Няньляньдия

Часть I.

посвящается Анне Анатольевне Г.

I

Светало. В комнате было свежо и прохладно. Из окна доносился аромат цветущей сирени и чириканье птиц. Виктор лежал на своей постели и смотрел в светлеющий круг окна, на колышущиеся от лёгкого ветра ветви деревьев. Он любил эти утренние рассветные часы, когда над садом медленно зажигалась Дневная Лампа. В такие минуты ему казалось, что он дома, на Земле, и что всё это: и деревья, и ветер, и солнце – настоящее.

В Космической Колонии (примечание: Колония - от др.греч. - поселение первопроходцев) каждый метр был на счету, и на размер жилых помещений налагалось строгое ограничение – не более трёх квадратных метров. Поэтому спальные места располагались вторым этажом, на высоте полутора-двух метров. А под ними находились шкафы – полки с раздвижными дверями, где хранилось всё необходимое – от запасной униформы до дисков для Машины. У окна, на столе, стояла сама Машина – серебристый плоский экран и клавиатура.

Виктор всё смотрел и смотрел на сад, как вдруг дверь приоткрылась, и в комнате появилась взъерошенная голова Саньки:

– Ты не забыл?! У нас сегодня первое дежурство в Сельхоз Секторе! Идём скорее!

Виктор спустился с полки и начал быстро одевать форму. Первое в жизни дежурство в Сельхоз Секторе! Ответственное дело…

Через полминуты Виктор вышел, и они с Санькой поспешили по узкому коридору к Сельхоз Сектору. Санька шла впереди, и Виктор наблюдал за её белокурыми косичками, болтавшимися по худым плечам. Виктор улыбнулся, вспоминая, как они с Толиком в детстве часто дёргали Саньку за эти косички, вечно растрёпанные и такие смешные.

Сейчас Саньке двенадцать лет. К её стройной, почти худой фигуре необыкновенно шла униформа Колонии. Казалось бы: самая обыкновенная форма: серебристый блестящий комбинезон на молнии, короткий плащ до пояса… Но Санька в ней выглядела просто замечательно.

Они миновали Жилой Сектор, свернули налево и спустились по блестящим металлическим ступеням на Второй Уровень. Перед ними была сплошная металлическая стена. Санька нажала на кнопку, и невидимая прежде дверь плавно отъехала в сторону, пропуская дежурных в Зерновое Отделение.

Ребята переступили порог, и перед ними открылось бескрайнее поле пшеницы, залитое ярким светом. На самом деле, поле было небольшим, всего сто метров в ширину, но металлические стены так преломляли свет, что создавалось впечатление, будто оно тянется до горизонта. Вверху, на высоте двадцати метров, светили яркие лампы, заменяя растениям солнце.

Всё в Сельхоз Секторе было идеально продумано. Почва – три метра прекрасного чернозёма. Наверх подавалась вода, откуда по мере необходимости разбрызгивалась в виде дождя, а со дна вновь поступала наверх, и так далее. Система работала автоматически: как только растениям начинало не хватать влаги, приборы сразу это фиксировали и передавали команду начать полив. Перед погрузкой в Колонию были отобраны не заражённые вредителями, самые лучшие сорта семян. В Колонии были воссозданы практически земные условия для растений. Это, в сочетании с правильным уходом, давало урожаи, достаточные, чтобы прокормить немногочисленный экипаж Колонии – двадцать четыре человека.

В углу поля Саньку и Виктора ждал Толик. Виктор старше брата всего на три года, но по сравнению с невысоким и полным Толиком он выглядел значительно взрослее. Толик сидел за рулём комбайна размером с легковой автомобиль. Сегодня ребята должны были убрать урожай пшеницы.

– Приветствую. Что так долго? – недовольно проворчал Толик, протягивая руку Саньке, чтобы помочь ей взобраться на комбайн. Виктор поднялся следом. Кабина комбайна была рассчитана на одного человека, но ребята легко поместились в ней втроём.

– Заводи, что ли, – предложил Виктор.

Толик повернул один рычаг, и мотор загудел. Санька покрепче ухватилась за бортик. Толик повернул другой рычаг, комбайн тронулся и плавно поехал вперёд. Им, детям Космической Колонии, никогда не приходилось ездить на чём-нибудь, а тем более на зерноуборочном комбайне. Поэтому трудно передать охватившее их ощущение полёта. Дежурные внимательно наблюдали, как комбайн захватывает колосья, не пропуская ни одного, и пересыпает их в особый отсек сзади. Сначала Толик вёл комбайн, но потом Санька попросила уступить ей руль и, получив отказ, начала отнимать руль у Толика, Толик не отдавал, и комбайн начал вилять из стороны в сторону.

– Что вы делаете! Прекратите! – кричал Виктор. Но его никто не слышал.

Наконец комбайн врезался в стену и заглох. Санька и Толик сразу замолчали и отпустили руль. Обернувшись, они увидели, что всё собранное зерно рассыпалась на землю.

– Ничего! Сейчас соберём! – тут же нашлась Санька. Казалось, никакая неприятность не могла её смутить.

Потом они минут сорок сгребали зерно обратно в комбайн, а Виктор пытался снова завести мотор. К счастью, ничего не сломалось, и комбайн всё-таки завёлся. Теперь уже рулил Виктор, а Санька с Толиком присмирели и сидели спокойно. До часу дня ребятам всё-таки удалось выполнить план по уборке пшеницы.

Когда они пришли обедать, тётя Валя спросила, почему они не приходили на завтрак и не были на занятиях.

– А мы работали! Мы зерно убирали! Дежурили в Сельхоз Секторе! – с гордостью отрапортовала Санька.

Позже, проходя мимо, ребята случайно услышали, как тётя Валя говорила двум инженерам:

– Вот на кого надо равняться, товарищи инженеры! Вот наше молодое поколение – для них дежурство в Сельхоз Секторе – не скучная обязанность, а интересное, увлекательное дело!

Ребята смущённо переглянулись – знали бы товарищи инженеры, какая теперь вмятина сбоку на комбайне…

После обеда ребята отправились на занятия. Хотя детей в Колонии было только трое, для них организовали курсы наподобие школы. Каждый из инженеров преподавал то, в чём лучше разбирался. С Земли на борт Колонии взяли диски для Машины с текстом книг – для библиотеки в Колонии не было места. А ещё ребят учили тому, что может пригодиться в Колонии – писать программы, ремонтировать оборудование, наблюдать за планетами.

В класс вошёл инженер Виталий.

– Давайте договоримся. Дежурить вы будете после обеда, а занятия – с утра…

– А правда, что наше следующее дежурство пятого числа? – перебила Санька.

– Не знаю. В плане посмотрите, на стене возле Кабины Управления… Эй! Только не сейчас! Сначала сделайте вот это задание, – инженер Виталий дал задание и ушёл.

Виктор быстро справился со своей задачей, а Санька, по-видимому, никак не могла врубиться. Подождав минуты три, она обернулась к Толику:

– Слышь, Толь, помоги мне!

– Давай я объясню, - предложил Виктор, заметив, что Толик ещё не закончил своё задание.

– Не-а! Я хочу, чтоб он! – отрезала Санька.

Толик покорно свернул свой файл и принялся объяснять Саньке. Она не столько смотрела на экран Машины, сколько на самого Толика, и абсолютно не пыталась вникнуть в суть задачи. Они сидели рядом, наклонившись к Машине… А Виктор смотрел на них и никак не мог понять, почему ему как-то неуютно и грустно на них смотреть…

Внезапно зазвучал сигнал на ужин, и ребята отправились в столовую.

Так закончился обычный будничный день в Космической Колонии, летящей со скоростью света в триллионах километров от Земли…



II

Милена ещё раз передёрнула затвор винтовки… и с досадой отбросила её в сторону – ни одного патрона! Попробовать так пройти?.. Один шанс из тысячи, что никого не встретит. Но, кажется, другого варианта нет… Милена приоткрыла скрипучую дверь сарая, выглянула: никого. Пригнувшись, перебежала до забора, остановилась. Огородами идти? Всё равно видно, что и улицей. А по улице – может, за местную примут?.. Сделав такой вывод, Милена решительно шагнула за ворота. Только бы успеть до леса дойти… Там свои… Там её, миленин, родной партизанский отряд!

В свои двадцать лет Милена уже командовала одним из тысяч маленьких партизанских отрядов Сербии. Её ценили за смелость и одновременно за расчётливый ум, способный в одно мгновенье оценить ситуацию и принять верное решение. Раньше Милене везло. За время её руководства отряд совершил множество удачных вылазок, и при этом без потерь. Только вот в последний раз они наткнулись на немецкий патруль… Милениного брата, Горислава, и ещё троих ранило. Отряд отступил к лесу, а сама Милена не успела… Ей удалось спрятаться в катакомбах сараев. И вот, переждав день, Милена решила попытаться вернуться к своим…

– Halt! – вдруг услышала Милена. Она обернулась. Прямо на неё смотрело чёрное дуло автомата. Глаза немца были налиты кровью.

«Сейчас выстрелит, – промелькнуло в голове у Милены. – Он, конечно, не мог догадаться, кто я, но всё равно выстрелит… Они сейчас злые… Советские войска наступают, а они отступают, поэтому они теперь очень злые… – мысли хаотично сменяли одна другую. – Неужели же я никогда не увижу тот День, когда моя Родина станет свободной?!..» Милена стояла и тупо смотрела на немца. Убежать было невозможно. Ей почему-то не было страшно, но она понимала, что это конец…

И вдруг грохнул выстрел… Немец неловко запрокинулся и упал на пыльную дорогу. Перед Миленой стоял высокий темноволосый парень, на его фуражке сияла красная пятиконечная звезда. Парень опустил автомат, улыбнулся Милене:

– Не бойся, сестрёнка. Теперь я не дам тебя в обиду.

Милена не знала русского, но она поняла эти нехитрые тёплые слова. Милена, бесстрашная партизанка, вдруг почувствовала себя слабой и беззащитной. Парень подошёл и обнял её. Милена уткнулась в его плечо и заплакала. Никогда ещё в своей жизни она не была так счастлива, как в эту минуту…

В тот же день Иван и его товарищи-красноармейцы отправились дальше, освобождать другие сёла и города. А Милена верила, что ещё увидит того парня с красной звездой на фуражке, который спас ей жизнь и вернул надежду.

И Иван помнил ту сербскую девушку, которая так смело и дерзко смотрела в глаза немцу. Он решил обязательно разыскать её, когда кончится война…



III

Колёса стучали: «Тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук». А потом: «Тук. Тук.. Тук…» Подъезжали к станции. Вот и Москва!

– Приехали!! – Милена подхватила две сумки, радостно улыбаясь, побежала к выходу.

– Тише ты! Я сам понесу, – Иван попытался отнять у неё сумку, но Милена увернулась:

– Не-а! Тебе ещё во-он все те тащить!..

Летнее солнце радостно пригревало, лёгкий ветерок растрепал волосы.

– А я думала, здесь всегда холодно! А у вас, оказывается, лето как лето!

– Вот мы и дома… – Иван задумчиво разглядывал здание Киевского вокзала. Господи, как же давно он не был на Родине!..

Милена что-то говорила, но Иван её не слушал. Она дотронулась до его руки, Иван обернулся и вдруг рассмеялся:

– А ты здорово научилась говорить по-русски!

Он бросил сумки, взял её за руки, и они закружились по платформе. Ведь они были такими молодыми, страшная война была позади, а теперь у них впереди только радость и счастье…



IV

– Алло, Макс, это ты?

– Да, Андрей, привет.

– Ну что, ты идёшь?

– Куда?!

– Как это – «куда»?! К Вальке на день рождения, конечно!! Ты что, забыл?!

– Нет, не забыл… Просто мне в лабораторию надо!

– Здрасьте!! А Валька?! Она же так хотела, чтобы ты пришёл!!

– Я в другой раз обязательно к ней схожу. Но сейчас мне надо один опыт провести.

– Какой ещё опыт?! Ты что, с луны свалился?! Сессия только через два месяца! Макс, ну неужели ты до сих пор не понял – Валька же тебя любит!! Она же такая хорошая девчонка! Не будь моей дорогой Олечки, я бы за ней обязательно приударил…

В трубке послышался щелчок и сдавленное «ой!». Видимо, дорогая Олечка дала Андрею увесистый подзатыльник за такие слова.

– Андрей! Сессия тут не при чём. Я знаю, что Валя – хорошая девушка. Но ты понимаешь, друг, я тут такое понял! Вот мы живём на Земле и думаем, что это – весь мир. Ну, есть там Луна, Венера, Марс, Юпитер – но это всё холодные и безжизненные планеты. Но ведь мы же не знаем, что там дальше, в других галактиках?! Может, там  есть такая же Земля, как наша, и на ней тоже можно жить! А может, там и живёт кто-нибудь?!

– Опять ты, Макс, фантастики начитался! Это американцы всё боятся инопланетян каких-то. А тебе-то они зачем?!

– Послушай, Андрей, ведь может они не даром инопланетян боятся! Может, им, американцам, и надо их бояться, а нам вот как раз не надо! На надо связь налаживать! Может, у них есть чему научиться? Может, их цивилизация уже дальше нашей пошла?

– Слушай, Макс, кончай ерунду молоть! Наукой не доказано, что то, о чём ты говоришь, существует.

– Но наукой не доказано и обратное!!! Знаешь, Андрей, я всё думаю: Ведь фотон не самая маленькая частица. Почему же его скорость принимают за максимально возможную? И ещё: при разных условиях тела движутся с разными скоростями. Почему же считается, что скорость фотона при обычных условиях – максимальна?!

– Макс, товарищ дорогой, при чём тут фотоны? Ты явно переучился! Ты мне прямо скажи: идёшь к Вальке – или нет?

– Нет, Андрей… Я иду в лабораторию!



V

– Товарищи! Я уверен, что Космическая Колония просто необходима нашей стране. Это, товарищи, в первую очередь оборона. На борту Колонии могут находиться тысячи людей. Она может существовать автономно в космосе тысячелетия. Если построить много таких Колоний, то в случае, например, атомной войны, мы сможем эвакуировать даже всё население Советского Союза! – это Андрей. Он видит в Космической Колонии только оборонное значение.

– Наконец, товарищи, какие возможности откроются перед нами для мирного освоения космоса! Мы будем первые, кто сможет совершать дальние межгалактические перелёты! Именно мы отправимся на поиск новых планет, на которых сможет поселиться и жить человек! Сколько научных открытий можно сделать, которые принесут славу нашей стране! – это Максимилиан. Сейчас, на собрании на своём оборонном заводе он высказал свою самую заветную мечту…



…Идею поддержали, и началась великая стройка. Семь лет предприятие кипело и бурлило. Везли металл, отливали части, десятки людей собирали машины, на каждой из которых изготавливали только одну-две мельчайшие детали для будущей Колонии… Максимилиан работал чуть ли не круглосуточно. Он первым приходил на завод, когда было ещё темно, и последним уходил с него, когда была уже глубокая ночь. Друзья Максимилиана: Андрей, Валентина, Ольга – бывшие однокурсники, нынешние сотрудники, тоже самоотверженно трудились над этим грандиозным проектом.

Эти семь лет были самыми счастливыми в жизни Максимилиана. Его идея, его самая заветная, самая фантастическая, самая нереальная мечта осуществлялась на его глазах, его руками и руками его товарищей.



VI

Но в жизни бывают взлёты, а бывают и падения…

Наступило последнее десятилетие двадцатого века… В один далеко не прекрасный день Максимилиана вызвало руководство завода. Директор предложил Максимилиану сесть и тихим, обречённым голосом произнёс:

– Дорогой Максимилиан Иванович! Ваш проект, к сожалению, закрывается. Наш завод переводят на производство кастрюль, чайников и прочей бытовой дряни, которая вдруг стала так необходима всем и каждому.

– Как же так?! – вскричал Максимилиан. – Весь завод?! А вооружение?!! А оборона страны?!!!

– Они решили, что обороняться нам не от кого, поскольку наши  враги – они теперь их друзья… – директор грустно улыбнулся и покачал головой.

– Нет!!! – закричал Максимилиан, но только эхо разнесло этот звук по пустому заводу.

Максимилиан вбежал в свой кабинет, запер дверь, бросился к столу, упал на рулоны чертежей и заплакал – впервые в жизни.

Всё, все мечты, вся жизнь, всё счастье рухнуло в одно мгновение! Всё…



VII

Судьба Леонида Исаковича Михайлова складывалась очень хорошо. Он отлично учился в техническом институте, в скором времени должен был распределиться на престижную работу – на оборонное предприятие. Единственной тучкой, омрачавшей безоблачный небосвод его существования, была личная жизнь. Дело в том, что Леониду нравилась одна его однокурсница, Валентина. Вернее, он был влюблён в Валечку, безответно и безнадёжно. Отец Леонида, Исаак Моисеевич, много раз повторял сыну:

– Ну зачем тебе эта Одинцова! Нашёл в кого влюбляться! У неё же ни кола ни двора! Родители тоже хуже не придумаешь: отец сталевар, мать ткачиха! И чем ты думаешь?!

– Папа! Но я же её люблю!!

– Любишь? Что такое – любовь! Эх, ты ещё ничего не понимаешь в жизни, – отвечал отец и думал про себя: «Одни неприятности будут у нас от этой Одинцовой… Как Леонид похож на свою мать! Её характер!»

А Валентина Сергеевна Одинцова тоже любила, и тоже безответно. Она любила другого своего однокурсника, Максимилиана. Но Максимилиан был весь в своей работе, его не интересовало ничего, кроме Космической Колонии. И Валентина тоже устроилась работать на это предприятие, чтобы хоть изредка видеть Макса, перекинуться с ним парой слов.

Когда предприятие перевели на выпуск кастрюль и чайников, Леонид Исакович ушёл с завода и организовал свой бизнес. Везло ли ему, или он был дюже талантливым, или (что более вероятно) часто «пользовался моментом», но так или иначе за пять лет он сколотил неплохое состояние. Фирма, теперь крупная и влиятельная корпорация DTL.ltd, пользовалась уважением, её акции высоко ценились, «дело» шло в гору.

Казалось бы, что ещё надо Леониду Исаковичу для полного счастья? Но жизнь не ограничивается количеством денег на банковском счету и котировкой акций своей компании… Леонид всё ещё любил Валю… Он много раз предлагал ей выйти за него замуж, но каждый раз получал отказ: Валентина хорошо относилась к Леониду, но она любила Максимилиана…

И вот однажды Михайлов сидел за столом в своём шикарном офисе. За окном, вернее за внешней стеной из затемнённого стекла, ослепительно сияло летнее солнце. На небе не было ни облачка, и в кабинете было душно несмотря на работавшие кондиционеры. Михайлов пролистывал отчёт своих брокеров за сегодняшний день: всё было просто замечательно, на сегодняшних торгах он приобрёл ещё полмиллиона! Михайлов открыл ящик стола, чтобы убрать туда отчёт, и вдруг на глаза ему попалась фотография. Это была Валя на одной из их студенческих вечеринок. На фотографии Валечка весело смеялась, её глаза блестели, она была ещё молода и счастлива. Леонид Исакович вздохнул – он не то что полмиллиона, он всё своё состояние бы отдал за одну её улыбку! Ну, может, не всё, но…

… И вдруг раздался звонок в дверь. Михайлов даже почему-то не удивился, что ему не доложили о приходе посетителя, не удивился, что секретарша не открыла дверь – он просто машинально встал и пошёл открывать…

…На пороге стояла Валентина Сергеевна Одинцова. Но Боже мой, как же сильно она была не похожа на ту весёлую и беспечную Валечку, которая минуту назад смотрела на Михайлова со студенческой фотографии! Это была несчастная женщина с тусклым и усталым взглядом. Она тяжело опустилась в кресло, сложила руки на коленях и не поднимая головы проговорила:

– Лёня… Я долго думала. Я решила. Лёня, я выйду за тебя замуж. Но только если ты выполнишь одно условие. Слышишь?

Она подняла на Михайлова глаза, полные слёз. Сколько надежды, сколько мольбы и в то же время отчаянной решимости было в этих глазах!..

Михайлов подался вперёд, боясь пропустить хоть одно её слово.

– Лёня, ты должен помочь нам достроить Колонию! Лёня, она стоит под дождём и ржавеет! Это гениальное изобретение, этот великий проект! – Валентина отвернулась к стене … и зарыдала. Она слишком долго хранила это в себе, все эти годы…



VIII

Леонид Исакович сидел на диване и курил. В пепельнице лежали уже с десяток окурков. Неяркая настольная лампа освещала дымную комнату. В нём боролись две силы, две противоположности. С одной стороны, ради Валентины он готов на всё. Но вложить деньги в этот безумный проект! Это огромная сумма. И на что? На бесполезный космический корабль? Ради этого придётся продать половину акций… Контрольный пакет! Боже мой! Нет, на это он никогда не пойдёт… Нет! Даже ради Вали – нет!..

Но воображение подчиняется сердцу, а не мозгу…

Михайлов уже принял решение, а воображение ещё рисовало ему фантастические картины: «И зачем им эта Колония… Открывать другие планеты. – Зачем? Земли им, что ли, не хватает?! Земли… В земле главная ценность – недра… Ресурсы то бишь… Ресурсы… На других планетах, наверно, тоже ресурсы есть… Вот оно что! Так значит можно с этих других планет нефть-газ качать и ни с кем не делиться? Они-то навряд ли об этом думают. Романтики – им бы путешествия, научные открытия… А я бы, пожалуй, не прочь воспользоваться… Может, и вправду построить им эту Колонию?!»

Неужели Михайлов, разумный человек и расчётливый предприниматель, мог поверить в такую фантастическую идею?! Ведь любому человеку в здравом уме понятно, что затраты на такое предприятие в тысячи раз больше даже максимально возможной прибыли! Вот отцу Леонида Исаковича никогда бы такое в голову не пришло! Но ведь он всегда и говорил, что Леонид пошёл не в него…

Михайлов закурил ещё одну сигарету. «Нет, я не могу принять решение. Надо посоветоваться, – сказал он себе. – Но с кем? Все партнёры только и мечтают заполучить долю предприятия…» Леонид ещё думал, а рука сама набирала родной номер.

– Алло, мама? Посоветуй…

Екатерина Владимировна выслушала, вздохнула, улыбнулась своей загадочной улыбкой:

– Делай как сердце подскажет, сынок…



IX

– Дз-з-з… Дз-з-з… Дз-з-з…

Поставил стакан с водкой на стол.

– Дз-з-з… Дз-з-з… Дз-з-з…

«Ну кто может мне звонить?!»

– Дз-з-з… Дз-з-з… Дз-з-з…

Встал, подошёл, шатаясь, к телефону.

– Дз…

– Алло?..

– Макс! Макс, ты слышишь меня? Это я, Валя! Валя Одинцова, ты меня помнишь? Макс, мы будем строить Колонию. Макс, ты слышишь меня? Алло! Макс!..



Х

– Витька! Иди скорее сюда! К нам дядя какой-то приехал!

Виктор слез с тёплой печки и побежал скорее к той двери, за которой скрылся Толик. В горнице ещё чувствовался морозный воздух, проникший с улицы вместе с этим дяденькой в заснеженной шинели.

– Максимушка! Сынок! – бабушка Лена обнимала заснеженного дядьку, а он смотрел на неё весёлыми и добрыми глазами.

– Приехал! Наконец-то! Заждались мы! Как дела-то твои, сынок? Три года не виделись! Проходи скорее, раздевайся! Замёрз небось…

– Кто это у тебя, мама? – спросил Максимилиан, обратив внимание на двоих ребят, стоявших возле Милены.

– Это наденькины племянники. Вернее, валеркины, её мужа. У Наденьки-то своих детей четверо, вот, к себе взяли…

– Как тебя звать, товарищ? – обратился Максимилиан к Виктору, протягивая ему руку, как взрослому.

– Виктор! – смело ответил мальчик, глядя в глаза Максимилиану.

– А тебя? – спросил он Толика. Толик опустил голову и спрятался за Милену. «Ну его, дядьку этого чужого…»

– Толька это! – сказала Милена. – Маленький он ещё, три года ему. А Вите шесть.

Толик спал, раскинувшись на печке и громко сопя. А Виктор не спал. Он слушал, как на кухне говорили взрослые: бабушка Лена, дедушка Ваня и дядя Максим. Из-за двери лился тёплый свет, а здесь, в комнате, было темно и невыносимо визжал комар. Жалко, что слов из кухни не было слышно… Эх…

– Как там Василий? Как Надя? – спрашивал Максимилиан.

– Василий на работу на новую устроился. Платят только мало… Да что ж поделать… Надя четвёртого родила. Варенькой назвали. Представляешь, у меня теперь пятеро внуков – один васин и четверо наденькиных! Вот бы и тебе тоже жениться…

Максимилиан вздрогнул и отвернулся.

– Нет, мама, я навряд ли женюсь… Вот, может, этих усыновить?.. А то тебе тяжело с ними, а я один живу, мне веселее будет…



ХI

Через три года Колонию достроили.

Наступил день, когда был установлен последний прибор, закручен последний винтик… Этот день Максимилиан встретил с противоречивыми чувствами. Это была и радость – огромная радость – ведь исполнилась его мечта! Но к этой радости примешивалось противным осадком какое-то чувство досады. Нынешнее строительство было совсем не такое, как то, когда Максимилиан начинал строить свою Колонию. Не было того счастья, той радости от работы, как тогда… Нет, Валентина Сергеевна ни словом не обмолвилась о том, что она пожертвовала своей свободой и любовью к Максимилиану ради его мечты. Максимилиан не знал об этом, но чувствовал, что что-то не так…

И вот, наконец, наступило время решать, кто же полетит в эту долгую и трудную экспедицию… Желающих отправиться в неизвестность оказалось не много. Это были друзья Максимилиана, однокурсники и сослуживцы: Андрей, Ольга, Александр, Виталий, Марина и ещё тринадцать человек. Андрей и Ольга взяли с собой дочь Саньку, которой было пять лет. Валентина Сергеевна тоже решила лететь. Сколько Михайлов её не уговаривал, сколько не угрожал – она твёрдо стояла на своём. В конце концов Михайлов принял решение отправиться в эту экспедицию вместе с Валей.

За три года Максимилиан так привязался к Толику и Вите, что тоже взял их на борт Космической Колонии. «Жизнь на Земле сейчас не намного безопаснее и легче, чем в космосе», - решил он.

Так набрался экипаж Колонии – двадцать четыре человека.

И вот наступил день отлёта. Все необходимые вещи уже погрузили. Космонавты, в одинаковых серебристо-голубых костюмах, стояли возле трапа. Было сыро и холодно, накрапывал дождь, ледяной ветер пронизывал насквозь. У всех у них были серьёзные и сосредоточенные лица. Каждый думал о своём, но всё же все они прощались с родной Землёй, надолго, на десятки лет… Они молча, по очереди поднялись по трапу наверх, в Колонию. Максимилиан поднялся последним. Закрывая входной шлюз, он ещё раз бросил взгляд на родные места. Безрадостный открывался вид: заброшенная, полуразрушенная деревня, покосившиеся, почерневшие от дождей избы, остов ржавого трактора… И сплошной, непрекращающийся, нудный, бесконечный дождь…

В голове мелькнула мысль: «А вернутся ли они?..»

Но Максимилиан тот час потушил её…

Вперёд!!





ХII

Прошло семь лет с того времени, как Максимилиан и его спутники покинули Землю. Жизнь в Колонии текла спокойно, каждый следующий день ничем не отличался от предыдущего. Работа инженеров не была особенно напряжённой. В таких «трудоёмких отраслях», как выращивание и приготовление пищи, было установлено дежурство. Каждый обитатель Колонии через день работал на кухне или в поле. В остальное время его обязанности ограничивались слежением за той или иной системой. Все системы двигателей и жизнеобеспечения работали автоматически. Достаточно было только раз в неделю или даже в месяц проверять их исправность.

Курс космического корабля тоже задавался автоматически. Ещё на Земле Максимилиан определил при помощи приборов ближайшую галактику, в которой наблюдалось наибольшее число Звёздных Систем, близких по своим свойствам к Солнечной. К этой галактике и летела Космическая Колония.

Приборы фиксировали свойства планет, вблизи которых пролетала Колония. Сначала Максимилиан следил за ними, изучал эти свойства, искал закономерности. Но потом это ему надоело, и Максимилиан перевёл систему наблюдения в такой режим, чтобы приборы автоматически подавали сигнал при обнаружении планеты с близкими к земным свойствами. Шли годы, но такой планеты всё не было. Казалось, все в Колонии уже забыли о главной цели своего путешествия…

И вот однажды Максимилиан проснулся среди ночи от странного звука, который издавала Машина. Максимилиан свесился с полки, чтобы посмотреть, что с ней случилось. Взглянув на экран, он не поверил своим глазам – решил, что всё это ему снится. Однако оцепенение длилось недолго. Через секунду Максимилиан уже соскочил с постели и, кое-как нацепив униформу, побежал в кабину управления. Надо было срочно остановить двигатель. Не задумавшись о последствиях, Максимилиан дёрнул рычаг тормоза, и тотчас же его с силой отбросило к противоположной стене. Поднимаясь с пола и потирая ушибленные бока, Максимилиан понял, что он забыл выключить систему искусственной гравитации…

Через пару минут к кабине управления начали стекаться встревоженные обитатели Колонии, попадавшие со своих полок. Когда все собрались, Максимилиан торжественно объявил, что приборы зафиксировали планету, свойства которой чрезвычайно близки к земным. После этого он отдал распоряжение инженерам подготовить приборы для детального изучения планеты. На этом же необычном совещании планету назвали П;рвой.

Сам же Максимилиан прежде всего определил координаты Первой в пространстве, а затем включил двигатели на небольшую скорость, так, чтобы выйти на орбиту планеты через семь часов. Задав Колонии нужное направление движения, Максимилиан погрузился в изучение показаний приборов. Остаток ночи он не выходил из кабины управления.

Излишне говорить, что в эту ночь никто не лёг спать. Все инженеры бросились проверять исправность приборов и ремонтировать установки, вышедшие из строя. Виктор, Толик и Санька бегали по корпусу, не зная, что бы такое сделать. Только Валентина Сергеевна и Марина самоотверженно направились на кухню заниматься таким скучным делом, как приготовление завтрака. Правда, сегодня дежурным по кухне был Максимилиан, но само собой разумеется, что ему было не до того.

К полудню Колония вышла на орбиту Первой. Планета была раз в десять меньше Земли. Из иллюминатора она выглядела как маленький зелёный шар. Над Первой проплывали белые облака, образуя на поверхности причудливые тени.

Инженеры отправили на неё катер с приборами, и уже к вечеру стало известно, что на Первой теоретически можно жить без скафандров. Атмосфера планеты почти не отличалась от Земной, только содержала несколько меньше кислорода. Первая вращалась вокруг своей звезды, которая давала тепло и свет. Температура на её поверхности держалась на отметке 15°С, практически не меняясь в течение суток. Суша занимала б;льшую часть поверхности планеты, а вода была обнаружена только в некоторых крупных углублениях. Единственное, что настораживало, было то, что на Первой не было обнаружено не только живых существ, но и органического вещества вообще.

На следующий день было принято решение высадиться на поверхности Первой, проверить некоторые показания приборов и окончательно выяснить, можно ли поселиться на этой планете. Максимилиан разрешил ребятам отправиться вместе со всеми. Путешественники надели скафандры, погрузились на катер и вылетели из Колонии.

В катере отсутствовала система искусственной гравитации, поэтому все находились в состоянии невесомости. Ребята надеялись полетать в воздухе, но Максимилиан приказал пристегнуться ремнями к сидениям, и им оставалось только смотреть в иллюминатор на приближающуюся Первую. Но за семь лет жизни в космосе они так привыкли к разным планетам в иллюминаторах, что Первая не производила на них особенного впечатления.

Наконец, катер опустился на поверхность Первой, и все вышли. Невозможно передать то состояние, когда после семи лет на борту корабля, пусть даже космического, ступишь на твёрдую землю. Все, как зачарованные, смотрели на бескрайние просторы светло-салатовой земли, на причудливые рыжие скалы… Поверхность Первой необычно пружинила под ногами, когда путешественники шли по ней.

Пребывание на Первой было недолгим. Учёные произвели необходимые измерения и уже собирались возвращаться в Колонию, как вдруг Максимилиан остановился возле какой-то трещины и стал внимательно изучать сиреневый дымок, выходящий из неё.

 – Что Вы не идёте? – спросил кто-то из инженеров.

– Ничего… Идите, я вас догоню, - ответил Максимилиан.

Он взял какой-то прибор, набрал в него немного сиреневого тумана, а затем отправился обратно к катеру. По возвращении в Колонию Максимилиан заперся в лаборатории и не выходил оттуда несколько часов.

Тем временем в центральной кабине собралось совещание. Инженер Михайлов призывал не теряя времени переселиться на Первую и начать её осваивать.

– Нет никаких объективных причин медлить, – заявил он, – все измерения показывают, что на Первой можно жить и нормально дышать.

– Но почему же тогда на Первой нет органического вещества? – возразил инженер Виталий.

– Значит, жизнь не была занесена из космоса или в силу каких-то причин не возникла сама на Первой, раздражённо проговорил Михайлов, – это же не означает, что на планете вообще нельзя жить!

Вдруг дверь распахнулась, и в центральную кабину вбежал Максимилиан, весь красный, с дохлой крысой в руках. Глаза его бешено сверкали. Максимилиан швырнул крысу на стол со словами:

– Вот, Леонид Исакович, полюбуйтесь! Вот как бы вы сейчас выглядели, инженер!

Все удивлённо смотрели на него. Всегда спокойный и уравновешенный, Максимилиан впервые был в таком состоянии.

– Счастье, что я заметил дымок, выходящий из трещины. Это редчайший газ, который не могут зафиксировать наши приборы, поскольку на Земле этот газ не существует. А между тем он смертельно опасен, он убивает всё живое. Я поместил эту крысу в резервуар с воздухом Первой. Она сдохла через шесть секунд! Боже мой! Как же мы раньше не догадались проверить на крысах условия среды! Мы надеялись на приборы, доверяли им свою жизнь!! Это я во всём виноват… – Максимилиан сжал кулаки и выбежал из центральной кабины.

Через час Колония уже набрала скорость и продолжала свой путь.



XIII

Однажды Максимилиан зашёл в комнату к Виктору и сказал:

– Надо бы тебе научиться управлять катером. На всякий случай. Это не трудно, но может пригодиться.

– Мы тоже хотим полетать на катере! – вскрикнула Санька, вбежав в комнату. За ней вошёл Толик.

– Вам ещё рано управлять катером. Но можете полететь с нами, как пассажиры. Там состояние невесомости; я думаю, вам будет интересно, – улыбнулся Максимилиан.

Так вчетвером они отправились к гаражу, где находился катер. Максимилиан нажал кнопку, и двери разъехались в стороны. Перед ними стоял металлический серебристый продолговатый шар. Посередине была сплошная полоса окон. Виктор уже летал на катере на Первую, но только сейчас он смог как следует рассмотреть его. Максимилиан открыл дверцу кабины и запустил ребят внутрь. После чего он плотно закрыл дверь и объяснил:

– Как только включится мотор, двери гаража автоматически закроются, воздух из него будет выкачен и откроется наружный люк. После этого можно будет взлетать.

Максимилиан пристегнул себя и Виктора ремнями к креслам и принялся объяснять, какой рычаг для чего предназначен.

– Колония летит со скоростью света. Катер такую скорость развивать не может. Поэтому он привязан к корпусу Колонии электромагнитным полем. Колония как бы тащит за собой катер, не давая ему отстать на большое расстояние.

– Теперь вперёд! – скомандовал Максимилиан, и Виктор нажал пуск.

Через минуту вверху открылся люк, и катер начал подниматься. Как только он вылетел из корпуса Колонии, Санька и Толик почувствовали, что пол уходит из-под ног. Такое состояние часто бывает во сне, когда летаешь, как птица. Ребята начали кувыркаться в воздухе, натыкаясь на стенки и смеясь. Тем временем Виктор вывел катер на довольно большое расстояние от Колонии, и теперь она была видна вся в иллюминатор.

Колония представляла собой огромное кольцо, в середине которого располагалась мощная звёздная батарея в виде металлического листа. Эта батарея поворачивалась и ловила свет ближайших звёзд. На энергии от этой батареи работали все системы и двигатели Колонии. Из самого корпуса, то есть кольца, торчали в разные стороны всевозможные приборы и установки, определявшие характеристики планет, мимо которых пролетала Колония.

– Это что, в этом кольце мы живём? – спросила Санька, проплывая мимо.

Максимилиан так залюбовался собственной Колонией, что очнулся, только когда услышал санькин голос.

– Что? А, да, в этом.. Виктор, осторожнее! Ты же сейчас врежешься в нашу батарею!!

А тем временем Виктор, освоившись с управлением, уже выделывал фигуры высшего пилотажа, пролетая между корпусом Колонии и звёздной батареей. После одного такого номера Максимилиан решил, что Виктор уже достаточно научился управлять катером, и распорядился отправляться домой.



XIV

Шли годы. Как-то незаметно для всех ребята выросли. Если раньше они обычно все вместе играли, то теперь Санька и Толик целыми днями гуляли по саду, болтали, смеялись, а Виктор сидел один у себя в комнате и читал. Сказалась разница темпераментов: Виктор был спокойным, уравновешенным парнем, любил мечтать. Толик и Санька, наоборот, были энергичными и активными, никогда не сидели на месте.

Теперь Виктор нашёл дело, которое ему было интересно, – он занялся изучением истории и философии. В Колонии было множество книг на компьютерах дисках, поэтому Виктор без труда нашёл нужную информацию. Целыми днями он сидел у себя в комнате, читая про различные общественные формации и теории.



Между тем случилось ещё одно событие. Марина, врач Космической Колонии, жена инженера Виталия, родила ребёнка. Девочку назвали Майей.

На следующий день все собрались в центральной кабине отмечать это событие. Марина сидела с Майей на руках, бледная, но очень счастливая. Максимилиан поднялся и сказал:

– Я хочу поздравить вас, дорогие товарищи, с двумя замечательными событиями. Во-первых, это рождение Майи. Майя – первый в истории человечества ребёнок, появившийся на свет в космосе. Второе же событие, о котором вы ещё не знаете, это то, что мы наконец прибыли в ту галактику, к которой стремились. Я уверен, что в скором времени мы найдём планету, на которой будут жить наши дети, и в первую очередь эта планета будет для Майи!



XV

Теперь, когда Колония влетела в нужную галактику, Максимилиан почти не выходил из кабины управления. Он постоянно что-то вычислял, измерял, возился с какими-то приборами. Все ждали, что вскоре встретится та планета, на которой можно будет жить. И действительно, спустя почти год со дня рождения Майи, приборы зафиксировали планету с близкими к земным свойствами.

В это время Максимилиан, как обычно, сидел за панелью управления. Обнаружив сигнал, он сразу же измерил расстояние до планеты. Оказалось 1550 трлн. километров – два месяца пути. Тут дверь отворилась, и вошёл инженер Михайлов.

– Смотрите, Леонид Исакович! Планета! – воскликнул Максимилиан.

Михайлов подошёл к панели управления.

– Вот, взгляните! – Максимилиан указал на экран Машины, на котором высвечивалась таблица характеристик новой планеты.

Наклонившись к экрану, Михайлов облокотился на панель управления и нечаянно нажал какую-то кнопку. Тотчас Машина застрекотала, и на экране побежали какие-то другие цифры.

– Что Вы делаете? удивился Максимилиан.

– Извините, случайно нажал какую-то кнопку…

– А, понятно, это Вы включили поиск новых планет с похожими характеристиками. Ничего страшного. Сейчас я верну ту таблицу… – Максимилиан протянул руку к какому-то рычагу, как вдруг Машина снова застрекотала, и на экране возникла та таблица.

– Странно… Сама появилась… – Максимилиан удивлённо посмотрел на экран и вдруг воскликнул:

– Это не та таблица! Данные другие!..

– Может, приборы их уточнили? – предположил Михайлов.

– Нет-нет, посмотрите: вот – старая таблица, а вот – новая, – Максимилиан высветил обе таблицы на экране. – Послушайте! Это же новая, ещё одна планета! – вдруг догадался он.

И действительно, оказалось, что Михайлов случайно открыл ещё одну планету! Причём она была даже ближе на неделю пути. Оставалось только непонятным – почему приборы зарегистрировали сначала более далёкую планету, а более близкую обнаружили, только когда Михайлов случайно отдал команду ещё раз проверить свойства ближайших планет.

Через полчаса в центральной кабине собралось совещание. Максимилиан поведал обитателям Колонии об этом удивительном явлении, после чего инженер Михайлов попросил слова.

– Поскольку моя планета находится ближе, чем ваша, Максимилиан Иванович, мне думается, имеет смысл изучать сначала её, – сказал он.

– Но я уже направил курс Колонии на ту планету, которую Вы называете «моей», – ответил Максимилиан.

– Однако мне представляется это нецелесообразным. Полетев сначала на мою планету, мы сэкономим неделю времени.

– Но я уже решил, что сначала мы полетим на «мою» планету. Этот вопрос не подлежит пересмотру!

– А в следующий раз Вы отправитесь на планету, которая дальше на год пути, только потому, что ту планету открыли Вы, а эту – я!

Максимилиан не знал, как отвечать на это обвинение. На самом деле, ему было абсолютно всё равно, кто открыл планету. Тем более, Максимилиан считал, что обе планеты были обнаружены приборами, а они с Михайловым к этому не имеют никакого отношения. Но почему же в самом деле Максимилиан решил лететь именно на ту планету? Он не отдавал себе в этом отчёта. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что так – правильно. Но как было это объяснить инженерам?..

Кто-то из инженеров попросил слово.

– Максимилиан Иванович! Мы не имеем никаких объективных оснований отвергать предложение инженера Михайлова. Планета действительно ближе. Мы проверим её свойства, и если она не подходит для проживания, отправимся к другой.

Слова инженера показались всем настолько убедительными, что они начали наперебой поддерживать эту точку зрения, и Максимилиану пришлось сдаться.



XVI

Два месяца пролетели как два дня, и вот Колония вышла на орбиту михайловской планеты, которую назвали Второй. Вторая по всем показателям значительно больше походила на Землю, чем Первая. Самым же удивительным было то, что на Второй была обнаружена жизнь!

Катер с приборами, посланный к поверхности Второй, вернулся с несколькими зелёными листьями. Такого растения на Земле не было. В результате детального изучения удалось установить, что это – образец высшей растительности, вероятно, какой-то кустарник.

Максимилиан не разрешил высаживаться на Второй, пока не будет точно установлено, есть ли на планете какие-либо животные или разумные существа. Инженеры работали круглыми сутками, катеры совершали по семь-восемь рейсов в день. В результате через две недели на Второй не осталось неисследованного уголка. Был составлен полный список всех видов растений и животных, обитающих на Второй. Разумных существ обнаружено не было.

Что касается животных, то все они были довольно мелкими. По рациону питания и другим особенностям можно было отнести их к грызунам и птицам, хотя внешне ничего общего с земными животными они не имели. В частности, многие из них обладали ярким синим люминесцентным окрасом. Одна такая синяя светящаяся «крыса» была поймана специальной установкой и доставлена на катере в Колонию. Оказалось, что инопланетная «крыса» прекрасно дышит земным воздухом и даже с удовольствием уплетает печенье, принесённое Санькой.

Убедившись в относительной безопасности Второй, Максимилиан распорядился приготовить катер для высадки на планету самих путешественников. Как и в прошлый раз, при изучении Первой, все жители Колонии, включая ребят, одели скафандры и погрузились на катер. На этот раз они везли с собой земных крыс, чтобы проверить на них условия среды.

Если не считать необычных растений и животных, Вторая ничем не отличалась от Земли. Голубое небо, белые облака, яркая Звезда, похожая на Солнце, синяя гладь озёр… Казалось, будто после десяти лет странствий по просторам Космоса, они наконец вернулись домой… Только Максимилиан недоверчиво посматривал по сторонам, словно искал затаившегося врага. Но всё было спокойно вокруг.

Максимилиан выпустил из особого контейнера двух земных крыс. Они ступили на поверхность Второй, недоверчиво понюхали воздух и тут же разбежались в разные стороны.

– Ну и что, мы теперь и знать не будем, сдохнут они здесь или нет! – сказал по радиосвязи Михайлов.

– К каждой крысе прикреплён датчик, который беспрерывно передаёт сигнал в Колонию о местонахождении и состоянии здоровья крысы, - спокойно ответил Максимилиан.

Михайлов злобно сверкнул глазами, досадуя на то, что у Максимилиана как всегда всё продумано до мелочей.

Путешественники вернулись в Колонию и принялись внимательно следить за крысами. Прошёл день, другой, третий – крысы были живы, их самочувствие не ухудшалось.



ХVII

Наконец, по прошествии недели, Михайлов сказал Максимилиану:

– Как видите, все исследования показывают, что на планете можно жить, и наши крысы прекрасно живут. Хватит терять время! Надо переселяться на Вторую и осваивать её ресурсы!

– Но зачем же так спешить, Леонид Исакович! Надо проверить ещё микрофлору, электромагнитные поля, уровень радиации… Пока переселяться ещё рано!

– Вы можете проверять что хотите и сколько хотите, а я переезжаю!

Михайлов снарядил катер и отправился вместе с тремя другими инженерами на Вторую. Они высадились на поверхности планеты, после чего Михайлов снял с себя скафандр…

– Смотрите – дышу!!! И ничего со мной не происходит!!!

Михайлов пробежался вокруг катера, даже попрыгал зачем-то и сказал:

– Здесь такой чистый воздух! И кислорода много. И тепло. Напрасно капитан не хочет переселяться Снимайте скафандры! Не бойтесь! Здесь можно жить.

Однако никто из инженеров примеру Михайлова не последовал. Михайлов тем временем достал из катера палатку и принялся её устанавливать.

– Ну что стоите! Помогайте! – бросил он инженерам.

Потом Михайлов наломал каких-то веток и развёл костёр. А сверху, из иллюминаторов Колонии, за ним неотрывно наблюдали двадцать пар глаз.

Трое инженеров, сопровождавших Михайлова, вернулись в Колонию, а сам Михайлов остался ночевать на Второй. Неизвестно, что чувствовал он, оставшись совершенно один на чужой планете… Вполне может быть, что он думал только о том, сколько богатства принесут её ресурсы… А может – и нет…

На следующее утро Михайлов передал по радиосвязи, что у него всё отлично и самочувствие прекрасное. Тут уже многие инженеры решили, что надо переезжать. К полудню нагруженный до предела катер отвёз на Вторую пятерых инженеров и массу вещей, нужных в хозяйстве, а вечером на Вторую отправились ещё девять человек. В Колонии остались только Виктор, Толик, Санька, Майя и Максимилиан.

Максимилиан ни за что не соглашался переезжать, утверждая, что это всё же может быть опасно. Однако переселившиеся все чувствовали себя хорошо. Через день Михайлов спросил, почему Максимилиан не хочет отпустить детей на Вторую. В то, что это может быть опасно, уже никто не верил. Пришлось Максимилиану отпустить Саньку и Толика. Майя была ещё слишком маленькая. Что же касается Виктора, то Максимилиан почему-то категорически не хотел, чтобы он переселился на Вторую. Объективных причин тому не было, но подсознательно Максимилиан рассуждал так: «Надо, чтобы хоть кто-то остался жив, если вдруг на Второй что-нибудь произойдёт с нами со всеми…» Чтобы как-то объяснить Виктору, почему он должен оставаться в Колонии, Максимилиан поручил ему сделать сейсмограф, который он забыл взять с Земли.

– А зачем нам сейсмограф? – спросил Виктор.

– Вдруг на Второй неспокойная тектоническая обстановка?!

– Но я не умею их делать!

– Вот чертежи, здесь всё понятно.

– Но ведь можно сделать его уже на Второй! – не сдавался Виктор.

– Здесь удобнее: есть все материалы, приборы, оборудование…

Виктор не нашёлся, что ответить. Пришлось сдаться и засесть за работу.

Прошла неделя. Все бывшие обитатели Колонии, переселившиеся на Вторую, чувствовали себя нормально. Санька и Толик были совершенно счастливы. Они носились по Второй, изучили все ближайшие пещеры, плавали во всех водоёмах, лазали на удивительные деревья Второй…

Единственное, что было плохо, – это жара. Место, в котором поселились путешественники, оказалось одним из самых жарких на всей Второй. Температура даже ночью не опускалась ниже +30°С, а днём переваливала за 40. Пробыв в таких условиях неделю, путешественники решили перебраться в другое место, где, согласно измерениям, было прохладнее. Михайлов с теми своими товарищами, которые первыми поселились на Второй, ушли вперёд, а все остальные отправились позже.

Прошёл день, и вдруг радиосвязь с Михайловым и его группой прервалась. Они не отвечали на запросы и сами не посылали сигналов. Инженер Виталий, руководивший второй группой, тот час сообщил об этом Максимилиану, в Колонию, а сам приказал своей группе оставить вещи и отправиться на поиски. Они с Максимилианом условились, что Виталий будет сообщать о ходе поисков каждые три часа.

Ровно через три часа Виталий вышел на связь и сообщил, что михайловскую группу пока не нашли. Прошло три часа, четыре, пять… Виталий больше не выходил на связь… Максимилиан пытался сам дозвониться до него, но безуспешно…

«Куда они могли деться? – Максимилиан пытался придумать какую-нибудь версию. – Попали в какое-нибудь болото? Но не все же сразу! Успели бы послать сигнал бедствия… Похищены аборигенами, которые скрывались от нас раньше? Но это невозможно – наши приборы обязательно зафиксировали бы их… Быть может, просто какие-нибудь природные электромагнитные волны сбивают нашу связь? Ведь излучение на Второй ещё не очень изучено…» Придя к такому выводу, Максимилиан зашёл к Виктору и сказал:

– Виктор! Что-то случилось с нашими на Второй. Связь прервалась. Вероятнее всего, какие-нибудь волны. Но я должен проверить. Не покидай корпус Колонии ни в коем случае. Дождись моего возвращения.

Максимилиан подумал немного и добавил:

– Если через двое суток я не вернусь… Ты умеешь управлять Колонией. Возвращайся на Землю…



Через час запасной катер приземлился на поверхности Второй. Максимилиан вылез из него и пошёл в том направлении, откуда последний раз звонил Виталий. Идти в скафандре было тяжело. Максимилиану, конечно, следовало бы соблюсти правила безопасности, но каждая минута была дорога, и Максимилиан решил снять скафандр. Впервые за десять лет он оказался на свежем воздухе. Ветерок приятно обдувал лицо, растрепал волосы. Но Максимилиан, конечно, не замечал всего этого. Он спешил на помощь товарищам.

Вот, наконец, и то место, откуда Виталий звонил в последний раз. Максимилиан огляделся по сторонам и вдруг увидел метрах в двухстах от себя, под деревом, серебристо-голубую униформу их Колонии. Человек в униформе не двигался. Максимилиана охватило смутное предчувствие чего-то очень страшного. Он бросился бежать туда, где лежал этот человек…



ХVIII

Когда Максимилиан вышел, Виктор тотчас же бросил работу над сейсмографом и принялся ходить по комнате из угла в угол. Хуже всего неизвестность. Что там, с ними?.. Чтобы как-то занять время, Виктор пошёл к Майе, покачал её кроватку, дал ей бутылочку молока. Потом он пошёл в кабину управления и принялся ловить все радиосигналы, идущие со Второй. Но кроме обычного шума ничего не было слышно. Прошло уже несколько часов, Максимилиан всё не возвращался. Виктор уже подумывал о том, чтобы сесть на третий катер и полететь вслед за ним, но его остановило то, что если с ним что-то случится, то маленькая Майя останется совсем одна. В конце концов Виктор сел возле гаража, куда должен был вернуться катер Максимилиана, и стал ждать.

Прошёл час, другой, третий… И вдруг люк открылся, и в гараж опустился катер. Виктор вскочил навстречу ему и… остановился как вкопанный. Он не узнал Максимилиана, выходящего из катера. Максимилиан был весь бледный и шатался.

Максимилиан молча прошёл в кабину управления, Виктор последовал за ним. Максимилиан сел, взял Виктора за руки и произнёс:

– Их больше нет… Все погибли…

Ледяная волна захлестнула Виктора…

– Как это?.. – прошептал он.

Максимилиан долго молчал… Потом он сказал:

– Космический вирус… Я предчувствовал, что с этой планетой будет также, как с Первой… Поэтому не хотел сюда лететь… Поэтому не отпускал тебя из Колонии… Но я ошибся… Всё оказалось значительно хуже… Это особый космический вирус, о котором я когда-то читал. На земле его нет. До последнего момента невозможно понять, что заразился…

«Санька! Толик! Тётя Валя!» - думал в это время Виктор, и глаза его наполнились влагой.

– Что же теперь делать? – спросил он.

– Колония тоже заражена этим вирусом. Уже первые листья, доставленные приборами с планеты, несли на себе эту заразу. Мне осталось жить неделю, не больше, - я побывал на Второй без скафандра. Тебе, может, месяц.

Максимилиан опустил голову, задумался. Так в молчании прошло несколько минут. Ничего, кроме отчаяния, не отражалось на его лице. И вдруг словно искра промелькнула в глазах Максимилиана. Он с силой сжал ладони Виктора в своих руках и воскликнул:

– Есть идея! Один шанс из миллиона, но всё же… Ты умеешь управлять катером. Садись вместе с Майей и лети на полной скорости на Третью!

– На какую Третью? – не понял Виктор.

– На ту планету, которую я тогда открыл, помнишь?

– Да, помню… Но разве это может нас спасти?

– Не знаю… Но это единственный шанс. Возможно, там есть разумные существа. Возможно, они знают способ борьбы с этим космическим вирусом…

Откуда Максимилиан мог знать, есть ли на Третьей разумные существа? Он не знал этого. Но он чувствовал, что они должны быть. Так же Максимилиан открыл способ безотходного производства, двигатель, развивающий скорость света, и Звёздную Батарею, дающую сверхэнергию, - интуитивно. «Надо верить, что цель достижима, - и она станет достижима», - говорил он.

– Скорее, не будем терять время! – Максимилиан выбежал из кабины и через минуту вернулся со свёртком одеяла на руках. Это была Майя. Девочка спала, доверчиво прижавшись к Максимилиану.

– Держи её. Осторожней! Неси её в катер, а потом приходи на склад, поможешь донести продовольствие.

Виктор взял ребёнка из рук Максимилиана и вдруг почувствовал, что теперь он отвечает за это крохотное беззащитное существо. Бережно, стараясь не разбудить, он понёс ребёнка в катер.

Потом они с Максимилианом перетащили со склада мешок еды и огромный бак с водой.

– Этого вам должно хватить на месяц, - сказал Максимилиан.

– Почему – нам?! А ты – разве не летишь?!

– Нет, сынок… Я не доживу до Третьей… Мне не за чем лететь…

– Нет, папа!!! – Виктор впервые назвал так Максимилиана. – Нет! Я никуда не полечу без тебя! Я не брошу тебя здесь одного!

– Ты должен спасти Майю. Это главное. Если я полечу с вами, то заражу её, и никто из нас тогда не выживет. Не говори ничего. Прощай! Береги Майю…

Максимилиан нажал кнопку на корпусе катера, дверь мгновенно закрылась, и катер начал подниматься.

– Нет, нет! – кричал Виктор, прижимаясь к стеклу иллюминатора.

– Так надо, поверь… Прощай, сынок!.. – услышал Виктор последние слова Максимилиана.

– Прощай, папа… - прошептал Виктор.



Виктор долго стоял неподвижно и смотрел на удалявшееся кольцо Колонии, его дома, в котором он провёл всё детство. Что теперь делать? Как дальше жить? Ведь у них с Майей почти нет шансов на спасение… Катер набрал скорость и лёг на курс, заданный Максимилианом. Третья не была видна в иллюминатор, и катер просто летел сквозь чёрную бездну Космоса, испещрённую мириадами звёзд. Виктор всё стоял неподвижно, наблюдая за исчезающей вдали Колонией. Он думал о Максимилиане, о Саньке и Толике, о тёте Вале и обо всех товарищах, которых так внезапно потерял…

И вдруг заплакала Майя. И этот нежный детский голосок вернул Виктора к жизни. Он тотчас подбежал к кроватке, взял ребёнка на руки, покачал её… Потом нашёл в пакетах с едой детское питание, включил чайник в розетку, нагрел воды, развёл для Майи какую-то кашу…



До Третьей месяц пути. Целых тридцать дней. Тридцать длинных, бесконечных дней… Однообразный, одинаковый путь. Чёрная бездна космоса. Только Майя, одна единственная Майя, с кем можно поговорить. Виктору казалось, что она всё-всё понимает, хотя это было и не так. Длинные, бесконечные дни…

Но вот прошло три с половиной недели. Виктор внезапно почувствовал себя хуже. С утра он еле смог встать, с трудом приготовил еду для Майи… Днём он сидел в кабине управления, и вдруг впереди блеснула розовая точка. «Вот и Третья! – подумал он. – Ещё два дня, и мы долетим туда… Только бы успеть, только бы дожи…»

Внезапно в глазах потемнело, Виктор пошатнулся и почувствовал, что падает. А дальше – ничего. И темнота.

Виктор потерял сознание.



Часть II.

посвящается Николаю Гавриловичу Ч.

I

Обычно, когда просыпаешься или приходишь в себя, сразу понимаешь, что находишься уже в реальном мире.

Виктор же не был уверен вообще в том, жив ли он или нет. Он отметил про себя, что немного гудит голова и что он лежит на спине на чём-то мягком. Это удивило его, поскольку Виктор вспомнил, что перед тем, как потерять сознание, он упал на жёсткий пол кабины управления, заставленный к тому же различными приборами…

Виктор чуть-чуть приоткрыл левый глаз, потом правый… Что это?! Совершенно незнакомая комната!!! Светло-голубые стены, круглое окно… Виктор снова закрыл глаза, решив, что всё это ему снится. Потом открыл – всё те же стены, то же окно… Нет, это не сон. «Но тогда что же это? – думал Виктор. – Получается, что я на Третьей… Очевидно, здесь есть разумные существа, и они перенесли меня сюда…»

Комната, в которой находился Виктор, была довольно просторной – около двадцати квадратных метров. У окна стоял круглый стол, ближе к стене – несколько кресел и стулья. За окном было ярко-голубое небо, качались ветви деревьев, чуть подальше виднелась розовая стена какого-то здания. Виктор приподнялся и сел на диване. Слева от него, в стене, была дверь в форме арки…

Вдруг эта дверь плавно отъехала в сторону, и в комнату вошла Она. Она выглядела как обычный человек. Она была ростом с Саньку, с короткими русыми волосами, одета в голубую футболку и синие шорты. Она спокойно прошла через комнату и села у окна. Виктор обратил внимание, что у Неё были необыкновенно яркие, сияющие, словно светящиеся синие глаза. Она подождала с минуту, словно давая Виктору время привыкнуть, и сказала на чистом русском языке:

– Добро пожаловать в Няньляньдию. Я рада, что к тебе вернулось сознание. Меня зовут Синя. А тебя?

– Виктор, – ответил он. От нахлынувшего потока информации в голове у него был сумбур, но, благодаря интуиции (которая в их роду так заметно проявилась у Милены и у Максимилиана), Виктор почувствовал, что Синя неискренне спросила, как его зовут, слишком равнодушно, будто хорошо знала…

– Как ты себя чувствуешь, Виктор?

– Хорошо, – Виктор лихорадочно пытался вспомнить инструкции Максимилиана на случай встречи с инопланетянами. Но инструкцию учили лет десять назад, к тому же тогда она казалась смешной и нелепой.

– Сейчас тебе надо уснуть, – сказала Синя и вышла из комнаты.

Виктор сидел, ошалело уставившись на закрывшуюся за Синёй дверь. Всё это так внезапно навалилось на него: инопланетяне, чужая цивилизация… Он не мог даже предположить, что сможет заснуть сейчас, здесь, на чужой планете. Однако внезапно глаза закрылись, и Виктор куда-то провалился.



II

Синя закрыла за собой дверь и шумно выдохнула. «Ну хорошо! Всё в порядке.» Синя на всякий случай заперла входную дверь квартиры на код. Она этого никогда обычно не делала, но мало ли что может прийти в голову этому землянину? Возьмёт да и убежит куда-нибудь… Синя подошла к комнате Виктора, прислушалась: «Спит. Это хорошо». Вернулась в свою комнату, села на диван и глубоко вздохнула: «Ну отлично. Всё прошло по плану». И тут же спохватилась, одёрнула себя: «Как должно было быть, так и было! И нечего было волноваться!»

Синя долго готовилась к этому минутному разговору. Когда она входила к Виктору, внешне казалась абсолютно спокойной. Но на самом деле это было не так. Всё-таки это её первая в жизни встреча с инопланетянином! Конечно, Синя знала о землянах почти всё, но всё равно её было немного не по себе. Нет, она не боялась его. Она боялась произвести не то впечатление, уронить честь Няньляньдии.

Однако все эти переживания были глубоко внутри. Синя даже себе ни за что бы не призналась, что волнуется. Ведь ей поручили ответственное дело – она не имеет право давать волю чувствам!

Синя вытащила из кармана Машину, похожую на КПК, нажала что-то. На экране появилось лицо девушки примерно одного возраста с Синёй. У неё была длинная белокурая коса, зелёные глаза, одета она была в салатовую блузку. Удивление в глазах девушки сменилось на радость:

– А, Синя! Сколько лет, сколько зим! Давно же мы не виделись!

– Зеленя, у меня к тебе есть одно поручение… Вернее просьба… Ты когда-нибудь видела землян?

– Нет. А что?

– Ну, хотя бы представляешь их себе?

– Ну, я помню, в гимназии о них говорили… Эта такая цивилизационно отсталая планета Солнечной системы?

– Да, та самая. Так вот, двое землян прилетели к нам на своём космическом катере.

– Ух ты! Вот это да!! А я думала, они такие дикие, что в космос летать не умеют…

– Как видишь, умеют. Их двое – парень примерно нашего возраста и маленькая девочка. Девочку, её зовут Майя, отправили в няньчатник. А парень сейчас у меня. Ему надо показать Няньляньдию. Я хочу попросить тебя это сделать. Сможешь?

– Э-э… Я вообще-то никогда не имела дело с инопланетянами… Я не знаю, как с ними обращаться… А почему ты не хочешь сама ему показать?

Последовала пауза длиной в одну-полторы секунды, за время которой в голове Сини лихорадочно проносились мысли: «Может, это действительно слишком сложная для Зелени задача?.. Но, с другой стороны, лучше неё всё равно никто не справится… Может, стоит ей всё рассказать?.. Пожалуй, нет. Чем естественнее она будет себя вести, тем лучше…»

– …Я уезжаю в срочную командировку… Очень важное дело!

– …Ну хорошо. Я согласна. Привози своего инопланетянина!

– Спасибо тебе, Зеленя. Его зовут Виктор. Рассказывай ему обо всём поподробнее. Свози как-нибудь к Розвине. Я вернусь через… месяц, тогда заберу. Да, кстати. Ты знаешь земные языки? Конкретно – русский?

– Нет…

– Я тебе сейчас сброшу программу… Я по ней выучила за четыре часа… – Синя нажала несколько клавиш. – Ты уж там подучи как-нибудь…

– Хорошо, договорились, – улыбнулась Зеленя. – До завтра.

– До завтра!



III

Утро, свежее и чистое, ярко-розовым светом заливало холмистую равнину. Здоровый и крепкий сон расставил в голове Виктора всё на свои места. Он проснулся в хорошем самочувствии, а главное – совершенно спокойным. Сегодня он уже не боялся, как вчера, этой девушки – Сини, и этой планеты…

И вдруг словно молния ударила в сознание: Майя!!! Где она, что с ней, жива ли она?!! Виктор вскочил и выбежал из комнаты. Помещение, в которое он попал, миновав коридор, было немного меньше. У стены стоял диван, возле окна сидела Синя и смотрела в экран своей Машины.

– Синя, скажи пожалуйста, где Майя! – чуть не крикнул Виктор и весь напрягся, ожидая услышать страшную правду.

– С ней всё в порядке, Виктор. Она жива и хорошо себя чувствует. Она в няньчатнике. Если хочешь, мы сейчас же пойдём туда.

Виктор почему-то даже не удивился, что Синя знает, кто такая Майя.

– Только тебе надо переодеться, а то нюнюськи испугаются – они никогда не видели инопланетян, - Синя достала из шкафа шорты, футболку и ботинки.

– А что такое няньчатник? – спросил Виктор, вернувшись в комнату Сини уже в новом прикиде.

– Это вроде вашего детского сада, - пояснила Синя. – Майя там среди нюнюсек своего возраста будет. Нюнюськи – это маленькие нянки. А нянки – это мы. Ну, граждане Няньляньдии…

Вдруг Виктор вспомнил, что они с Майей были заражены космическим вирусом. Если он до сих пор жив и нормально себя чувствует, значит, Они вылечили его? И Майю?

– Синя, скажи, а вирус, которым мы были больны… Вы умеете его лечить?

Синя почему-то усмехнулась.

– Да, конечно. Это вообще-то не совсем вирус… – Синя вдруг спохватилась и замолчала, решив, что слишком рано и слишком многое начала рассказывать Виктору.

Тем временем они покинули квартиру Сини, спустились на лифте и вышли на улицу. Виктор вертел головой из стороны в сторону, стараясь рассмотреть всё, но это ему не очень- то удавалось – вокруг всё пестрело от всевозможных зданий, сооружений, людей (то есть нянок). Больше всего Виктора удивило то, что нянки эти летали по воздуху. Заметив его удивлённый взгляд, Синя пояснила:

– Да, мы умеем летать. У нас есть специальные… (она запнулась, подбирая подходящие слова) …жилеты… с двигателями…

Синя не была уверена, что Виктор понимает её объяснения, но что поделать – в земных языках нет многих слов, обозначающих самые обыкновенные понятия…

Няньчатник располагался в круглом, точнее, кольцевидном, двухэтажном розовом здании. Синя набрала какой-то код, двери разъехались, и они прошли по коридору во внутренний двор. Это было огромное круглое поле диаметром метров триста, покрытое низенькой газонной травкой. На нём были разбросаны лесенки, горки, качели и ещё какие-то яркие непонятные сооружения – словом, всё то, что должно быть на любой детской площадке и что нужно маленькому человечку для полного счастья. В дальнем конце двора возвышалось какое-то совсем уж непонятное сооружение, похожее на волшебный замок и состоящее из труб, мостиков, лесенок и перекладин и многого другого, применение которому могут найти только дети. И по всему этому двору бегали, лазили, сидели десятки маленьких нюнюсек. У Виктора даже зарябило в глазах от их разноцветных одёжек.

– Подожди здесь, я сейчас приду, – сказала Синя и через минуту вернулась, держа на руках… Майю! Девочка держалась обеими ручонками за шею Сини, она была одета в оранжевую маечку и малиновые шорты.

– Майя!! Сестрёнка! Живая! Здоровая! – Виктор крепко прижал к себе Майю и закружился с ней по двору.

Майя, казалось, узнала Виктора. Она сначала схватила его за нос, потом засмеялась, потом подёргала за выбивавшийся вихор волос, и наконец, как это часто бывает с маленькими детьми, заснула у него на руках.

– Пойдём, ты отнесёшь её в кроватку, – предложила Синя.

Они поднялись по лестнице на второй этаж и оказались в холле, в который выходило множество дверей.

– Здесь у каждой нюнюськи – своя комната, – пояснила Синя, открывая одну из дверей.

Комнатка была небольшая, метров 12, но очень уютная. В ней стоял столик, кресло, шкафчик, несколько стульев. А вот кроватка имела форму коляски – с пологом над головой наподобие крыши.

– Большинство детей боятся спать на обычных кроватях, – шёпотом объяснила Синя, укладывая Майю, – они любят, чтобы был домик, норка, в которую можно спрятаться, чтобы никто не видел…

Круглое окно закрывали персикового цвета занавески, на стенах висели какие-то картинки, повсюду валялись всевозможные игрушки – словом, комната имела самый-пресамый жилой вид.

… Синя улыбалась, глядя на эти стены, эту кроватку, это окно… Ведь это был её родной няньчатник, в котором она провела всё детство. Более того – это была ЕЁ комната, именно в ней, именно здесь она жила! Раньше эта комната была вся в голубых тонах. С тех пор сделали ремонт, перекрасили стены, поставили новую мебель…

… Первые два года своей жизни Синя совсем не помнила, но последующие три всё-таки запечатлелись у неё в памяти. От няньчатника у Сини остались самые тёплые воспоминания. Там всегда было весело, всегда интересно, и няни такие хорошие… В няньчатнике Синя подружилась с Зеленёй и Розвинёй. Все остальные бывали в няньчатнике только днём, и то не всегда, а они втроём жили там постоянно.

Синя, Зеленя, Розвиня – все такие разные, но дружат они уже много лет. Вместе были в няньчатнике, учились в одной гимназии, а потом их пути разошлись… И так разошлись, что, казалось, дальше некуда… Это она о Розвине. Хотя и с Зеленёй они учились в разных профгимназиях, работают в разных сферах…

Когда Синя и Виктор вышли из няньчатника, солнце (вернее, Звезда, поскольку солнце – это только та звезда, которая светит над Землёй) уже поднялось высоко. У входа их ждала странная конструкция, полукруглая, голубого цвета. Она отдалённо напоминала посадочные кабины аттракциона «Чёртово колесо».

– Миниикран, – представила конструкцию Синя, – отдалённый аналог вашего автомобиля.

Они уселись, Синя нажала на панели управления несколько клавиш и отвернулась, словно её абсолютно не волновало, куда и как они движутся. А миниикран сам плавно поднялся на значительную, около 200 м, высоту, и начал набирать скорость. Через полминуты город, леса, поляны, реки так быстро проносились внизу, что слились в один красочный калейдоскоп. Минут через пять миниикран начал снижаться над живописной сельской местностью.

Они приземлились во дворе двухэтажного деревянного домика, утопавшего в цветах. На крыльцо вышла Зеленя. Синя бросилась ей навстречу. Девушки обнялись. Лучшие подруги детства, они так давно не виделись!

– Зеленя, Виктор, – представила Синя.

– Добро пожаловать, проходите, – улыбалась Зеленя. Она старалась держаться непринуждённо, но это ей не очень-то удавалось. Они прошли в дом – впереди Синя, за ней Виктор и, наконец, хозяйка. В доме пахло свежим деревом, пирогами и ещё чем-то неуловимым, что создаёт атмосферу уюта и покоя. Зеленя привела гостей в просторную комнату и усадила за стол, на котором чего только не было: салаты, пироги, какие-то закуски и ещё много всего, чему нет аналогов на Земле. Конечно, местная еда отличалась от земной, но Виктор нашёл, что не в худшую сторону.

Когда допивали чай, в комнату вдруг заглянули три маленькие головки и тут же спрятались за дверной косяк.

– Это мои дети, – пояснила Зеленя. – Ви;ла! Д;ля! Ляп! Заходите, не бойтесь!

Самая младшая, Даля, бойкая девчушка лет пяти, в бежевом комбинезоне, подбежала к матери и, спрятавшись за неё, с любопытством разглядывала Виктора. За ней в комнату вошла Виола, скромная застенчивая девочка лет двенадцати, в узком и длинном, как у матери, сиреневом платье. Она держала за руку братца, вихрастого, веснушчатого, с чумазым личиком мальчугана лет девяти.

– Это дядя Виктор, который прилетел к нам с Земли, – сказала Зеленя.

Возникла пауза, во время которой дети внимательно разглядывали инопланетянина, Виктор тщетно пытался привыкнуть к таким дозам информации, а Синя и Зеленя не знали, что сказать.

Наконец, Синя нарушила молчание:

– Ну, мне пора. Виктор, я оставляю тебя у Зелени. Мне надо на время уехать, по работе, но я скоро вернусь. Счастливо! – она улыбнулась на прощание и вышла.

– Я тебя провожу, – Зеленя направилась за ней.

Подруги вышли на крыльцо.

– Когда ты успела выучить русский язык? Да ещё и детей научила! О, да у тебя совсем больной вид! Круги под глазами… – Синя внимательно посмотрела на подругу, заботливо положила ей руку на плечо.

– Ну да, я учила его всю ночь вместе с Виолой, – ответила Зеленя. – Чертовски трудный язык! Когда ты вернёшься?

–…Через месяц… Нет, наверно, немного позже… Ну, самое позднее, через полгода… Ничего? Справишься?...

– Нет проблем. Но всё же… Почему я? И как смотрит на это главнянка? Да и королева? Ведь такое важное решение должно приниматься на государственном уровне! У меня же нет никакой подготовки! Я ничего не понимаю в межгалактических отношениях!! Это же такое ответственное дело!

– Вот именно потому, что это такое ответственное дело, – внезапно твёрдо сказала Синя, а в её глазах мелькнула странная искра. – Потому именно ты.

В этот момент в Сине лихорадочно боролись две силы. С одной стороны, она привыкла говорить подруге всё, с детства они ничего не скрывали друг от друга. Но другой голос твердил: ты не должна, ты не имеешь права.

– Так надо, – сказала Синя. Она умела давать приказания, которых слушались. Беспрекословно.

– Хорошо. Но скажи мне, что с ним делать?

– Покажи ему Няньляньдию. Как можно подробнее. Всю нашу жизнь. Относись к нему так, как будто он приехал, скажем, из Слегандии… Ну, И НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ… Ни-че-го! Поняла?

– Всё. Поняла.

– Хорошо. Спасибо тебе, Зеленя! Спасибо. Уверена, ты справишься. Если что – звони. До встречи.

Синя забралась в кабину миниикрана и через десять секунд исчезла за горизонтом.



IV

А Виктор остался у Зелени. Эта перемена произошла столь неожиданно, что он даже не успел толком осознать, что случилось. Всё на этой планете было настолько ново, что у Зелени или у Сини жить – не имело особого значения… Но всё же эта девушка с необыкновенно яркими, сияющими, как звёзды, синими глазами была для Виктора не просто первой инопланетянкой, которую он повстречал на этой планете. Его тянуло к ней. Он сравнивал Синю и Саньку и впервые с ужасом почувствовал, что образ Саньки как-то тает, улетучивается из сознания, и на её место…

Когда Зеленя вошла в гостиную, Даля уже сидела на коленях у Виктора и дёргала его за волосы, а Ляп показывал ему что-то на экране Машины и увлечённо лепетал – естественно, по-няньляндски. Заметив, что Виктор, похоже, боится её детей намного больше, чем они его, Зеленя поспешила отослать их из комнаты, затворила дверь и уселась на скамейку напротив Виктора, поджав под себя ноги.

– Расскажите, как Вы к нам прилетели…

Виктор начал рассказывать ей всё с самого начала: как Максимилиан, его приёмный отец, мечтал открыть новую планету, как он придумал и построил Колонию, как они летели десять лет…

Вдруг что-то звякнуло. Зеленя достала из кармана Машину, взглянула на экран – и глаза её засветились. Она долго и радостно говорила что-то на няньляндском, а потом, отключив Машину, пояснила Виктору:

– Это мой муж. Он говорит, что завтра вечером вернётся из экспедиции! Наконец-то!

По-видимому, эта новость очень её обрадовала, поскольку Зеленя ещё с полминуты ходила по комнате, и только окончательно успокоившись, принялась рассказывать:

– Мой муж, Серев;нь, занимается проверкой летательных аппаратов. Это одна из самых опасных профессий в нашей стране. Я всегда  очень волнуюсь за него, когда он улетает. Мало ли что может случиться в космосе. А самое главное – он летает к другим планетам, а далеко не все из них мирные… Вот сейчас он проверял наш новый мезоикран. Его новизна – невидимость. Это я сконструировала, – с гордостью добавила Зеленя. Она говорила сбивчиво, очень спеша поскорее рассказать Виктору как можно больше и с трудом подбирая слова на чужом языке.

– Я работаю в этом конструкторском бюро. Пойдём, я покажу тебе мою лабораторию. – Зеленя вскочила и, видя, что Виктор замешкался, нетерпеливо схватила его за руку и потащила на второй этаж.

Лаборатория занимала огромную комнату в половину этажа. По интерьеру она в общем-то не очень отличалась от рабочего кабинета Максимилиана. Зеленя подвела Виктора к белому шару диаметром около метра. Вблизи он, казалось, состоял из маленьких чешуек, похожих на мозаику. Зеленя нажала что-то на столике возле шара, и вдруг шар исчез. Совсем. Пустое место.

– Потрогай, – Зеленя взяла руку Виктора и поднесла к столу. Виктор тот час же отдёрнул руку – немного не по себе, когда трогаешь пустоту, а натыкаешься на что-то металлическое. Зеленя нажала другую кнопку – шар появился.

– И как это ты сделала? – поинтересовался Виктор.

– Всё очень просто. Чешуйки, которыми покрыт шар – это маленькие экраны. Между ними располагаются ещё более мелкие объективы камер. Каждая камера снимает то изображение, которое находится перед ней, и передаёт на экран, расположенный с противоположной стороны. Таким образом, мы видим не шар, а то, что находится с противоположной стороны шара, то есть мы видим сквозь него. Это и есть невидимость, в её реалистическом, а не фантастическом смысле. – Зеленя рассказывала просто взахлёб. Виктор отметил про себя, что она говорит, пожалуй, с одинаковой нежностью как о своём муже, так и о любимом деле – о своей работе.

– Внутри таких шаров, только намного большего размера, мы располагаем космические корабли. Таким образом мы изучаем жизнь на других планетах, оставаясь незамеченными. Одна проблема была с тенью. Ведь камеры передают реальное изображение. Получается, что объекта нет, а тень есть. Но мы нашли выход…

Главная  проблема  в  том, что если этот аппарат нельзя увидеть, то его можно засечь локаторами, поскольку он излучает тепло. У нас есть аппараты, которые не излучают тепло. Они покрыты снаружи плёнкой вещества, находящегося при температуре абсолютного нуля. Самое главное здесь – чтобы это вещество не могло выровнять свою температуру с окружающей средой. Для этого мы создали в нём постоянное тепловое поле наподобие разности потенциалов в электричестве. Теперь осталось главное – совместить эти два аппарата в один. Тогда его совсем невозможно будет обнаружить. Вот над этим я сейчас работаю…

Зеленя взглянула на часы.

– Пожалуй, пора ужинать.

Они спустились вниз, в столовую. Зеленя подошла к странному аппарату в стене. Она уже протянула руку, чтобы нажать какую-то клавишу, но вдруг обернулась к Виктору:

– Что ты будешь есть?

– Не знаю… – немного растерялся Виктор, – а из чего выбирать?

– А из всего! – в глазах Зелени внезапно промелькнул какой-то странный огонёк, но она тотчас же его потушила.

– Как это – из всего? – не понял Виктор. – Я же не знаю, что ты приготовила…

– Я ничего не готовила! – Зеленя пыталась изобразить сердитый вид, но на самом деле её разбирало от смеха. – Вот отсюда (она указала на отверстие в аппарате) появится всё, что я здесь наберу (она постучала пальцем по экрану).

– Ну хорошо. Тогда давай чёрной икры… килограмм… кремовый торт, шоколадных конфет и…

– Килограмм ты не съешь, – серьёзно перебила Зеленя. – Я наберу десять бутербродов, а если не хватит – ещё закажем. Кстати, подойди сюда. Тебе не мешало бы научиться самому пользоваться пищепроводом. Вот этими кнопками можно двигаться по меню, вот здесь – поиск по названию блюда, здесь – по составу… Чего там тебе? Икру? Вот, неделю назад с Земли привезли… У нас такие рыбы не водятся…

– Как с Земли привезли?!! Вы что, и к нам летаете?!! Да за десять лет дороги она уже давно стухла!!

– Ну, во-первых, это вам – десять лет дороги. А нам – неделю максимум. У нас со скоростью света только личный аэротранспорт ползает, а в космосе можно и побыстрее. А во-вторых, конечно к вам летаем. В основном изучать. Ваша цивилизация очень на нашу похожа, только двадцатью тысячами лет раньше. Свою историю отчасти по вашей планете восстанавливали. Ну, ещё у вас много всякой экзотики. Та же икра, например…

Тем временем Зеленя нашла в меню то, что просил Виктор, и через две минуты из отверстия появился контейнер, в котором аккуратными рядами лежали десять одинаковых бутербродов, а также конфеты и торт.

– Классная техника! – похвалил Виктор. – Слушай, а как вы это оплачиваете: каждый раз или целиком за месяц там, за неделю?

– Никак не оплачиваем, – в глазах Зелени снова мелькнул тот загадочный огонь.

– Как так? – не понял Виктор. – Бесплатно, что ли? И всем так?!

– Да, всем.

– Но ведь тогда все наберут всего, и продукты кончатся!!

– Зачем всем набирать сразу всего и много? Вот ты, например: зачем тебе понадобился килограмм икры? Ну зачем?! Ты же ведь не съешь его сразу. Просто физически не сможешь. Удобнее же на следующий день свежей заказать!

– Ну, продать можно…

– Кто ж её купит, если вот отсюда бесплатно получить можно в любом количестве!!

– Но ведь её же ограниченное всё-таки количество! Кому-то может и не хватить!

– Конечно ограниченное. Но ведь и есть её постоянно не будешь. Когда чего-то много, этого уже не хочется. Вот ты четыре бутерброда съел, а куда я остальные шесть девать буду?

– Ну, сама съешь… Или детям…

– А я, представь себе, не хочу! И дети, если б хотели, сами могли бы заказать. А теперь представь, что именно эти шесть бутербродов такого ограниченного ресурса, привозимого с далёкой планеты, кому-то не достанутся! А ведь десять бутербродов – это всего шестьдесят граммов икры, а ты хотел килограмм! И не стыдно?! – весёлые огоньки так и бегали во взгляде Зелени, но она его периодически прятала и старалась не улыбаться.

– Ну я ведь пошутил насчёт килограмма… – совсем растерялся Виктор. Чтобы как-то сменить тему, он спросил:

– А дети не объедаются мороженным с таким аппаратом?

– Объедаются. А ещё пирожными и газировкой. Пришлось даже установить код, чтобы пищепровод больше трёх порций в день не выдавал. Правда Ляп его периодически взламывает – у него очень хорошо с техникой. Мне приходится новый устанавливать. И так всё время! Зато есть хоть один плюс – он технике учится, и я квалификацию не теряю.

– Зеленя, слушай… – тихо произнёс Виктор после долгой паузы. – А можно как-нибудь эти бутерброды обратно вернуть?.. И торт тоже… А то вдруг правда кому-то не хватит…

– Да ладно тебе, – засмеялась Зеленя. – Всем хватит! У нас уже 17 тысяч лет такого не было, чтобы чего-то кому-то не хватало! Завтра с Серевинём доедите. Не переживай, – и, подумав, она добавила: – А то на землю вернёшься, вряд ли доведётся…



V

На следующее утро Виктора разбудил негромкий стук в дверь.

– Дядя Виктор, вставайте пожалуйста! Мама Вас зовёт! – это голос Виолы.

Зеленя ждала его в столовой.

– Виктор! Я хочу, чтобы ты помог мне выбрать подарок для Серевиня. Он сегодня возвращается из экспедиции, я так давно его не видела!..

– Они позавтракали и вышли на улицу. Сзади дома стояло три миниикрана: зелёный, сиреневый и фиолетовый.

– Это – мой, –сказала Зеленя, садясь в один из них, – а те – Серевиня и Виолы. Ляпу с Далей пока не нужны, – она улыбнулась.

На улице стояла жара, ярко светила Звезда, всё вокруг утопало в зелени и цветах. Миниикран набрал скорость, внизу всё слилось в сплошную разноцветную массу. Со всех сторон пролетали в разных направлениях то нянки в миниикранах, то нянки и миниикраны отдельно… Зеленя и Виктор приземлились на парковке возле огромного здания.

– Это – главный магазин Нянкограда, – сказала Зеленя. – Здесь, на пятом этаже – сувениры.

Они поднялись на лифте и оказались в огромном зале диаметром, наверное, около двух километров.

– Вообще, я люблю выбирать по каталогу, – призналась Зеленя. – Не люблю ходить по магазинам – голова кружится. А по каталогу удобно – набрал то, что нужно – и смотри фотографии на своей Машине. А здесь ходить надо. Устаёшь.

Они шли по ряду, над которым располагалась вывеска: «Космические сувениры».

– Космос для нас – это всё, – рассказывала Зеленя. – Мы с Серевинём очень разные, у нас разные вкусы, интересы, увлечения… Но в одном мы полностью сходимся: это космос и техника. Мы и познакомились в институте, и с тех пор расстаёмся только на время экспедиций.

Зеленя подошла к одной из полок.

– Смотри-ка: и сюда внедрили моё изобретение! Вот здорово! А я и не знала!

Зеленя взяла в руки серебристый космический корабль, который периодически исчезал и появлялся.

– Эта модель, конечно, не похожа на тот, который он сейчас проверял в действии, но всё-таки… будет напоминать, как я его ждала…

Зеленя нажала на витрине кнопку. На месте взятого сувенира появился точно такой же.

– Пошли, – Зеленя направилась к лифту.

– А… оплатить? Или это тоже бесплатно? – не переставал удивляться Виктор.

– У нас. ВСЁ. Бесплатно, – ответила Зеленя. – Абсолютно всё. У нас денег вообще нет. Как таковых. Ты ещё до сих пор этого не понял?!

Нет, Виктор понял. Он не понял другого. Зачем Зеленя таскала его в магазин, когда она, как оказалось, прекрасно знала, что дарить любимому мужу? Об этом он думал, как вдруг Зеленя остановила миниикран на полдороги и предложила прогуляться пешком.

– Он сам долетит, – ответила она на вопросительный взгляд Виктора. Они вылезли, Зеленя что-то нажала, и миниикран почти мгновенно скрылся за горизонтом.

Они шли по улице около получаса. Слева и справа располагались небольшие дома, все разной формы, высоты, все на значительном расстоянии друг от друга. А вот заборов нигде не было.

– Это что – город или деревня? – спросил Виктор.

– Город. Нянкоград. Вторая столица, – ответила Зеленя.

– А Синя в каком городе живёт?

– В Няняполе.

– А почему там дома многоэтажные, а здесь – частные?

– Не частные, а личные, – тихо поправила Зеленя. – …Вообще и в Няняполе, и в Нянкограде есть и такие дома, и такие. В центре всякие общественные здания – НИИ, гимназии, больницы, магазины, клубы, правительственные организации. Вокруг них – жилые многоквартирные дома. Вторым кольцом – жилые личные, одно-двухэтажные. А дальше, в пригороде, дворцы.

– Дворцы?! А кто в них живёт?

– Как – кто? Нянки, кто ж ещё?

– Понятно, что нянки. Но вот у вас всё бесплатное, всего сколько хочешь – и еда, и вещи, и так далее… Я так понял, что у вас равенство? Почему же тогда одни во дворцах живут, а другие – в квартирах?

– Странный ты какой-то! Ах, ну да, извини: землянин. Ну это же естественно! Ведь и потребности у всех разные! Вот мне, например, дворец не нужен. Я бы и в квартире жила. Это Серевинь, вот, природу любит, поэтому у нас личный дом. Сине, например, и подавно – она эти дворцы просто презирает. А другие – наоборот. Вот наша подруга, Розвиня, например, живёт во дворце. Как-нибудь мы к ней съездим в гости, посмотришь. А по мне – так не в этом счастье. Далеко-о не в этом! Вот у меня есть муж, я его люблю, он – меня. Вот это – счастье. А ещё у меня есть любимая работа, которая для меня даже не работа, а увлечение, интересное дело. Вот у Сини мужа и детей нет, зато есть любимая работа – но и она тоже счастлива.

А у этих дворцов, по правде сказать, очень много недостатков. Во-первых, их надо убирать. Конечно, это всё делает техника, но за ней надо следить, помнить об этом. Во-вторых, там много пустых комнат. Некоторые, например, боятся приведений… Я лично в них не верю, но всё же…

Кроме того, эти дворцы всегда на отшибе, поскольку занимают много места, и в городе их просто некуда ставить. До всего далеко. На работу летать – далеко. К друзьям – далеко. Ко мне, например, подруги часто по дороге залетают, на чашку чая, поболтать. А Розвиня сидит в своём дворце одна, как сыч.

Да и потом, во всём должна быть логика, целесообразность. Ну зачем нужно двадцать спален и десять ванных? Ну зачем?! Вот хоть убейте – не понимаю.

Впрочем, у кого какой характер. Кому-то нравится. Их, на самом деле, не так много. Это как с той же икрой: когда чего-то нет – этого хочется. А когда ты точно знаешь, что всегда можешь поселиться во дворце, как только захочешь – тебя туда уже и не тянет…

Так, болтая, они дошли до дома.

Виктор прошёл в свою комнату, чтобы немного отдохнуть с дороги, а когда спустился в столовую, то увидел, как Зеленя что-то режет, строгает, перемешивает, а из пищепровода то и дело выскакивают сырые овощи и прочие совсем даже не готовые продукты.

– Зачем ты готовишь? – удивился Виктор. – Ведь ты говорила, что можно заказать всё что угодно уже готовое?..

– Спроси об этом лучше Серевиня. Я тоже считаю, что можно. А он вот почему-то любит домашнюю еду, хотя по качеству, если честно, она гораздо хуже. Я для себя никогда не готовлю, когда он в командировках, поэтому и навыки теряю…

Зеленя взглянула на часы.

– Ой, мне пора! Слушай, сможешь последить за супом? А то Виола ещё в гимназии, а Ляпу я это доверить не могу. Через час он выключится…

Она убежала в свою комнату, а через пару минут уже садилась в миниикран в ослепительном салатовом платье, длинном, с кружевами…



VI

– С Земли, говоришь? Что же ты мне тогда не сказала, по телефону?! Я бы сразу же прилетел, ещё вчера!!

– Ага! Значит, ради него ты бы сразу прилетел, а для меня можно и задержаться?!

– Нет, ну почему же!.. Я как раз ради тебя и прилетел бы… Помог бы… Как же ты одна справляешься с ним?..

– А-а, значит ты мне не доверяешь?! Думаешь, что я могу изменить тебе?!!

– Зеленя, милая, ну при чём тут – изменить??

Они вышли из космопорта.

– Так, а язык у тебя ихний есть? В смысле, программа?

– Да, сейчас, – Зеленя достала Машину. – Вот, держи.

Серевинь набрал на миниикране небольшую скорость.

– Ну, часа за три, наверное, выучу. Зел;нь, дорогая, не отвлекай. Ну, ну, милая, потом! Не обижайся! Ну ты сама виновата, не надо было соглашаться…



– А, это Вы – Виктор? Очень приятно. Я – Серевинь. Да, муж Зелени. Добро пожаловать к нам, в Няньляньдию! Вы давно уже прилетели? Два дня? Замечательно, да, очень рад…

Серевинь был чуть пониже Виктора, со светлыми, торчащими в разные стороны, как у Ляпа, волосами. Это был учёный в полном смысле этого слова. Для завершения образа только не хватало толстенных очков.

Поначалу Серевинь рассматривал Виктора только как объект исследования, как предмет с другой планеты. Но, познакомившись поближе, Серевинь понял, что Виктор на самом деле мало чем отличается от нянок. Вот, разве что знает меньше…

Кончилось дело тем, что Серевинь вообще отстранил Зеленю от выполнения поручения Сини, и сам целыми днями занимался с Виктором.

Начал он с того, что придирчиво осмотрел гостя с ног до головы и заявил:

– Да-а, костюмчик Синя подбирала. Верно? Это никуда не годится. Такие футболки в позапрошлом году носили, да и размер, кажется, не совсем твой. Сейчас мы закажем тебе новый.

Виктор смотрел на Серевиня с недоразумением: этот учёный-исследователь ещё и в моде разбирается?

Серевинь, тем временем, нашёл в Машине нужный Порт.

–Магазины сейчас – это пережиток прошлого. Сейчас всё через Машину заказывают. Вот, например, Порт одежды. Так, подойди к экрану. Повернись. Ещё раз. Всё, отлично. По трём фотографиям автоматика определит все твои размеры. Самое сложное – это выбрать фасон. Их несколько миллионов. У меня никогда терпения не хватает. А вот Зеленя способна часами сидеть перед экраном и выбирать новую кофточку. Хорошо, хоть они сгруппированы в разделы там, отряды и так далее. А то сдвинуться можно было бы. А некоторые, представляешь, ещё и сами рисуют фасоны на заказ! Их, конечно, дольше делают…

Пока Серевинь всё это рассказывал, Виктор успел чего-то выбрать.

– Так, отлично. Ну, теперь тебе не хватает только миниикрана.

– Мне?! Зачем?!

– Ну, а вдруг захочешь куда-нибудь полететь. Вот, выбирай модель.

Миниикран – не шмотки. Это гораздо интереснее. Виктор застрял в этом Порте часа на три и, наконец, выбрал – серебристый, округлый миниикран на два места.

– И что, это тоже всё бесплатно?..

– Конечно, – Серевинь, в отличие от Зелени, не удивлялся этому вопросу, но в его глазах тоже промелькнул уже знакомый Виктору огонь.

Через три часа во дворе приземлился наноикран с одеждой. Как только его разгрузили, он улетел.



Виктор постепенно начал привыкать к Няньляньдии. Его уже не удивляли мини- и наноикраны, перемещающиеся сами, без водителя, пищепровод и другие технические приспособления. Он перестал опасаться инопланетян – они оказались обыкновенными, милыми и добрыми людьми. И как только всё это пришло, в Викторе проснулся исследователь. Всё-таки он должен продолжать дело Максимилиана! Он прилетел на эту планету, чтобы узнать о ней всё!

В эту ночь он лёг спать с твёрдым намерением с завтрашнего дня начать детальное изучение Няньляньдии.



VII

Какие же чудесные утра на этой планете! Окна Виктора выходили на восток, и он мог наблюдать, как Звезда медленно поднимается над горизонтом. Это днём Звезду было невозможно отличить от земного Солнца, а утром было заметно, что она, в отличие от своего земного аналога, выбрасывала энергию не равномерно по всей площади шара, а пятью отдельными вспышками. В зависимости от погодных условий она принимала то тёмно-розовый, то алый, то пурпурный оттенок. Почему-то вдруг вспомнилась Синя. Её глаза так же ярко сияли, как и эта Звезда…

Виктор встал и подошёл к окну. Во дворе стоял… серебристый двухместный миниикран! Тот самый, который он заказывал! Значит, его изготовили за одну ночь…

– Зеленя, – спросил Виктор за завтраком. – Вот ты работаешь в конструкторском бюро. Но за эти дни ты ни разу никуда не ходила, кроме встречи Серевиня из экспедиции. У тебя сейчас отпуск, или у вас какие-то праздники в стране в эти дни?

– Нет, не отпуск и не праздники. Во-первых, б;льшую часть работы я выполняю дома, за Машиной. Впрочем, как и большинство нянок. А во-вторых, у меня творческая профессия. Поэтому важен конечный результат, а не сколько часов я его буду выполнять. А вот Серевинь, например, можно сказать – лётчик-испытатель. Его работа исчисляется часами. По нашему законодательству, в год надо отработать 585 часов. Это значит, по 3 часа в день с двумя выходными в неделю и трёхмесячным отпуском. Но всё дело в том, что эти 585 часов можно распределять в течение года по собственному усмотрению! Одни предпочитают равномерно, другие отработают всё за два месяца и весь остальной год отдыхают. У Серевиня, например, засчитывается всё время экспедиции, включая ночное. Получается около месяца в год. А остальное время он со мной, – Зеленя обняла своего мужа за плечи. Он обернулся и нежно погладил её по руке.

– Скажите, но почему же вы вообще работаете?! Если у вас всё бесплатно!!

– Все нянки разные, Виктор, – Серевинь любил рассказывать всё обстоятельно, подробно. – Большинство работают, по сути, для своего удовольствия. На нашем уровне развития науки и техники уже не осталось тяжёлых и скучных профессий. Всё делает за нас техника. Девяносто процентов нянок занимаются техническими усовершенствованиями, наукой и искусствами – работая у себя дома, на Машинах. Промышленность, сельское хозяйство – всё автоматизировано до предела. На мой взгляд, совсем ничего не делать – это попросту скучно. Поэтому я, например, работаю для развлечения. Но не все считают так же. Некоторые нянки так и лежали бы всю жизнь на диване и ничего не делали: смотрели бы фильмы, играли бы на Машине. Получилась бы несправедливость. Чтобы никто не работал – это невозможно. Машины, конечно, всё делают, но за ними надо следить и устранять неполадки. Вот потому и придумали это, – Серевинь достал из кармана маленькую карточку. – Это что-то вроде паспорта. Здесь в электронном виде записаны все мои данные, начиная от имени и даты рождения и заканчивая количеством отработанных за каждый год часов. Если я, к примеру, не отработаю 585 часов за год (а, согласись, это не так уж много!) то, конечно, пищепровод мне никто не отключит и из дома не выгонит. Но вот заказывать от своего имени одежду, вещи, технику я уже не смогу. И в магазине тоже не смогу ничего брать. Конечно, я могу попросить, скажем, жену или приятеля. Но вот в чём дело (и я, честно говоря, не согласен с нашим государством по этому вопросу): по всей стране на рекламных стендах будет вывешена моя фотография и мои данные и информация о том, что я не работаю.

– Серевинь! А можно посмотреть, как это у вас полностью автоматизированы сельское хозяйство и промышленность?

– Конечно можно! Хочешь, прямо сейчас полетим?

– Хочу!

– Давай на твоём, новом. Заодно научишься управлять.

…Они летели вдвоём на сверкающем серебряном миниикране над зелёной холмистой равниной.

– Видишь, нигде нет огородов. На личных участках нянки в основном выращивают только цветы и декоративные деревья. Поля начнутся намного дальше. Э, так мы только завтра долетим. Прибавь-ка скорость!

Не дожидаясь, пока Виктор реализует его предложение, Серевинь дотянулся до рычага и решительно дёрнул его. На этот раз всё внизу не то что замелькало в калейдоскопе – просто слилось в одно пятно. Если бы в миниикране был обычный секундомер, он зашкалил бы за 1000 км/час.

– Ну вот, прилетели.

Они снижались над огромным полем, засаженным какими-то овощами. Миниикран завис на высоте 10 метров. Оттуда было хорошо видно, как какая-то машинка движется вдоль посадок, ощупывая каждый кустик, выборочно срывает овощи и опускает их в контейнер, который летит несколько выше над ней, чтобы не задеть посадки.

– Во всём сельском хозяйстве страны постоянно заняты около ста нянок. Они следят за вот такими машинками со своих мониторов. Гораздо больше труда требуется, если что-то выходит из строя. Ремонт у нас, к сожалению, ещё не до конца автоматизирован… Но над этим мы работаем! – с гордостью добавил Серевинь.

– Тебе кажется, это ужасно сложно, чтобы всё работало автоматически. Но на самом деле здесь нет ничего сверхъестественного! – техника для Серевиня была любимой темой, как для Зелени – сам Серевинь. Он мог говорить о ней (технике часами, ему даже не важно было, слушают его или нет. – Вот смотри – всё основывается на том, что машина может:

а) воспринимать характеристики материи окружающего мира при помощи набора рецепторов;

б) передавать сигнал из одной части машины в другую;

и в) изменять положение отдельных своих частей в пространстве.

Всё, этого достаточно. Дальше нужно всего лишь написать программу типа IF...THEN, и машина любой сложности готова…

В этот день они посетили ещё два завода и посмотрели, как строят дом-дворец по индивидуальному проекту. (Ни там, ни там они нянок так и не нашли.)



VIII

«Спрашивал, почему мы работаем, если всё бесплатно… Интересовался автоматизацией... Логично. Всё должно было быть именно так... Что ж, замечательно!»

– Пожалуй, пора нам куда-нибудь пристроить нашего гостя, как ты думаешь, Зеленя?

– В смысле?

– Ну, я имею в виду, на работу. Тебе не нужны помощники в бюро? Ну, например, технические работники – собирать экспериментальные образцы?

– Да я вроде бы как пока сама справляюсь... Слушай, ну зачем ему работать?! Вернётся на Землю – там ему ещё всю жизнь придётся вкалывать. Пусть хоть у нас отдохнёт!

– А ты уверена, что он ЗАХОЧЕТ вернуться на Землю?! Может, он захочет навсегда у нас остаться?.. – Синя произнесла это, и только тогда до неё дошло, что это первая в её сознательной жизни мысль, которая была рождена не общими, а её, ЛИЧНЫМИ интересами... Да, ей ХОТЕЛОСЬ, чтобы он остался… Правда, она ещё не совсем осмеливалась в этом себе признаться… – А ты хочешь у него этот вариант отнять! Надо, чтобы он не считал себя гостем. Мы должны полностью принять его в свой мир, и тогда у него появится выбор… – Синя говорила почти на автомате. Она умела убедительно говорить, даже не продумывая до конца фразу. А мысли лихорадочно неслись: «Хорошо сейчас, когда общие интересы совпадают с личными… А что если они вдруг разойдутся? Такое уже однажды случалось… Тогда, с Розвинёй... Тогда я выбрала общие... Но как будет на этот раз?..»

– Хорошо, Синя. Но как это устроить? Я понятия не имею, как оформлять инопланетян на работу… У меня же начнут спрашивать: кто он? откуда? как здесь оказался? Что я должна отвечать? Что ты привезла?! Мне же даже никто не поверит!..

– Ничего, Зеленя, не волнуйся, – перебила Синя. – Я всё устрою. Просто приведи его в дирекцию через пару дней, они уже всё будут знать.

– Ты? Но как? Ты же сказала, что ты в далёкой командировке... Ты что, специально ради этого прилетишь сюда?!

– ...Э... Нет... Да... Это не важно. Всё, договорились. Не забудь: через два дня в дирекцию. Ну всё, пока. Звони, – и Синя отключилась.

Зеленя убрала Машину и рассмеялась. «Что, я и без сегодняшнего твоего “...Э-э...” прекрасно знаю, что ты ни в какой не в командировке! Любой, кто знает, в какой структуре ты работаешь, ни минуты бы в этом не сомневался! Нет, сестричка, ты не думай, что я обижаюсь, что ты мне не всё говоришь. Ты правильно делаешь, и я прекрасно знаю зачем.»



Виктор жил в Няньляньдии уже год. Он работал с Зеленёй в конструкторском бюро, помогал собирать опытные аппараты, освоил «жилет с двигателем» (как «удачно» назвала это техническое средство Синя), вполне сносно выучил няньляндский язык, присутствовал на первом гимназическом дне Дали, летал с Серевинём в горы со странным названием Границыалы – Серевинь в свободное время увлекался альпинизмом. Этот год пролетел незаметно, словно какая-нибудь неделя.

Хотя, казалось бы, жизнь была довольно однообразная, но Виктору не было скучно. Может быть сыграло свою роль то потрясение, которое он пережил в недавнем прошлом, и ещё болезнь. Хотя Синя и говорила, что это ерунда, но Виктор не мог утверждать однозначно, что это так. От «космического вируса» осталось постоянное ощущение как бы усталости и непреодолимое желание спокойствия, уюта. В то время ему не хотелось ничего менять в своей жизни. Да, пожалуй, он бы остался здесь навсегда… Только бы Синя поскорее вернулась из своей командировки... Как бы он хотел её сейчас увидеть!



IX

И вот снова лето! Зеленя открыла глаза, потянулась, подмигнула Звезде, поднимавшейся над горизонтом… и вдруг вспомнила! Она же обещала свозить Виктора к Розвине!

Серевиня, несмотря на его бурный протест, оставили дома. Вылетели после обеда. Через час Зеленя с Виктором уже подлетали к предместьям Пиняполя. Пиняполь – город-порт, он находился на высоком, обрывистом берегу залива Кашара. Дворцы и коттеджи предместья были живописно разбросаны вдоль обрыва. А вот и дворец Розвини.

Пятиэтажное светло-розовое здание с мраморными колоннами и лестницами, балконами, увитыми плющом, и тремя остроконечными башенками… Во дворе фонтан, окружённый клумбами... Нет, даже два фонтана… Нет, три... Впрочем, нет; третий – это не фонтан, это бассейн...

– У неё здесь парковка – на крыше, – прокомментировала Зеленя. – Вот оригиналка!

Хозяйка уже ждала их. Она была одета в открытый топик и ярко-розовые джинсы, кудрявые ярко-рыжие волосы небрежно рассыпались по плечам.

– Розвиня, – бросила она, протягивая Виктору почему-то левую руку. – А ты – Виктор, правильно?

«Почему все здесь уже заранее знают, как меня зовут?! Никто никогда не спросит…» – возмущался про себя Виктор.

– Розв;нь, я слетаю тут в Пиняполь, к Бирюзе – мы с ней сто лет не виделись. Хорошо?

– О`кей. Пойдём, Витя, посмотрим мою скромную хату.

«Когда Зеленя говорила, что не понимает, зачем человеку двадцать спален и десять ванных, она была права», – думал Виктор, проходя по бесконечным залам, разглядывая бесконечный люстры, ковры, статуэтки, камины...

– Розвиня, а как ты всё это убираешь? – поинтересовался он.

– А вот, смотри, – Розвиня достала из какой-то кладовки маленькую машинку. – Она сама перемещается по всему дому и собирает пыль и мусор. Надо за ней только следить. А вот камины я топлю сама. Но это, по-моему, прикольно…

В одном из залов на стене висела карта. Что это – карта, Виктор сразу понял. Но его вдруг осенило – ведь он больше года живёт на этой планете и ни разу не видел её карты! Как же он раньше не думал об этом!! Виктор подошёл поближе. Два материка – один побольше, другой поменьше. На первом подписано: «Няньляньдия»; на втором, таким же шрифтом: «Слегандия». Граница между ними в условных обозначениях фигурирует как государственная... Методом дедукции…

– Розвиня, так значит, на вашей планете две страны? А что это за Слегандия? Расскажи мне о ней, я раньше никогда о ней не слышал…

«Тебе крупно повезло, пацан, что ты о ней не слышал, – думала Розвиня. – Ты даже не представляешь, как!»



– Я лучше расскажу тебе историю моей жизни. – Розвиня достала из пачки сигарету, закурила. – Ты не против? А то Синя, например, всегда запрещает при ней курить… Ты знаешь, мне очень тяжело вспоминать всё это, и в то же время мне хочется тебе рассказать. Не удивляйся, такое бывает, – Розвиня затянулась, выпустила вверх струю дыма.

Она сидела на краю стола, закинув ногу на ногу. Алые лучи догоравшего заката освещали половину её фигуры, другая половина была в синей тени наступавших сумерек. Такое необычное освещение подчёркивало в общем-то некрасивые черты её лица. Розвиня была ровесницей Сини и Зелени, но выглядела она намного старше. Если Синя вся светилась изнутри неугасимой энергией, а Зеленя неярко мерцала спокойным и тёплым светом, то Розвиня, казалось, за свои тридцать лет пережила столько, что в её глазах читалась лишь неизбывная усталость. Виктору почему-то не нравилось это лицо, хотя он и не отдавал себе в этом отчёта.

– Ты знаешь, мы с Зеленёй и Синёй в детстве жили в одном няньчатнике. Почему? Они тебе, наверное, не говорили. Мы были сиротами, единственными, наверное, на всю Няньляньдию. Родители Сини погибли в далёкой космической экспедиции. Родители Зелени тоже летали в другую галактику и не вернулись – никто не знает, где они, и что с ними. А меня просто подбросили в няньчатник. Кто – неизвестно. Живут сейчас где-то, может, даже по соседству… Ты знаешь, я вот тебе честно скажу, хотя ты, может, мне и не поверишь: мы с Зеленёй и Синёй почти не чувствовали, что живём не в семье. У нас было всё, абсолютно то же, что у других нюнюсек. Только, наверное, капельку больше свободы. Но дело не в няньчатнике.

Всё началось, когда мы учились в гимназии. Представляешь, с личного конфликта! У нас была учительница, Бежевеня Серенёвна, она преподавала экономику и ещё что-то, не помню. Однажды я сидела где-то в холле, а она проходила мимо. Я тогда задумалась о чём-то и с ней не поздоровалась. Она накричала на меня, что я невоспитанная, невежливая и так далее, хотела к директору вести… С тех пор она меня невзлюбила: оценки занижала, разговаривала грубо, постоянно придиралась. Ну, я отвечала в том же духе. Самое главное, что я начала ко всему, что она говорила, относиться настороженно и враждебно. А она как раз в то время преподавала нам Слегандию. Так вот, я не верила ни одному её слову, даже тому, что в учебнике было написано. Я упорно отказывалась понимать, что Бежевеня нас предостерегает. Мне казалось, что она специально нас пугает. В результате я начала активно интересоваться Слегандией. Как-то к нам в Нянькоград приезжали ихние туристы, так вот, я, чтобы насолить Бежевене, нарочно полезла с ними общаться. Ну ты же понимаешь, что «просто» туристы к нам не ездят. Они все подготовлены, и профессионально. А я это хоть и знала, но этому не верила.

И сдружилась я с одной Слежнёй. Она была такая милая, так обстоятельно всё объясняла… В общем, дело предстало вот в каком свете: они здесь специально всё врут про Слегандию, чтобы мы здесь жили и на них работали. (На кого – на них, когда на самом деле – на себя – до сих пор понять не могу...) А в Слегандии можно, если иметь мозги и не быть ленивым, сколотить капитал и всю жизнь больше не работать: лежать на диване, а вокруг тебя будут бегать, веером обмахивать и пятки чесать. Ты видишь, как я сейчас живу, – Розвиня обвела рукой свой дворец, – а работаю всего 15 часов в неделю. То есть вся разница между тем, что она мне ТАМ теоретически обещала и тем, что я ЗДЕСЬ реально имею, заключалась в том, что ТАМ я работать вообще не буду, а мне ещё будут прислуживать. Я понимаю, тебе трудно поверить, что я тогда на это клюнула – логики нет абсолютно никакой. Но я была молодая, глупая, злилась на Бежевеню и была очарована Слежнёй…

В общем, она уговорила меня бежать. Вот тоже глупость – зачем бежать, ведь никто не держал!! Но нет же: надо было обязательно секретно, конспиративно… Ну, конечно, на границе меня остановили, спросили цель поездки. Я вспылила, накричала на них, обозвала тюремщиками. Как сейчас помню лица этих пограничников: у одного грустное такое, а у второго усмешка на лице. Я только через несколько лет поняла, почему… Меня, конечно, пропустили. Уже ОТТУДА я написала письмо Зелене и Сине, восторженное такое и негодующее, приглашала ТУДА, к себе. Ответа я не получила…

Слежня устроила меня на работу в какую-то фирму. Работы было много, я очень уставала, но мне нравилось.

Слегандия поразила меня в первую очередь грязными, заплёванными улицами, неухоженными дворами и огромным количеством нищих людей – голодных, в оборванной одежде. Но Слежня объяснила, что они просто «ленивы, тупы и не желают работать, оттого так живут. Потом она показала мне богатые кварталы: красивые дома-дворцы, сады, автомобили. Всё это было обнесено заборами под электрическим током и охранялось амбалами с оружием и собаками. «Вот так будешь жить ты» – и я верила...

Потом я получила свою первую зарплату в фирме. Половина её ушла на оплату той квартиры, которую сняла для меня Слежня. На остальную половину я купила в магазине разнообразной еды – той, к которой привыкла дома. Назавтра она у меня кончилась, а денег оставалось – пять или шесть ихних тугриков. Я попросила денег у Слежни и впервые за всё время знакомства с ней вместо приветливого взгляда и очаровательной улыбки увидела лёд в её глазах. «Надо быть экономной, милочка», – холодно ответила она мне, развернулась и ушла. Тогда я впервые узнала, что такое голод. Ты знаешь, я удивительно быстро хлебнула всей прелести слеганской жизни! Как будто кто-то специально задался целью мне в максимально сжатые сроки показать абсолютно всё. Чтобы купить хлеба, мне пришлось продать свою тёплую одежду. Со своей следующей зарплатой я поступила умнее: я сняла каморку в какой-то грязной лачуге, зато мне хватило денег, чтобы довольно сносно питаться весь месяц. Общаясь с соседями, я выяснила, что мне крупно повезло: со своим прекрасным няньляндским образованием, какое здесь ст;ит очень дорого и доступно единицам (наша гимназия соответствует уровню их элитных вузов), я могу работать в такой солидной фирме и зарабатываю, по здешним меркам, очень даже неплохо!

Прошло полгода, и я обнаружила, что вся моя зарплата уходит на текущие расходы, а никакого «капитала», который обещала Слежня, почему-то не скапливается. Меня же это не устраивало. Тогда я переехала в ещё худшую комнату, где кроме меня жило ещё девять человек, я стала есть только хлеб и картошку, я устроилась на вторую работу – теперь я работала с восьми утра до двенадцати ночи – и стала копить. Ночью, засыпая на рваном матраце среди клопов под плач чужих детей, я представляла себе трёхэтажный дворец на берегу моря, бассейн с бирюзовой водой и слуг с подносами...

Знаешь, Виктор, мне крупно повезло. Если бы мне тогда не удалось ничего накопить, я бы, наверное, и сейчас была бы там, всё так же мечтала бы и мучилась. Но мне удалось! Это небывалое, это фантастика, даже у Слежни глаза на лоб полезли, когда она узнала, но это правда! Пять лет я копила и наконец я открыла своё дело…

За окном уже совсем стемнело. Розвиня встала, зажгла настольную лампу.

– Уже поздно, я постараюсь покороче. Я не буду рассказывать тебе подробно, как всё произошло. Ты таких историй ещё наслушаешься и насмотришься, когда вернёшься на Землю… В общем, моё «дело» просуществовало ровно три месяца. У крупных производителей себестоимость была ниже, цены, соответственно, тоже, и я разорилась. Обычная история, ничего другого и быть не могло. Чтобы стать крупным производителем, надо им быть изначально, надо сразу родиться в такой семье! Впрочем, ты это и сам поймёшь, когда вернёшься на Землю. Ваша Земля – та же Слегандия... Хотя нет, намного хуже… В Слегандии, например, нет болезней, так же как в Няньляньдии – мы их у себя уничтожили и им тоже подарили средства, чтобы от них к нам не распространялось – планета-то одна... Так вот, через пять с половиной лет пребывания в Слегандии я осталась с тем же, что имела, когда приехала. И это мне ещё, опять же, крупно повезло – я не залезла в долги. Но главное – я наконец-то потеряла всякую надежду на то, что у меня будет дворец с бассейном и слуги…

Первым моим порывом было утопиться в море. Не помню, что меня тогда удержало… Тогда я села писать письмо Сине с просьбой вытащить меня отсюда. К тому времени я уже отлично знала, что если из Няньляньдии «сбежать» ничего не стоит, то вот обратно тебя из Слегандии никто не выпустит... Спасибо, мне хватило ума не послать письмо по электронке – в Няньляньдию оно всё равно бы не дошло, а вот меня бы взяли на заметку... Мне удалось незаметно передать письмо няньляндскому туристу.

Я стала ждать. Я вспоминала наши бесплатные столовые, чистые и просторные дома, трёхчасовой рабочий день… Через месяц тот же товарищ привёз ответ. Ответ был написан Синёй. Она называла меня предательницей, говорила, что никогда меня не простит, что я заслужила то, что имею, и она не собирается мне помогать. «В Няньляньдию изменников обратно не берут!» Когда я дочитала этот листок, в глазах у меня снова померещилась мутная вода Слинского залива...

И вдруг меня осенило! Нет, умереть я всегда успею! Терять мне теперь нечего, на Родину вернуться не суждено, так хоть помогу тем несчастным, которые не виноваты в своей участи, в отличие от меня! Я устроилась работать на какую-то фабрику и начала аккуратно, день за днём, неделю за неделей объяснять людям, что есть совсем другая жизнь, где нет голода, холода, безработицы и преступности, где каждый живёт и работает в своё удовольствие, где нет бедных и богатых, где все равны... С помощью того товарища, который передавал мои письма, мне удалось наладить путь через границу… За два года я вытащила из ада более двух десятков человек… Но контрразведка Слегандии работала тоже хорошо. Однажды меня всё-таки поймали…

Если бы меня приговорили к расстрелу в тот день, когда я получила письмо от Сини, всё было бы по-другому. Но теперь я не хотела умирать. Нет, я не боялась, я знала, что я уже сделала всё, что была должна, но ведь я могла бы сделать ещё больше!

Я очень хорошо помню то утро. Как всегда не вовремя, ярко и весело светило солнце. Тюремный двор и взвод солдат с ружьями… Когда на тебя смотрят двенадцать чёрных дул, но ты знаешь, что боролся за правое дело, ты тоже по-своему счастлив. Поверь мне, я знаю…

Дальше я в тот момент не поняла, что произошло. Что-то вдруг упало на меня сверху, сбило с ног, я ударилась головой об асфальт и потеряла сознание. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг родной, до боли родной голос произнёс довольно грубо: «Ну всё уже, вставай давай». Я вскочила и бросилась Сине на шею…

Она тогда чуть отстранила меня – она всё ещё не простила... Но нет, я не могу передать тебе, как же я тогда была счастлива… Мы летели на Родину на зеленёвском изобретении – невидимом миниикране. Именно благодаря ему Сине удалось незамеченной пролететь над Слегандией и спасти меня…

Розвиня отвернулась – её душили слёзы.

– Они всё-таки простили меня, пустили обратно и даже вот, как видишь, поселили в таких хоромах... – понемногу успокоившись, Розвиня продолжала. – Первое время я работала техником общего профиля – чинила вот эти вот пищепроводы, наноикраны и прочее – ведь у меня не было никакого профобразования. Мне много раз предлагали всё-таки пойти в институт, но я всегда отказывалась – я считала, что не совсем в праве ещё и бесплатно учиться после всего того, что было. Сейчас я работаю медсестрой в травмпункте. Работа, конечно, не очень интересная, но зато не надо всё время о ней думать, как Зеленя, – отсидел свои 3 часа – и абсолютно свободен. А самое смешное – всё есть: еда какая захочешь, дворец на берегу моря, бассейн…

Наверху что-то звякнуло.

– Так. Зеленя прилетела. Долго же она.



Х

А на следующий день приехала Синя.

Виктор выбежал её встречать, и по первому же взгляду они оба всё поняли. Они долго стояли, взявшись за руки, и никак не могли насмотреться друг на друга.

– Ну, как живёшь? – наконец спросила Синя. – О, да ты, я смотрю, оброс имуществом? Миниикран, одежда, Машина… А я-то думала, мы сейчас вот так вот сорвёмся и полетим ко мне, как свободные птицы… А тут весь этот хлам тащить надо… Ну ладно, давай, пакуйся скорее!

А потом Виктор прощался с Зеленёй и Серевинём. За этот год он с ними очень сдружился. Расставаться, конечно, не хотелось, но ведь он летел к любимой!

…Вот и квартира Сини.

– Наконец-то мы дома. А у меня для тебя есть сюрприз: мы завтра идём на приём к королеве!

– К королеве?! А у вас есть королева?!! Никогда бы не подумал…

– Да, у нас есть королева… – Синя собралась было рассказывать, но Виктор перебил:

– Ладно, бог с ней. Главное, что мы с тобой теперь вместе…



…На оставшуюся часть дня и ночь они забыли о королеве, о приёме и обо всём на свете…



ХI

Пожалуй, столица Няньляньдии – Няняполь – самый красивый город во Вселенной. Яркие и оригинальные по своему архитектурному замыслу здания, ни одно из которых не повторяется, широкие площади, великолепные клумбы, фонтаны создают ощущение праздника. Многочисленные сады, скверы и бульвары добавляют свежести и прохлады в жаркие летние дни. Личный сектор Няняполя, по сравнению с другими городами, был небольшим, а в центре располагались только общественные учреждения. В самом центре города возвышался огромный дворец. Его шпиль, высотой около 500 метров, вонзался в облака не только нижнего, но и среднего яруса. На шпиле сияла звезда, почти такая же, как та, которая светила в небе над Няньляньдией. Дворец был построен из светло-розового камня. Своим динамичным обликом он олицетворял стремление ввысь, к новому и прекрасному.

Самым же удивительным было то, что нигде: ни снаружи, ни внутри не было никакой охраны. Была одна только дверь, закрытая на кодовый замок; Синя прислонила к нему свою карточку-паспорт, и они прошли.

– Ну что, побродим по дворцу? У нас ещё есть минут двадцать.

– Как? А разве можно? А вдруг нас кто увидит?

– Конечно можно.

Дворец внутри был совсем не таким, каким его можно было бы представить, глядя на него снаружи. Пчелиный улей, офис крупной фирмы, брокерская биржа покажутся пустынными и вымершими по сравнению с ним. По бесконечным коридорам, лестницам сновали нянки, переговаривались, что-то обсуждали. Никаких залов, диванов, картин – строгая деловая обстановка. На Виктора не обращали никакого внимания. С Синёй здоровался почти каждый второй, со многими она перекидывалась парой слов.

–  Да тебя тут все знают, – откомментировал Виктор.

Они поднялись на лифте на 30-й этаж.

– Здесь располагается самое главное помещение во всём дворце.

– Тронный зал?

– Ты меня удивляешь! Прожил больше года в нашей стране и говоришь о каком-то тронном зале!!

– Но ведь есть же королева! Значит, должен быть и тронный зал…

– У королевы – рабочий кабинет. А здесь – Зал Совета.

Зал Совета воистину впечатлял как своими размерами (десять тысяч мест) так и убранством, необыкновенной пышностью обстановки.

– Однако нам надо спешить. Нас ждёт королева.

«Тронный зал» оказался довольно просторным кабинетом с обыкновенной офисной мебелью.

Королеве на вид было лет сорок. Она была одета в обычный деловой костюм серебряного цвета.

– Здравствуйте, Виктор. Очень рада Вас видеть, – она протянула ему руку. – Садитесь.

Не успел Виктор сесть, как в кабинет влетела, без стука и не здороваясь с королевой, нянка в ярко-красном спортивном костюме.

– Синя! Ты здесь! Наконец-то я тебя нашла! Пойдём скорее, есть срочное дело!

Синя повернулась к королеве, сложила ладони вместе, низко поклонилась и вышла.

– Это Аляна, начальница Сини, – сказала королева, когда за девушками закрылась дверь, – министр по экспорту ре… Впрочем, не важно.



– Это и есть твой инопланетянин? – спрашивала, между тем, Аляна Синю. – Слушай, для чего это ты ломала комедию с поклонами?! Я чуть не умерла от смеха! Давно ли ты орала на эту же самую Эл;зу с вечным нашим вопросом – экспортировать или не экспортировать?!

– Алечка, ну ты тоже даёшь! Вломилась к главе государства, ни «здрасьте», ни «до свидания». Виктор же после этого просто не поверит, что перед ним – королева! Вот и пришлось как-то выкручиваться! Ты представляешь, как он элизин кабинет назвал? Тронным залом! Вот тут уж точно можно помереть со смеху…



– Виктор! Вы прожили в нашей стране год. Вы уже почти всё знаете о наших порядках, о нашей жизни. Но мне кажется, что Вам, как настоящему исследователю, было бы интересно узнать, как всё это началось, узнать нашу историю. Я права? – королева внимательно смотрела на него, словно пыталась прочитать на лице Виктора, что он за человек.

– Да, – ответил Виктор. Он обратил внимание, что у королевы такие же точно глаза, как у Сини. Точно такие же… Может, они родственницы? Даже сёстры? Но нет, этого не может быть – ведь черты лица совершенно разные. Вот только глаза… И тут Виктор вспомнил – у Зелени и Серевиня тоже бывал такой взгляд, но время от времени, отдельными вспышками. А у королевы и у Сини он постоянно так светится…



ХII

– Семнадцать тысяч лет назад мы жили на нашей планете примерно так же, как вы сейчас на Земле. Было то же неравенство, та же несправедливость. Только технический прогресс ушёл значительно дальше. Почти все работы выполняли машины. А владели этими машинами единицы. Они жили в роскоши и разврате. Все остальные, огромное большинство, ничего не имели, даже возможности заработать – всё, что они умели, уже делали машины. Они перебивались как могли, влачили жалкое существование и медленно, но верно вымирали от голода.

Самое же ужасное было то, что к тому времени психоинформационные технологии достигли такого совершенства, что никто, почти совсем никто не понимал того, что реально происходит. Одни верили, что стоит им только захотеть, ну и совсем чуть-чуть поднапрячься – и они разбогатеют и сами станут распоряжаться чужими судьбами. Другие хоть и понимали, что это невозможно, но свято верили, что если попытаться как-то изменить ситуацию, то будет только хуже. Только единицы были способны противостоять психъинфе. Но их было мало, и они были разрознены.

И вдруг тогда, когда, казалось, уже ничего не могло спасти нашу цивилизацию, родился нянк, которого звали Икран. С самого детства он отличался необычайной ясностью сознания и неуёмной энергией. Уже в ранней юности он сумел докопаться до Истины сквозь психоинформационные барьеры, созданные правителями. Он поставил себе цель освободить народ и восстановить справедливость. И он твёрдо шёл к этой цели, не жалея ни сил, ни здоровья, ни жизни.

Икран обладал не только даром убеждать, но и даром зажигать сердца других тем, что горело в его сердце. Он был отличным психологом. За пару часов общения он безошибочно определял до малейших деталей, что за человек перед ним. Икран никогда не повторялся в методах убеждения, для каждого человека у него был свой, индивидуальный подход.

Икран быстро собрал всех, кто самостоятельно сопротивлялся психъинфе (как они назвали способ парализации сознания) и научил их убеждать и зажигать сердца других. Главной задачей они поставили себе снять пелену с глаз народа, чтобы люди знали, что с ними происходит. Это оказалось сложнее, намного сложнее, чем они думали, почти невозможно. При всём их таланте, при всей неизбывной энергии, при всей горячей любви к правде и справедливости они не владели теми технологиями, которые были у правителей. Люди им не верили. Психъинфа была сильнее.

И тогда, когда силы были уже на исходе, а вера в Победу таяла, как утренний туман, Икран понял одну очень страшную вещь: можно не успеть. Технологии совершенствуются, люди всё утрачивают и утрачивают способность мыслить самостоятельно. Если они ничего не будут делать сейчас, прямо сейчас – завтра может быть поздно.

И словно новая звезда зажглась в них, в каждом в отдельности и во всех вместе. Они утроили, удесятерили свои усилия. Работать было трудно. Их часто сдавали. Власти не церемонились – сажали в тюрьмы всех, на кого падали хоть какие-то подозрения. А в тюрьмах они по «непонятным причинам» умирали в первый же год. Но, несмотря на это, их ряды росли. Каждый новый арест не запугивал сочувствующих, а, напротив, приводил их в организацию. Кроме того, революционеры взяли себе за правило обязательно иметь не меньше пятерых детей: объяснить Правду своим детям легче, чем чужим людям. Дети становились преемниками и продолжателями Дела.

Так прошли десятилетия, сменилось много поколений революционеров. Невероятными, фантастическими, сверхъестественными усилиями им удалось свернуть эту гору. Остальное было делом техники. Достаточно было прозревшему народу просто выйти из домов, но выйти в таком количестве, что запрудить абсолютно все улицы и площади всех городов, начиная от столицы и заканчивая маленькими городишками, и власть поняла, что никак, ничем невозможно остановить это людское море. Что не хватит никакого оружия, чтобы победить ВЕСЬ народ.



Так свершилась наша Великая Революция, которая готовилась 400 лет.



ХIII

– Считается, что революцию можно совершить без народа. Нужна хорошо подготовленная организация, яркий лидер, не боящийся ответственности, и определённые внешние обстоятельства. Да, конечно можно. Но если весь народ, именно весь, а не какая-то его часть, не поймёт необходимость революции, если у него не выработается генетический иммунитет против того или иного строя, то рано или поздно случится контрреволюция, откат назад. Получается, что нельзя спешить. Но здесь важно ещё и не опоздать. Может случиться так, что со временем люди не прозреют, а наоборот, потеряют всякую способность самостоятельно мыслить. И тихо вымрут. Нужно не упустить этот момент, когда сегодня рано, а послезавтра – поздно. Мы не упустили.

Победа была триумфальной. Не было пролито ни одной капли крови. Однако сразу возникла проблема: если на всей планете будет рай, то не случится ли так, что поколения, уже не видевшие ада, найдут ЗДЕСЬ недостатки и захотят ТУДА вернуться? Обычно этим вопросом не задаются, поскольку поколению, «видевшему ад», такое не представляется возможным. Но мы это поняли. И потому оставили Слегандию. Мы не стали ни убивать, ни сажать в тюрьмы своих прежних эксплуататоров. Мы выселили их на один остров и предоставили самим себе. Надо отдать им должное: они очень быстро пришли в себя и нашли силы строить своё государство. Очень забавно было наблюдать, как отборные буржуа берут в руки топор и лопату, становятся к станкам и спускаются в шахты. А ещё они очень быстро расслоились. Сами! Да, одни стали собственниками, а другие – рабочими! В общем, анекдот. Но мы недооценили опасность. Мы думали, что отбросили их чуть ли не в первобытность, а на деле получили почти равную по силе державу. Сначала нам было тяжело. Восстанавливали хозяйство на одном энтузиазме. Благо, его хватало. Поколение, «видевшее ад», умеет ценить хорошее. Потом, мы начинали не с нуля, не от сохи. К моменту Революции хозяйство было уже так автоматизировано, а как следствие – централизовано, что нам уже не пришлось всё это строить. Главной проблемой была необходимость обеспечить сохранность наших «завоеваний», не допустить контрреволюции и, в первую очередь, перерождения собственной верхушки. Мы понимали, что на это есть от силы тридцать лет – пока у власти первое поколение революционеров. Поэтому все силы были брошены на то, чтобы составить такой свод законов, который регламентировал бы каждый шаг правителей, чтобы народ мог полностью их контролировать, и такую систему исполнения этих законов, чтобы не было ни малейшего шанса их обойти. Кстати, тогда же была придумана система «двоевластия»: в стране есть и президент, и король. Президента выбирают каждые пять лет, а короля назначает предыдущий, по завещанию. Функции их не пересекаются, поэтому на самом деле двоевластие не возникает. Король следит за нерушимостью строя, контролирует соответствие новых законов Кодексу Революции, разработанному ещё тогда, 17 тыс. лет назад, а президент следит за соответствием современности и за соблюдением этих законов. Эти две ветви власти уравновешивают друг друга. Так и живём уже семнадцать тысяч лет.

Слегандию мы, конечно, уже безнадёжно обогнали, даже иногда им помогаем. Все инфекционные заболевания, например, у себя вывели и у них тоже. Так они, гады, ещё с нас за это компенсацию содрали нехилую.

– А с космическим вирусом, который мы с Майей подцепили на Второй, тоже так было, да? – почему-то вдруг спросил Виктор.

– Э… да, вроде того.

– Подождите, если мы заразились этим вирусом, значит на Второй были разумные существа? – вдруг догадался Виктор. – Ведь люди не болеют болезнями растений и животных.

– Нет. На Второй никогда не было РАЗУМНОЙ жизни. Не было и не могло быть, – твёрдо ответила королева, но Виктор заметил, что по лицу её пробежала чуть заметная тень.

– Ладно, Виктор. Главное я тебе рассказала. Остальное тебе дополнит Синя. Я не буду лишать её удовольствия сделать это самой.

Она встала.

– Да, вот ещё что. Тебе решать. Хочешь – оставайся у нас. Мы будем очень рады. Если хочешь, можешь вернуться на Землю. Отвезём. Здесь дня четыре пути, не больше. В общем, решай. Если что надо будет – заходи. Двери всегда открыты. Ну, счастливо.

Виктор поблагодарил, попрощался и вышел. В коридоре его ждала Синя.

– Ну что, понравилась тебе наша королева? – спросила она.

– Да, – просто ответил Виктор.



А в душе у него в это время что-то происходило. С такого же неясного брожения начиналась любовь к Сине, но здесь было что-то другое… Желание думать, нет, теперь уже точнее – действовать. Да, желание что-то сделать, прямо сейчас, сию секунду. Куда-то мгновенно девалась прежняя усталость, желание покоя и уюта. Словно испарилось! Нет, любовь тоже появилась. Но теперь не к женщине, а… к Истине, к Справедливости, к своей планете. Всё. Понял. Сформулировал. Я должен как можно скорее лететь на Землю и донести до людей эту Правду, рассказать им об этом Пути. Я должен!!!

В душе Виктора не просто загорелся, а словно заполыхал какой-то огонь. Он жёг изнутри, не давая ни минуты просидеть спокойно. Не просто жажда, а какая-то всепоглощающая страсть к действию охватила его.

– Ну-у… Всё ясно. Что ж. Поздравляю.

– С чем? – не понял Виктор.

– Со вступлением в наши ряды, – пояснила Синя.

Она порой читала мысли Виктора и понимала его лучше, чем он сам.



ХIV

– Ну вот, Виктор. Теперь ты знаешь всё, – говорила Синя, когда они вернулись домой. – Настало время рассказать тебе о себе, где я работаю, и почему я оставляла тебя у Зелени.

В нашей стране каждый выбирает работу по душе. Я с детства мечтала стать революционером. Но, как ты уже понял, в нашей стране революцию сделали задолго до меня. Поэтому я работаю в структуре, которая у вас называлась спецслужбами или контрразведкой, а у нас называется ясно и просто: «министерство по экспорту революции».

Во Вселенной очень много планет, где ещё царит несправедливость. Вот ваша, в том числе. Элиза говорила тебе, что нельзя делать революцию, пока весь народ не осознал её необходимость? Вот именно поэтому мы и не вмешиваемся. Каждая планета должна сама допереть до истины. Вот вы, например. Мы следили за вашей Колонией с самого начала, даже когда её ещё строили. Мы наблюдали за вами на Первой, как вы её назвали, на Второй…

– Как! Вы видели, что мы высаживаемся на заражённую планету и ничего не предприняли?!

Синя горько усмехнулась.

– Была б моя воля, я бы не только тогда вас спасла, я бы давно уже экспортировала революцию на Землю. Но Элиза разрешила что-то сделать только тогда, когда ты свалился на своём катере нам на голову в прямом смысле этого слова. Тогда только мне удалось убедить королеву, что раз уж вы, земляне, сами к нам прилетели, и мы не навязывались со своей правдой, то теперь мы имеем право приложить все усилия, чтобы вы вернулись домой, можно сказать, революционерами. Я получила полный карт-бланш делать с вами всё, что хочу, и отправила тебя к Зелене, чтобы ты узнал о нашей жизни изнутри. Когда видишь, как живут простые люди, понимаешь суть строя намного вернее, чем по рассказам. Зеленя не должна была знать и не знала о той миссии, которая была на неё возложена. Она должна была вести себя максимально естественно и показать тебе Няньляньдию такой, какая она есть, без приукрашений.

– Да. Я понял. Я уже решил для себя: я должен лететь на Землю как можно скорее и донести до них Правду!



…Но, однако, ни Виктору не хотелось расставаться с Синёй, ни Сине – с Виктором.

Две недели прошло в постоянных разговорах о том, как Виктору одному, на Земле, делать революцию. С чего начинать, на что обратить внимание, чего нельзя допускать… Няньляньдия уже столько раз экспортировала революции на другие планеты, что у них были отработанные схемы, ни разу за последние десять тысяч лет не дававшие сбоя. Синя преподавала ему эту методику, но втайне надеялась, что Виктор всё-таки никуда не улетит и останется с ней. И с ужасом понимала, что вот он – тот случай, когда общие интересы, интересы её Дела расходятся с её личными.

И Виктор тоже сомневался, возвращаться ли ему. Он не очень верил в успех, а здесь – Синя, спокойная и счастливая жизнь. Но в то же время он понимал, что кроме него некому донести до Земли Истину. Он чувствовал ответственность за судьбу своей родной планеты.

И вот однажды, когда они сидели на балконе синёвской квартиры, Виктор сказал:

– Нет, С;нечка. Никуда я не полечу. Здесь у меня друзья, здесь ты. Я не смогу без тебя жить! А революция… Ведь говорила же королева, что каждая планета должна сама допереть… Не будет там меня, не узнают они о вас – ничего страшного. Рано или поздно они сами всё то же самое сформулируют...

Синя взяла его за руку.

Что происходило в её душе?

Огромные, исполинские весы. На одной чаше – они с Виктором. Они стоят, взявшись за руки, а вокруг – пятеро детишек. Их детишек! Они вместе, и они – счастливы. А на другой чаше – народ. Тысячи, миллионы глаз. А в них – тоска, в них голод и усталость, в них – безнадёжность… И Синя почувствовала, нет, даже почти материально ощутила, как весы качнулись, и вторая чаша начала медленно, но верно опускаться.

– Виктор! Ты знаешь, как я тебя люблю. Я тоже не могу без тебя жить. Но ты ДОЛЖЕН лететь. Это твой Долг. И мой. Понимаешь, ведь может быть и поздно. Особенно на вашей планете. Нам было легче – у нас на всей планете жил один народ. А у вас много. Если у вас вовремя не случится революция, то твою страну могут стереть с лица Земли – захватить и заселить другие народы. Раз ты сюда попал – значит сама судьба тебя направила, чтобы ты принёс людям эту информацию. Вам надо спешить.

Ты ведь не знаешь самого страшного – что случилось со Второй. Там ведь была разумная жизнь!! Была цивилизация! Хорошая цивилизация, древняя, культурная. Но она погибла. Вся планета вымерла. Королева сказала тебе, что там не было разумной жизни, потому что она убеждена, что нельзя совершать революции преждевременно. А Вторая – наглядный пример обратного. А вот вируса там действительно никакого не было. Это ведь Максимилиан придумал «космический вирус», про который он где-то читал. Где он мог читать такое?! Научных трудов на эту тему у вас нет, так как не было таких исследований. Значит, он читал фантастику. На самом деле это вот что. Цивилизация Второй погибла от засилья на ней несправедливости. Зло – не абстрактное понятие, оно материализуется в энергетические поля. Люди на Второй уничтожили друг друга, а несправедливость, творимая ими тысячелетиями, материализовалась и осталась на планете. Грубо говоря, вот эти поля и убили ваш отряд.

Я понимаю, Виктор, что ты не веришь в то, что сможешь что-то совершить. Но ты обязан попытаться. Сделать всё, что от тебя зависит. Обязан.

Второй раз в жизни Сини Дело разошлось с личным, и второй раз она выбрала Дело.



XV

О, Вселенная! Ни начала у Тебя, ни конца. Мириады звёзд, мириады миров разбросаны в чёрной, холодной, бескрайней бездне. И никто никогда не узнает, сколько жизней, сколько судеб сбывается и бесследно проходит в различных уголках Твоих. А может, и не бесследно?..

Спокойно и равнодушно светят холодные Солнца. А между ними летит маленькая звёздочка. Она несёт Правду в далёкий уголок Космоса. Правду, Надежду, Справедливость. И кажется, она затерялась в бездонной Вселенной, и нет никого, кто бы знал о ней… Но нет! Она не одна. Есть База – тот мир, откуда она вылетела, и откуда ежегодно вылетают десятки таких же звёздочек, несущих Правду другим мирам.

Как встретит её Земля? Как примет? Не погасит ли этот живой огонёк?..

Их четверо в межгалактическом мезоикране: Виктор, Майя, Синя и королева. Но уже не о революции речь, не о планах. Они молчат. Синя и Виктор сидят, взявшись за руки, и не могут насмотреться друг на друга. В последний раз.

Почему?! Ну почему время летит так быстро?! Вот уже в иллюминаторе виден шар Земли…

Зеленя не успела совместить невидимый и неизлучающий мезоикраны в один, и теперь они летели на неизлучающем над глухим сибирским районом. Их не могли засечь локаторами, но их могли увидеть, поэтому спускаться было нельзя. Ещё заранее было решено, что Виктор с Майей будут прыгать с парашютом.

И вот наступила минута расставания.

– Виктор! Мы надеемся на тебя! Мы верим, что ты справишься! – королева положила ему руку на плечо.

– Спасибо, товарищи! Спасибо за всё, за то, что открыли Правду и подарили Цель!..

Виктор открыл люк. Свежий и сильный ветер ударил в лицо. Верхушки лиственниц качались, казалось, совсем близко… Он набрал воздуха и прыгнул…

– Виктор!!! Я люблю тебя!!! – крикнула Синя, наклонившись над люком. Но ветер отнёс эти слова и растворил во мгле.

«Плохая погода, – серой тенью заползали сомнения в душу Сини, – очень сильный ветер, мы не знаем местности… Надо было подождать…»

А ветер относил Виктора и Майю всё дальше и дальше от запланированного места посадки. Верхушки деревьев уже были совсем близко, как вдруг тайга расступилась, и внизу открылась чёрная гладь какого-то озера. Оно приближалось слишком быстро, перелететь не было никакой возможности. «Майя легче, её унесёт дальше, может, повезёт», – почти на автомате Виктор открепил запасной парашют и с силой оттолкнул девочку от себя. Ветер подхватил её и понёс значительно выше, как пушинку.

Майя спаслась. Она перелетела к тому берегу и упала в прибрежные камыши, где её нашли утром жители ближайшей деревни.

…А Виктор почти не умел плавать… Ледяная вода сразу охватила его, тяжёлая одежда тянула ко дну, руки запутались в осевшем парашюте… «Нет, неужели же судьба моей родной страны зависит от такой нелепой случайности?! Неужели люди теперь никогда не узнают единственный верный Путь?! Неужели?! Синя, милая, я никогда больше тебя не увижу!.. Синя!!! Я люблю тебя!!! … Россия, Родина…» – это было последнее, о чём думал Виктор в своей жизни, такой короткой, но такой яркой, осмысленной и стремительной…



Эпилог.

Сутки Синя простояла, бледная, как полотно, прижавшись к стеклу иллюминатора.

Она знала, что уже ничего не возможно сделать. Потеряв их из виду, они подлетели слишком, слишком поздно…

…Сначала Синя просто не могла поверить, что Виктора больше нет. Ей казалось, что вся её жизнь заключается в этом человеке, и что теперь её тоже нет, ей незачем жить… Но постепенно образ Виктора неразрывно связывался у Сини с будущей земной Революцией, которой тоже теперь не будет. Однажды раз и навсегда определив для себя цель жизни, подтвердив её таким нелёгким решением – расстаться с любимым ради этой Великой Цели, Синя почти ставила знак равенства между ними – Виктором и Революцией. Теперь же совершить земную Революцию значило для Сини почти что воскресить Виктора, вернуть его…

– Теперь мы просто обязаны совершить революцию на этой планете! Ведь он так этого хотел!.. Элиза! Летим же! Я сама…

Королева подошла к ней, обняла за плечи.

– Синя, милая! Я тебя очень хорошо понимаю. Но… По-видимому, действительно нельзя вмешиваться в ход чужой истории… Видишь, сама судьба противится этому… Земляне сами должны найти Истину. А мы вправе только наблюдать, страдать за них, переживать, но – только…

– Ага, поняла тебя! – внезапно резко и зло сказала Синя и сбросила руку королевы со своего плеча, – значит ты хочешь обречь их на участь Второй! Так знай же, что я всё равно сделала по-своему! Ты думаешь, что Майя просто так бесцельно прожила этот год в Няньляньдии?! Так нет! Я каждый день вносила ей в подсознание всё то, чему мы учили Виктора. Она вырастет настоящей революционеркой! И ты, слышишь, ты, Элиза, уже не сможешь этому помешать!!!

Королева невольно улыбнулась, слушая эту пламенную речь, и подумала: «Что же, кажется я наконец-то нашла себе достойную преемницу. Теперь мне есть на кого оставить государство»…



октябрь 2003 – сентябрь 2005 г.