женщины, которые любят слишком сильно. часть 1

«...Когда А бросает Б. Б всегда потом находит В. Рано или поздно. И передает ему все имущество. И рожает детей. Она теперь с кем-то богатым. Новый мобильный. Духи «Артизан», которые мое открытие, а дарят другие и не мне. Быт. Я теряю почву».
   
* * *
У нее на шее тату.
Чуть выше седьмого позвонка.
Я не разбираюсь в иероглифах. Для меня едины все японские и китайские символы. Я не вижу в них различия. Уже на второй встрече (нет, на третьей, потому что первой у нас не было) мне захотелось приблизиться к ней, значительно сократить расстояние, как будто бы уже тогда я знала, что означает этот знак. Но это было не так. Даже сейчас я сомневаюсь в его подлинном трактовании, потому что перерыв множество книг, такого значения, какое ему придает она, я не встречала.

1.
Она даже не подозревает, что я сейчас пишу о ней.
Я сижу на диване, и стоит мне повернуть голову в сторону разобранной постели, как я увижу красный лак на ее ногтях.
Длинные, красивые пальцы настолько женственны и аккуратны, от чего я делаю вывод, что она не лесбиянка. Но кто же она, если не вешать ярлыков? - Она женщина.
Мне нравится красный цвет: лак, помада, сумочки, машины. Красный провоцирует меня.
Через пятнадцать минут моего тихого сидения на диване она встанет с моей постели и уйдет быстро прощаясь на пороге.

Мы вместе год, но она не моя девушка, мы не живем вместе.
Она моя любовница и наш совместный быт напоминает мне больше обмен вещей, чем пятичасовую совместную жизнь. Музыка, фильмы, книги, вещи... Каждый раз я прошу оставить ее что-то в залог, чтобы потом быть уверенной в ее возвращении... Отношения наши сохраняются так долго (им 4 месяца), потому что мы не даем обещания, не ограничиваем свободу действий, желаний, увлечений.
Она подтягивается на постели по-кошачьи долго и грациозно, совершенно меня не замечая, что я пишу. Потом она находит меня глазами, встает и идет в душ.
Я не отрываюсь от своих записей.
Она моя любовница и поэтому нам делить совершенно нечего, даже то время, которое мы проводим вместе.
Мы познакомились в интернете, как большинство людей знакомятся через виртуальность. Гетеросексуальные пары создают семьи или переходят на флирт реальный, после нескольких писем. Не традиционные пары начинают встречаться, сначала с одной, потом с другой и так происходит по кругу, пока этот круг не замкнется, а он никогда не замкнется.
Мы разошлись в первый раз, мы сошлись, на несколько минут на второй встрече, на третий мы провели вместе час. Через месяц мы оказались в одной постели.
В реальности мне не было интересно ее имя, статус, профессия и даже то, что она не свободна. Свою "Не Свободу" она возвеличивала и раздувала до необъятных размеров: семья, собака, на ужин она запекала мясо, совместные выходные с друзьями, дни рождения и праздники. Меня совсем не трогала информация о ее прошлом и, сколько у нее было мужей, жен, что - мол, она! – замужем и со штампом в паспорте. Мне было странно слышать от нее слова о семье.
Она мне не понравилась сразу же. Это был не мой тип женщин, которых я любила, желала. С кем встречалась. Я относилась к нашим встречам более чем равнодушно. Мне не нравился аромат ее духов, голос, одежда...
Я любила только одного человека и продолжала любить на протяжении многих лет. Во времена разлук жизнь мне дарила новые мимолетные увлечения и влюбленности. Но каждый раз я возвращалась к человеку, которого я боготворила, и кем восторгалось мое сердце, пока не появилась она!

Первый поцелуй, первая любовь у меня была связана с девушкой и как теперь я не справедлива к тому, что мысли и ощущения многолетней связи меня натолкнули на то, что я больше никогда ее не увижу... И не потому что жизнь так сложилась, а потому, что она осталась для меня, только воспоминанием и я больше не увижу, как годы меняют ее кожу и старят лицо, руки. Я не увижу ее морщин, и вкус губ останется только легким бризом в моей памяти, а не на моем языке. Мое тело знало только ее, мое тело желало только ее. Я всегда сохраняла ей верность, когда мы были вместе. Мое тело не могло допустить до себя чужого человека, кроме нее...
Я не справедлива, потому что сейчас моя кожа не помнит прикосновений и поцелуев "бывшей". Моя память вычеркнула ощущения и чувственность, оставив только одну женщину.
Когда она, моя любовница прикасалась к моим волосам, я вздрагивала, когда она случайно задевала мою коленку своей за столиком в кафе, я отодвигалась. Я продолжала быть верной.... И теперь, когда прошло время... моя любовница становится первой и последней любовью вычеркнув из памяти мое прошлое и тех, которых я любила. В их памяти я останусь фотографией многолетней давности полуобнаженной, худой, улыбающейся.
Я часто вспоминаю свою любовь. Моя любовница тоже живет воспоминаниями своей любви и своим прошлым. Мне никогда не разгадать тайну, каким стечением обстоятельств мы оказались, как бы вместе и как бы нет.

Ведь, она так похожа на кошку, которая живет по обе стороны реальности.
Я знаю, когда ей нужна любовь и ласка, она сама придет интуитивно чувствуя в этом необходимость.

Она не любить меня и слова о любви... Слова, что я ей дорога - это просто слова, но для меня они не пустой звук. Люди оказываются вместе, с переплетенными судьбами, разрушая свое настоящее и шагая в неизвестное будущее, чаще не задерживаются рядом долго, но почему-то с удивительной настойчивостью убеждают себя и других, что они нашли человека, которого так долго искали. А все остальное было ошибкой молодости. Мы закрываем  глаза на многие вещи. Обо мне говорят разные вещи, называют множество причин, из-за которых я кажусь обществу чудовищем. Иногда я сама начинаю верить в кривые зеркала, но я никогда не встречала человека, который бы так сильно и точно отражал мою реальность, чувства, сомнения, боль, мысли, ревность, как моя любовница.

Мой статус определен, как и ее, впрочем, тоже. Наш круг узок, наш круг порочен. Бросая одного человека, мы переходим к другому, другой к третьему и так бесконечно. Некоторые проходят этот круг несколько раз. Меня часто спрашивают среди «своих», почему я прихожу в общество без пары и где моя девушка? - И часто слышу, что у такой, как я обязательно есть девушка... но только не любовница.
Но она мне не давала права называть ее своей девушкой и статуса любовницы в "девушку" меня не переводили и никогда не переведут. Я и не настаиваю. Мы боимся промежутков в круге, что жизнь нас может развести в разные стороны среди людей, которые нас окружают.
   
  - 1996 -
  Я учусь в одиннадцатом классе и стараюсь не пропустить ни одной серии молодежного сериала «Элен и ее ребята». Я собираю марки и глотаю по пять таблеток каждое утро транквилизаторов. Пишу стихи и одно из них посвящаю девушке, которая сидит за соседней партой. Мы совершенно разные. Она высокая, красивая шатенка, большими оливковыми глазами и длинными густыми ресницами. Она совершенна. Она холодна и неприступна.
  У меня светлые волосы и я маленького роста. Я сплю на уроках - моя жизнь наркотическое опьянение.
  Мы приходим после школы ко мне домой. Я оголяю ее плечи, целую их, ласкаю грудь и я схожу от нее с ума. О нас знала вся школа.
 
 - 1998 -
  Она выходит замуж и посвящает свою жизнь мужчине. Я поступаю на хорошо оплачиваемую работу и завожу роман с девушкой, которая старше меня на шесть лет. Мы слушаем музыку, спорим о религии...
  Я провожаю ее домой к мужу и трехлетнему ребенку. На корпоративном празднике я получаю от нее записку, что она не может спокойно жить, ходить, работать, когда я с ней рядом, будто наши миры по ее мнению пересекаются.
  Мы у меня дома, на моем диване. Я обнажаю ее плечи и неистово целую. Мне казалось, что я целую свою первую школьную любовь.
 
 - 1999 -
 …И снова моя жизнь наркотическое опьянение. Героин лишает меня чувств, любви, нежности. Мне запрещают общаться с тем человеком, который напоминает мне первую любовь, любовь к женщине. Теперь можно пить... Но я продолжаю ее провожать ее домой, проигрывать деньги в карты, каждый вечер мы пьем мартини с водкой, я дарю ей цветы и катаюсь часами по городу на такси.
 
 - 2000 -
  Я учусь в институте и решаю бросить музыкальное училище. Меня целует недоверчиво самая лучшая ученица на дирижерском курсе. Я ничего о ней не знаю, кроме красивого имени и то, что у нее прекрасные темные глаза и упругие губы.
  Потом она поступит в Московскую Хоровую Академию и окончит ее со времен на отлично.
  Я становлюсь ведущим дизайнером в маленькой компании и раскладываю на кожаном диване среди компьютеров и рекламных вывесок свою коллегу. С тех пор я не завожу служебных романов.
 
 - 2001 -
  Я окончила институт и теперь работаю. Свободное время даю уроки по компьютеру дочери своего директора.
  Моя ученица дружит с мальчиком. Мальчик безнадежно в нее влюблен. Я объясняю ей урок. Чуть ли не касаясь ее шеи губами. Она младше меня на шесть лет и учится в школе, в которой училась я. Она конечно наслышана обо мне. Мы гуляем после моих занятий, говорим о разных вещах. Пьем шампанское, и после я сажаю ее к себе на колени. Она оканчивает школу, и мы уезжаем из города.
 
 - 2003 -
  Она хочет со мной дружить и забыть о тех неприятных моментах, которые были у нас во времена школы и института.
 
 - 2004 -
  Я возвращаюсь к своей первой любви больной, голодной и очень худой. Она называет меня своей кровиночкой и кажется, что мы уже никогда не расстанемся.
 
 - 2006 -
  Мы расстаемся. Моя жизнь и беспробудный алкоголь в стороне улицы «Кленового бульвара». Я шатаюсь сначала по нему, потом по Тверской. Дождь для меня единственная надежда - промокнуть, заболеть и умереть. Но этого не происходит, и я периодически выхожу на проезжие части и жду, что какой-нибудь пьяный водитель не успеет сбавить скорость и нажать по тормозам.
 
 - 2007 -
   Она не в моем вкусе. Она не мой идеал. У нее есть девушка, собака, совместные выходные. Друзья, походы в театры на интересные постановки. Наше знакомство для нее всего лишь провокация, боясь потерять семейные ценности и планы на будущее. Я ничего не имею против. Я по-прежнему шатаюсь по Москве, в полном одиночестве. Мы изредка видимся, переписываемся по электронной почте, придумываем прозу и после нескольких месяцев переписки-встреч мы оказываемся в одной постели.
 
 - 2008 -
  Я не тот человек, из-за которого можно бросить все и уйти от постоянства. Если бы я был бы им, то она бы давно это сделала. Я всегда хотела оставаться благородным человеком. Есть ли она, нет ли ее, я бы все равно выходила в самую гущу постоянного потока машин на Тверской... И, мне все чаще приходится вспоминать, что я обязана ей не только своей жизнью.
  Однажды собираясь на работу и стоя перед зеркалом, я разрыдалась так, что очень долго не могла успокоиться. Я просто заглянула внутрь себя, обнаружив, что жизнь меня с легкостью отучила произносить слова о любви, избегать ответственности каждый раз за судьбу человека, боясь не оправдать его надежды и через какое-то время снова бежать по кругу.
  Мой страх... он полностью оправдан...
 
    
2.
У любого начала, есть свой конец, будь то проза, фильмы, отношения. Человеку талантливому необходимы увлечения, взлеты, падения, влюбленности. Мастеру достаточно всего лишь «парафраз» услышанных, подслушанных у других. Образы рождают слова. Слова рождают боль. За красивое словосочетание, афоризм или парадокс обычно бывает награда - это истинное чувство удовлетворения «следы в вечности или на песке», независимо оттого, что может нарисовать воображение в голове человека.
Еще год назад, я была для нее обрывом. Ведь у каждого есть свой обрыв, когда есть тайна и приходится удерживать свои побуждения, которые готовы в любой момент сбросить тебя вниз. За такое ощущения полета многие, готовы все отдать, избавляя себя от одиночества тела и души, а кому-то и десятой доли падения или взлета не дано испытать, потому что страшно терять приобретенное, устоявшееся, имеющие будущее отношения. Мы не знаем, где оступимся. Мы не знаем в кого влюбимся, и, о! счастье! - если это не происходит. Если кто-то третий не пройдет мимо и не коснется нашей кожи. Полу взглядом, полу улыбкой. Не приблизится ближе. Многие чувствуют такие порывы со стороны и стараются еще сильнее защитить своих партнеров. Мужей, жен, подруг, любовниц.
Я шла напролом и меня невозможно было остановить. Мне хотелось испытать больше, чем любовь Маяковского к Лиличке или Цветаевой к Пастернаку. Мне хотелось прожить один день рядом с ней и, чтобы этот день ровнялся десяти годам жизни.

Есть что-то хищное, жестокое в наших отношениях, когда умираешь от дикого желания шрамировать свое тело, а не испытывать на коже ужасающую боль слов слетающих с губ, которые оставляют ужасающие ожоги. Ее взгляд пропитан ядом, быть может, она в мое отсутствие готовила свои отвары и подмешивала мне их в вино, чтобы потом жадно пить мою жизнь по капле, а потом вдыхать через мой рот желание и страсть.
Я стараюсь не смотреть в ее сторону. Я боюсь ее взгляда, суженных зрачков. Ее взгляд проходить через мой рот по пищеводу. Взгляд камнем падает в желудок и мне становится тяжело, будто внутри меня поселился огнедышащий дракон. Меня подташнивает и, я готова извергнуть его обратно жарким пламенем своего собственного языка. От ее змеиных глаз мое сердце бьется быстрее, чем обычно и, кровь пульсирует по венам, расширяя их под давлением. Сосуды вот-вот лопнут. Мне кажется, что я теряю сознание, я не хочу подчиняться ее взгляду. Она колдует. Она проникает в меня, размножая внутри моего тела молекулы своих чар. Я прошу ее. - Не надо, не смотри на меня так. - она не отвечает и не отводит глаз, зрачки стали еще меньше, как две черные точки с ярким зеленым ореолом. Мне страшно. - Всякий раз, когда ты возьмешься за сигарету, тебя будет тошнить. - Я и правда с этого момента, больше не курила. Сигарет я боялась, представляя, как внутри меня поселился ее дракон, желтый и склизкий, с раздвоенным языком...
Я подчиняюсь ее взгляду, как покорное животное, а потом беру сахар из ее рук. Она ласкова со мной и нежна, но язык ее жалит.
Мы сидим на вершине пирса, на котором расположился ресторанчик с европейской кухней и грузинскими винами. Я смотрю за горизонт. Вечернее солнце ложится, как застенчивая девушка на волны моря. Пляж и горы чуть дальше там, где Ялта.
Я впервые в Крыму, море здесь повсюду, в ее глазах оно постоянно. Я вижу только море и горы, от гор мы далеко и я даже не представляю какие они вблизи.
Это ее горы и ее Крым, и море тоже принадлежит ей.
Я чувствую себя гладким камешком с побережья, и когда начнется прилив, его подхватит волна, и он затеряется на дне моря.
Я гадаю, что может быть здесь «нашим», что мы можем разделить на двоих? Мне приходит в голову мысль, которая как мне кажется, может соединить нас потом в общих воспоминаниях. - Поедим завтра на Айпетри? - Она упирается взглядом в мой рот, что-то явно ее злит. Она не хочет делить со мной горы и частичку себя, своего мира и любви. Есть такие места в жизни человека, которые вызывают ряд ассоциаций: закат на вершине гор, прямая линия горизонта, шепот, признания в любви, уверенные и нежные поцелуи. Скрещенные пальцы рук, как подтверждение того, что душа и тело двух людей прочно связаны и должны быть закреплены гармонией самой природы.
Она никогда со мной не поднимется на Айпетри, ни на какие другие горы.
Когда-то она была там с одним человеком, и было бы изменой идти теперь туда уже с другим.
Я остро чувствую, что для меня в Крыму ничего не осталось, кроме пирса и огороженного пляжа.

Мне больно.
У меня больше нет надежды, получить от нее в подарок вершины гор.
Она меня не любить.
Ее сердце молчит.
В ее глазах я читаю бегущие строки событий, даты, имена, названия остановок, станций поездов. Я вижу кадры, отснятые фотоаппаратом, улыбающиеся лица, как сильные надежные руки обнимают ее за плечи, как их глаза устремлены вперед там, где снег на вершинах там, где будущее на горизонте юга, готовит ужин, стелет чистую постель, я слышу смех детей и радостный лай собаки. На ужин обязательное будет запеченное мясо, а на завтрак творожные сырники...
Потом я вижу себя, как я заполняю ее жизнь своим миром, который ей не кажется настоящим, а проходит он через виртуальность прозы, стихов, больных рифм, будто кто-то из детей режет ножницами обрывки бумаги, пытаясь мучительно и безуспешно вырезать из него ровный круг.
Зачем ей что-то рассказывать о себе, когда ее глаза для меня - это немой фильм тридцатых годов.
   
Мы идем вдоль набережной моря и нам не уединиться, повсюду гуляют отдыхающие, в белых брюках и летних платьях, у них красивые загорелые фигуры.... И я начинаю метаться, как дикий зверь в клетке. «Неужели мне негде здесь поцеловать тебя, прижаться к тебе, держать за руки, чувствуя, как энергия просачиваться внутрь меня через кончики твоих пальцев и оседает желанием внизу живота. Неужели мир вокруг не может оставить нас наедине с ярко красным закатом? Мои раны снова открыты, и липкая жидкость стекает на разгоряченный асфальт каплей за каплей. Неужели ветер с гор не ворвется в твой рот моим жарким и жадным поцелуем».
Я в отчаянье и мне хочется кричать, стоять перед ней на коленях, умолять ее дать мне то, что могло бы быть нашим.
Она безучастна к мольбам и к моей внутренней борьбе, чтобы не было прошлого и тех людей, с которыми она делила море, горы, южные ночи.
Она убежала от меня.
Я сижу одна и перебираю камешки у самых волн, которые крадутся к моим ногам и, не достигнув ступней, отходят назад.
- Ты можешь пойти туда одна, - говорит она мне перед сном. После этих слов я начинаю захлебываться слезами и звуки, которые состоят из букв и интонаций в голосе, застревают во мне. Я не сплю всю ночь. Мне кажется это очень жестоко, но не мне обвинять ее в этом. Я уже не претендую на ее горы, море и воспоминания.
Мы отдельно, она не подпускает меня к гармонии природы и любви даже близко, мои передвижения ограничены. Хотя она меня не держит, и я могу пойти куда угодно, но только без нее. Это первый ультиматум в наших отношениях.
Я бы стала для нее водопадом, а она камнем, который жаден до частичек воды и жажды обладания каждым новым потоком, который обрушивается с неистовой силой вниз. Но я не хочу оставаться без нее ни на минуту.
   
3.
Мне холодно. Дует из щелей входной двери или окон? Нет. Все закрыто, заколочено. Сердце под замком. Я надеваю свой лыжный костюм. У меня есть одежда для зимнего спортивного отдыха, но у меня нет лыж.
Я собираюсь напиться, так будет легче пережить ее утрату и слова. - Мы не должны быть вместе. Я не могу жить во лжи. Я вся завралась, ты понимаешь? Я обманываю человека, который этого не заслуживает? - Я открываю бутылку шампанского. Я даже не знаю, что пьют люди в таких случаях, виски, водку?
У меня в запасе еще три бутылки.
Я даже не знаю, пьют ли шампанское на похоронах. Мне хочется умереть. Она говорит - Все пройдет. От этого не умирают. Ты будешь жить, ты слишком себя любишь.
Мне все равно. Я просто не хочу, чтобы меня крали. Я не хочу быть вором и красть у других. Мой круг замкнулся на замужних и не свободных. К черту благородство и широкие жесты! К черту! - вас всех, строящих свою жизнь, заглядывающих в будущее. К черту все это лицемерие - ты у меня одна, я не с кем не сплю кроме тебя (читай, как - но мне же приходится выполнять супружеский долг, я же не свободна от уз и семейного брака).
  Я сейчас напьюсь.
  Мне будет уже не больно.
  Я смогу справится.
«Знаешь, я спала с ней, после сумасшедшего секса с тобой. Мне не хотелось огорчать ее». - Я читаю эти слова снова и снова. Я читаю это признание слишком поздно.

Она всегда смывала под душем мой запах, тщательно мыла руки и волосы, чтобы ничто не могло ее уличить в неверности. Она собирала с моей кожи нектар, также жадно, как трудолюбивые пчелы с цветка. А потом она безжалостно освобождалась от него и от моей сладко-ванильной пыльцы, что таилась в уголках рта. «Лучше бы она молчала.» - Мне не зачем признаваться в правде, которую я и так знаю. После каждой командировки за границу или отдыха с друзьями в другом городе - она решает порвать со мной. - Страсть, проходит. Мы остынем и охладеем, друг к другу, - говорит она. - Все проходит... и я не должна пренебрегать своей семьей и уже сложившимися отношениями. - Я чувствую себя щенком с опущенным вниз ухом и поджавшим хвост. Еще чуть-чуть и я начну подвывать, трясясь всем телом под моросящим дождем не сходя с места. «Не связывайся с несвободными, если тебе жизнь дорога, если ты, вообще, хочешь жить», - говорила я себе, когда ее встретила. - Я буду тебе другом, - убеждает она меня. - Но я не хочу с тобой дружить, как я смогу дружить с человеком, которого люблю, при виде тебя у меня замирает сердце и все кружиться перед глазами... Как можно дружить и сгорать от желания к тебе. Как? - я чуть ли не плачу. - Это жестоко. Это жестоко.
Или. - «Я не держу тебя. Ты свободна. Я не ставлю тебя перед выбором». - «Ты очень благородный человек». - Мне тошно от своего благородства. Она даже не догадывается, как меня от него тошнит, как я себя ненавижу за слабость, за то, что я не хочу ее отпускать. Я готова упасть на колени, ползти за ней, целовать ее руки, просить, кричать, что я умру без нее. Но я боюсь услышать холодные беззвучные слова - От этого, как ты знаешь, не умирают.

Я боюсь, значит, алкоголь должен сожрать мой страх или изгнать его из моего тела. Я не хочу, чтобы она видела мою слабость. Я напиваюсь вусмерть, надеясь, что завтра мое тело проснется здоровым от  чувства притяжения к ее животу, бедрам, стройным ногам, свободным от каждого ее окольцованного пальчика, аккуратных ногтей, пронизывающего взгляда, манящих губ и острого языка.

Мне уже трудно улыбаться ей - «казаться», а не «быть». Она злиться, уставшая от вранья. Она злиться после каждой второй фразы, когда правда заканчивается, и я начинаю придумывать. Я делаю это неосознанно, потому что хочу удержаться на ее уровне, цепляясь до посинения за края своей пропасти. Ведь, она выбрала меня, уйдя из семьи. Нет. Она выбрала себя, свою личную свободу, чтобы можно было бы сосредоточиться на своем будущем, набраться сил и осуществить все желания и достичь поставленной цели.... А то, что я еще рядом... это всего лишь, вектор или траектория, по которой мы движемся на встречу друг к другу ли от... Сила этого притяжения зависит только от меня. Стоит мне впасть в отчаянье, как она меняет свое направление и проводит параллели наших отдельно взятых миров. Отдаляя меня от себя.
Она вновь хочет порвать со мной.
  Я не рвусь.
  Не разрываюсь.
  Она внутри меня.
- Моя «Тайнопись на теле» Джанет Винтерсон, появились задолго до тебя, моя девочка, - говорит она мне и проводит по щеке рукой, касаясь подушечками пальцев моих губ. - Мне пора уходить. Она встает с меня, оставляя свой яд на моем животе и вкус языка на шее. Я хочу успеть сказать, что люблю ее, но она делает вид, что не слышит.
Она не придает словам: "Я люблю тебя" никакого значения, но я знаю точно, что она не может без меня жить или может? - Не нужно слов, малыш. Не нужно слов. - говорит она.
 
4.   
Говорят, это японский иероглиф, «эн»/«фути», значение «омут»,  «пучина»,  «бездна».

...Она звала меня в гости. Я прислонялась спиной к стенам, совсем не догадываясь как это опасно. Я спрашивала себя, что я делаю в этой квартире, среди вещей фотографий, бытовой техники и всей обуви в прихожей такой разной по своим размерам? Этот вопрос я пыталась задать ее собаке. Собака лаяла и  хотела играть. Мне было не страшно, только на своей территории. Я не задавала вопросов: зачем? и почему? - я просто хотела. Хотела ее. В ее доме я не чувствовала запахов. Даже меня, как будто там не существовало. Чаще мне хотелось прикинуться ножкой от стула, чтобы она меня ни о чем не спрашивала, а только слегка касалась проходя мимо. Мне хотелось ей не нравится и, в тоже время, чтобы она умирала при встрече со мной от не высказанных слов, от желания чуть ниже живота. Я всегда боялась треугольников и понимала, что это не случайно, что их разрушительная сила – это цунами уносящая жизни и все ее герои, оказываются потом за бортом… но есть и другой ракурс, другое видение, другие ощущения стремления.
- Не хочу тебе нравится. Не хочу целовать тебя – повторяла я, а сама тянулась губами к ее шее, позвонкам, ярко выраженным ключицам, впадинам, вершинам, холмам...
Я не встану у нее на пути. Я пройду незамеченной никем и никто не узнает о ее изменах.
Мне казалось, что в ее квартире живет мужчина, так очевидно это было в быте, в ее поведении,  среди шампуней, верхней одежде в прихожей. Я казалось себе маленькой, не защищенной в незнакомом мне пространстве.
Салон ее машины был таким же. Я вжималась в кресло, а через несколько мгновений мне хотелось выпрыгнуть на полной скорости из нее. И только бы ничего о ней не слышать, никогда не встречать и не узнавать от других ее имен и происходящих событий в ее реальности.
Мне было жалко себя.
Бежать – это было единственным желанием. Но хотела ли я этого на самом деле? Я жалела себя, закрываясь в туалете, спасаясь быстрыми записочками «маленького мальчика» одинокого в этой жизни. Слова ее ранили, мучили, тревожили, когда как я, умирала от мысли, что мое место рядом с ней это нечто временное.
«Оглянись назад – у нее жизнь, будущее, отношения, семья, а у тебя ничего, - только боязнь больших пространств и жалость к самой себе.»

Овладеть ею я могла только на своей территории. Я могла предложить ей, только свою постель и свои девственно чистые простыни. Это все, что у меня тогда было. А еще страсть.
Войти, присвоить себе. Быть безжалостной с ней.
Мы знали, на что шли. Точнее она знала, чего я хочу. Я не умирала от любви или нежности.
Слова в нашей жизни имеют свою цену и вес. За слова покупают, приобретают, одалживают. За слова ненавидят, желают, сходят с ума.
Я падала. Погружалась в нее, как в бездну. Мое тело скручивало, выворачивало наизнанку, чтобы только видеть ее, коснуться ее руки, заглянуть в глаза... и разойтись. Я хотела, чтобы она была только моей, чтобы зависела от моего запаха кожи, любила мои линии, руки, грудь, плечи, бедра, живот, ноги.
Я запрещала себе любить, страдать, мучатся.

Каждого из нас прельщает, что-то незнакомое, необычное, неординарное. А может судьба сталкивает нас с треугольниками или острыми углами в быту, которые в последние годы уже не обойти?
«Бегай от меня сколько угодно, к кому угодно. Ты моя и я всегда тебя найду. Делай что хочешь. У меня тоже есть власть. Я буду противостоять тебе. Любить и ненавидеть. Чаще ненавидеть себя за слабость. За желания спать с тобой в объятьях, дышать, чувствовать тон твоего дыхания, ласкать твои бедра, держать свою ладонь на самом сокровенном и это всегда будет подтверждать, что ты моя.»

Я одержима ею. Я люблю и ненавижу ее. Хотя бы за то, что у нас не может быть совместности. Мне нечего ей предложить, кроме съемной квартиры, набросков обнаженной натуры, рисунков в карандаше, стрельбы по мишени из пневматического пистолета и прогулок на велосипеде. Ее страх оправдан, потому что мне некуда будет от нее уйти, если она захочет со мной расстаться. Она единственный человек, который боится произвола в моей судьбе и моей боли. 

В ее присутствии в самый последний момент я вспоминаю, что было бы неплохо приобрести диктофон. О себе она рассказывает мало. Часто и с удовольствием о ней любят говорить другие.
В ее присутствии жестокость развязывает мне руки, а язык немеет, и с его кончика начинают, стекают капельки яда. Я получаю эстетическое очарование, когда провожу рукой по ее щеке. Она не любит прикосновения к лицу, но я делаю это, не спрашивая. Прикасаюсь молча, разглаживаю ресницы, провожу по векам, потом по ровной линии носа, раздвигая губы, она ловит языком мои пальцы, ласкает их, и я схожу с ума от ее мокрого рта, мои глаза от нежности становятся влажными и я плачу от счастья. Я хочу, чтобы ее кожа запомнила мои импульсы тела, ток на кончиках пальцев, тепло ладоней. Ее кожа должна меня помнить и хотеть только меня и не принимать других рук, поцелуев в губы уже никогда. Так Карлос Кастанеда привязывал к себе своих любовниц и среди ночи он шепчет мне – Ты все делаешь правильно. Она твоя женщина. Люби ее, как никого и никогда.
Будто и не было до нее прошлого.
Будто и не было у меня никогда желания быть с кем-то навсегда до конца жизни.
У нее насыщенное искрящее прошлое. У меня больное, чтобы быть ближе к ней я падаю в ее прошлое, ломаю свою психику, слушая уязвленное самолюбие тех, кого она любила.
– Тебя ждет тоже самое. Она и от тебя уйдет. Стоит ей увлечься очередным романом из интернета.

5.
У меня обожженные в кипятке ноги. Так я лечусь от простуды и хронического осеннего насморка.
Я гасила свою ревность через боль.
Ревность стала неуправляемой. Я натягиваю поводки на ее шее, она изгибается и несет меня еще дальше на бешеной скорости.
У меня высокий порок чувствительности, физической боли я не переношу.   Телефоны, интернет, электронные дневники усложняют нашу жизнь.  Мусора, пыли, целлофановых мешков становится больше в виртуальности, чем в реальном мире. Отказаться от боли и любопытства  практически невозможно. Это два чувства связаны одним целым. Необходимо быть универсально воспитанным человеком, с годами приобретая статус, обеспеченность и понимание. Все двадцатилетние девушки вырастают только к тридцати и становятся настоящими женщинами, перестают играть в подростковые игры в деньги, улыбки, связи. Уже не вещи становятся весомым доказательством чувств, а верность. К тридцати каждая желает выполнить свое назначение в этом мире, в мире мужчин выражая в будущем свое женское начало данное от Бога.
Любовь. Держаться за руки... Говорить: – Я люблю тебя – играть в горле словами. Слова, которые Она слышала тысячу раз и... уже не верит им, считая их простой наигранностью, когда произносили одной, потом другой, с ощущением того, что каждая первая – это последняя.
Но мы все до последнего дыхания в жизни и в старости остаемся детьми и требуем к себе повышенного внимания и этих слов.
Каждый из нас хочет быть единственным в сердце своего возлюбленного, в его сердце мы хотим занять самое лучшее место.
Мы готовы в любом возрасте ходить с цветами, обрывать телефоны, стоять под окнами, просить и умолять, стучаться глубокой ночью в окна и двери, напиваться в подъезде, говорить бессвязно, чтобы нас только приняли, пожалели. Ведь, мы так унижены и оскорблены невниманием. Мы кричим о своей любви, мы разрываемся на части… и женщина сдается… она сдается по отношению к мужчине, но если женщина любит женщину, тут уже ничего не сходит с рук, и чувство жалости – это уже упрек. Женщине не прощаются слабости. Женщина похожа на чашу, сосуд, который необходимо наполнить, дать начало другой жизни. Мария Магдалина была женой Исусса. Он любил ее. Так и себе в спутники мы выбираем достойных. Мария не была блудницей, в ее венах текла царская кровь. Даже у Христа мог быть наследник, если бы его любимую женщину не оклеветали и не распяли потом на кресте. Соединяясь в сексе, мужчина и женщина познают Бога. Каждая женщина ждет своего мужчину. Мужчина всегда ближе к чреву матери с самого зачатия и ему необходимо видеть в своей спутнице заботливую, покорную женщину, как мать, которая прощает  Всё!
Я не мужчина. Мне не прощаются слезы, слабости, нервные срывы, внутренне напряжение, убийственная ревность, жестокие порывы с желанием применить физическую силу. Почему же тогда мужчинам прощается это все? Они всегда склоняются к животу женщины, умоляя о пощаде.  Ведь,  живот  и чуть ниже – это самый незащищенный детородный орган, который готов простить всё мужчине.
- Чего ты от нее хочешь? Ты же не мужчина, ты же не можешь дать ей то, чего она хочет. Почему вы не живете вместе? От чего ты пожимаешь плечами на мой вопрос? Да, потому что не ты первая, не ты последняя.
- Да бред, все это – говорю я. -  Каждый сам отвечает за свою жизнь, за расставания и причиненную боль. Я не выбирала этот путь, он выбрал меня.
- Может быть, она хочет традиционную семью, где у ребенка есть отец, должное воспитание, устойчивая психика двух родителей, а не так сначала пришла одна, потом другая и когда она не сможет объяснить своему ребенка, почему так… И что ты – женщина делаешь рядом?!

6.
У них завязалась дружба и в один из летних вечеров она представила меня ему.
Через какое-то время я фантазировала, как они гуляли, держась за руки, как он встречает ее с работы, как ходит у нее дома утром по выходным с обнаженной грудью, играя мышцами, как они лежат, обнявшись, как он гладит ее волосы, проводит пальцами по груди, бедрам…
Я страдала, я стонала. Мне хотелось умереть, но моя любовь к ней всё еще жила. Я ревновала, я сходила с ума. Я приходила, садилась на кухне за стол, смотрела на нее и плакала. От чувств, я не могла говорить, только плакать.
Читая их смс-сообщения, я изводила себя. Мне было невыносимо больно и страшно. Я боялась, что она полюбит этого человека, что привыкнет к его присутствию рядом и будет восхищаться его торсом у себя дома, готовить и стирать, работать и воспитывать его детей. Он был умным, знал английский язык в совершенстве и писал ей трогательные письма в почту.
Но... У него не было работы, он сидел на шее родителей и ничего не хотел от жизни, кроме того, чтобы получить всё сразу не прикладывая к этому никаких усилий.  Деньги, работу, машину, женщину...
Цветы, подарки на Новый Год, Дни Рождения и другие праздники меня доводили до безумия. Я ненавидела его. Я не могла представить себе, чтобы он ее брал, входил, трахал. Мне хотелось его убить... Но она так хотела ребенка и меня это останавливало.
У каждого человека есть свои подводные камни, скелеты в шкафу, которые начинаю выпадать, когда дверца чуть приоткрывается. Она считает, что Бог, отвел ее от этого человека, и когда это произошло, когда я услышала от нее эти слова, я была счастлива. Я перестала страдать и переживать за нее, понимая, что она не моя собственность и как бы, я ее не любила, она всё равно сделает так, как хочет.

7.
Ее увлечения так быстро менялись, что я даже не успевала отслеживать их. Несомненно, она мне изменяла, гуляла, целовалась, отвечала на влюбленность других, влюблялась сама.
Она была холодна, бессердечна. Я не чувствовала ни тепла, ни нежности и только, когда я надрывалась эмоционально, она занималась со мной сексом. Мы всегда трахались неистово и дико. Я сносила боль и ревность. Я ненавидела ее, себя и всю нашу жизнь.
Я ненавидела себя, что бегаю к ней, за ней, от нее, я ненавидела себя за то, что жизнь тратится на то, чтобы прийти вечером, лечь с ней спать и уйти рано утром. Мое сердце было разбито, у меня вообще не было сердца, потому что в какой-то момент я перестала его чувствовать.
Она кричала на меня, когда я находила очередное непроизвольно брошенное письмо-лист о признании в любви, о том, как хочется написавшему автору этого письма целовать ее губы, ласкать ее тело. Она видела, как я внимательно вчитываюсь в эти строки, и дико кричала на меня, что чужие письма читать нельзя. Я собирала свои вещи и уходила.
Я уходила, чтобы вернуться.

Она возвращала меня, но часто я возвращалась к ней сама.