Один шаг...

                «От любви к ненависти, всего один шаг… Я сделал этот шаг и с тех пор, земля не стоит, под ногами … P.S: Чтобы возненавидеть ангела, нужно превратиться в дьявола»

                Один шаг

  Я все Ей высказал! Абсолютно все!.. Все, что было у меня на душе... Теперь можно успокоиться… Нет-нет!.. Я сказал Ей не то, что у меня на душе… Я сказал Ей то, что должен был сказать!..
  Я сказал Ей, что ненавижу Её… Аыыыааа!.. Ненависть… Да как я мог Ее ненавидеть?!.. Как можно ненавидеть все самое прекрасное в твоей жизни?!.. Как можно ненавидеть ангела?!.. Ведь я… ведь я же люблю Ее!..
  Я соврал ей! Да-да, я соврал!.. Соврал, чтобы она возненавидела меня, возненавидела меня первой!.. Это было  самоубийство… Она поверила: суицид удался…
  Значит, я мертв?! И это из-за того, что я просто хотел жить?! Странно… Хотя… Хотя теперь у меня есть причина держаться от нее подальше…
Где я? Здесь кто-то есть?! Все так непривычно… Я тоже должен измениться, отдаться в объятия ненависти... Только ей я должен принадлежать…
- Я ждала тебя…
- Кто это?! – спросил я, обернувшись назад. Ничего кроме тьмы. Внезапный взрыв смеха… уже хохот. Он со всех сторон… не могу…
- Ааыыыыааааа! Почему ты смеешься?! – спрашиваю, стоя на коленях. Хохот постепенно замедляется…стихает…
-Ты не узнаёшь меня?! Как обидно! – с явной иронией проговаривает неизвестный голос. –  А ведь я всегда была рядом. Даже когда все о тебе забыли. Я твоя ненависть, дорогой, я - твоя ненависть. Ненависть, каждый раз меняющий свой образ. Но в этот раз мой образ прекрасен. Так насладись им!
  Затем снова тишина. Этот аромат… я его знаю… тюльпан... ммм… Я всегда дарил их Ей. Прямо передо мной из темноты появляется загадочная фигура. Она все ближе и ближе… Она в шикарном платье... красный цвет – Ее любимый…в стиле Барокко… Прямо как у персонажа Ее любимого фильма. Она все ближе и ближе. Ее волосы, обнимая шею, равномерно распущены по плечам. Она становится еще ближе… Нет, этого не может быть… Ведь я умер!..  Все расплывается, цвета смешаны, я теряю ее из виду… Затем что-то скользит по моей щеке, действуя на все мои нервы и…«диньг» Мутность проходит… Я снова вижу… Силуэт снова собирается передо мной, но уже еще ближе… И я вижу ее лицо еще четче.. Я снова потерял ее из виду.. Снова что-то скользит по моей щеке, и снова «диньг»… Вытерев рукавом слезы, мешающие мне разглядеть Ее, я шагаю вперед… Да! Это Она.
- Я - не Она, – возражает мне она, словно прочитав мои мысли.
  Мои мысли?! Они сбиты с толку… Я шагаю назад… в свою неизвестность… Мне страшно…
- Не бойся,– просит она, протягивая мне руку.
Мне уже нечего терять… Ее рука такая же теплая, как у Нее… Ее шаги такие же умеренные и спокойные… Все так, как было с Ней… Вот только Ее всегда я вел за собой, а сейчас она ведет за собой меня… А куда мы двигаемся?!
- А куда ты уводишь меня?
- Хочу показать тебе твою новую жизнь, – отвечает она с улыбкой.
- Разве я… не умер? – выговариваю, справившись с комком в горле.
  Она замедляет шаг,  поворачивается ко мне…
- Ты просто устал, родной...
Этот взгляд, наполненный теплом взгляд… Он прекрасен! А за ним должна последовать наивная, но задумчивая улыбка… Да вот и она… Помню, Ее эта улыбка всегда заставляла улыбаться и меня… Вот я и улыбаюсь… Я снова жив…
- Кто ты? – спрашиваю все еще с улыбкой на лице, позабыв, что повторяюсь. Она отворачивается, смотрит вперед…- впереди свет…
- Нам осталось немного, – говорит Она, снова взяв мою руку. И мы двигаемся… Мы бежим… Нет-нет, мы мчимся к этому свету… И уже у выхода из пещеры луч солнца ласкает мое лицо, вытирая с щеки остатки капель… Мы у края некрутого склона. Воздушные облака, а под ними - девственный лес… Где-то внизу течет река… Пытаясь справиться с прыгающим от счастья сердцем, я перевожу свой взгляд на Нее… Не на нее, нет, а на Нее! Это Она -я знаю- моя принцесса! Она улыбается. Я снова становлюсь собой. Вот и мои доспехи уже на мне. За спиной фыркает мой верный Пегас. Он совсем не изменился, такой же белый, с большими, пушистыми по краям крыльями. Оседлав его, я протягиваю Ей руку. Поддержка левой, легкий рывок правой руки - и вот Она уже в седле, прямо передо мной. Привычным движением руки я подаю Пегасу знак - тот раскрывает свои крылья. Помнится, как я волновался, когда впервые летал на нем. Но сейчас я полностью в себе уверен: моя принцесса снова счастлива - я снова силен. Мы летим прямо над нашей утопией. Она называла ее – Террабитией. Кажется, это из Ее любимого фильма. Я беру Ее за руку. Она смотрит мне в глаза. Прижимается к моей груди. Мы забываемся на время.
  Резкий рывок Пегаса будит нас. Он собирается к посадке. Открытое поле посреди девственного леса становится все ближе и ближе. Вот и первый стук копытом о землю… Затем второй, третий, четвертый… Чуть проехав, он останавливается. Спустившись первым, я протягиваю принцессе руку. Она спрыгивает, я ловлю ее, обнимаю…- и мы кружимся… Мы кружимся под «Лунную Сонату» Бетховена – нашу любимую… Она улыбается… Я прибавляю темп… Она смеется… Потеряв равновесие, мы падаем на подстилку из листьев… Снова облака… Мы смотрим на них… Она указывает на одно из них и с восторгом что-то объясняет.. Я не слышу ее: в ушах все еще соната, но, прекрасно поняв каждое Ее слово, неслышимым голосом отвечаю: «Да, милая, это облако, точно, похоже на слона…» И мы смеемся... Затем, набрав в правую руку кучку листьев, Она начала сыпать их на меня…
- Ты все еще любишь листопад?! – спросила Она меня с улыбкой…
- Да, – ответил я с изумлением, – все еще люблю. Всегда буду любить…
Ее глаза засверкали… Она не забыла…
- Ты все еще помнишь?! – спросил я, шёпотом, не скрывая восторженную улыбку…
- Как я могла забыть, дурачок? - ответила Она, подложив левую руку под голову. Затем продолжила:
- Это было в ноябре 2012-го… Я возвращалась с фото-сессии. Уже темнело, и я торопливо брела по парку… Моя подруга, наконец, уделила мне время и проявила мои фотографии. Мне не терпелось на них поглядеть…
- Учитель музыки отпустил меня в тот день пораньше, я решил пройтись по парку, – выступил я в восторге от воспоминаний, торопливо разбрасывая словами, – у меня был с собой фотоаппарат, и я приступил к делу…
- Я нервно перебирала фотографии, – так же в темпе продолжала Она, – делала себе заметки. Это было нужно для нашего с подругой журнала. И вдруг одна из фотографий выпала из моих рук. Я нагнулась, чтобы поднять ее, но ветер унес ее дальше. Торопясь, я подошла ближе, нагнулась снова в попытке поймать ее, но сильный ветер опередил меня, и она уже высоко парила над парком. Затем я потеряла ее из виду.
- В тот день был сильный листопад, и я хотел поймать как можно больше красивых моментов. Сделав последний снимок, я опустил аппарат вниз, и вдруг какая-та бумага упала прямо передо мной. Я нагнулся и поднял ее.
- Ты впервые увидел меня… – проговорила она с улыбкой.
- Да… Ты была прекрасна... У тебя были белые крылышки, как у ангела…
- Да, у меня были пушистые крылышки, – засмеялась Она.
- Но первое, что я заметил, - это были, твои глаза… Они сверкали, глядя в объектив… «Отличное фото»,- проговорил я тогда про себя.
- Я была опечалена, что потеряла ее, но было темно, и я направилась к автобусной остановке.
- «Ба-баааб!» Сигнал автобуса буквально разбудил меня. Я заметил, что, заглядевшись на фотографию, дошел до автобусной остановки. И у фонарного столба я увидел тебя…
- …Там было светло. Я хотела положить остальные фотографии в сумку… - уже в волнении перебила Она меня. Я тоже не желал скрывать свои чувства.
- …Но я успел, на них взглянуть… Я подумал, что ты их коллекционируешь. Ха... Я ведь сначала решил, что это какая-та Голливудская звезда…
- И тут я впервые услышала твой голос…
- Я не осмелился тронуть тебя за плечо, чтобы ты обратила на меня внимание, и просто решил заговорить…
-… Ты спросил, не из моей ли это коллекции, причем, явно не скрывая сарказм, – с иронией заявила Она, все, продолжая смеяться…
- Да-да! Но потом ты повернулась ко мне и…
- …Моя несчастная фотография в очередной раз упала на землю, – напомнила Она с улыбкой, - от твоего сарказма не осталось и следа…
- … Я ничего не мог вымолвить… Мне впервые достойно ответили… Ты ответила без слов… Так, как сейчас.
- Ты смотрел на меня, и я чувствовала, что дрожу, но в то же время мне становилось все теплее… Затем не выдержала и отвела взгляд…
- Ты нагнулась…
- Я хотела поднять фотографию…
-…Лишь тогда я пришел в себя…
- Я сказала «спасибо», стараясь не смотреть на тебя.
- А я даже посмотрел на часы, чтобы отвлечься, и лишь покачал головой, не имея возможности удержаться от нервного смеха.
- …Ты сказал, что получилась неплохая фотография. Я поблагодарила тебя, а ты спросил, чья это работа…
-… Я хотел заинтересовать тебя, ведь я тоже этим занимался…
-…Тебе это удалось, – улыбаясь, объявила Она.
-  Мы общались, стоя у столба, а сверху, с деревьев…- в возрастающем восторге я не успел закончить фразы…
- …На нас падали листья, - более сдержанно продолжила Она…
- Да, это был настоящий листопад. Но твой автобус уже подъехал…
- На самом деле это был не первый: пару автобусов я пропустила,- заявила Она. – Просто я не хотела отходить и терять это тепло и эту дрожь внутри… Но было поздно - я попрощалась с тобой…
- Ты по-деловому протянула мне руку…
  Она резко встала надо мной. Я был вынужден остановиться. Улыбаясь, она протянула мне руку, воссоздав ту самую сцену у фонарного столба. Обрадовавшись ее идее, я восторженно встал, почему-то вытер руку о свою рубашку и осторожно взял ее за руку.  Я продолжил:
- …Я прижал ее  и, не выговорив ни слова, мы расстались… Но я знал…
- Я тоже… Всей душой знала, что мы снова встретимся…
- Я ждал тебя у того столба каждый вечер…
- Тебе было холодно? – перебила она меня заботливым голосом, но я продолжил…
- …И лишь в январе шестого числа, в пятницу, у того самого столба я увидел тебя… И с тех пор я больше ничего не вижу: ничего и никого… Одна лишь ты передо мной, одна лишь ты в моих мыслях, одна лишь ты в моем сердце, в одной лишь тебе нашел я себя…
 Сверху все так же падали листья… Кленовые листья… Мы стояли у кленового дерева, прижавшись, друг к другу. Прикоснувшись губами ко лбу Ее, я зашептал: «Больше не стану терять… Мы будем жить вместе до конца наших дней… Мы будем счастливы…»
  Пройдясь левой рукой по моей спине к голове, она стала гладить мои волосы. Затем, чуть приподнявшись на носочки, она прошептала мне в ухо дрожащим голосом: «Ты и без меня будешь счастлив…»
 Затем добавила: 
- Ты должен…
  Лишь когда эйфория покинула меня и Ее слова эхом прозвенели в моей голове, захвативший меня озноб прошелся по всему телу. Что Она имела в виду, говоря, что я и без Неё буду счастлив?! И я заговорил, отойдя на шаг и внимательно взглянув Ей в глаза…
- Что ты…? - но Она дотронулась указательным пальцем до моей нижней губы, не давая мне договорить.
- Тсс.. Просто слушай… Помнишь, – заговорила Она, чуть призадумавшись, – когда ты сегодня сказал мне, что ненавидишь меня…
  Постыдившись своих слов, со злобой сказанных Ей сегодня утром, я опустил голову вниз, ожидая заслуженного упрека, и лишь пробурчал:
- Да, милая, я помню, но я не хотел тебя огорчать. Я… - я хотел объяснить, но Она перебила меня снова:
- Теперь это не важно: ты все сделал верно.
 Она явно нервничала: отводила глаза, стараясь не встретиться с моим взглядом, но все же продолжила:
- В конце ты попросил меня пообещать тебе, что я, буду счастлива, во что бы то ни стало. Попросил забыть тебя и начать новую жизнь. Попросил смотреть только вперед…
  Не имея малейшего представления, чем окончится разговор, остолбенев, я смотрел Ей в глаза и слушал, повторяя каждое Ее слово в голове.
-Так вот… – чуть подождав, начала Она с почти натуральной улыбкой на лице (если не обращать внимание на скользящую по щеке слезинку) – теперь твоя очередь пообещать мне… Пообещай, что будешь смотреть только вперед. Пообещай, что будешь, счастлив, что бы ни произошло. Пообещай, что забудешь меня…
  Солнце садится. Поднявшийся восточный ветер, словно оживляя каждый упавший лист, прошелся по всему лесу, оставив нетронутыми лишь мои мысли. Мои мысли... Они сбиты с толку… Я шагаю назад… в свою неизвестность… Мне страшно… Страшно начать уборку в голове… Страшно задать Ей вопрос… Но надо! А вдруг… вдруг она скажет правду?! Нет, лучше подождать! Я просто постою и понаблюдаю за Ней и тогда… тогда Она забудет… тогда Она забудет. Черт, все расплывается, цвета смешаны, я теряю Ее из виду. Затем что-то скользит по моей щеке, действуя на все мои нервы и… «диньг!»… Мутность проходит. Я снова вижу. Силуэт снова передо мной, но уже еще ближе… И я вижу Ее лицо еще четче.. Я снова потерял Ее из виду… Снова что-то скользит по моей щеке, и снова «диньг»… Вытерев рукавом слезы, мешающие мне разглядеть Ее, я шагаю вперед, к Ней. Она все так же прекрасна! И даже покрасневшие от слез глаза не лишают Ее улыбку красоты… Ах, Ее улыбка! Нет! Не делай этого со мной, не заставляй меня улыбаться!..
  Вот я и улыбаюсь. Она подходит еще ближе, я чувствую Ее дыхание. Невольно закрываю глаза. Ее губы, словно не раскрывшийся еще бутон алой розы, а слезинки как капельки росы на розе той. И сгорая в страсти пламени, я губами хочу раскрыть лепестки этой розы. И мы целуемся ненасытно, словно в последний раз. «Словно в последний раз!»  Пафос ли это?! Очередная слезинка скользит по Ее щеке, неся в себе ответ. Я губами ловлю Ее, в диком желании почувствовать вкус. Он на удивление не соленый, а скорее... Боже, как же не знаком и прекрасен этот вкус!
  В нетерпении она впивается в мои губы своими губами, словно упрекая меня в эгоизме. Ощущая Ее язык, танцующий с моим, я что-то несу про себя. Кажется, я молюсь. Да! Я о чем-то умоляю. Не припомню о чем. Затем от ощущения легкости у меня кружится голова. Или мы с ней на самом деле кружимся, обнявшись?! Одно знаю точно: мы парим над землей! Кажется, мой жар повышается, в этот момент я чувствую, как Ее язык все отступает, словно леди после безупречно исполненного танго отходит, не отводя глаз со своего напарника. Ее язык еще раз, на прощанье, погладив мои губы, покидает меня. Вот я снова на земле. Я жадно втягиваю в себя языком все, что от Нее осталось. Обняв меня, словно покрывало обнимает младенца, Она шепчет мне в ухо шелестом осенних листьев: «Пообещай мне. Просто пообещай».
  Она ждала моего ответа. Но его не было слышно, и Ее вопрос, словно гильотина, ждущая моего сигнала, чтобы опустить своё лезвие навстречу моей шее, все ждал ответа. И тут Она посмотрела мне в глаза… Этот взгляд… Не может этого быть! Наполненный теплом взгляд…Он прекрасен! За ним должна последовать наивная, но задумчивая улыбка… Только не сейчас! Да вот и она… Поздно… Помню, эта Ее улыбка всегда заставляла улыбаться и меня… Вот я и улыбаюсь…
  И в этой эйфории я вновь услышал шелест листьев: «Ты сделаешь это ради меня?! Ты пообещаешь мне?!» Ее улыбка становилась все шире. И моя тоже. Счастливый, как ребенок, я положительно киваю головой. Она довольна.
Но вдруг… я снова повзрослел: Она больше не улыбалась. Она была серьезна и решительна. С этой решительностью она отвела от меня глаза, с этой же решительностью она отвернулась. Шагнула вперед. Я стоял. Шагнула еще… Я стоял. Она медленно, но верно удалялась от меня. Я стоял. И вот между нами  уже 20 метров. Она остановилась. Я стоял. Повернулась. И  тут листья снова зашелестели: «Люби меня. Люби меня так, чтобы согласиться на жизнь ради этой любви…люби, так сильно, чтобы согласиться забыть»
  Сумерки наступили. Снова поднимался ветер. Он снова прошелся по листьям, осыпанным вокруг, а те стали повторять последние слова моей любимой. И слова эти повторялись вновь и вновь. Я стоял, смотрел на Нее. Я представлял, что эта капля, гладящая Ее щеку, – палец моей руки. Но затем, я начал терять Ее из виду: что-то, словно стая ласточек, носилось все время между нами, и этого «что-то» становилось все больше и больше. Я стоял и смотрел на Нее, пока занавес из листьев, поднятый ветром, не скрыл Ее от меня полностью. Эйфория покинула меня, сдавая свои позиции панике, накрывающей мою душу целиком. Я очнулся и помчался вперед, прорывая многослойный занавес из листьев и открывая себе путь. Не осознавая полностью, куда стремлюсь и в чем хочу убедиться, я рвал занавес слой за слоем, но Ее не было видно. Вокруг все еще шелестели листья, и в какой-то момент мне показалось, что я стою на месте, а поменявший свой курс ветер надвигал на меня этот многослойный занавес. Ветер стал стихать. Занавес спадал. Оказалось, что я все ещё стоял на месте, не сделав ни шагу. Округа постепенно становилась видимой. Она стояла там, впереди, отвернувшись от меня. Я побежал к ней. Через мгновение я стоял у Нее за спиной. Я взглянул на правую руку, которая, дрожа, поднялась, вытянулась к Ней и мягко легла на Ее плечо. Лишь тогда я вновь перевел свой взгляд на Ее шею.
Она медленно повернулась ко мне. Наклонив голову в недоумении, я шагнул назад. Это была не Она! Не Ее, полные надеждой, светлые глаза, не Ее улыбка, не Ее запах, не Ее волосы. И даже одежда, - как я мог не заметить?!- даже одежда на ней была другая. Она была в черном манто с капюшоном.
  Я оставил ее, побежал дальше. Она должна быть где-то недалеко. Высокие деревья не давали лунному свету добраться до земли, что делало передвижение по лесу почти невозможным. Что-то схватило меня за ногу… Я упал… Встал… Побежал дальше. Я бежал что есть мочи через лес, пока не вышел на еще одну поляну. Там было светлее. Посреди поляны стоял, отделившийся от остальных деревьев, клен. Под деревом была скамья в староанглийском стиле. Заметив чей-то силуэт на той скамье, я замедлил ход. Это определенно была женщина. Это Она! Я уверен. Я стоял у Нее за спиной. Дрожащая рука… плавный полет… ее плечо… прикасание…
- Я ждала тебя, – заговорил силуэт, разбив вдребезги все мои надежды. Моя рука, оставив ее плечо, вернулась в прежнее положение. Это не Она. – Разве ты не устал?! Присядь, – она говорила спокойно и все еще смотрела вперед, в  даль леса.
Кажется, я действительно немного устал. Обойдя скамью, я присел возле нее. Это была та самая женщина в черном манто, от которой я только что убежал.
- Слушайте, - начал я, стараясь не смотреть на нее, - вы не видели здесь девушку? Она была там, - указывая в ту сторону леса, откуда я выбежал,  я продолжал, – на той поляне. Вы тоже там были. Вы должны были Ее…
- Ты должен смириться, - оборвала она меня.
Да она ведь не знает, о чем я говорю!
- Вы что, не слышите меня?! – повысил я голос. Мне не хотелось позволить ей договорить. Нельзя было ей этого позволить! - Я говорю, девушка в платье в стиле барокко…
- Я знаю, кого ты ищешь, - уверенно заявила она. - Я знаю, зачем ты ее ищешь, я знаю, что она для тебя значит и знаю, что ты ей говорил.
  Ее слова не казались мне волнующими или имеющими смысл. Я должен был идти дальше. Напрасно я подсел к ней. Во мне восстало желание покинуть ее. Убежать от этой женщины, которая только мутит мое сознание. Да, такие люди любят портить другим жизнь, а моя жизнь сегодня стала прекрасной впервые за сто лет. Нужно лишь найти мою любимую.
- Почему она так тебя волнует? Ведь ты сам говорил, что ненавидишь ее, - она наконец-то посмотрела на меня. Странно, я вроде где-то видел этот взгляд. Это был любопытный взгляд. - Тебе стоит задуматься над ее словами и поступить так, как она этого желала.
  Когда она закончила говорить, я заметил, что уже не сижу на скамье. Я стоял в десяти шагах от скамьи. Видимо, я направлялся обратно в лес, но, услышав что-то интересное в ее словах, остановился. Вопрос, который я сейчас ей задам, не повернувшись лицом, окажется для меня неожиданным.
- Кто ты? 
  Ничего кроме тьмы. Внезапный взрыв смеха… уже хохот. Он со всех сторон… Не могу…
- Аыыыааааа!  Почему ты смеешься?! – спрашиваю, стоя на коленях. Хохот постепенно замедляется…стихает…
- Ты не узнаешь меня?! Как обидно! – с явной иронией проговаривает неизвестный голос. –  А ведь я всегда была рядом. Даже когда все о тебе забыли. Я - твоя ненависть, дорогой. Я твоя ненависть. Ненависть, каждый раз меняющий свой облик. Мой последний образ был для тебя неожиданным, ведь так? Мне он тоже понравился.
  «Почему она повторяется?! Почему смеется?! Почему опадают листья?! Почему только кленовые?! Где Она сейчас?! Где сейчас я?!.. Почему так холодно?!»…
  Листья, аккуратно разложенные по земле, стали исчезать во мраке, словно не довольный своей работой художник провел по ней большой кистью, оставив за собой черноту. Возможно, всего лишь в глазах моих стало темнеть. Подняв медленно голову, я смотрел снизу вверх. Моя ненависть стояла передо мной, ее черное манто накрыло мой взор.
  Я задыхался… Это делало ее сильнее, потому что я задыхался от гнева но…, собравшись  с силами, я выкрикнул это: «Сгинь! Ты приносишь только беды! Ты погубила меня!..»
- Хе-хе, Мурад, Мурад,– начала она почти веселым голосом, - ты неправильно трактуешь данную ситуацию…
  Я не мог слушать этот бред. Мне нужно покинуть это место. Нужно найти Ее. Упершись правой ногой, я попытался встать. Я хотел выпрямиться… И тогда…
- Стой на коленях, когда с тобой говорит НЕНАВИСТЬ! Твоя Госпожа!
Не успел ее крик меня достигнуть, как я, скорчившись, снова стал на колени… Тогда я почувствовал, что такое боль. Она управляла каждой клеткой моего тела, каждым нейроном моего мозга... Она управляла моими мыслями! Мои мысли?! Они сбиты с толку… Я стоял на коленях и слушал свою НЕНАВИСТЬ…
– Посмотри на себя!.. Ты говоришь, я погубила твою жизнь?!
Эта мелодия… Откуда взялся Моцарт со своим «Реквиемом по мечте», черт возьми?!
– Хочешь, чтобы меня не стало?!
Тон мелодии повышался, и ее голос тоже становился все громче и громче…
– Да ведь ты никто без меня! – ее слова разносились со всех сторон… - Четыре года назад, в тот ноябрьский вечер, у того фонарного столба ты решил, что сможешь прожить без меня… -  она говорила на ходу, кругами двигаясь вокруг меня, –… ты предпочел мне Ее… Ха-ха! Ты предпочел любовь! Разве она была рядом, когда ты понял, что за черной коробкой с мультфильмами, сказками  о доблестных рыцарях и красавицах принцессах находятся сплошные провода и что в нее нельзя войти?! Ты спрашивал у матери, где отец и она отвечала – далеко. Кто был, рядом, когда ты понял, что «далеко», это черный камень, с его фотографией и краткими данными?! Когда ты узнал, что Санта Клаус – выдумка,  кто был рядом?!
   А тот случай с красным мячом в детском саду, помнишь?! Тот ублюдок, швырнул твой мяч тебе в лицо, и ты упал. Затем он проткнул его у тебя на глазах. Ты думал, это ты поднял тот булыжник с земли?! Нет! Это я его подняла! Затем я подняла тебя самого, и ты, помчавшись, ударил эту мразь, по голове. Ты смотрел, как капли крови вырисовывают узоры, скользя по лицу мальчика, который стоял перед тобой на коленях, как ты сейчас стоишь передо мной. Да! Тогда ты впервые почувствовал, что значит превосходство, что значит сила! Моя любимая сцена! Тысячелетия назад Каин - сын Адама - наслаждался, наблюдая, как лилась кровь с головы брата его – Авеля. В тот день ты стал маленьким Каином. Но это было только начало. Кто объяснил тебе, почему школьные учителя не любят говорить о справедливости?! А те открытки на  Восьмое Марта, которые ты своими руками делал маме… Кто помогал тебе отыскать их на следующий день в мусорном баке?! Кто был рядом, когда ты взрослел?! Кто объяснял тебе, насколько низки те, кого ты называл друзьями?! Кто доказал тебе, что жизнь – всего лишь театр?! Кто провел тебя за кулисы этого театра, кто рассказал тебе о роли каждого актера?! Ты увидел, сколько подлецов, вокруг тебя. И, закрывшись у себя в комнате, ты стал отжиматься. Угадай, кто шептал тебе в ухо, что каждый твой отжим делает тебя сильнее, тех подлецов, снаружи?! Ты читал. Читал везде, где можно; читал все, что можно. Кто же зажег в тебе огонь, познать мир, в котором, нет места слабым, раньше остальных и узнать слабые места этих «остальных»?!
  Нагнувшись ко мне, она прошептала мне в ухо:
- Нам ведь было так хорошо, Мурад! Я дала тебе все, что у тебя есть. У нас ведь были большие планы. Я готовила тебя годами, чтобы ты стал следующим… - не договорив, она выпрямилась, а затем, уже в гневе, добавила, – но Она все испортила! Замутнила твой разум! Ты перестал посещать музыкальную школу. На занятиях, которые были важны для твоего развития, ты думал о ней. Постепенно твои прежние цели, наши общие планы, стали заменять воспоминания о ней. Твои диссертации по истории, которые должны были сыграть важную роль в формировании твоей идеологии и научить тебя манипулировать людьми, заменили любовные стихи! Постепенно ты вообще перестал следовать графику, который я прописывала тебе годами.
Она повернулась ко мне спиной, и тихо, но в гневе выговорила:
- А все из-за этой… - затем снова повернулась ко мне.- А ты хочешь знать, что с ней случилось?! Ха! Да ведь это же самая интересная часть! Я расскажу все сначала, чтобы ты мог вдоволь насладиться…
 Сарказм присутствовал почти в каждом ее слове. Боль все еще чувствовалась в моей спине, хотя я и не пытался встать. Скрестив руки на груди и встав прямо передо мной, она начала, не скрывая улыбки:
- Для начала объясню, почему мой нынешний образ, мой взгляд кажутся тебе знакомыми. Сегодня утром ты встал раньше обычного. Все знают, что к врачу надо сходить с утра (я не понимал, что она хочет сказать). Буду краткой: ты помнишь врача, сообщившего тебе результаты твоих анализов?!
Кажется, я начинал понимать: это был тот самый врач.
 - Хай! Это снова я! – проговорила она со смехом и продолжила уже серьезно. - Когда она поставила тебе диагноз карциномы легких на стадии развития метастазы, ты поневоле возненавидел ее. В списке людей, которых ты ненавидел, этот врач была предпоследней. Но  я обычно живу в облике того, кого ты возненавидел последним. А последней ты возненавидел Ее
 - Замолчи! Мне противно тебя слушать!
 – Нет, милый, тебе противно слушать себя! – она, нагнувшись, погладила меня по лицу, затем выпрямилась и стала медленно кружить вокруг меня, рассказывая на ходу:
- После того, как ты узнал, спасибо «википедии», что тебе осталось максимум четыре месяца, ты позвонил Ей. Не успела Она сказать «Привет, милый», как ты стал кричать: «Я ненавижу тебя! Будь проклят тот день, когда я тебя увидел! Каждый час, каждая минута, которую я с тобой провел - да будут они прокляты! Слышишь меня?! Я всегда тебя ненавидел, и всегда буду ненавидеть, что бы со мной ни случилось! Запомни это!..». Ты отключил телефон. Твой голос дрожал, но ты все сделал правильно,  по плану. А план был таков: она должна была возненавидеть тебя настолько, чтобы не желать о тебе слышать, чтобы не желать тебя искать, чтобы не стоять у мраморного камня с твоим именем с букетом тюльпанов в руках, пока капли скользят по ее щеке. И ты решил, что заставить Ее возненавидеть тебя можно, только возненавидев Ее первым. У тебя закружилась голова, ты стал задыхаться, потерял сознание. На звук в комнату вошла мама. Немного паники… звонок… звук сирены… - и вот ты уже лежишь на больничной койке в состоянии комы. Кстати, пятый час.
  Она замолкла, дожидаясь пока я переварю все это. «Значит я сейчас в коме?! Что за бред?! Почему я должен ей верить?! Кто она вообще: моя ненависть, мое воображение, злополучный врач, который меня утром приняла?! Нет! Она никто! Никто и ничто! Как и это небо, как и луна, эти деревья вокруг, листья, падающие с тех деревьев – этого всего нет! Я вижу сон. Точно! Как я только не догадался?! Разве в реальной жизни Пегас, может так плавно, приземляться?! Я заснул, как только поговорил с Ней. Нет! Я даже не говорил с Ней и у врача не был! Все из-за будильника моего телефона. Он и раньше работал неисправно. Вот и сегодня он не зазвенел вовремя и я проспал. А вчера, перед сном, последнее, о чем я думал, – это посетить врача; под впечатлением этих мыслей я вижу сон. Нужно только дождаться звонка будильника. Надо прислушаться. Ничего, кроме Моцарта… Моцарт!.. Понял, наверное, это и есть мелодия моего будильника, и он звенит все это время. Телефон где-то рядом.» - я захотел провести рукой по земле, но боль пронзила меня – «Аыыыааа! Больно!.. Я забыл про боль!.. Боль?!.. Боль!.. Во сне не может быть больно, черт возьми! Значит, я не сплю… Значит, она и вправду стоит передо мной… Она, и вправду, ненависть… Но почему именно в облике врача, который поставил мне диагноз?! Она говорила, что этот врач предпоследний в списке людей, которых я возненавидел. Кто же тогда последний? Неужели Она?! Неужели мой ангел?! Но ведь я не был искренен. Хотя вряд ли это ее волнует. Она добавила Ее в список последней. Но если вся моя ненависть воплощена в Ней, а не во враче, то почему она не в Ее образе, а в образе врача?!..»
- Наконец-то долгожданный вопрос! – начала она. – Ответ станет ясен, когда я завершу свой рассказ. Итак, пока ты лежал в состоянии комы, я все еще неустанно работала. Помнишь, когда ты съездил в больницу в первый раз, чтобы сдать анализ, у тебя попросили номер близкого человека, с которым смогут связаться, если не дозвонятся до тебя. Ты почему-то не хотел, чтобы домашние узнали о твоем визите к доктору, и дал Ее номер… Вспомнил?! Так вот, об этой маленькой детали, о которой ты забыл, я и напомнила врачу. И она позвонила твоему ангелу. Та  через минут двадцать уже была в больнице. Столько же времени слушала, пока врач рассказывала Ей о поставленном тебе диагнозе карциномы легких... Не дослушав подробностей болезни, она покинула кабинет.
  Маме, которая находилась в другой больнице, врачи тем временем уже сообщили о твоей болезни, и твоя мать сидела рядом с тобой с покрасневшими глазами, отдавшись воспоминаниям, когда зазвенел ее телефон. Это была Она. Представившись неуверенным голосом, Она стала спрашивать про тебя. После полуминутного молчания, вместо ответа, Она услышала рыдания. Это плакала твоя мать. Она стала кричать в трубку, чтобы от ее сына отстали, и что тебя больше нет. «Нет его! Нет его больше! Может теперь ты оставишь его в покое?!» - кричала она со всей «любовью», которую испытывала к Ней.
   
   Она лениво  двигалась по улицам Баку. Ты бы видел Ее!.. Всю дорогу смотрела вниз, словно шла по чьим-то следам. А когда Она хотела в очередной раз перейти дорогу, Ее чуть не сбила машина. Но все обошлось, ты не беспокойся: еще рано. Она остановилась у входа в метро, затем стала спускаться по эскалатору. Через пять минут она так же лениво бродила  по платформе. Дойдя до середины, Она остановилась. Она стояла так минут двадцать. Она всегда стояла в этой части платформы. Ждала, пока маленькие огоньки света из темного туннеля превратятся в поезд, а поезд остановится, раскрыв перед нею свои двери. Затем, сделав всего один шаг, Она оказывалась в поезде.
  Вот и теперь, стоя у края платформы, она смотрела на эти все приближающиеся два огонька. Ветер из туннеля ударил Ей в лицо запахом керосина. Она вспомнила тот вечер у автобусной остановки, когда впервые увидела тебя. Вспомнила, как ты стоял на расстоянии одного шага, и вспомнила, как страстно Ей хотелось преодолеть это расстояние. Она закрыла глаза, тем самым невольно выдавив последнюю каплю слезы, и шагнула вперед... Поезд, прихватил Ее еще в воздухе. Не в состоянии оценить ситуацию, машинист потянулся к рычагу тормозов, наблюдая через окровавленное лобовое стекло, как бездушное тело, брошенное ударом, летит во тьму туннеля и падает на рельсы.
 

  Sors immanis… et inanis.., rota tu volubilis.., status malus.., vana salus… semper dissolubilis.., obumbrata… et velata… michi quoque niteris; nunc per ludum… dorsum nudum… fero tui sceleris… Эти лишенные для меня смысла слова казались чертовски знакомыми. На-на-ни-на-а-й… На-на-на-на-а-а-й… Ах-да!  Аппассионата Бетховена… У Ровшан муаллима была привычка заканчивать занятия этой композицией. Он вообще был не равнодушен к Бетховену. Как-то он рассказал, что этот лишенный слуха  композитор всегда варил кофе ровно из 64-х зерен. Хм… А ведь я до сих пор не разгадал тайну этого числа.

  «Стой!…не изменить! Слышишь, судьбу не изменить! Тебе нужно смириться. Милый, смирись…» - голос, отдаляясь, все утихал.  Ветер, все сильнее ударяясь мне в лицо, резал мне щеки. А может, это были ветки деревьев, которые я задевал, убегая, прочь. Я бежал что есть мочи. Из рассказа врача все было понятно. «Как я мог?!.. Как я мог так поступить?! Ведь все было предельно ясно! Она спустилось в метро! В метро поезд нужно ждать там, где он тебя высадил. Железная логика, хе-хе! Все так просто! Мне нужно дождаться Ее там, где Она меня оставила – на той поляне!»
  Дорога обратно оказалась короткой. Вот я стою посреди поляны... При лунном свете на другой стороне поляны я заметил некое тело. Мне показалось: оно двигается... Я стал подходить… Мой Пегас… Он лежал с закрытыми глазами, лишь иногда виляя хвостом и фыркая, а вокруг были разбросаны баночки от валерианки… Видимо, он принимал их, чтобы заснуть поскорее… Странно, я думал, лошади спят стоя… Не сводя глаз с утомленного животного, я зашагал в сторону… После пятого или шестого шага я остановился, и под ногами внезапно захрустели опавшие листья… Хотя, скорее всего, от внезапного хруста я и остановился. Я огляделся вокруг, вокруг были листья… много, опавших листьев… Я стоял на куче опавших листьев... На той самой подстилке, на которой мы с Ней, лежа, описывали друг другу слоненка, парящего средь облаков… Оглядывая каждый лист по отдельности, я слушал врача, который стоя за моей спиной, вдруг решила заговорить… А может, она и не умолкала; может, я стал прислушиваться после хруста листьев под ногами.
  -… А когда Она завершила свой рассказ, попросила меня исполнить Ее последнее желание. Глядя на меня своими жалкими глазами, Она попросила позволить ей в последний раз встретиться с тобой. Не удержавшись перед этими глазами и наплывом чувств, я, вытерев свои слезы, исполнила Ее последнее желание… Хм… Конечно, нет! Я хотела демонстративно Ей отказать, так как она сказала, что все, что Ей нужно - чтобы ты возненавидел Ее, Мурад. Как ни странно, но я хотела того же. Так как уже несколько десятков тысяч лет я замечаю, что люди по своей сущности - глупые существа,  тем более, влюбленные. Я не стала спрашивать про Ее выгоду, потому и согласилась. Боже, откуда во мне столько милосердия?! Тьфу! «Милосердие»… Что за мерзкое слово! Так о чем я?! Ах да, я согласилась и позволила Ей на время войти в меня, стать мною. Ву-а-ля, вот ты и лежишь с Ней на этих опавших листьях и притворяешься, будто облака походят на слоненка. Впрочем, ваши романтические фантазии меня не волновали, я ждала то самое волшебное слово, которое Она скажет:  «НЕ-НА-ВИ-ЖУ!». Но даже это Она не смогла сделать гордо, с ненавистью, лишь попросила тебя пообещать. Пообещать, что забудешь. И ты выполнишь это: ведь ты любишь Ее, не так ли? И раз любишь Ее, будешь жить долго и счастливо… Ах, какая я дура! Совсем забыла сказать: ты будешь жить… Классно, да?! Я нашла тебе отличного доктора в Германии и даже прошептала о нем твоему дяде Таиру, так что в следующий вторник ты в Берлине. Ладно, я пойду: надо придумать тебе новую жизнь… И помни, выживают сильные. Она, просто не выжила… – вновь заговорила она… и исчезла.


  Последние листья, танцуя в свободном падении, мягко ложились на землю у моих ног. Я смотрел на них. «Ее нет…» - Они были прекрасны… - «больше не будет!..» - Мне захотелось потрогать их,  и я наклонился. – «А может, у фонарного столба?..» - Нет, я упал… упал на колени… Боль, пронизывая меня, прошла по всему телу… Мои доспехи спадали,  и я отпустил себя в море листьев. – «Наверное, устал. Мне надо полежать… Я просто устал.» Сдавливающий горло, комок, становился все больше. Я придвинул колени к животу и обнял их руками. Задыхаюсь... Повернув голову, я смотрел туда, где Она стояла еще утром. Стон, вырвавшийся из меня, напугал стаю птиц… Они разлетались в разные стороны… Я плакал… плакал, как ребенок… Они улетали прочь, в теплые края… А где-то там, меж деревьев, уже розовело солнце… Рассвет…


                Эпилог

  В последние годы он редко посещал Ее. Он и теперь не собирался этого делать, но, поняв, что придется, еще долго тут задержаться, он гулял по лабиринту, не исполнившихся надежд, пока не вышел на Нее. Странно, хотя Она все время улыбается, ему кажется, что Ее мимика каждый раз меняется. Стоя на расстоянии трех шагов, он любовался Ею, пока не решил открыть калитку и пройти к Ней… И вот он уже стоит перед Ней. В горле вновь собирается комок, мешающий ровно дышать. Свист ветра напоминал ему «Lacrimosa»  Моцарта.                «Все, как в тот день», - подумал он, дотронувшись до Ее лица. Оно было холодным.
- Не все, как в тот день – пробормотал он, и улыбка сошла с его лица. Его рука плавно гладила Ее волосы, затем опустилась к глазам Ее, все еще полным надежд, прошлась по правой щеке и на миг остановилась на губах в надежде прочувствовать и запомнить их формы, затем скользила и скользила, пока не дошла до надписи и сжалась в кулак.
  « Здесь покоится с миром …
Судьба слишком рано оторвала этот нерасцветший тюльпан  от любящих Ее людей.  08.06.1998- 16.09.2016»
   Что-то мягкое и теплое взяло его за левую руку. Он рефлекторно вытер с лица каплю слезы и обратил взор налево.
- Мама сказала, что ждет в машине, папа, - заговорил восьмилетний сын, не отрывая взгляда с улыбки молодой девушки, заключенной в черный камень.
- Хорошо, пойдем, - сказал растерявшийся отец, слегка улыбнувшись сыну, и сразу же спросил, - ты попрощался с бабушкой?
- Да, – кратко ответил сын.
Когда отец уже хотел провести сына через калитку, тот неожиданно спросил:
- Пап, а почему на этой фотографии тетя не постарела? – отец вновь попятился назад, вновь взглянул на знакомую улыбку, затем присел на корточки и ответил:
- Эмм… потому что она еще была молодой… ммм… когда…
- …Ее бросили ангелы?
- Н-нет, - выговорил отец, все еще пытающийся улыбаться.
- Мама говорит, что ангелы защищают всех детей и еще нестарых людей, и они не могут умереть.
  Растерянный отец повернул голову в надежде найти ответ в той  знакомой улыбке и только сейчас заметил тюльпаны, много тюльпанов, рассаженных вокруг могилы, и заговорил, не отрывая от них взгляда:
- Мама права, они не умирают… Они превращаются в цветы… Видишь, вот в такие цветы, - указал он на разноцветные тюльпаны.
Отец с сыном смотрели на тюльпаны, с впечатлениями, от того, чему научил ему другой, когда вдруг зазвенел телефон. Чуть вздрогнув, отец встал с корточек и вынул из кармана пиджака мобильный:
- Слушаю, - начал он, поменяв тон.
- Мурад муаллим, я только что говорил с членом избирательной комиссии, за вас проголосовали три  крупнейшие регионы страны. Это однозначная победа, муаллим, - радостно, объявил звонивший.
- Продолжайте следить за результатами, - не выдавая эмоций, приказал Мурад и «отключился». Затем перевел взгляд на сына  и прежним, мягким тоном, заявил, - можем идти. Взяв сына за руку, он двинулся к черному БМВ. И лишь когда водитель открыл ему дверь машины, задержавшись, он окинул взглядом кладбище в надежде вновь увидеть Ее средь выступающих каменных глыб. Тщетно: Ее не было видно. Но…
– Что-то случилось, Мурад муаллим? – проговорил водитель, терпеливо ожидающий дальнейших действий своего босса. Но тот все еще стоял без движений, устремив свой взгляд вглубь кладбища, затем опустил голову и сел в машину. А из глубины кладбища за ним все еще продолжала следить женщина в черном манто.
 

Судьба чудовищна и пуста,
уже с рождения запущено колесо
невзгод и болезней,
благосостояние тщетно
и не приводит ни к чему,
судьба следует по пятам
тайно и неусыпно
за каждым, как чума;
но, не задумываясь,
я поворачиваюсь незащищённой спиной
к твоему злу…
(из «Аппассионаты», Людвига Ван Бетховена)