Надо только верить

Месяц одиноко по небу плывёт...
Эта ли дорога нас с тобой ведёт?
Надо только верить, верить горячо -
Что не всё потеряно ещё!
(Т.Сашко, "Отчего")


Светлана приоткрыла тяжёлую дубовую дверь. Свежий, ясный и густой морозный воздух окутал её, впустил. Тихо. Ни ветерка. Огромные узорные снежинки медленно опускались, поблёскивали в радостном, но очень мягком свете фонарей. Их старинные витые корпуса чутко защищали жёлто-розовые, нежно-искрящиеся огни, весело высвечивающие ночь. Небосвод темнел, становясь густо-синим, бархатным. На его фоне выделялись силуэты остроконечных крыш замка, устремлённые ввысь башенки с огоньками окон.

Света шла по мягкому ковру первого снега, устилающему ясный путь. Белый покров робко таял под ногами, оставляя чёткие следы.

Впереди шли её друзья. Соратники и учителя, те, кто всегда рядом, те, кто принял и объяснил, те, ради кого она жила. Их присутствие, их неслышные шаги ощущались как чувство единения, полноты и уюта. Они были одной семьёй – маленькой, дружной, сплочённой.

Это ощущение теплоты и уюта Светлана впитывала каждой клеточкой души. Ловила, жадно пила эти моменты счастья. Словно чувствовала, словно знала, что всё это - не вечно. Останавливала время, как фотоаппаратом, всматривалась, внюхивалась, вливалась в эту радость, в этот восторг. Впитывала в себя, чтобы надолго, навсегда запомнить, сохранить, унести в своём сердце с собой в будущее частичку счастья. В будущее, где этот маленький мир рухнул...

Затворив ворота – узорную кованую решётку – маленькая группа выходит на дорогу.



…Волшебная ночь закончилась. Рассвело. Светлана лежала на замёрзшей земле. Жестокий ледяной ветер резал лицо, руки, прижимал к земле, не давая подняться. Всюду, куда ни кинуть взгляд, простиралось обледенелое поле. Ни дороги, ни одной тропки не было на нём – лишь буераки да ледяные глыбы. Ветер неистовствовал среди них, ворочал, раскидывал, раздувал серые листки газет. Холод пронизывал насквозь, врезаясь в тело, вымораживая каждую клеточку. Здесь царствовал ветер, злой и беспощадный. Далёкое светлеющее небо смотрело холодно и равнодушно, оценивающе.

Светлана приподнялась, упираясь ладонями в ледяную корку земли. Ветер рявкнул на неё, ударив в грудь, вдавливая вниз, в землю. Повыл вокруг, чуть затих, копя силы для новой атаки. Светлана собрала всю волю в один упругий комок и встала, пошатываясь под ударами ветра.

…Поле кончилось, за ним нашлась какая-то дорога. Девушка брела по ней, падая, раздирая в кровь ладони, вставая, снова падая и снова вставая. Слева и справа тянулся чёрно-белый еловый лес. Дорога казалась бесконечной. Ветер ни на миг не стихал, с железной настойчивостью сбивая с ног. Казалось, что он лишь растёт, ему не будет конца.

Света присела на упавший ствол у обочины, отдышалась. Прислонилась ко пню, закрыла глаза. Ноги гудели как чугунные столбы, но ветер внезапно замер, и боль потихоньку утихала, а по телу начало разливаться пока ещё колкое тепло. Запорошил мелкий, острый, редкий снежок. Зачем куда-то идти? Может, посидеть здесь ещё чуточку, согреться, перевести дыхание… Ведь так хорошо…

Девушка и не заметила, как перед ней возник седовласый старик в длинном, до земли, белом одеянии. Он выглядел очень просто. Ничего волшебного, ничего таинственного не было в этом волхве. Он не сиял фосфоресцирующим светом, а глаза не излучали вселенской мудрости – просто глаза умного, усталого человека. Обычный путник, идущий далёкой дорогой…

– Я покажу тебе будущее…



Хмуро-серое небо исчезло. А с ним и дорога, и снег, и лес. Светлана стояла посреди просторной, но тёмной камеры. Холодные, липкие от влаги стены были выложены крупным зеленовато-серым камнем, со сбитыми, закруглившимися от времени краями. Решётка на маленьком глубоком окне. У стены две лавки – одна чуть отодвинута. На них накинуты бесформенные тёмно-серые холстины из джутового волокна, края которых неровно спускались по каменному полу. Черноволосая девушка играла на гитаре, медленно перебирая струны. Другая – вся тоненькая – сидела на полу, кутаясь в тулупчик, поджав под себя босые ступни.

Светлану они не видели. Её словно не было здесь, хотя она стояла на каменном полу, ощущала прелый запах и зябкий холод стен. Черноволосая запела.

– Не вижу я, Лизка, на волю троп,
Иных, кроме тех, что с шипами…
Не вижу я, Лизка, на небе звёзд –
Лишь те, что бой зажигают…

Она пела о воле, о своём любимом, оставшемся где-то далеко и давно… Пела, и голос креп, а в стального цвета глазах проблёскивали приглушённые молнии, но столько читалось в них энергии и силы, что Света невольно вздрогнула, зачарованно глядя на пленную воительницу.

В песне послышались лирические ноты:

– Не вижу я, Лизка, любви иной,
Где море слёз не проливши…
И быть мне, Лизка, всегда одной,
Холодному ветру, лишней…

Но и эти слова не смягчали сложившийся образ, а лишь усиливали его, придавая налёт отстранённости, холодной решимости, невозврата… Казалось, что несбывшееся Личное, выгорев дотла, лишь дало силы больше не оглядываться, закалило тонкую сталь души…

«Она уйдёт отсюда, – почему-то подумалось Светлане. – Уйдёт скоро и продолжит свой благородный Путь, по серебряной межпланетной пыли, к далёкой светлой цели».



И точно: комната вдруг стала расплываться, таять, уходить в туман… Светлану подбросило, она соприкоснулась с потолком, но не ударилась, а прошла сквозь него, разглядев попутно толщу камня, словно на срезе. За ним – слой чёрной земли, мокрой и комковатой. Впереди была нора – узкий чёрный подземный лаз, над которым, в конце, сияло ночное звёздное небо. Две фигуры ползли сквозь этот ход, перемешиваясь с землёй, захлёбываясь, сливаясь с нею. Первая помогала второй, поддерживала, вытаскивала… Обрывая корни и колючие стебли, две девушки вырвались из тьмы.

Небо встретило их тонким серпом луны. Впереди лежала тропинка, залитая серебром. А по краям её – до самого горизонта – тянулись терновые заросли.

– Не вижу я, Лизка, на волю троп,
Иных… –

Едва расслышала Света. Чуть слышный смех, и Лиза ответила, звонким шёпотом подхватив другую песню:

– Месяц одиноко по небу плывёт,
Эта ли дорога нас с тобой ведёт…

И уже совсем издалека до Светланы донеслись слова Лизы:

– Надо только верить, верить горячо,
Что не всё потеряно ещё!

Поднимаясь всё выше, Светлана увидела, что терновая тропа, по которой ушли воительницы, пролегает через бескрайнее поле, покрытое телами убитых, древками знамён, обломками копий – казалось, несметные полки ещё вчера сходились здесь в смертном бою.

Светлана вдруг поняла, со всей ясностью почувствовала, что и её Путь лежит через это поле, по серебряной тропе… Куда – понятно, но – как? Ведь в её реальности нет больше того мира, где было всё ясно и прозрачно, где было кому вести, выбирая путь… Как она пройдёт одна по этой дороге, против ледяного колючего ветра?..



И, прямо в ответ на эти мысли, девушку с силой рвануло, бросило… Втиснуло в светлую школьную комнату группы продлённого дня. За партой сидела она – худенькая белокурая девочка в бирюзовом платье. Маленькая Светка старательно делает уроки. Длинная стрелка на часах совершила уже не один, не два, и даже не четыре круга. Сверстники давно гоняют во дворе, красный диск солнца подбирается к горизонту. Ласково и грустно смотрит старенькая Татьяна Пална…

Светлана вдруг ярко вспомнила, как в детстве она делала всё тщательно и идеально, но страшно, ужасающе медленно. Время было для неё главным врагом, безжалостно съедавшим возможность довести работу до совершенства. Уже тогда Света с горечью поняла, что за отведённый жизнью срок сделать идеально – невозможно. Но важнее – просто сделать!! Политика – искусство возможного. Эта фраза была для неё не пустым афоризмом. Светлана теперь знала, как идти по серебряной тропе: ведь сделать хоть что-то – неизмеримо больше, чем ничего…

– Любое число, сколь бы малым оно ни казалось, при делении на ноль даст бесконечность, – Татьяна Павловна, любимая физичка, поставив точку, вдруг превратилась в ласкового и преданного пёсика-дворнягу. Лизнула светину руку, посмотрела в самые глаза своими добрыми и невозможно умными очами… Повернулась и побежала прочь. Сначала по школьному двору, а затем всё дальше – в звёздную бесконечность.

«Это она со мной навсегда попрощалась», – поняла Светка.

Картина из прошлого растаяла…



Светлана вновь летела сквозь пространство и время, с силой продираясь через плотные сгустки энергии и тьмы. Даже такой путь был долог, а ведь она знала, что его предстоит пройти – не пролететь, а проковылять, проползти… Задыхаясь, захлёбываясь, сдирая в кровь руки… Причём ползти предстоит в темноте, не зная дороги…

Ударила молния, ещё одна, что-то полыхнуло, стало жарко, и вдруг всё рассеялось. Бешеная коловерть замерла, воздух стал ровным и белым, как молоко. Постепенно он попрозрачнел, и Света увидела прекрасный, залитый солнцем город. Весёлые блики отражались в больших окнах зданий, устремлённых ввысь. Путница стояла на пешеходном мосту, а под ним, далеко внизу, раскинулась стоянка, и сотни разноцветных аэромашин взлетали и садились; город шумел и жил – полной, яркой, творческой жизнью. Весь его облик – каждый дом, каждый запах и звук – отражал уверенное спокойствие, чистоту помыслов и энергию созидания. Такое поразительное внутреннее родство почувствовала Света между этим городом – и её милым замком, оставшимся в невозвратном прошлом, что бешено-бешено застучало сердце…

Но и это – не главное. Главное – то, что Светлана увидела глаза своих друзей. Она никогда прежде не встречала этих людей, но твёрдо знала, что каждый из них, не задумываясь, отдал бы за неё свою жизнь. А она свою за них уже отдала. По капле…

Светлане вдруг страшно захотелось остаться здесь – жить, творить, работать… Вдыхать аромат этих скверов, влиться в чёткий ритм такой правильной и справедливой жизни. Дружить с этими ребятами и девчонками и быть уверенной, что её никто никогда не предаст. Купаться в созидательной энергии этого счастливого мира… Так тепло! Она уже сделала шаг…



И вдруг холодная молния пронеслась по всему телу, заставив сжаться: этого всего ещё – нет! Такая ясная, такая живая картинка поплыла перед глазами, смазываясь, свиваясь в удаляющийся вихрь… Этого ещё нет, и идти туда – не годы, и не десятилетия… И идти туда ей, потому что иначе – кому?

Но таким нереальным, далёким показался увиденный только что мир… Будет ли он? Не грёза ли это?..

И услышала Светлана ответ, долетевший из такого далёка, что ни одна бездна не сравнилась бы с ним:

– Будет…

И, пронизывая безумную толщу времени, на долю мгновения перед ней проступили светлые лица её друзей – тех, что родятся на свет через сотни и тысячи лет… Они смотрели на Светлану с восхищением, теплотой и любовью.

– Мы – будем… Будем. Будем!!!



Светлана открыла глаза. Снег запорошил уже до половины ствол, на котором она сидела. Беспросветные хмурые тучи нависали над головой, угрюмо сдвинулись ели. Ветер хлестал по лицу, разбивая о щёки снежные осколки. Пробирался, ввинчивался под одежду, царапая кожу ледяными когтями.

Это была реальность. Самая реальная реальность. Именно отсюда, с самого начала Пути предстояло ей идти, чтобы реальностью стало то, что обязательно будет. Светлана теперь точно знала.

Внезапно лес расступился, и перед ней открылась равнина, поднимающаяся до горизонта от подножья холма, на котором стояла девушка. По ней серебрилась извилистая река, скованная в лёд, и колючий ветер перевевал снежные волны.

Это – реальность, в которой Светлане теперь предстояло жить. Никогда она не увидит вновь уютного замка с тёплыми огоньками окон и кованой решёткой ограды. Теперь вечным спутником будет холодный ветер. И чем выше она пойдёт, тем сильнее он станет… И будет очень сыро, больно и тяжело идти против него, встречать грудью ледяную воздушную стену. Но надо идти. И, падая в сотый раз, на сто первый вставать и идти. Чтобы каким-то неведомым пока Тем, Кто пойдёт за ней, было тепло и уютно. Как Светлане – когда-то…

На равнину, сквозь рваные лоскуты туч, упал тонкий лучик. Блеснул по змейке речного льда…



март-ноябрь 2009 г.