похчиничь АТ 32 съ малою АТ 33 Нет АТ 34 сорокъ Т 35 мужь А 36—36 здрави вси АТ 37 столбовичь Т. В А столбович, причем буква ч над строкой  38 нЂколикыми АТ 39 другы АТ 40 бывше АТ 41 поимавше АТ 42 новогородци же АТ 43 избраннаго АТ 44 възведоша АТ 45—45 епископию АТ 46 мартурии АТ 47 ставитися АТ 48 новогородскыми АТ 49 съ АТ 50 всеволожи АТ 51 акинфа АТ 52—52 Нет Т 53 сентября Т 54 новогородци АТ 55 апрЂля АТ 56 грому АТ 57 городищЂ АТ

 А В рукописи все буквы в строке.
 Б Вероятно, по описке, вместо торонЂ; см. Синодальный список.
 В Можно прочесть также с толбович; буква ч над строкой.
 Г В Синодальном списке бивъше
 Д Перед буквой и были написаны и соскоблены какие-то буквы.
 Е Перед буквой у (оу) приписана палочка.
в Новъгород, сынъ Всеволожь, внукъ Юрьевъ, генваря въ 30, и посадиша и на столЂ въ святЂи СофЂи 1, и обрадовася всь 2 /л.125./ Новъгород. В то же лЂто в РусЂ город обложиша.
В лЂто 6708 [1200]. Литва 3 взяша 3 Ловоть и до Налюча, с БЂлЂи 4 и до 5 Свинорта и до Ворча середу 6; и нагнашася 7 новгородци 8 по них и до Чернянъ, и бишася с ними и убиша у нихъ мужь 9 въ КлинЂ 80, а новгородець 10 15: Рагуилу 11 Прокшиница 12 с братомъ Олексою 13, Юрья 14 Сбыщиница 15, Ратмира НЂжатиница 16, Страшка 17 серебряника 18 вЂсца, ВнЂзда Ягиница 19, Луку Мирошкинъ 20 отрокъ, Микиту 21 Лазоревица 22, Жирошку 23 Огасовица 24, Осипа подвоискаго 25, Романа Потка 26, инЂх 27 4 28 муж; а полонъ всь 29 отяша А, а избытокъ убЂжа. В то же лЂто иде Нездыла 30 Пьхичиниць 31 на Лукы воеводою; иде с Лукъ малою 32 дружиною в Лотыголу на сторонЂъ, и 33 засташая въ одринах, и убиша их 40 34 муж 35, а жены их и дЂти поимаша, а сами приидоша на Лукы вси 36 здрави 36; а кто бЂ не пошелъ по них Столбовичи В 37 с николикымъ 38 дружины 39, а у тЂх, бывши Г 40, куны поимаша 41.
В лЂто 6709 [1201]. Новгородци 42 богомъ избраньнаго 43 Митрофана въведоша 44 въ архиепископьлии 45 дворъ 45 по Мантурии 46; и Д иде в Русь ставится 47 к митрополиту с новгородчкыми 48 мужи и со 49 всеволожими 50, и поставленъ бысть мЂсяца июля въ 3 день, на святого Укинфа Е 51; и прииде /л.125об./ в 52 Новъгород 52 септября 53 въ 14, на Въздвижение честнаго креста; и ради быша новгородци 54 своему владыцЂ. В то же лЂто мЂсяца априля 55 въ 15 сгорЂ от грома 56 церкви святого Николы на Городищи 57; и ста все \240\



 1 варяги АТ 2 даша АТ. В А буквы ша написаны над строкой  3 волЂ АТ
лЂто дождево. А Варягы 1 пустиша без мира за море. Того же лъта срубиша в РусЂ город. А на осень приидоша Варязи горою на миръ. и да 2 имъ миръ на всеи воли 3 своеи.
http://litopys.org.ua/novglet/novg20.htm

Но это всё надо видеть в общих контекстах

Руса (Стара Руса), м., рушани, жит. — 6675 (32, 220), 6700-6701 (40, 231-232), 6702 (41, 234), 6706-6707 (43-45, 237-239), 6709 (45, 240), 6719 (249), 6732 (61, 264), 6733 (64, 269), 6742 (73, 283), 6778 (89, 320), 6824 (95, 337), 6878 (371), 6892 (379), 6911 (397), 6918 (402), 6925 (408), 6943 (417), 6950 (422, 463), 6951 (423, 464), 6953 (425), 473, 477
Русин, «житель Русі» — 6524 (176), 6559 (16, 181)
Русь, країна та нар. — 6362 (105-107, 433-434, 513-514), 6428 (107-108, 434-435, 515), 6430 (108, 435, 515), 6463 (115, 520), 6477 (120, 522-523), 6479 (121-123, 524), 6485 (125, 525), 6489 (130, 529), 6492 (131, 530), 6494 (132, 531), 6495 (149, 443, 543), 6496 (151, 444, 545), 6497 (161-162, 164), 6523 (168, 554), 6555 (181), 6568 (183), 6603 (19, 202), 6640 (22, 207), 6643 (24, 208), 6650 (26, 212), 6654 (27, 213), 6657 (28, 214), 6664 (30, 216), 6673 (32, 219), 6675 (32, 219), 6685 (36, 224), 6687-6689 (36-37, 225-226), 6709 (45, 239), 6719 (52, 249-250), 6722-6723 (53, 251-252), 6726 (58, 259), 6729 (60, 262), 6732 (62, 265), 6740 (71, 280), 6741 (72, 282), 6765 (82, 309), 6770 (83, 312, 454), 6789 (324), 6822-6823 (94, 335-336), 6830 (96, 339, 457), 6834 (98, 340, 458), 6836 (98, 341), 6841 (346), 6843 (346), 6845 (348), 6850 (355), 6851 (357, 459), 6860-6861 (363), 6863а (364), 6868 (367), 6896 (382), 6918 (401), 6949 (421, 462-463), 466, 470, 478, 480-481, 487, 509, 560
Руська, Русьска земля, країна — 0 (103-104, 431-432, 511-512), 6362 (104, 106, 432, 434, 512, 514), 6455 (113 (?)), 6463 (116, 437, 520), 6476 (118, 438, 521), 6477 (120 (?)), 6479 (122, 524), 6488 (128, 528), 6496 (151, 157-158, 444-445, 545, 549), 6497 (159, 551), 6523 (557-558), 6524 (177), 6569 (183), 6573 (184), 6576 (17, 186, 189-190), 6579 (191), 6611 (19, 203), 6619 (20, 203), 6623 (20, 204), 6642-6643 (23, 208, 445), 6653 (27, 213), 6663 (29, 216), 6675 (33, 220), 6677 (33, 221), 6722 (53, 251), 6732 (62, 264-265), 6738 (280), 6744 (285), 6746 (76, 286, 289), 6748 (292, 448), 6753 (298, 452), 6759 (306, 453), 6771 (84, 313), 6778 (89, 321), 6819 (334), 6835 (98, 341, 459), 6884 (374), 6887-6888 (375-377), 6890 (378), 6896 (381-382), 6906 (393), 6907 (395), 6916 (400-401), 6932 (414), 6940b (416), 6949-6950 (421-422, 463), 6954 (426), 465-469, 477, 480, 485, 508, 510-511, 558, 560-561
Руська вол. (власть) — 6523 (558)
Руська обл. — 6657 (28, 214), 6738 (71, 280)
руський (прикметник) — 0 (103, 431, 511), 6362 (106, 433, 513), 6428 (707-108, 434-435, 515), 6430 (108, 435, 515), 6453 (110, 436, 517), 6463 (114, 519), 6477 (120, 523), 6496 (159, 550), 6497 (163), 6524 (176), 6562 (181), 6576 (186), 6612 (19, 203), 6667 (30, 217), 6673 (31, 219), 6694 (38, 228), 6711 (240), 6732 (62-63, 264-266), 6743 (73, 284), 6753 (300), 6754 (304), 6837 (98, 342), 6883 (372), 6885 (375), 6888 (377), 6939-6940b (416), 6949-6950 (421-422, 463), 465, 467-469, 473, 475, 482, 486, 489, 510, 560
Руські городи у Литві — 6948 (420)