Незаконченное

        *                *                * 
Пыль поднималась столбами от ее шагов. Пыль оседала серо-розовой пудрой на босоножках и на вспотевших ладонях. Пыль забивалась под тонкие ремешки обуви, натирала щиколотки. Ей было уже почти безразлично. Солнце ослепляло – ядовито-белое, отчаянное, злое. Даже несмотря на розовые солнечные очки она почти ничего не видела – только оттенки крови и размытые силуэты домов; первый этаж разукрашен граффити – от талантливейших «трехмерок», до бездарно-плоских зарисовок-«бомб». Дышать, казалось, было нечем. Откуда-то пахло горьким дымом и разогретой солнцем резиной. Под ногами плавился, исходил маревом асфальт, празднично сверкавший вкраплениями кварца. Когда в глазах темнело от жары и духоты, ей казалось, что по земле перед ней расстилается карта звездного неба. И что своими осточертевшими босоножками она давит звезды, угодившие ненароком под каблук… Бред.
Она мечтала об одном – дойти до дома. Ей казалось, что каждый ее шаг – будто сквозь воду. Тяжело и медленно.
От запахов дыма, пыли и резины мутило – хорошо, что с утра она так и не смогла заставить себя съесть что-нибудь, кроме яблока.
Под каблуком хрустнул рыбий скелетик, и пара упитанных мух, недовольно жужжа и поблескивая зеленоватыми блестящими боками, взвились над объедком. Она брезгливо поморщилась и вытерла каблук об асфальт. Мухи, как ни в чем не бывало, вернулись к своей трапезе.
Хотелось курить, но она никак не могла найти места, где могла бы спокойно сесть – где не было бы вездесущего солнца.
И откуда не открывался бы вид на уличных танцоров брэйк-данса. Ей было почему-то неприятно это зрелище – от него ее тошнило сильнее и накатывало такое отчаяние, что она не знала, куда деваться. Над пыльной улочкой стелился ритм – настолько не соответствующий ритму ее шагов, пульса, дыхания, что она уже дважды или трижды споткнулась. Она ощущала этот ритм каждой клеткой тела – и от него у нее внутри что-то болезненно вздрагивало и сжималось. Она ускорила шаг, окончательно простившись со своими стертыми ногами и обещая им, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не будет к ним столь жестока.
Длинная юбка мешала идти, цеплялась за сожженные солнцем ноги. Она зашипела сквозь зубы, когда в босоножку попал камешек и превратил ее жизнь в безнадежную пытку. От обиды у нее на глазах выступили слезы, она вздохнула облачко пыли и закашлялась.
Не в силах совладать с отчаянием и желанием курить, она села прямо на пыльную дорогу, прислонившись к теплой, прогретой солнцем стене. Вытянула уставшие ноги, подмела цветастой юбкой грязный асфальт. Расстегнула сумку, достала сигареты. Повертела блестящую пачку в руках, извлекла сигарету. Зажигалку пришлось искать долго – она завалилась за подкладку. Когда наконец ей удалось закурить, она почувствовала себя почти счастливой.
К запахам Города примешался теперь еще и запах дыма ее сигареты. Она устало прикрыла глаза, чтобы не видеть рисунка на стене напротив. Нельзя сказать, чтобы рисунок был так уж плох – неизвестный автор, судя по всему, был талантлив и профессионален, однако сегодня ее особенно раздражало все вокруг. Включая этого нарисованного на стене юношу – в широченных полуспущенных штанах, невероятных кроссовках и с кепочкой на маленькой, непропорционально маленькой головке. В руке у нарисованного урода был зажат баллончик с краской. Видимо, он тоже был творческой личностью… Рисунок был выполнен в золотисто-оранжевых тонах и, пожалуй, даже мог бы понравиться Йане – в другое время и в другом месте…
Она подумала, что вряд ли теперь сумеет дойти до дома. Разве что если босоножки снять…
Зажав сигарету в зубах и стараясь, чтобы дым не попадал в нос или в глаза, она принялась распутывать запыленный ремешок, обхвативший ее правую щиколотку. С отвращением покосилась на пальцы ног, пропыленные и темно-серые. Подумала, что если идти босиком, то, наверное, ступни отмыть с первого раза не удастся… «Главное, - сказала она себе, - смотри под ноги. Какая-нибудь неприятность вроде давешнего рыбьего скелета…или чего похуже... Перспектива заражения крови тебя ведь не устраивает?..»
Ремешок наконец поддался, и она со вздохом облегчения освободила свою ступню. Стряхнула пепел и, вновь прикусив сигарету, принялась за второй ремешок. Неспешное шарканье чужих кроссовок по асфальту ничуть не насторожило ее – мало ли кто куда идет. Слабый, едва ощутимый ветерок донес до ее чутких ноздрей неприятный, режущий запах какой-то дешевой парфюмерии. Цепочка, пристегнутая к штанам, глухо позвякивала в ритм унылому шарканью. Широкие штаны шуршали. «И как они все тут с ума еще не сошли», - брезгливо подумала она, стягивая босоножку и аккуратно кладя ее рядом с собой.
Прикурила от тлеющего окурка новую сигарету, затянулась. Справилась с внезапным и мучительным приступом тошноты.
Цепочка звякнула где-то совсем близко, и  высокий негромкий голос сказал:
- Здравствуй…
Облако ядовитого смрада парфюмерии окутало ее. Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем она догадалась, что приветствие предназначалось ей.
- И  ты здравствуй, добрый человек, - устало пробормотала она, изучая свои босые распухшие ступни в разводах пыли и розовых пузырях свежих мозолей. Знакомиться ни с кем не хотелось – она надеялась, что уже по ее интонациям это будет понятно сразу.
Надеждам ее сбыться было не суждено. Громко шурша штанами, незнакомец сел рядом с ней на асфальт и тоже закурил. Вероятно, он был крайне непонятлив…
- Тебя как зовут? – поинтересовался он после недолгого молчания.
Она так и не решилась посмотреть на него. Очень боялась, что последняя напряженная неделя заставит ее вцепиться когтями в первого попавшегося…особенно если он сам напрашивается. Ну неужели не видно, что человеку плохо, неужели нельзя оставить в покое?!
- Йана Дым, - со вздохом отчаяния призналась она. Сигарета медленно тлела в запыленных пальцах. Сердце колотилось в горле, и дышать было нечем. Совсем плохо – скорей бы домой…
Впрочем, ее собеседник, кажется, совершенно не замечал ни ее нежелания продолжать беседу, ни ее прискорбного состояния, и тут же представился:
- А меня Игорь зовут…
Звучало это так, как будто он хотел Йану этой новостью удивить или обрадовать. «С чем тебя и поздравляю», - чуть было не огрызнулась она, но почему-то передумала. Наверное, просто сил не хватило.
- Хорошо, - медленно ответила она, туша недокуренную сигарету об асфальт и отшвыривая окурок. Взялась за ремешки босоножек, собираясь уходить. Ну а что тут сделаешь, если иначе не понимают, что не надо приставать со своими глупостями?!
И тут Игорь внезапно задал вопрос, от которого у Йаны пробежал холодок по спине:
- Это ведь ты позавчера с крыши небоскреба прыгала? Я тебя сразу узнал. А зачем ты?..
…На крыше оказалось неожиданно холодно. Пронзительно холодно.  И когда Йана перелезла через невысокое, весьма условное,  ограждение, когда ветер, будто обезумев, чуть не сорвал с нее одежду, у нее перехватило дыхание от пронизывающего ощущения ледяных перил под ладонями и открывшейся панорамы Города. Закатные лучи подсветили темный дым, исторгаемый ТЭЦ, окутали ворохом длинных, непрозрачных теней ЛЭП… На закате замерли краны на стройке – Город был тих, огромен и страшен, как древнее чудовище, расстилался от горизонта до горизонта, и под ногами у нее маняще темнела узенькая полоска асфальта… В Центре кипела жизнь – уже зажигались первые огни витрин ночных магазинов и вывески клубов. А здесь, на окраине, было тихо и пустынно, и никто не увидит…
…увидел.
Увидел, как она летела вниз – так и не удосужившись закрыть глаза, и мелькали паутинки виадуков, ажурные переплетения проводов и огоньки неоновой рекламы в ее расширенных черных зрачках…
Игорь был, похоже, не расположен к лирическим паузам и испуганно спросил:
- Но ведь это была ты, да?
«А что уж теперь! Все равно ведь видел…»
-                Я. Ну и что? – И Йана нервно полезла за новой сигаретой. Зажигалка опять куда-то запропастилась, и новый Йанин знакомый любезно предоставил свою – щелкнув колесиком прямо перед ее носом и едва не опалив ей челку. «Вот кретин», - рассердилась Йана про себя, сухо поблагодарила.
-                А я с балкона все видел, - почему-то принялся распространяться Игорь. - Я у друзей был, и видел. А когда мы вышли, тебя уже не было…
…Приземление оказалось болезненным – Йана расшибла себе колено. Пару минут она сидела на асфальте, в недоумении глядя то на свое колено, чуть сочащееся кровью, то молчаливую и величественную башню небоскреба, плавно уходящую в вечернее небо, ловящую стеклами верхних этажей последние отблески заходящего солнца.
Давясь слезами, угнетенная безнадежностью ситуации и неудачной попыткой самоубийства, преследуемая вездесущим нестерпимым ритмом, она нетвердым шагом добралась до дома, где повалилась на так и не застеленную с утра кровать и проплакала до утра, изредка выходя курить на кухню. Смерти нет…
- Ты…почему? – вновь задал Игорь свой вопрос. Со странной настойчивостью в голосе, как будто это и впрямь его волновало. Йана вздохнула.
Это случилось, наверное, неделю назад. Она проснулась – то ли от предчувствия, то ли от незнакомого запаха, - а может, весь мир вокруг звучал по-иному… Как бы то ни было, но, проснувшись, Йана осознала, что это не ее дом. Все вокруг было иначе – чужим и незнакомым. И пока она металась по квартире, пытаясь найти то ли хозяев, то ли какое-нибудь другое, рациональное объяснение этому странному факту, она вдруг обнаружила, что уже и не помнит, как все должно быть. Мир ли в одночасье изменился до неузнаваемости, или беда произошла именно с Йаной – она не знала. Известно было только то, что она отныне беспамятна – и ее не покидало ощущение, что она здесь чужая. Вещи лежали не в том порядке, в каком ей было удобно. Более того, сами вещи абсолютно не соответствовали ее вкусам. Дизайнерской оформление светлой двухкомнатной квартиры на девятом повергало ее в депрессию, а развешанные по стенам плакаты (в основном изображавшие неких упитанных негров с надменными лицами и презрительно оттопыренными губищами) она была вынуждена сорвать в припадке ярости и изодрать в клочья. Как бы то ни было, но был еще один, как Йане казалось, очевидный факт, подтверждающий внезапность ее появления здесь. «Если бы я здесь родилась, - рассуждала Йана, - то моя кожа и мои глаза были бы привычны к этому белому солнцу. Все, кого я здесь видела, одеты легко – например, у них открыты руки…и ничего. Ни ожога. И солнечные очки далеко не на всех…»
Сама же Йана сгорела на солнце за двадцать минут своей первой исследовательской прогулки. Всю ночь ее лихорадило, и она понуро брела к холодильнику и прямо на кухне обмазывала обожженное тело холодной сметаной…
- Почему? Да просто… - Йане вдруг захотелось пожаловаться. За тот период, что она провела беспамятной, она не перемолвилась ни с кем и словом…Только сама с собой, но это не считается. Голос Игоря и его интонации настораживали Йану – ей слышалось в них что-то смутно знакомое и неприятное, как это ни грустно. Так, например, ей мог бы вспомниться голос, слышанный во сне…
Она сделала над собой усилие и все-таки взглянула на свидетеля своего позора, очевидца неудавшейся по непонятным причинам попытки самоубийства.
Он был, пожалуй, некрасив. Даже очень, если на то пошло…Нос «картошкой», тонкие губы, массивный подбородок. Резко выступающие скулы. Длинное узкое лицо… Сквозь розовые очки не разобрать ни цвета глаз, ни цвета волос. Тонкие пряди жидких волос падают на лоб…и все же ощущение узнавания пришло уже явственно. Йана не сомневалась, что уже когда-то видела этого человека. Только вот, конечно, не смогла вспомнить, где и при каких обстоятельствах, хотя черты его лица вызывали в ней подсознательную, смутную неприязнь. Вместе с тем Йана ощущала и искреннее любопытство – вот уже неделю она с трудом узнавала даже свое лицо в зеркале. А тут, можно сказать, нет никаких сомнений, что человек знаком. Сам же Игорь вел себя так, будто видел Йану…ну, не первый. Второй раз в жизни.
- Да просто… - Йана неловко пожала плечами, исподтишка наблюдая за собеседником. Желание исповедаться, хоть кому-нибудь рассказать душераздирающую историю своей жизни – точнее, всего одной недели, но такую неделю Йана не пожелала б и врагу. Если б они – враги - у нее были. Если б она помнила их.
Игорь не вызывал никакого доверия. И никакой симпатии. Но кроме него все равно ведь больше никого нет…
Интересно все-таки, почему его интонации, жесты, мимика, черты лица – кажутся такими знакомыми?! Пугающе знакомыми, завораживающе неприятными?…
- Дело в том,  - осторожно начала Йана, - что я не отсюда.
Игорь не засмеялся, не стал переспрашивать. Чуть кивнул, ожидая продолжения. Смотрел внимательно, даже, пожалуй, с интересом. Йана чуть приободрилась.
- Я…ничего не помню. Только…иногда. Во сне или просто случайно…Ну, вспоминается моя родина. И это совсем не похоже на Город…Вот. Поэтому.
Игорь, кажется, немного удивился и спросил:
- А что, Город тебе не нравится?
Йана вздохнула с облегчением -  по крайней мере, кажется, он ей поверил. А значит, санитаров вызывать не станет…наверное. По крайней мере – пока.
Йана печально покачала головой, делая вид, что рассматривает асфальт рядом с собой, а сама из-под ресниц поглядывала на Игоря. Как ни странно, после того, что она ему рассказала о себе, он стал раздражать ее. Причем все сильнее – и был ли виной тому запах парфюмерии, волнами накатывающий на Йану по прихоти ветерка, или сами черты лица и ощущение, что этот человек ей знаком, приводили ее в негодование, а может, сейчас она сердилась на свидетеля своей слабости и хранителя своей страшной тайны,  -  неведомо.
-                Нет. Город мне нравится, - печально констатировала Йана, вынимая из кармашка сумки новую подушечку мятной жвачки. Острый прохладный вкус мяты на мгновение перебил и запах пыли, и запах ядреной парфюмерии Игоря. И уже не так хотелось пить.
-                А почему? – простодушно удивился Игорь.
Йана оперлась затылком о стену. Вздохнула, стала монотонно перечислять:
-                Пыль, вонь, солнце, асфальт…ритм…
-                Ритм? – внезапно оживился Игорь, перебивая Йану. – Тебе неприятен ритм?
«Господи, - подумала Йана. – Ну чего он ко мне пристал? Ну чего ему надо? Ну вот зачем? Он что, дурак?!»
- Ритм, - подтвердила Йана, воровато оглядываясь по сторонам, будто ища, куда бы спастись от навязчивого знакомого.
Игорь тоже огляделся, пытаясь определить, что же так заинтересовало Йану и почему она вдруг так завертелась.
- Ритм мне мешает,  - неожиданно для самой себя вдруг заговорила Йана. – Он мешает мне идти, спать, даже дышать. Хуже жары и смрада, честное слово!
Вдохновившись пламенной речью, потеряла бдительность, глубоко вдохнула резкий парфюмерный запах пополам с пылью – и  подумала, что, возможно, ритм не так уж и хуже неприятных запахов Города… Снова замутило. Игорь смотрел на нее сочувствующе и озадаченно. Не нашел ничего лучше, чем смущенно пробормотать:
-                Да? А мне нравится…
-                Еще бы, - ядовито отозвалась Йана, критически оглядев своего нового знакомого.
Ничего особенного – Игорь мало чем отличался от всех, кого она здесь видела. Типичный представитель большинства…если, конечно, не принимать во внимание, что он – единственный, чье лицо не кажется чужим. Неприятным – да. Несомненно. Но не чужим… А в целом – обыкновенный. Пожалуй, даже слишком обыкновенный на первый взгляд. Среднего роста, тощий. Ну, широкоплечий. Йана неожиданно увлеклась разглядыванием своего нового знакомого – видимо, сказались дни депрессии, одиночества и невероятной тошнотворной скуки. Скуки просто от бессилия, от невозможно делать хоть что-то…
Йана с внезапным, неожиданным для себя самой жадным любопытством вглядывалась в лицо и фигуру Игоря.  Он показался ей некрасивым. Этот смешной широкий нос, так много места занимающий на узком скуластом лице. И глаза – печальные глаза сенбернара – прозрачные и в то же время немного мутноватые…А может, у Йаны запылились очки. Очень узкие зрачки – две маленькие черные точки на дне этих прозрачных глаз… Пушистые брови. И неожиданно большие трогательные уши, покрытые бесцветным густым пушком. Йана невольно улыбнулась.
Игорь с готовностью улыбнулся в ответ; она поспешно отвела взгляд, неожиданно смутившись.
- А хочешь, - вдруг мечтательно начал Игорь, - в Центр за травой съездим?
Йана поперхнулась. Все-таки не ожидала такого поворота беседы.
- Ага, - овладев собой, ответила она. – Еще бухла возьмем. И проституток снимем… - Йана поймала себя на том, что невольно подражает мечтательной интонации Игоря.
- За…зачем проституток? – искренне удивился Игорь, пытаясь взглянуть на Йану сквозь стекла ее розовых очков.
- Ну, будто ты не знаешь, для чего существуют проститутки, - мрачно пробормотала Йана, глядя в бледное чуть голубоватое небо. Выжженное, пустое – ни единого облачка, ни птицы… Она уже жалела, что села здесь покурить. Ей вдруг начало казаться, что собеседник ее…какой-то не такой. Дурацкий. Есть в нем что-то нелепое…и странное. А может, он сумасшедший? – внезапно подумалось Йане. – Тоже сумасшедший, как и я? – мысленно добавила она, отдавая дань справедливости.
-                Проститутки…- пробормотал Игорь, слегка покраснев. – Знаю…но…
-                Ладно, забудь, это я так мрачно шучу, - утешила приунывшего Игоря Йана.
-                Да, я так и подумал, - просиял Игорь, но смотрел все же с некоторым подозрением.
Йана усмехнулась. А все-таки странный он какой-то. Вроде бы такой обыкновенный... преувеличенно обыкновенный. Но во взгляде, в жестах…что-то неуловимо странное, едва ль не патологичное. И узкое лицо кажется таким знакомым, что хочется напрямую спросить -  а ты кто вообще?
- А ты кто? – поддалась порыву Йана, хотя откуда-то знала, что спрашивать лучше не стоит.
Игорь посмотрел странно. Сначала -  испуганно. Йана сделала честное лицо и чуть улыбнулась, подбадривая. Потом вдруг Игорь улыбнулся – скромно и в то же время  гордо, причем гордость явно пытался скрыть.
- Я -  Мессия, - тихо сказал он, посмотрел уже выжидательно.
Йана поперхнулась:
- Кто?! Мессия? – Ей почему-то показалось невероятно забавным такое трогательное самомнение. – А я в таком случае – Люциферова дочь! И Антихрист заодно!
Игорь спокойно кивнул:
- Да…
И вдруг Йане стало жутко -  потому что внезапно, на какой-то короткий абсурдный миг, она поверила: правда. Да, он Мессия, а я -  дочь Люциферова. Антихрист. Да. Все так и есть…
Потом здравый смысл взял верх (Йана еще удивилась, откуда в ней здравый смысл – у беспамятной, чужой в этом мире), и она осторожно спросила:
-                У тебя мания величия?
-                Нет, - серьезно возразил Игорь. – Я просто…такой.
Замечательно. Просто замечательно. Мало того, что памяти лишилась, так еще и на сумасшедшего нарвалась. Везучая, нечего сказать…
- Ну, раз так -  то конечно, - с иронией отозвалась Йана, равнодушно рассматривая переливы цвета на тонкой ткани своей юбки. – А ты можешь…вернуть меня домой, раз уж ты Мессия?
Сказала – и сама застыдилась едва слышной надежды, которая заставила чуть дрогнуть ее голос. Что же это – она все-таки верит?! Верит в то, что некрасивый узколицый мальчик может вернуть ее домой? Сделать так, как было?! В таком случае она куда более сумасшедшая, чем он…
Игорь смотрел задумчиво. Внимательно. Потом наконец ответил:
- Это…сложно. Я не знаю…надо…ну, наверное, это возможно…Я ж даже не знаю, откуда ты. Надо узнать там…подумать…
- Подумать – это хорошо, - кисло сказала Йана. Идиотизм диалога поражал ее все больше. – А что ты еще умеешь? Как Мессия?
Игорь посмотрел на нее почти обиженно и немного непонимающе.
- Ну, там…не знаю… Что положено делать Мессиям? - продолжала Йана, внезапно преисполняясь желчи. – Утирать слезки вдовам и сироткам? Исцелять инвалидов? Удовлетворять фригидных?
Йана была зла на себя за то, что в какой-то миг действительно поверила. И зла была на самозванного Мессию, который сидит тут, нервно курит и смотрит укоризненно. И вообще, чуяло ж ее сердце, что не следовало затевать бесед с незнакомыми сумасшедшими. И самое лучшее, что можно сделать – это подняться и уйти. Вряд ли он станет ее преследовать… Она усмехнулась, представив себя, босиком и в развевающейся юбке, с раскрасневшимся от бега на жаре лицом, догоняемой худым запыхавшимся юношей в полуспущенных штанах… Безумная сцена. Как раз для таких сумасшедших Мессий и Антихристов…    
Йана еще раз взглянула на Мессию. Не испытывая ни сожалений, ни угрызений совести, резко поднялась, намереваясь уйти домой…То есть не домой, в ту квартиру на девятом этаже, в которой вынуждена жить. Сейчас, впрочем, ей начало казаться, что там не так уж плохо. По крайней мере, там нет психов…кроме нее, Йаны.
…Мир поплыл. Качнулось бледно-голубое небо, промелькнули стремительно  безликие окна серого блочного дома – и наступила полная темнота.
…Серебряный огонек перед глазами рос, расцветал оттенками. Неподвижная, живая сфера – светящаяся, но не режущая глаз…Миг абсолютного счастья и полного покоя. Потом Йана начала приходить в себя. Осознала себя лежащей на асфальте, ощутила теплую ладонь у себя на лбу.
-                Ты потеряла сознание, - пояснил знакомый, чуть взволнованный голос Мессии. – На жаре…наверное, слишком резко встала…
Йана приоткрыла глаза – Мессия облегченно вздохнул и протянул ей очки. Йана осторожно нацепила их, с усилием села.
 - Спасибо, - вздохнула Йана.
Да уж…красиво уйти не получилось…какой стыд. Еще сознание потеряла, как манерная барышня, которой дохлую крысу показали...
- Не за что, - отозвался Игорь. – Привести тебя в чувство было не так уж и сложно, - и он комически пожал широкими плечами. Улыбнулся просто и мило.
Хм, а ведь я действительно довольно быстро пришла в себя, лихорадочно думала Йана. И был же этот серебряный шар…сияющая, переливающаяся сфера…Или это – просто так? От перегрева, например?
- Ты не волнуйся только, - говорил между тем Игорь. – Мы что-нибудь придумаем… Тебе нельзя сейчас волноваться…
Йана снова закурила.
-                С чем придумаем-то?
-                Как домой тебя вернуть, конечно, - удивился Мессия. – Или ты уже больше не хочешь домой?
Йана вздохнула. Мотнула головой. Домой…
- Знаешь, я, пожалуй, пойду, - сказала она наконец.
Игорь кивнул и сказал:
- Я провожу тебя. Прослежу, чтоб ты больше не упала в обморок…Ну, и вообще…
-                «И вообще» - это что? – вдруг заинтересовалась, постепенно оживая, Йана.
-                «И вообще» - это надо подумать, как тебя домой вернуть, - ответил Игорь, глядя на Йану, как на дите неразумное. – А это дело не одного дня…
Кажется, у меня неприятности, промелькнула в Йаниной голове паническая мысль.
-                И надо еще, чтоб ты не влипла в неприятности, пока ты здесь... – будто читая ее мысли, проговорил Игорь. - Ты же ничего здесь не знаешь, - снисходительно добавил он.
А вот тут он, пожалуй, прав, согласилась Йана. Действительно, ничего ж не знаю. Можно в принципе использовать его как источник ценной информации об этом мире… хотя, что бы там он ни говорил, в неприятности я уже влипла…
-                Хорошо, пойдем, - печально проронила Йана.
Осторожно поднялась, опасаясь нового головокружения или потери сознания, и все же сделав вид, что не заметила протянутой ей руки. Мессия если и был обижен столь явным пренебрежением, то виду дипломатично не подал.
Босоножки в руке мешали, но куда неприятнее оказалось для Йаны осознание, что она мучительно стесняется своего спутника. Ей казалось, что все на нее смотрят -  и смеются, потому что, как выяснилось, Игорь был кривоног. Не настолько уж пугающе, -  совсем немного, но все же… Более того, вряд ли он был выше Йаны. Идя по улице, он сутулился, отчего казался еще ниже и жальче, чем на самом деле. Она все еще ощущала след от его  исцеляющего прикосновения на своем лице – и еле удерживалась, чтобы не попытаться его стереть.
 Для Йаны оказалось шокирующим открытие, что ее волнует мнение этих чужих ей, неприятных людей. Поэтому она тоскливо и обреченно молчала, периодически поглядывая на Игоря и потихоньку начиная ненавидеть и его, и себя. Его – за то, что он такой нелепый, себя – за то, что ее это волнует.
Игорь тоже молчал – любовался небом, граффити на стенах, пылью под ногами; бессмысленно улыбался. По всему было видно, что он вполне доволен своим уделом. И не находит ничего зазорного в том, чтобы идти рядом с напряженно молчащей девушкой… Впрочем, Йане казалось, что он догадывается, почему она молчит. Что он знает, как ей неловко идти с ним по улице. Она искренне раскаивалась, но ничего не могла с собой поделать. Ей все равно было стыдно идти рядом с ним, а идти быстрее не было никакой возможности – все-таки босиком… И Игорь плетется нога за ногу…и парфюмерия эта отвратительная. Йана сдерживала злые слезы.
Игорь неожиданно ей улыбнулся – светло и легко. Йана поспешно отвела глаза.
И тут только поняла, что уже минут пятнадцать не думает о своей главной проблеме. Можно сказать, из-за ерунды страдает – и почти забыла о том, как чужд ей этот мир и этот ритм, и думает в основном о кривизне чужих ног… Йане это показалось забавным, она усмехнулась. Все-таки с появлением Игоря стало как-то иначе. Не так страшно, пожалуй. Не так скучно и тоскливо…все-таки развлек он своим мессианством…
- Смотри, - прервал Мессия размышления Люциферовой дочери.
Йана послушно посмотрела туда, куда указывал ей ее спутник. В жиденькой тени компания уличных танцоров самозабвенно предавалась брэйк-дансу; Йана брезгливо поморщилась. Сама она не могла понять, почему это зрелище вызывает у нее такое отвращение. Воплощение ритма? Или просто слишком физиологично? Ритм тоже наличествовал – старенький магнитофончик чуть хрипел…
- Я тоже так умею, - с гордостью прокомментировал происходящее Игорь.
О Люцифер! -  мысленно воззвала Йана к своему новоявленному отцу. Мало того, что Мессия – так еще и танцоришко! И ноги кривые…
Когда хрип магнитофона затих вдали, Йана вздохнула с облегчением. Игорь все так же шел рядом, шурша штанами, звеня цепочкой и что-то едва слышно бормоча себе под нос.
Крашеная дверь показалась Йане совсем убогой…дверь ее дома.
-                Мы пришли, - мрачно сообщила она.
-                Я догадался, - улыбнулся Мессия.
Мы пришли, в ужасе думала Йана. И что теперь-то делать?!
-                У меня к чаю ничего нет, - мрачно сообщила Йана, смутно надеясь, что Игоря это отпугнет.
-                Ничего страшного, - снова улыбнулся Игорь. – Я могу и просто так…
Какая жалость, мысленно прошипела Йана.
-                Ну что ж…пойдем…- Йана набрала несложный код, и дверь премерзко пискнула, послушно открываясь.
И тут только Йане поняла, что ждет ее минуты три…минуты три вечности…в тесном лифте рядом со смердящим от всей души Мессией. Содрогнулась. Но ведь отступать было поздно…
Лифт подошел быстро... Мессия сделал попытку пропустить ее вперед – она ее пресекла со всем возможным цинизмом – встала сбоку от двери, выразительно посмотрела в глаза. Мессия, печально взглянув на нее, прошел вовнутрь.  И, когда она, войдя, потянулась нажать кнопку, он перехватил ее запястье.
- А можно, я нажму? Девятый ведь?
В его голосе была такая мольба, что она кивнула, соглашаясь, и наконец догадалась спросить:
- А зачем тебе?…
Мессия покраснел внезапно и ярко.
- Ну, видишь ли…у нас существует такой ритуал…ритуал взаимного доверия…. Позволяя нажать мне кнопку, ты как бы доверяешь мне…Что я нажму  именно девятый…Что не остановлю лифт, чтобы…- тут Игорь покраснел так, что  больно смотреть стало. – Ну, и что на той кнопке, которую я нажму, тебя не ожидает враждебная группировка…
Она смерила его холодным взором, незаметно вытирая руку, к которой он прикоснулся, о юбку, спросила:
- И что, этот ваш ритуал…работает? Ты хочешь сказать, что никто не воспользовался ничьей, - она усмехнулась так цинично, как могла, - ничьей доверчивостью, так?
Игорь отвел взор. Пока он не смотрел, казалось, парфюмерия не так смердела. И Йане даже удавалось вздохнуть.
- Йан…такое бывало…но тех, кто нарушил ритуал взаимного доверия…их не осталось в живых…на данный момент…
Йан усмехнулась:
- И что, ты собственноручно их убил? Как Мессия?
Игорь немного побледнел; на его счастье, лифт остановился, и створки раскрылись.
Йана вышла первой, видимо, забыв о своих опасениях относительно Игоря  -  она искала в сумке ключ.
- Да, - очень тихо сказал за ее спиной Игорь. Отвечая на ее заданный почти в шутку язвительный вопрос.
Йана нашла ключ -  да так и замерла с ним в руке. Не обернулась. Поправила длинную прядь, закрывшую глаза. Усмехнулась печально и недобро:
- Ты убийца?…и еще и похваляешься этим?
Игорь прислонился к стене. Посмотрел Йане в затылок – она так и не обернулась, только выпрямила напряженную спину. Ждала ответа. Он вздохнул. Потер подбородок.
-                Йан…я не похваляюсь. Просто ты спросила о… ритуале. И я ответил правду. Я не хотел лгать, рассказывая об…этом. Мне это не доставило ни удовольствия, ни… Впрочем, это уже не очень важно. Это было давно, очень давно, - мягко закончил свою речь Игорь. – Тебе не стоит бояться.
Йана вставила ключ в замочную скважину.
- Я не боюсь. Ни тебя, ни… ваших ритуалов.
- Тебе и правда ничего не грозит, - утешил ее Игорь. Йана равнодушно пожала плечами. Открыла дверь.
Кивком пригласила странного гостя войти. Зашла вслед за ним, прикрыла дверь  - щелкнул, закрываясь, замок.
  После ослепительной духоты улицы в прихожей оказалось неожиданно темно и даже прохладно. Йана отбросила босоножки прямо на пол – они упали с негромким стуком. Не глядя на Мессию, положила на полочку ключи. Сняла очки, вздохнула с облегчением. Наконец-то дома…
- Мне разуваться? – спросил Игорь, о котором она почти забыла в приступе странного почти что счастья на пороге чужого, незнакомого, неприятного дома...
Она подняла на своего гостя воспаленные от недосыпа глаза. В полумраке, да еще глядя без очков, его балахон показался ей удивительно синим – ярко-синим, ядовито-синим. Нестерпимый оттенок, слишком мучительно для ее полуослепших от белого солнца глаз.
Его глаза отказались не серыми, как она думала. Не мутный неопределенный оттенок, как показалось ей на улице – ярко-янтарные внимательные глаза. С кухни падает луч света, отразившийся в окне дома напротив, зажигает теплые искорки вокруг очень узких зрачков, окрашивает медью короткие щеточки густых ресниц… Йана отвела взгляд:
- Что?
Игорь усмехнулся:
- Мне разуваться, да?
И наклонился, демонстрируя свое намерение развязать шнурки запыленных кроссовок…Йана представила, что в такой обуви должны бы чувствовать ноги в такой обуви на жаре, и как они отомстят…
- Нет! – сдавленно крикнула Йана. Игорь поднял удивленный взгляд, вновь поразив ее цветом своих завораживающих глаз, рука, держащая шнурок, замерла. – Не надо. У меня все равно беспорядок, не надо разуваться, - и она улыбнулась со всей возможной любезностью, пытаясь скрыть неловкость и гадливость.
Игорь выпрямился, пожал плечами и смущенно улыбнулся.
- Проходи на кухню, - вздохнула Йана. Ее квартира неторопливо, но неуклонно,  наполнялась запахом парфюмерии – Люциферова дочь подумала, что, как только выставит Мессию, тут же проветрит. И, следуя за бредущим на кухню Игорем по пыльным следам его кроссовок, она решила еще и полы вымыть, как только он уйдет.
От этих гостей только грязь и неприятности, поморщилась Йана, благо Игорь видеть ее лица не мог, и соблюдать нормы вежливости не было особой надобности. С отвращением посмотрела в его тощую согбенную спину. Жиденькие, чуть рыжеватые волосенки на худом затылке связаны были в крысиный хвостик. Йана усмехнулась и одновременно почему-то растрогалась.
Игорь вошел на кухню, громко шурша полуспущенными штанами, и беспомощно оглянулся на Йану, втянув голову в плечи.
- Садись уж, чего стоишь, - относительно любезно улыбнулась она, указывая Мессии на табурет. Подумала и, прежде чем поставить чайник, подвинула  юноше серебряную пепельницу – огромную, как парадное блюдо, и уродливую до невозможности. Впрочем, гостю обижаться на уродство пепельницы не следовало – все равно другой не было. Игорь и не обиделся, лишь кивнул и достал из кармана сигареты и зажигалку.   
Йана поставила электрический чайник и с минуту стояла и смотрела на него в задумчивости.
- Знаешь, - медленно проговорила Йана. – У меня, оказывается, не только ничего к чаю нет. У меня, оказывается, и чашек нет…
- Совсем? – как-то обиженно и даже встревоженно спросил Игорь.
Йана покачала головой, так и не глядя на него:
- Нет, не совсем. У меня есть чаша. Одной на двоих вполне хватит, но придется пить по очереди. – В подтверждение своих слов она открыла навесной шкафчик и с осторожностью извлекла оттуда чашу темно-зеленого стекла, с виду льдисто-хрупкую, очень прозрачную. На крышке красовалось стилизованное изображение листка марихуаны – Игорь с интересом на него посмотрел. Улыбнулся едва заметно.
- Так в чем проблема? – он посмотрел Йане прямо в глаза;  она отвела взгляд. Все сильнее ныл левый висок – не иначе приступ мигрени грядет…
- То есть ты согласен пить чай из одной чашки со мной? – на всякий случай уточнила Йана, закуривая, хотя и без того все было понятно.
- Согласен, - Игорь наконец-то отвел пристальный взгляд от ее усталого лица. Сам прикурил. – Да, я согласен. Только я предупредить должен…
Йана, уже доставшая из навесного шкафчика чистый полотняный мешочек с чаем и травами, нервно оглянулась:
- Ты простужен? Или, - она позволила себе улыбку, - какой-нибудь очередной ритуал?
Игорь горячо закивал, чуть покраснели скулы:
- Да, именно что ритуал!… я тебе сейчас все разъясню!
Йана кивнула, думая: ну-ну. Разъясняй, разъясняй, голубчик. А то ведь, если что, убить меня еще придется… улыбнулась, посмотрела на Игоря. Он совершенно не походил на убийцу в ее представлении. Совершенно. Мессий, впрочем, она тоже раньше представляла себе иначе…
Она налила в чашу меда, положила мешочек с чаем. Подошла к холодильнику.
Игорь говорил, чуть задыхаясь от волнения:
- Понимаешь, это…тоже ритуал взаимного доверия. Ну, почти такой, как в лифте, только другой… - Йана усмехнулась, а Игорь, видимо, понял, что сказал что-то не то, покраснел, и заговорил быстро-быстро, путаясь в словах, будто боясь, что Йана сейчас прикажет ему замолчать и уходить вон. – То есть я хотел сказать, что ритуал… В общем, после этого человека предать или хоть как-то его… обидеть!.. это грех. Нельзя, в общем, - и Игорь, переведя дух, замолчал. Выжидательно посмотрел на Йану – мол, поняла ль?
Йана, судя по всему, поняла – покачала головой, не то одобрительно, не то осуждающе. Достала из холодильника лед. Как бы невзначай спросила, выковыривая кубики из формочки и кидая их в чашу:
- То есть получается, что мы с тобою после этого совместного чаепития окажемся связаны необходимостью поддерживать отношения дружеские и довольно милые?
Игорь кивнул, довольный Йаниной понятливостью. Йана докурила, затушила окурок.
Улыбнулась мрачно и торжественно:
- И что, если я нарушу, значит, этот ритуал – ты меня казнишь? – и наконец решилась посмотреть Игорю прямо в его удивительные глаза. С вызовом и насмешкой.
Щелкнул, автоматически выключаясь, чайник. Над ним поднималась струйка белого пара.
Реакция Игоря превзошла ее ожидания – он побледнел и, кажется, попытался прикрыться рукой от ее взгляда. По крайней мере, некое движение левой рукой он попытался совершить, но остановил себя. Смотрел Йане в глаза, жалобно и вместе с тем требовательно. Первый отвел взгляд:
- Нет. – К его побледневшему лбу прилипла тонкая прядь гладких волос с оттенком меди.
Йана заливала кипяток в чашу, безучастно смотрела, как кубики замороженного лимонного сока становятся прозрачными, бьются о тонкие стенки хрупкой с виду чаши, как расползается мед, растворяясь в горячей воде… Йана накрыла напиток крышкой,  чтоб дать настояться.
- Отчего так? Почему их - тех – ты убил, а меня не сбираешься? – усмехнулась она.
Игорь нервно прикурил, посмотрел на дым подозрительно блестящими глазами и неожиданно тонко воскликнул:
- Йан, я что, на мясника похож?! Я ж Мессия, а не убийца! И что, со мной нормально общаться можно только под страхом смерти, да!?
Йана смутилась и даже почувствовала себя виноватой.
- Игорь, прости, я не хотела тебя обидеть. Давай уж лучше чай пить, как собирались…
Игорь вздохнул  - большие круглые ноздри затрепетали. Наверное, он все же обиделся…
Йана молча смотрела, как он переживает свою обиду – она уже извинилась и не считала нужным вновь просить прощения, учитывая то, что Игорь фактически навязался к ней в гости и вообще, сам виноват, нечего было пугать рассказами об убийствах…
Игорь вдруг улыбнулся, поднял взгляд:
- А у нас так никто чай не заваривает…
Йана пожала плечами:
- Ничего удивительного. – Усмехнулась. Добавила: - Одного Антихриста вполне достаточно в этом Городе, тебе не кажется?
Игорь кивнул, задумчиво посмотрел на чашу. Спросил, отчего-то шепотом:
- А оно…. Не опасно?
- Оно – это чай? – осведомилась Йана.
Сняла крышку с чаши - несколько прозрачных капелек упали на пол.
- Да, чай, - подтвердил Игорь, вдруг сорвавшийся со своего места и вставший рядом с Йаной, заглядывая в чашу как иные заглядывают в бездну – с опаской и восторгом.
Он стоял очень близко – так, что она могла ощутить тепло его кожи сквозь ткань балахона. Запах парфюмерии усилился, сделавшись почти невыносимым. Йана чуть наморщила длинный нос, улыбнулась недобро и многообещающе:
- Сядь на место, пожалуйста, и послушай меня. Мне показалось, или это ты только что распинался  о взаимном доверии, о нарушениях и… - запнулась и решила об убийствах не напоминать, помня болезненную реакцию Мессии. - …И прочей милой чепухе? А теперь ты спрашиваешь, не собираюсь ли я тебя отравить? Что же… Если хочешь, я могу отпить из чаши первая, чтобы ты успокоился.
И Йана подняла высоко подбородок, всем своим видом демонстрируя, что оскорблена в лучших чувствах.   
Игорь, так и не подумавший выполнить Йанину просьбу и сесть на место, посмотрел на Люциферову дочь пристально и огорченно.
- Извини, - сказал он и положил ладонь ей на плечо. Йане стало жутковато и неловко.  – Я выпью первый. Ты права. 
Йана фыркнула. Легко подняла чашу обеими руками, села за стол – пожалуй, слегка поспешно, но стараясь не выдать своего скорейшего стремления высвободиться из-под его горячей ладони. Странно: такой невысокий хрупкий юноша – и такая тяжелая рука... Интересно, как он этого добился? Не захочешь, а впечатлишься…
Приглашающе кивнула Игорю – тот сел напротив, глядя Йане в глаза.
Она протянула ему чашу – он с готовностью принял округлые ее бока в свои ладони, правда, Йане вдруг показалось, что соприкоснуться сейчас руками – неприлично, и оттого чай едва не расплескался. Игорь все понял, и когда, отпив, передавал чашу обратно – сам постарался не задеть Йаниных пальцев.
На тонкой губе его застыла прозрачная капля чая – будто янтарная. Йана не могла отвести от нее взгляда, находя ее омерзительной и завораживающей. И даже в чем-то непристойной. Йана сделала над собой усилие и, вновь передавая чашу гостю, заставила себя не смотреть. А когда вновь решилась поднять взгляд – принимая из чужих ладоней уже почти опустевшую чашу, капли больше не было. Игорь улыбался тонкими губами – и непонятно было, чему или кому он улыбается, - Йане или каким-то своим мыслям.
Йане было неловко и почти страшно. Шутки  шутками…да и не будет убивать ее Игорь. А все равно… Ритуал есть ритуал. Молчаливый ритуал взаимного доверия, с чашей зеленого стекла на тесной кухне. В чужом незнакомом мире. Беспамятная Люциферова дочь пьет чай с Мессией. Йане показалось, что она сходит с ума. Но не стремительно, болезненно и внезапно – а медленно, тихо, исподтишка… Тонкая льдинка, почти растаявшая, ткнулась ей в губу – холодным легким прикосновением…
- Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая, -  тихо поделилась своими сомнениями Йана, отставив на край стола опустевшую чашу. Взглянула на Игоря устало.
- Нет, - просто ответил Игорь и покачал головой, чтобы обозначить свое отношение к ее сомнениям.
- Если честно, - неожиданно откровенно созналась Йана, - я сама иногда так думаю. И я боюсь…ее.
Игорь приподнял бровь, что придало ему вид серьезный  и в то же время немного комичный.
- Кого – ее? – удивился он.
Йана бы и рада была замолчать, остановить внезапный приступ откровенности перед незнакомым (или все же…немного знакомым?) человеком, но, видно, неделя тоски и вынужденного одиночества и вовсе вымотала ее.
- Ее, - усмехнулась Йана. – Ту, что живет здесь. Мне кажется, что это ее вещи в шкафах. Ее диски и магнитофон. Ее книги на полках, ее мочалки и косметика…
Игорь чуть нахмурился, внимательно слушая ее откровение. Склонил голову чуть набок.
- …и я боюсь, - печально продолжила Йана, - что однажды как-нибудь она придет. Потому что это было бы естественно - это ведь не мое. Ее…Но еще больше, наверное, я боюсь, что она не придет никогда. Что ее -  НЕТ. Что это все – мое… Глупо, наверное, - вздохнула Йана.
Игорь печально на нее посмотрел:
- Понимаю, - протяжно сказал он, и Йане вдруг стало до дрожи страшно – ей показалось, что он и в самом деле понимает. Ее. Сумасшедшую, одинокую в чужом мире…
- Но это ничего, - счел возможным утешить ее Игорь. – Мы что-нибудь обязательно придумаем…
Йана пожала плечами  и закурила новую сигарету. Поднимать взгляд на свидетеля своей откровенности не хотелось. Хотелось лечь и не вставать  - она чувствовала опустошенность и тоску, и все сильнее ныл левый висок,  и все бессмысленнее казалась жизнь.
- Не все так страшно, - неожиданно улыбнулся Игорь.
Йана мрачно улыбнулась. Конечно, легко ему рассуждать. Расселся на ее кухне, между прочим, напился ее чаю, наслушался ее откровений – теперь вот говорит, что все не так плохо.
- Ты полагаешь, что все замечательно? – язвительно спросила Йана.
Игорь улыбнулся еще раз, глядя на Йану со странной смесью иронии и умиления:
- Я этого не говорил. Но могло быть и хуже, причем намного…
И Игорь закурил. Йана наблюдала за этим процессом, внутренне согласившись с его последними словами…
Курил Игорь смешно. По крайней мере, Йане казалось, что это весьма забавно – двумя пальцами он осторожно брал сигарету, будто она была невероятно Игорю отвратительна, подносил к тонким губам, несмело вдыхал небольшую порцию дыма и тут же выплевывал его. И зачем только курит, дурак?
- А у тебя уютно, - видимо, угнетенный возникшей паузой и Йаниным рассеянным взглядом, осторожно заметил Игорь.
Йане не оставалось ничего, кроме как кивнуть и улыбнуться. Синь балахона резала глаза, а запах парфюмерии приближал приступ мигрени и раздражал невероятно.
- Я рада, что тебе нравится,  - ответила она ядовито. – А если ты хочешь, чтоб и мне здесь было уютно, то тебе, кажется, стоит посетить ванную (там тоже уютно, не менее уютно, чем здесь), и перестать наконец сердить меня запахом своей парфюмерии!
К концу своей гневной тирады Йана сама была изумлена внезапным приступом раздражения, а Игорь смотрел так обиженно, будто она ему плюнула ядом в самое сердце. Глаза его как-то подозрительно блеснули; Йана испытала смесь неловкости и облечения – наверное, неожиданный гость все же обидится, несмотря на то, что Мессия, и оставит ее наедине с собой…и ее проблемами. Оставит в покое…
Вместо этого Игорь спросил неожиданно тонким ломким голосом:
- А что… Тебе совсем неприятно?
Йана вытерла незаметно вспотевшие ладони о юбку. Отвела взгляд:
- В общем, да.
Игорь кивнул печально и решительно, склонил голову, отчего карамельная прядь упала ему на лицо:
- Хорошо. Где ванная?
Йана удивилась такой странной покладистости и от неожиданности ответила:
- Первая дверь по коридору.
Игорь вздохнул, поднялся и неспешно, под ее удивленным взглядом, проследовал в ванную. Вид его тощей спины вызвал в Йане тяжелый приступ раскаяния.
- Полотенце возьми красное, а не черное! – успела крикнуть она Мессии вслед, прежде чем дверь деликатно, без стука, закрылась. Через минуту послышался плеск воды.
Йана пожала плечами. Теперь она совершенно ничего не понимала. Впрочем, недоумение оказалось отличной анестезией – плакать над своей неудавшейся жизнью, беспамятством и прочими проблемами бытового характера больше не хотелось.
Йана усмехнулась – как бы Мессия ее ни раздражал, надо отдать ему должное – все же он забавный…
Плеснула себе остывшего кипятку из чайника, взяла в руки чашу и вдруг поняла, что не помнит, с какого края пил Игорь. В приступе почти панического страха прикоснуться к следу его губ на тонком стекле, выплеснула воду в раковину, отпила прямо из чайника.
Села за стол. Посмотрела в пепельницу, вздохнула.
В моей ванной чужой мужчина, - усмехнулась сама своей шутке Йана. Меньше всего на свете Игорь в ее представлении походил на мужчину. На женщину, впрочем, он не походил тоже. Скорее уж, на вешалку – тощие широкие плечи… тонкие кривые ноги…впрочем, Йана до этого не видела кривоногих вешалок.
А все же факт остается фактом – если уж она, Йана так недовольна присутствием в своей жизни чужого человека, то что этот самый человек делает в ванной? Вполне очевидно, что моется, ответила она на свой же вопрос. А вот какого черта и зачем она позволила ему это, вместо того, чтобы, напоив чаем, сослаться на головную боль и выставить?
Пожав плечами и обозвав себя дурой, Йана открыла окно, чтоб выветрился запах парфюмерии, который Мессии надлежало с себя смыть.
Боже, так он же еще и сумасшедший. Правильно: сумасшедший чужой мужчина, на мужчину не похожий, моется в моей ванной, да еще потому, что я так велела. Замечательно.
Йана взялась за голову. Обозвала дурой себя снова. Не помогло совершенно – тяжелая голова, пульсирует пока еще несильной болью левый висок, а в ванне ее сумасшедший  плещется – звук был такой, будто Игорь задумал там биться об бортики и вообще вести себя глупо и безумно  - под стать всей ситуации.
Ванную свою Йана любила – пожалуй, это было единственное место в квартире, которое бы ее не раздражало, а радовало. Кафель под зеленый мрамор, огромных размеров ванна, баночки, бутылочки, мочалочки – в общем, ванная комната оборудовала как раз с расчетом на жару и пыль. На мир, полный выжигающего траву солнца…