Ран. днев. 24 Наппельбаум О. М. Тарковские. Гинзбу

Ранние дневники 24 Наппельбаум О.М. Тарковские. Алик Гинзбург

Мне 25-26 лет

8 декабря. Пианистка Мария Вениаминовна Юдина на своём вечере говорила о музыке, о бесчисленных своих знакомствах и дружбах со значительными людьми нашего времени. О музыке Александра Николаевича Скрябина она сказала: «Не всё время нам нужно быть в экстазе».

Я побывала у Ольги Моисеевны Грудцовой-Наппельбаум (дочь известного фотографа Моисея Соломоновича Наппельбаум), у неё был в гостях Арсений Алексанлрович Тарковский. Он сказал мне: «Мне кажется, что Вы всегда голодны. Вас надо покормить». Пили чай и водку. У него чудный взор. Как невероятно он был красив в молодости.

16 декабря. С Ольгой Моисеевной легко, не надо напрягать бедные опилки, чтобы говорить светские фразы. Она очень милый человек, простой в общении. Мы слушали записи Александра Вертинского. Пришла поэтесса Елена Аксельрод. Безумно интересно наблюдать людей. Хочется хранить невозмутимый вид. Соединить эти два желания невозможно.

19 декабря. В ВТО был фильм о Есенине. Он живой, юный, трепетный, трагический. Пронзительное чувство любви к нему, к лицу его, к трагическим глазам.

5 января. Вся жизнь — камера одиночка. Без Бога тяжко и душно. Он непонятен,  ибо явления жизни, слова и поступки людей — непонятны. Закон жизни и у людей,  и у животных один — власть силы. Мало кто из людей может похвалиться силой духа, одухотворённостью.

7 января. У Ольги Моисеевны были Тарковские. У Татьяны Алексеевны (жена Арсения Александровича) горят глаза. Играли в тесёмку, натянутую между пальцами. Я пошла провожать Тарковских до их дома. Простились у подъезда.

8 января. У Наташи К. я познакомилась с N.(Он не разрешил мне называть его имя при публикации дневников). Он зять знаменитого художника. Он похож на Достоевского, в нём есть что-то от Рихтеровского облика. Нервное лицо, голубые глаза, чуткость. У него что-то детское есть в манере задавать вопросы. Он называл меня снежной королевой, заметил мне, что я сложный человек. «Что такое доброта?», - спросил он меня. «Это первое побуждение воли сделать для человека что-то хорошее — без участия анализа», - ответила я.

Мне нужны огненные мысли, встречи, приключения, движения во всех стихиях.  Вместо этого тьма и сон.

Разве это не судьба, разве я выбираю себе силы, чтобы жить? Разве я отказалась бы от общения с людьми, подобными Пастернаку, Гиляровскому, Михаилу Светлову? Где они? Где я? Ведь приблизиться к ним и удержаться около них мне невозможно в силу неравенства. Я сознаю себя мышкой, а их исполинами. На благородство и тонкость чувств рассчитывать не могу.

12 января. На юбилее Тарковского в ЦДЛ прекрасно читал Арсений Алексанлрович  свои стихи тихим и усталым голосом. Были прочитаны новые, ранее неизвестные его стихи.

Выступал его друг Аркадий Штейнберг. Одно время Арсений Александрович жил у него и спал под роялем. Вячеслав Иванов не восхитил меня в этот раз. 

Выступал Иван Семёнович Козловский, сначала он пел один, потом с японской певицей Ёко Сато. Мы слушали всё это, стоя за кулисами, рядом стоял Александр Зиновьевич Крейн, директор Пушкинского Литературного Музея. Он сказал Наталье Львовне: «Вот не ожидал. Это прелестно. Какая прелесть!».

Позже я это рассказала Лине по телефону и спросила её: «Неужели наш с тобой вкус выше вкуса Натальи Львовны и Крейна?» Она ответила: «Кое в чём — да».  Дело в том, что мне совсем не понравился голос прославленного тенора и его дуэт с певицей.

На вечере были Каверин, Л. Соболев, Квиклидзе. Тарковский был трогателен, всех целовал, всем улыбался. Кайсын Кулиев подарил ему белую бурку. Поэтесса и художница Маша Андриевская и ученица Тарковского Лариса Миллер прочли стихотворный шарж на стихи Тарковского «Я человек, я посредине мира».

Пришла очередь выступать чтецам нашей Студии художественного слова, но к концу вечера мы потеряли всякое вдохновение и кое-как прочитали стихи Тарковского в числе самых последних выступающих: Ася Мамонова, я, диктор радио Боря Федосеев, человек с необыкновенно красивым голосом.

В этот раз Боря был более внимателен ко мне, чем всегда, он спросил, почему я не прихожу к нему в гости. «Ты ведь не зовёшь», - сказала я. На этом наш разговор и закончился.

После вечера я одна шла к метро, шепча, как молитвы, стихи Арсения Александровича.

16 января. Когда я спокойна и нет тоски, это равносильно счастью.
 
Брат мой отметил в N. — моём новом знакомом склонность к идеализированию. Герман неплохой психолог, я в воторге от его характеристик людей. И Герман, и его жена Лена думают, что N. - добрый малый.

18 января. Алика Гинзбурга по доносу какого-то человека посадили на 5 лет.  Бедная его мама. Бедный Алик. (Вышел он оттуда совершенно больным).

Читала, находясь в гостях у Ольги Моисеевны, её воспоминания об актёре Михоэльсе, о Гумилёвском кружке. Она видела поэта и критика Георгия Адамовича, поэта Георгия Владимировича ИвАнова, поэта Владислава Ходасевича. Она показала мне фотографии её и Георгия ИвАнова.

К ней пришла соседка её Эмма Григорьевна Герштейн. Я показала дамам свои рисунки, Эмма Григорьевна сказала мне, увидев рисунок, где изображён Олег-Володя: «Какой льстивый, лукавый человек».

На некоторых фотографиях Александра Блока лицо его как будто сожжено,  прозрачные черты со дна ада.

Лина вся — внимание и душа.

Пишу Свете Ворониной в Питер письмо: «Звёзды позволяют любоваться собой только ночью».

22 апреля. На вечере в ЦДЛ я сказала Тарковскому: «Хорошо, что Вы будете на  вечере Николая Заболоцкого». «Почему?», - спросил он. «Потому, что я лишний раз Вас увижу».

25 апреля. Мария Вениаминовна Юдина на вечере поэта Николая Заболоцкого читала его стихи, говорила, что истоки творчества его восходят к «Книге Бытия». Она сравнивала его с Лермонтовым, называла его мифологическим и литургическим поэтом.

26 апреля. На такси после вечера с Натальей Львовной, Серафимом Николаевичем, Арсением Александровичем и его женой Татьяной Алесеевной мы поехали к Тарковским. Великолепно в их доме слушать музыку. Такое ощущение, что в соседней комнате играет живой оркестр. Я вытирала тарелки чистым и очень рваным полотенцем. Татьяна Алексеевна рассказывала мне, как она разводила на их даче в Голицыно цветы.

Пришёл сын Татьяны Алексеевны Алёша Озерский. Чуть позже появился армянский поэт Левон Мктрчан. Он прекрасно освоился в незнакомой компании, шутил,  рассказывал забавные вещи. Он большое дитя.

На столе на трёх тарелках лежали три сорта сыра. Каждый отрезал сам себе тот сыр, который хотел. Пили шампанское. Три бокала было венецианских. Они были куплены в день свадьбы Татьяны Алексеевны и Арсения Александровича. Люблю эту семью, этот дом. Провожали меня до лифта Тарковский и Алёша.

1 мая. Чай на кухне у Тарковских. Беседы с Татьяной Алексеевной и Алёшей.  Арсений Александрович от нас ушёл и слушал музыку один у себя в комнате.  Татьяна Алексеевна рассказывала нам о летающих тарелках. Подруга Алёши Лида сказала, что каждые 2000 лет земля подвергается встряске и меняет орбиту.

Мы пошли к Тарковскому в комнату и слушали польского композитора Пендерецкого «Страсти по Луке».

Кто-то рассказал: «Маленькая девочка спрашивает маму: «Что сейчас делает поэт Александр Блок?»  Мать объясняет, что он умер. «Неправда. Всё-то ты врёшь. Он сейчас сидит и стихи пишет».

3 мая. Мы с Алёшей Озерским и Лидой решили поехать в Троице-Сергиеву Лавру. Алёша бросает на меня короткие взгляды. Снимал он мой профиль или мне почудилось? Мы постояли в церкви, были в Музее.

В Алёше спокойствие, может быть, внешнее. Левая бровь выше правой. Смуглота.  Крепкие зубы. Низкий лоб, взгляд его неуловим. Выражение лица  и его поведение очень естественны. Если кто-то из нас шёл сзади, Алёша всё время оглядывался,  чтобы человек не потерялся. Я пригласила его к себе на день рождения. В нём приятны сдержанность, простота и дружелюбие.

Я рисовала Тарковского.