Желтый пакет

Четверо пацанов ленивой трусцой бегали во дворе возле забора, вяло пиная мяч. С самого утра солнце жарило на полную катушку, и к полудню небольшой городской двор прогрелся, точно духовка. Трехэтажные дома образовали здесь почти каменный мешок, и, будь они повыше, двор оставался бы все время в тени. Но сейчас, в конце мая, солнце стояло высоко, к тому же с востока пространство огораживал невысокий деревянный забор (как раз тот, о который мальчишки колотили мячом), так что теперь здесь стоял жаркий, неподвижный воздух, и только небольшие тени жались к дверям подъездов под бетонными козырьками.
Самый крупный из мальчиков остановился, окончательно запарившись. Переводя дух, он приподнял левой рукой бейсболку за козырек, а правой потер мокрый лоб и прилипшие волосы.
- Ребя, я задолбался, - сказал он, стараясь говорить небрежно и грубо, чтобы не показаться слабаком, - Жарища охрененная.
Остальные тут же бросили мяч и собрались рядом, как будто только и ждали повода перестать бегать. Один сорвал с головы зеленую кепку и буркнул:
- Ну и чо?
- Ну чо, - первый вернул свой головной убор на место и без особого энтузиазма предложил:
- Можно на речку-срачку смотаться.
- Иди ты, - тут же вскинулся самый низенький, - Там щас вонища - не продохнуть, мы вчера с бабкой из сада шли, я думал - сдохну, как воняет.
Четвертый, никак себя пока не проявивший, стоял чуть в стороне, в беспокойной тени вяза, и смотрел куда-то вверх. Его окликнул низкий:
- Алё, Сашок!
- М? - мальчик все рассматривал что-то в кроне дерева.
- Ты чо там? - низкий подошел и встал рядом.
- Этот пакет тут с осени висит, - сказал Сашок, тыча пальцем вверх.
Остальные обернулись к нему.
- Какой пакет?
- Где?
- Я не вижу...
Они собрались рядом, толкаясь и вытягивая шеи.
Мальчик с зеленой кепкой сказал недовольно:
-Да чо там, обычный пакет. Его зимой было хорошо видно, как раз напротив наших окон... Чуть повыше на этаж.
- И сейчас видно, - сказал Сашок, - интересно, что в нем.
- Да ладно, - презрительно сказал крупный, - Пакет и пакет, пустой. Ветром занесло да зацепился.
- Не, не пустой, - возразил низкий, - Его не трепало по ветру, он так тяжело мотался. А сейчас вниз висит, видишь?
Пакет - его рассмотрели уже все четверо - действительно висел кулем на отломанном сучке одной из высоких веток, примерно посередине, меряя от ствола.

Желтый пакет появился на дереве в октябре. Листья к тому времени опали уже почти все, и было хорошо видно, что у пакета завязаны ручки, а сам он чем-то набит. Каким-то образом яркая пластиковая сумка с неизвестным содержимым оказалась аккуратно пристроена на кривой сучок на уровне чуть ниже третьего этажа напротив торца дома. Туда выходили три окна, за которыми были три почти одинаковых кухни.
На первом этаже обитала одинокая старушка, хозяйка двух персидских кошек. На втором проживала семья недовольного мальчика, который сейчас обмахивался своей зеленой кепкой, щурясь и жмурясь от солнца. На третьем квартира пустовала - в ноябре оттуда уехала молодая пара с младенцем.

- Ну и чо? - снова спросил недовольный мальчик.
- Давайте достанем, - предложил Сашок.
Низкий мальчик фыркнул и, не удержавшись, засмеялся. Остальные смеяться не стали, но тут же запереступали на месте, задвигали локтями и принялись произносить множество полубессмысленных слов - "ну ты ваще... ты чо? не, ну в натуре... ты очумел..."
- Залезть да достать, - сказал Сашок, - Я залезу. Только вы меня подсадИте, а то тут до нижних веток высоко.
- Ты серьезно, что-ли? - спросил крупный мальчик.
- Ага.
Крупный подошел к вязу, пнул ствол и критически осмотрел его до самой нижней ветви, которая росла метрах в двух над землей.
- Да тут фиг подсадишь, - сказал он, - Я не жирафа, чтобы на два метра.
- А надо что-нибудь поставить, - тут же засуетился низкий, - Щас, там у нас у контейнера что-то было...
Мальчики мгновенно оценили идею и все вместе бросились к мусорным контейнерам, которые стояли в углу двора, у единственного нормального по ширине проезда. Контейнеры их не подвели: возле них лежала спинка от раздолбанного дивана и несколько деревянных ящиков.
-Ага! - крикнул низкий, вскакивая на спинку дивана, - Йоху! - он несколько раз подпрыгнул, заставив скрипеть ржавые и поломанные пружины.
- Кончай скакать, чудила, - крупный подошел, пнул спинку дивана, - Слазь давай! Вместе потащим.
Низкий неохотно сошел с мебельной руины, примерился схватить за ближний угол, тут же отпустил, перешел на другую сторону - в общем, суетился. Крупный мальчик терпеливо ждал, пока остальные займут свои места по углам, и только тогда сказал низкому:
- Юрик, блин, харош бегать. Бери и пошли!
Низкий тут же ухватился за угол, мальчики сделали плохо согласованное усилие и спинка дивана, перекашиваясь и качаясь, поплыла по двору.
- Не очень тяжело, - сказал недовольный мальчик, когда они положили свою ношу у дерева.
- А ты хотел, чтобы очень, ...? - спросил крупный мальчик, прибавив в конце бранное слово. Низкий Юрик захихикал. Сашок фыркнул и отвернулся. Недовольный мальчик сморщил нос и ответил крупному:
- Да пошел ты, придурок.
- Да ты сам... - начал было заводиться крупный, но его остановил голос Сашка:
- Пацаны, кончайте эту херню. Надо диван прислонить как-то...
- Щас прислоним, - крупный наклонился, взялся за торец спинки и с усилием приподнял. Он явно хотел покрасоваться ростом и силой, но ворочать в одиночку двухметровую доску с обивкой ему было слишком тяжело. Он запыхтел:
- Ну и чо, я тут один буду пуп рвать?
Сашок тут же подхватил спинку рядом, и они вдвоем кое-как прислонили ее к стволу.
- Н-да, - скептически произнес недовольный мальчик, - По-моему, нифига тебе это не поможет.
Сашок похлопал по грязной обивке, потом взялся за верхний край и попытался подтянуться. Не вышло.
- Давай подсажу, - сказал крупный и присел рядом, - Давай, вставай на плечо, и там хватайся. Осторожно только...
Сашок тут же снова взялся за верхний край диванной спинки и, подтягиваясь наверх, поставил одну ногу в кроссовке на плечо крупному. Тот хыкнул, но удержал и даже стал чуть приподниматься. Сашок тут же воспользовался этим, закинув другую ногу наверх, и через секунду оказался в неустойчивом и неудобном положении, сидя на верхнем торце диванной спинки. Крупный встал, шевеля плечом, и с деланным недовольством заявил:
- Ну ты лось, Сашок... Оттоптал реально...
- Ну извини, сам предложил, - Сашок уже смотрел вверх, прикидывая, как встать и за что зацепиться. Желтый пакет сейчас висел почти над ним.

Молодые родители и их отпрыск на третьем этаже были адовым наказанием для всего подъезда, поэтому, когда они уехали, бабуся с первого сказала, выражая общее мнение:
-Славатегоссподи, хоть выспимся!
Никто не видел, как они съезжали, но непривычную тишину отметили в тот же день. Никто не орал благим матом, не слышались ни вопли младенца, ни взрослые визгливые голоса. Не бухали из угла в угол шаги, не гремела швыряемая посуда, не выл на все окрестности телевизор. Даже недовольный мальчик, который по причине  юных лет был почти равнодушен к шуму, невольно почувствовал некоторое облегчение. Это чувство настолько удивило его, что он спросил у матери:
- А что, эти - он ткнул в потолок, - Уехали, что-ли куда-то?
-Похоже на то, - ответила мать, - И слава богу. Уж на что ты у меня был скандальный, но их щенок - это вообще было что-то невероятное. Хотя, у них там такой бедлам стоял - ясное дело, что ребенку плохо. Потом вообще какая-то темная история... Что за родители - у них там что-то такое вечно, то они его в коляске где-то забыли, то вообще говорили, что пропал ребенок... - мать нашла тему и слушателя, и это могло затянуться надолго, - Участковый приходил, помнишь, наверное?
Недовольный мальчик буркнул какое-то неопределенное междометие и ушел в свою комнату.

Сейчас он стоял под деревом чуть сбоку от Сашка, балансирующего на полусогнутых на верхней кромке диванной спинки. Желтый пакет висел, совсем чуть-чуть покачиваясь под легким летним ветром. По сравнению с невесомым трепетанием листьев вяза его движения были очень тяжелыми, и удивлял тот факт, что довольно тонкие ручки выдержали так долго.
Сашок, держась за ствол дерева, выпрямился и достал до нижней ветви. Не просто достал, она оказалась  на уровне груди мальчика, так что он сразу облокотился обеими руками и приготовился лезть.
Недовольного мальчика вдруг охватила тревога. Он завороженно смотрел на пятнистое от теней лицо приятеля, который с увлеченным видом ощупывал ветку, пытаясь качнуть ее, проверяя на прочность. Откуда-то вдруг появилось очень сильное ощущение, что все это затеяно зря, напрасно, без смысла. Хуже того, за глупой фантазией стащить с дерева ничейный пакет словно стояло что-то... нехорошее.
- Сашок, - позвал недовольный мальчик.
- Че? - Сашок даже не повернул головы. Он основательно взялся за ветку и, прежде чем кто-то успел его остановить, легко подтянулся и лег на ветку животом.
- Может, не надо... - тихо сказал недовольный мальчик.
- Да ладно, ты чего? - крупный подошел к нему, пихнут в плечо кулаком, - Не мешай ему.
- Зря он полез...
- Да брось, Лёнчик, - низкий Юрик подошел с другой стороны, тоже неотрывно глядя на приятеля, который тем временем быстро и без видимых усилий оседлал нижнюю ветку и, держась за ствол, изучал ветки вокруг себя и выше.
- Слева, - сказал ему Юрик, и правда - слева была такая же толстая, надежная ветка, как та, на которой он сидел.
- Кто его знает, что в пакете, - сказал Лёнчик, отступая на шаг от дерева.
- Мусор, ясное дело, - хохотнул крупный.
- Тем более, - Лёнчик внезапно застыдился своего порыва и теперь пытался подобрать ему рациональное объяснение, - Какой смысл лезть за всякой дрянью? А если он свалится...
- А ты не каркай под руку, - громко сказал Сашок с дерева. Он уже встал на ветке и уверенно держался за следующую.
Лёнчик опустил голову и снова вспомнил верхних соседей.

Шумная семейка прожила в их доме меньше года. Квартира на третьем этаже им не принадлежала, они снимали ее у какого-то невнятного мужика, который появлялся слишком редко, чтобы его запомнили по имени или хотя бы в лицо. Первые пару месяцев было тихо, потом начались разговоры на повышенных тонах, которые - месяц за месяцем - делались все громче.  Несколько раз Лёнчик слышал, как его родители обсуждают между собой постоянный бедлам наверху. Из их разговора он понял, что скандалят из-за ребенка, который должен появиться.  Это было странно - окружающие его взрослые обычно говорили о младенцах с радостным возбуждением, как об удовольствии или празднике. У Лёнчика была тётка, младшая сестра матери, у которой недавно "появился маленький", и этому событию предшествовала волна обсуждений самого благостного характера. Да и после "события" возбужденные телефонные разговоры, взаимные сюсюканья, ахи и вздохи продолжались еще несколько недель, пока не были оповещены все родственники и знакомые. Подслушивая под дверью кухни, мальчик разнообразил свои знания о жизни понятиями "нежеланный ребенок" и "брак по залету". Учитывая, что в свои одиннадцать лет он имел довольно фантастические представления об отношениях полов, его все это больше сбило с толку, чем смутило. Он знал "откуда дети берутся", но свято верил, что это происходит только по обоюдному желанию родителей. Новость, что иногда это случается само и без предварительного плана, была ошеломительной и даже пугающей.

Рядом запереступал и зачесался Юрик, и Лёнчик вскинул голову, ища взглядом приятеля на дереве. Тот был уже на высоте второго этажа, сидел верхом на очередной ветке. Ветка тянулась под острым углом вверх, так что мальчик мог даже не держаться, сидя, как в седле, в месте ее соединения со стволом. По хорошему, это была и не ветка, просто на высоте примерно четырех метров ствол вяза расходился на два неодинаковых отростка, один из которых рос вертикально, а другой - под наклоном.
- Я уже почти на месте, - сообщил верхолаз, потирая ладони, немного горящие от хватания за неровную кору, - Сейчас по этой ветке поднимусь...
Ветка, на которой висел желтый пакет, принадлежала первому стволу, тому, что рос вертикально. Она довольно близко проходила от наклонного отростка, по которому собирался лезть Сашок. Ему надо было проползти расстояние, примерно равное высоте человеческого роста, цепляясь за более мелкие и ненадежные ветки, торчавшие довольно густо со всех сторон ствола.
Глядя, как приятель начинает опасную часть восхождения, недовольный мальчик (который сейчас превратился во встревоженного) некстати вспомнил, что у вяза довольно слабая древесина. Зато крупный парень сказал прямо у него над ухом:
- Круто! Тебе немного осталось, чувак!
Чувак, которому и вправду осталось немного, ничего не ответил. Его занимал вопрос, куда класть руку, чтобы проползти очередной десяток сантиметров.
Лёнчик проследил взглядом ветку и вдруг ясно понял, что даже с точки наибольшего сближения веток Сашок до пакета на дотянется. "Иногда все получается не так, как запланировано", - подумал мальчик, и в его голове снова всплыли воспоминания о людях с третьего этажа.

- ...Родит - полюбит, - говорила мать Лёнчика, протирая тарелки и убирая их в шкаф, - Со мной так же было. Ты же помнишь, я Лёньку не хотела. А потом как увидела его - кулачки манюсенькие, носопырка кнопочкой...
- Может быть, - коротко отвечал отец.
- А пока беременная - ясное дело, тяжело, - мать вытерла последнюю тарелку, - Тем более, он же не помогает ей почти, я так понимаю.
- А ты откуда знаешь? - спросил отец недовольно. Он раздражался каждый раз, когда мать лезла в чьи-то посторонние дела.
- Да мы тут во дворе как-то разговорились...
Дальше стало скучно и Лёнчик ушёл от приоткрытой двери кухни к себе в комнату. Через пару недель он снова подслушал взрослый разговор, из которого понял, что "маленький" родился, а еще через пару дней этот факт стал очевиден всему подъезду. "Ухослышен", точнее: "маленький" орал целыми днями и ночами. К его надрывному мяуканью присоединялся визгливый женский голос, а затем, все чаще, и другие разнообразные звуки - непонятные удары об пол, звонкие шлепки и гулкие раскаты, словно кто-то со всей дури бил по батарее. Реже всего звучал мужской голос, но уж когда он "заводился", скандал выходил на совершенно симфоническую мощь, так что до лежащего в постели Лёнчика отчетливо доносились целые залпы матерных ругательств. Едва дождавшись возвращения с каникул Юрика и Сашка, он выдал им весь свежеобретённый словарный запас, так что до приезда четвертого друга его авторитет в маленькой компании возрос до небывалой высоты. Четвёртый, которого звали Руслан, был ушлый второгодник, и на бодро выпаленное матное слово тут же спросил:
"А ты хоть знаешь, чё это значит?". Лёнчик не нашелся с ответом, и Руслан, явив малькам свою доброту, подробно разъяснил, что к чему. Лёнчик был настолько шокирован услышанным (а больше - тем фактом, что этим словом мужчина с третьего называл свою жену), что даже не опечалился потерей временного статуса лидера.

Вспомнив этот неловкий эпизод, Лёнчик покосился на Руслана. Крупный мальчик стоял, расставив ноги на ширину плеч, держал левой рукой бейсболку  и явно старался представить себя руководителем процесса. Низкий Юрик перебегал вокруг ствола то на одну сторону, то на другую, восклицая "Левее, левее!" или "Еще немного поднимись!", в том время, как Сашок пытался достать пакет, явно пренебрегая указаниями.
- Не достанет, - с сожалением сказал Лёнчик Руслану, - Надо ему какую-нибудь палку туда...
- Ну и дай ему палку, раз такой умный, - огрызнулся Руслан. Он явно злился от двойственных ощущений. Ему ни за что не хотелось лезть на дерево самому, и в то же время он не мог не думать с азартом, что достал бы чёртов пакет в два счета - с его-то ростом и длинными руками!
- Погоди, погоди, - подбежал Юрик, - Давай я! Я легкий. А то вдруг дерево не выдержит, а меня выдержит, я легче тебя! - и, не дожидаясь ответа, он уже бежит к забору, подбирает какую-то палку, бросает, несется к мусорным ящикам, хватает там что-то...
- И не лень ему носиться по жаре, -  недовольно пробурчал Руслан, стаскивая кепку и опять потирая потный лоб. Сашок, висящий на дереве, был уже весь красный от напряжения, и несомненно думал сейчас, что, может, лучше было продолжить гонять мяч.
- Руслан, подсади, - Юрик уже приплясывал возле диванной спинки, зажав подмышкой палку от швабры. Руслан с тяжелым вздохом сел возле дивана, а Лёнчик отошел в сторону, чтобы оказаться точно под Сашком на дереве.
- Ты там как? - спросил он, - Может, слезешь?
- Нифига,  - ответил Сашок небрежно (ему эта небрежность давалась нелегко - под животом нетолстая ветка и два с половиной этажа пустоты), - Сейчас, Юрка палку подгонит, и я эту подлюку зацеплю...
Юрик уже лез с нижней ветки на вторую. Он внимательно смотрел, как поднимался его предшественник, и сейчас старался ставить ноги и вцепляться руками таким же образом и в те же места. Когда он добрался на развилки, Сашок, изогнув шею, крикнул испуганно:
- Только сюда не лезь! Я тут и так качаюсь хрен знает как! Давай оттуда!
Юрик закрепился в развилке, обвив ногами ствол и принялся тянуться вперед, взяв палку за кончик. Сашок же пытался палку схватить, но удалось это не сразу - длинная палка гуляла туда-сюда в руке Юрика. Наконец, Сашок сцапал палку за самый конец, дернул к себе и, каким-то чудом не уронив, перехватил покрепче. Теперь до завершения операции, казалось, оставались секунды: вот, сейчас мальчик протянет палку, ткнет ею в небольшой зазор между сучком и петлей, связанной из ручек пакета - и готово, можно спускаться.
Лёнчик изо всех сил сжал кулаки, думая "Не достанешь, не достанешь!". Мысль о том, что пакет будет спущен на землю, почему-то вызывала отвращение. "Кто знает, что там? - Ясное дело, мусор..."

А если не мусор?

Его мгновенно прошиб пот, и тут же налетел порыв ветра, который как будто специально дожидался момента. Мальчик вздрогнул и посмотрел на небо. Откуда-то появились небольшие волокнистые облачка, они быстро летели, меняя форму, теряя небольшие кусочки и то и дело заслоняя солнце на несколько секунд. Вяз, на котором Сашок воевал с непослушной палкой, чуть сильнее качнулся и зашелестел.
Лёнчик впился взглядом в фигуру приятеля, который, ухватившись одной рукой за ветку, другую вытянул, тыча палкой и всё промахиваясь мимо петли. Это зрелище что-то неуловимо напомнило ему, что-то нехорошее и непонятное, виденное когда-то... давно? Он не заметил, как поднял левую руку и принялся ковырять старую болячку на правом плече. От каждого неверного движения палки у него в животе что-то сжималось, и ужасно не хотелось, чтобы приятель...
-Попал! - заорал Сашок, от радости едва не выпустив палку из руки. Не выпустил - просунул в петлю подальше и стал осторожно дёргать, чтобы отцепить свою добычу от сломанного сучка. Двое друзей – на дереве и под ним – тоже завопили, а потом принялись, не слушая друг друга, выкрикивать ценные указания – куда тянуть, как дёргать и за что держаться.
Лёнчик на какое-то время оглох и ослеп – он никак не мог освободиться от образа палки, тянущейся к сучку, так знакомо – неуверенно и дёргано. Мальчик опустил голову, вцепившись левой рукой в правое плечо, и у него перед глазами поплыли непонятные, теневые, серые картины – ночь, тишина, белый свет фонара в окно, светлые квадраты на полу. И что-то мелькает в окне, что-то, видимое им снизу, как ветка дерева – но это не ветка, ветки неподвижны, потому что нет ветра, а оно мелькает, качается…
Лёнчик-сегодняшний, стоящий под деревом, снова заскреб болячку, словно пытаясь вернуться из серых картин, но воспоминание, вырвавшись из неведомых глубин, теперь лезло, как зубная паста из сжатого тюбика.
Он встал, встал с кровати (пол холодный, топят еще плохо), крадучись сделал два шага к окну (подоконник тоже холодный, и батарея под ним едва теплая), и теперь ему видно, что наверху, этажом выше, открыто окно, и из окна высунулась темная фигура с длинной рукой – длинной, как в фильме ужасов, длинной, как у паука, и на самом конце болтается странный нарост. Мальчик прижался к стеклу лбом и смотрел, как тонкая паучья лапа раз за разом тянется, шатаясь, к веткам дерева, словно «это» из окна хочет схватиться и перелезть из окна на вяз. Лоб мальчика заледенел; больше всего на свете Лёнчику хотелось вернуться в теплую постель, но он не мог – необъяснимый паучий танец приковал его к холодному окну, и вот он стоял, мучительно ожидая, когда же все кончится. Вдруг очередное движение нереальной конечности увенчалось успехом – она зацепилась за ветку, и тут же оторвалась, оставив на сучке нарост, который на ней болтался. Страшная лапа начала медленно опускаться, сейчас она упадет и ударится об окно, о его окно, разобьет и вцепится…
Он едва слышно взвизгнул, дернув головой, и тут же на него обрушился солнечный свет, ветер и возбужденный гам друзей. Сашок сидел на нижней ветке, держа в одной руке желтый обтрепанный узел (какой здоровенный, подумал Лёнчик), а Юрик и Руслан едва не подскакивали внизу.
Сашок сполз на спинку дивана, потом, красуясь, прыгнул на землю, шмякнув слегка пакетом.
Мальчики тут же склонились над добычей, мешая друг другу, и принялись драть связанные лямки. Пакет разлезался под их пальцами, под пакетом был мягкий куль из тряпок. Они не замечали, что четвертый их приятель медленно, точно во сне, идет к ним, и уж подавно не слышали, как он что-то шепчет про паука и паучью добычу. Они тянули лоскуты, и морщили носы от странной вони, и шумно сглатывали от нетерпения.
- …и она сказала, что он пропал, весь двор говорил, что пропал, а потом будто бы нашелся, но на самом деле все не так, - Лёнчик схватил Руслана за плечо – Не смотрите, я вам говорю, не смотрите, это же он внутри, бросьте, ну пожалуйста…
-Тихо, - сказал Руслан, выпрямился и взял Лёнчика за шею – Ты перегрелся, что-ли?
В этот момент Юрик потянул очередную тряпку, и сказал разочарованно:
- Кажись, кукла…
Но потом тряпка слезла полностью, и несколько долгих секунд мальчики с недоумением смотрели на то, что было в куле.

А потом вскочили и молча бросились врассыпную – каждый к своему дому, в свой подъезд, за свою надежную дверь, подальше от крошечной мумии в ворохе тряпок.