01-06. Наваждение

Из гл 5 http://www.proza.ru/2011/05/10/425

Новая школа подарила мне не только новую дружбу,  но и новую любовь,  оставившую большой след в моей судьбе. Это была необычная, даже ненормальная любовь,  какая, наверное, и положена Белой Вороне. Впрочем, бывает ли любовь нормальной, если она – действительно любовь? Она пришла  ко мне, как наваждение, и на всю жизнь привязала к тому, кто меньше всего подходил для этого.

Мой « А.П.», а именно так я его всегда мысленно называла, интуитивно оберегая от окружающего мира свою сокровенную тайну, был моим одноклассником. В один и тот же день мы с ним перешли из других школ в наш седьмой класс и поначалу не обратили друг на друга никакого внимания. А.П. не только не был красавцем или героем, но даже ростом не удался - был ниже меня почти на голову! Худенький, домашний ребенок в очках, припозднившийся в развитии,  с темно-русыми прямыми волосами,  расчесанными на пробор, с серыми узкими глазами и высокими бровями с изломом.

Мужчины маленького роста всю жизнь борются за свое место под солнцем и оттого  обычно достигают в жизни большего, чем красавцы-великаны. Учился А,П. лучше всех и, впоследствии, единственный из нашего выпускного класса закончил школу с  золотой  медалью. Он прекрасно рисовал и был постоянным  оформителем всех школьных стенных газет и учебных плакатов.

«Марья» с самого начала посадила нас вместе – за первую парту, где мы оставались недолго: в старших классах, к моему тайному сожалению, учителя перестали давить на нас с выбором места, и мы оказались на разных партах.  Как возникло это мое чувство к нему  - никому  не ведомо:  мальчишек такого типа девочки,  гораздо более взрослые в седьмых классах, чем их сверстники, обычно не замечают. Думаю, что   мой выбор определили два  момента:  его острый ум и непохожесть на других. 

А.П. казался мне одиноким,  особенным и загадочным:  он совсем  не  имел  друзей и, как мне думалось, внутренне переживал несоответствие своего внутреннего развития внешнему. Мое богатое воображение соединило для меня образ А.П. с образом моего любимого литературного  героя – Печорина, личности, не  вписывающейся в свое примитивное  окружение. Был ли он действительно таким, неизвестно. Одноклассники считали А.П. воображулей и не любили – он презирал дураков и довольно пренебрежительно отзывался об их способностях. Если все прочие для А.П.  были просто толпой бездарей,  то я ему, к моему счастью,  по интеллекту не уступала:  ни разу за все время нашего обучения он не произнес в мой  адрес  ни  одного неуважительного, пренебрежительного слова.

А.П. часто пристально и украдкой смотрел на меня на уроках и  переменах, заметно реагируя на мое отношение к тому, что он делал и как отвечал на уроках.  Меня несколько  злили его барские замашки и резкие высказывания,  но,  несмотря на  эти особенности его характера, мое настроение, успехи и даже работоспособность полностью зависели от его случайных взглядов и слов (всегда только по школьным вопросам),  которыми мы с ним  обменивались за день.

Наверное, мы оба были чем-то обделены в жизни:  он - ростом, я - уверенностью в себе. Собственные комплексы не давали мне возможности выразить себя в коллективе сверстников,  где меня только уважали,  но не выделяли как красивую девочку,  как мне всегда хотелось. Я постоянно переживала из-за того, что, в отличие от многих других наших девчонок, до сих пор еще не имела никаких особенных отношений с мальчишками. Невостребованными оставались моя влюбчивость, желание быть кокетливой и раскованной,  угнетала давившая меня  репутация серьезной отличницы.  Возможно, те же проблемы были и у А.П. Отсюда – та же, что и у меня, подчеркиваемая неэмоциональность, циничное высмеивание всяких чувств и возлияний, так любимых нашей Марьей,  постоянно провоцирующей нас на  откровенность  на  своих уроках. Мне казалось, что я понимаю А.П.  лучше, чем кто-либо, и это притягивало меня к нему еще больше. Учеба и оценки для нас обоих были  тем  единственно возможным способом самовыражения, который был в нашем распоряжении.

Мысленно я  хотела быть и видела себя совсем другой - остроумной,  артистичной и раскованной хулиганкой, умеющей хорошо танцевать, петь и морочить мальчишкам голову, но в реальности  постоянно чувствовала на себе панцирь персоны,  из  которого не могла вылезти,  была стеснительна и не уверена в себе.  Мама и бабушка почти никогда не поддерживали и не взращивали во мне так нужной мне  уверенности, видимо, считая меня маленькой или попросту не замечали моей проблемы.

Для А.П., так же, как и для меня, последние годы в школе были напряженными: мы оба шли на  медаль  и  переживали из-за четверок. Но в моем стремлении остаться в отличниках был не столько «карьеризм», сколько дух соревнования с тем, кого я могла привлечь к себе только своими знаниями.  Получив «трояк» за контрольную, я начинала «задраивать люки»: еще более тщательно маскировала свои чувства. Если неудача постигала его - я проникалась его «бедой» и позволяла себе нашу «встречу глаз»,  не боясь раскрыться. Это были странные отношения. Возможно,  многое из того, что в те годы было таким важным и значимым,  было моим  воображением,  построенном только на моих предположениях,  догадках и случайностях.  Тем не  менее,  я почти  постоянно  чувствовала  себя счастливой, и ничто другое не занимало мои мысли так сильно, как этот мальчишка.

Отец А.П., как я позже узнала, был человеком известным: партработник, назначенный на должность Председателя райисполкома, - должность, сравнимая с теперешней главой районной администрации!  Тогда это как-то не  запечатлевалось  в моем сознании,  и я никогда не думала о своем А,П.  как о сыне хорошо обеспеченного человека,  наверняка  имеющего  и казенный автомобиль, и места отдыха и массу других благ, полагающихся таким людям.  Своим материальным положением А.П.  никогда  не хвалился и по одежде от всех нас никак не выделялся. Дважды я видела выступление его  отца по телевидению,  до сих пор где-то хранятся  газетные вырезки о его награждении орденом за хорошую работу,  а потом, много позже,  сообщение о его смерти. Для меня интерес к этому человеку и масштаб личности тогда измерялся единственным – он приходился  моему  А.П. родным отцом и носил одну с ним фамилию.

Нельзя сказать, что кроме А.П.  для меня не существовало других мальчишек. Кто-то нравился мне,  кому-то - я, но ничего серьезного и реального у меня не было. После восьмого класса, увлечение А.П.   перешло в  наваждение.  «Думаю о нем 19 из 24  часов в сутки», - писала я в своем дневнике.  Благодаря этому наваждению  я начала писать стихи.

Впрочем, самое первое  мое стихотворение появилось  еще в пятом классе, когда по литературе мы изучали стихотворные размеры, и качестве домашнего задания нам дали  сочинить стихотворение определенного типа. Помню, как меня тогда поразила неожиданная легкость этого задания: я и не подозревала, что рифмовать слова настолько просто! Это «наглое» открытие позволило мне без особого трепета взяться за сочинительство в период своей влюбленности. Стихи, сперва примитивные и подражательные,  быстро становились все лучше и лучше и вскоре стали для меня необходимым и  благодатным  способом приложения нерастраченной творческой энергии.

Моя влюбленность  дурно отражалась на наших с Вероникой отношениях. Подруга была в курсе всех моих любовных дел и даже помогала мне, сообщая о замеченных ею тайных взглядах в мою сторону, но сама не была ни в кого влюблена и часто обижалась, что я уделяю столько времени «этому шибзику», совсем не думая о ней.  Наши  ссоры  по-прежнему оставались частыми. Долго не видясь летом, мы очень скучали и жаждали встречи, но частое общение оказывалось для нас губительным. Наши темпераменты  были разными.   Я была резка и недипломатична, более подвижна и податлива переменам настроений, отчего подруга  раздражала меня своей медлительностью и приземленностью. Всякое ее давление на себя я принимала в штыки, хотя постоянно страдала от того, что в большинстве ссор оказывалась  виноватой. Мои мысли были заняты А.П., а не ее интересами, - это было правдой, но  я ничего не могла с собой поделать. Я полностью попала под наваждение своей первой любви и целиком зависела от поведения А.П. Ради него  я отставляла в сторону все другие обязательства, вовсе не считая это правильным или достойным поведением.

 Камнем преткновения и переломным моментом нашей дружбы,  а в какой-то степени и моей любви, стала наша поездка в Пятигорск.

продолжение см. http://www.proza.ru/2011/05/17/150