на запад

…и как-то повелось у Шахрая давным давно утром бегать. Для здоровья. Бегом от болезней физических и умственных хворей. Вставал Шахрай рано с восходом солнца. Умывался в уютной уборной, шумно сморкаясь и фыркая. Брызги во все стороны – с удовольствием умывался. Скоренько надевал тренировочный лапсердак и в машину. Ехал недалеко километров восемь. Заброшенный ведомственный санаторий в крошащейся лепнине пятидесятых годов. Гипсовые пионеры и пионерки как стойкие оловянные солдатики, перестоявшие своё время. Отбитые носы и отломленные руки - вот такой грустный перфоманс. Рядом с древним дощатым сортиром современный скульптор пошутил: юный Володя Ульянов в гимназической форме с непокорными вихрами стоит лицом к туалету и мочится в медный ушат. Такие перепевы на тему писающего мальчика. Природа в заброшенном углу прелестна. Наперебой кричат ранние птахи, мелкие пигалицы и методично кукует кукушка. С насмешкой каркает дура-сорока и поверх всего этого птичьего гомона долбит трудяга дятел. Шахрай оборачивает руки утяжелителями, кладёт в карман шагомер, на уши тонкие наушники и вперёд за здоровьем. Он долго идёт в хорошем темпе, прогревая все мышцы. Потом короткие пробежки. В середине этих практик краткая, но энергичная зарядка минут на десять. Всё лучшее во второй половине занятий. Открывается второе, третье, четвёртое – чёрт его знает какое дыхание. Душа поёт. Тело парит. Среди полей, извилистой речушкой петляет клочковатая асфальтовая дорожка. Шахрай счастлив. Маленькое беспокойство в правой руке. Во внешней части локтя. Застарелая подагра видимо выстрелила в локоть. Особой проблемы нет. Но постоянное ощущение лёгкого растяжения или подвывиха. Надо как можно энергичней встряхнуть рукой и всё пройдёт. Встряхнул, ещё и ещё. Нет, не проходит это чувство дискомфорта и неловкости. Шахрай на секунду остановился, зажмурился и что есть силы встряхнул правую руку. Стало легче. Определённо легче. Невесомость и лёгкость в правой руке необычная. Шахрай распялил глаза. Правая рука от локтя вниз до кисти аккуратным протезом лежала на зелёной траве. Не веря собственным глазам Шахрай, нагнулся к руке. Точно его правая рука. Сердце неровно бухая, срываясь с ритма, понеслось вскачь. Кровь прилила к голове. Шарахнуло давление. Шахрай бережно поднял руку, прижал её в подмышку и начал баюкать. Скосил глаза на правое предплечье. Мягкая тренировочная блузка трепыхалась пустым рукавом. Боли не было вовсе. Шахрай попробовал приделать руку на прежнее место. Фигушки. Рука мёртвым протезом скользнула в траву, оцарапав безжизненными ногтями Шахраю бок.  Минут десять Шахрай метался в глупой и бесполезной истерики. Минут двадцать думал, как жить дальше. Через час Шахрай поверил.  Через два часа смирился. Плюнув на чистоту костюма и приличие Шахрай сел на пятую точку. Смурое лицо покрылось испариной. Шахрай копал могилу. Копал по всем правилам. Левой единственной рукой выскреб в мягком кварце аккуратную ямку. Подумав, подрыл подбой под вертикальную стену. Мысленно ругаясь и богохульствуя, оторвал часть костюма. Укутал усопшую руку. Получилось достойно. По телевизору Шахрай видел, как хоронят мусульман, вышло очень, похоже. Шахрай постоял, перетаптываясь с ноги на ногу у сиротливого могильного холмика. Он не знал, что делать дальше. Как жить теперь? Вяло, переставляя ноги Шахрай, побрёл к машине. Открыл водительскую дверь. Жутко захохотал. Широко размахнулся левой рукой и забросил ключи от машины в реку. Круто развернулся и пошёл на запад. Зачем его нелепая фигура в бурых пятнах хромала строго на запад? Дом Шахрая был на юго-востоке от заброшенного санатория. Но разве это важно?