Вырванные страницы. Пропажа

Вырванная страница.
Фьюжн-Марь.

Глава 9. Пропажа.


Сегодня я растопил печь страницами журнала, одного из тех, которые величают «толстыми литературными», а «Фьюжен-Марь» приберег на потом, чтобы почитать не спеша, в тепле и уюте. Я вырвал первую страницу только когда покончил с насущными делами по хозяйству и дом уже вполне прогрелся.   

(вырвано)

Северьян давно присматривался к слуге, что-то в нем было необычное, но что, разобрать не удавалось. Густая кучерявая шевелюра, крупный нос с горбинкой, большой, тонкогубый рот, рассеянная улыбка - вроде ничего такого, чтобы заслуживало внимания, но всё-же наблюдение над ним, рождало беспокойство. Загадка разрешилась довольно скоро - слуга сам подошел, наклонился к Северьяну и тихо произнес:
- Сударь, вас к телефону.
Само собой, Севрьян не мог не вскинуть брови, - какой к чёрту телефон, но ничего не сказав, молча встал, и проследовал за приглашавшим. Они вошли в коридорчик, ведущий в служебное помещение, там слуга остановился, поворотился к Северьяну и полушепотом произнес:
- Месье, я знаю, что вы оттуда.
Слово «оттуда» он произнес с особой интонацией и даже округлил глаза. Северьян молчал и ждал, что последует далее.
- Я просто хотел предупредить, чтобы вы вели себя осторожнее, особенно с господами, что сидят за вашим столом. Это очень, очень значительные особы.
- Зачем вы это делает, милейший? – Северьян смотрел в упор.
- Как зачем? – голубые глаза, круглые, чуть на выкате, светились простотой и наивностью, - хочу помочь. Вот и всё.
- Зачем? – нажимал Северьян.
Слуга смутился, он начал бегать глазками по сторонам, словно пытаясь там найти подсказку.
- Зачем? - переспросил сам себя. – Мне не хотелось бы об этом говорить, но поверьте, я делаю это из самых добрых побуждений.
- Кто эта девица и почему она себя так нагло ведет? – Северьян решил устроить слуге допрос, раз уж тот сам напросился, - она в самом деле тут самая крутая? Принцесса что ли?
- Нет, нет, что вы! – перебил слуга придушенным голосом, - нельзя так говорить! Её можно называть только «обыкновенная девушка», в крайнем случае – просто «девушка». Сейчас я попробую объяснить вам. Понимаете, дело в том, что каждая простая девушка считает себя принцессой, и требует к себе соответствующего отношения. И принцесс этих липовых так много, и они столь требовательны, что кое-кто, не будем называть кто, приказал величать себя просто девушкой и считать обыкновенной. 
- Простушка-потаскушка, оригинально, - ухмыльнулся Север, - значит, приказала считать себя обыкновенной и тем самым стала необыкновенной?
- Я вас умоляю! – слуга опасливо оглянулся вокруг.
 
У Северьяна шевельнулось смутное сомнение: 
- Послушай-ка, любезный, а что такое тебе эта «обыкновенная девушка» приказывала недавно? – Он вспомнил, как девица негромко говорила слуге, указывая в его сторону. Вдруг, его осенила догадка: – Мерзавец! Она приказала тебе, отвлечь меня! 
Северьян бросился в зал.

За столом, уставленным остатками пиршества, восседал одинокий Костян. На роже его рисовалась блаженная улыбка. Север опустился на лавку с противоположной стороны, он уже предчувствовал, что случилось нечто нехорошее, что их провели вокруг пальца. Как можно спокойнее он спросил, пытаясь унять злость внутри:
- Ну, простофиля, рассказывай.
- Что? – рассеянным тоном переспросил Костян, его отвлекли от приятных размышлений.
- Куда эта шобла слиняла так шустро?
- Она ушла, но мы ещё встретимся, - проблеял Костик, – сам спросишь, когда свидимся, - и опять погрузился в мечтательное сомнамбулическое состояние.
- Почему это мы должны свидеться? – подозрительно прищурился Северьян.
- Потому, - таинственно мотнул головой Костян.
Страшная догадка мелькнула в голове Северьяна:
- Покажи очки, гад!
Костян нахмурился и спокойно ответил:
- Отстань, Север, я не обязан тебе отчитываться. Ты сам по себе, я сам. Иди своей дорогой, чай, не маленький.

Натолкнувшись на упрямое сопротивление, Северьян сразу остыл. Да, теперь Костян вовсе не тот, что вошел в Марь. Нет, он не перестал быть собой, но Марь каким-то образом отшелушила всю чепуху, которая наросла на личности за время жизни в деревне и теперь, эта личность вылезла из валенок, треуха и овчинного тулупа, переоделась в новые, тонкие одежды и далее этот человек требовал к себе другого, более сложного подхода.

- Хорошо, очков у нас больше нет, я правильно понимаю?
Костян молчал, что ясно означало - «Да».
- Ну что же, в конце концов, то, что нужно утаскивать с собой назад всё барахло, это лишь гипотеза, и она требует доказательств.

«Только вот, если мы их найдем и застрянем здесь навсегда, гипотеза получит подтверждение внутри Мари, но так и останется недоказанной там, за болотом, – усмехнулся Северьян про себя. – Еще одно интересное свойство этого мира - полудоказуемость». В слух же обронил - Посмотрим, что будет.

Они посидели молча, размышляя каждый о своём.
- Ну, что, романтик, может расскажешь зачем отдал очки? – без особой надежды услышать ответ спросил Севепьян. Ответа и в самом деле не последовало.

Что же теперь делать? Северьян обвел глазами каменный сводчатый потолок, кирпичные, потемневшие от копоти стены, шкаф с тускло мерцающими разнокалиберными и разноцветными бутылками, совсем уже прозрачных «призраков». Странно, почему у них одежда-то тоже становится прозрачной? - автоматически сформулировал вопрос Северьян, но без особого энтузиазма. Одно ясно, нужно выбираться из этой дыры, итак слишком засиделись в этой забегаловке. Однако, им пришлось ещё немного задержаться.

К ним подошел слуга, снял свой фартук, бросил его на лавку рядом с собой и без приглашения уселся:
- Да-а, - протянул он задумчиво, - кажется вы влипли.
- Тебе-то что? – устало произнес Северьян, ему не хотелось обсуждать свои проблемы со всякими официантами.
- Хочу помочь. Только пока не знаю как.
- Ты уже раз помог. Мерси.
Слуга пропустил мимо ушей обвинение в пособничестве врагам:
- Они каким-то образом тоже догадались что вы с того света.
- Большого ума не надо, даже ты догадался. Мы выдули по кружке и ни в одном глазу, потом по второй и даже не побледнели. Любой дурак догадается. Ладно, тебе-то чего надо? У нас больше ничего с собой, так что - свободен.
- Не надо мне ничего от вас - покачал головой слуга, - если бы я захотел – у меня этой потусторонней ерунды был бы вагон и маленькая тележка.
- Откуда? - усмехнулся Север, - обирал бы прохожих? Должно быть тут толпы «заболотных» туристов шатаются?

Слуга улыбался рассеянной улыбкой:
- Я сам с того света.
У Северьяна отвисла челюсть.

- Я из Франции, с юга. – Слуга сделал паузу, будто припоминая другую жизнь, - небольшой городок Сент-Максим. Не слыхали? Вряд-ли.
- Не слышали, но каким образом…
- Франция, месье, Прованс, - продолжал слуга. И он рассказал свою историю приятелям.   

Всю свою жизнь Пьер(так его звали) прожил в городе Сент-Максим. Когда ему исполнилось шестьдесят пять не стало его дорогой супруги, она скоропостижно скончалась. Детей у них не было, родственники давно отдалились и он остался совсем один. Одиночество особо остро чувствовалось, когда кончался курортный сезон. Тогда городок вымирал и всё что оставалось, это прогуливаться по набережной, потом спускаться к морю и сидеть на прибрежной лавочке, наблюдая как свинцовые волны несут серые барашки к берегу, как эта картина повторяется раз за разом. 

В один из ноябрьских пасмурных дней Пьер вот так вот сидел на берегу и думал о том, что так можно просидеть до конца жизни, и остаток её пройдет как один день и сольется в череду бегущих барашков, беспрестанно повторяющихся и от того не существующих на самом деле.

В половине четвертого к лавочке подошел молодой человек, попросил разрешения присесть рядом, хотя, остальные скамейки были свободны, и они долго всматривались в даль вдвоем. Они молчали. А потом молодой человек произнес ровно туже фразу, которую сказал себе Пьер:
- Так можно просидеть всю жизнь и ничего не произойдет.
- Можно подумать, что времени нет, что оно остановилось, – ответил  Пьер чтобы не выглядеть неучтивым.
- Но оно есть. С каждой выплеснувшейся волной, оно уходит  безвозвратно. – В словах соседа слышалась печаль, столь несвойственная молодым людям, - а знаете, есть страна, где времени нет на самом деле?

Они разговорились и познакомились. Анри, так звали этого парня, рассказал Пьеру о Фьюжен. О том, что это сказочная страна, где нет времени и его можно тратить на что угодно, о том, что там не бывает ничего предопределенного заранее. Рассказал, что страна эта находится в самой середине огромной России.

Пьер слушал как дети слушают сказку. Говорят, старики становятся детьми, в таком случае, почему им никто не рассказывает сказки? Пьер слушал завораживающую историю, смотрел на седые волны и улыбался.

Затем они распрощались, и Пьер пошел домой. Ночью его одолела бессонница, он не мог уснуть и думал о том, что в его доме всё уютно, чисто и опрятно, точно так, как устроила его любимая супруга, но очень-очень одиноко и тоскливо. И всё так же привычно и повторяемо, как барашки на море. Пьер разрешил себе немного помечтать о сказочной стране. Он выдумывал себе её, и воображал, как пробирается терпя лишения и невзгоды через загадочную холодную Россию. 

На следующий день Пьер опять встретил Анри, и они опять разговаривали о Стране. Анри рассказал, что он много раз бывал во Фьюжене, но теперь твёрдо решил прекратить эти путешествия. Дело в том, что он встретил девушку и полюбил её, она ответила взаимностью и теперь они хотят пожениться. Поэтому Анри придется забыть о походах во Фьюжен, ему нужно найти хорошую постоянную работу, решить трудную проблему с поиском жилья и как-то начать устраивать семейную жизнь. Но пока ничего не получается, времена теперь трудные и ни работы, ни дома у них нет.

Они встречались на берегу ещё несколько раз. Пьер считал своего странного собеседника выдумщиком, но каждый раз расспрашивал о волшебной стране, Анри рассказывал что знал или может статься -  выдумывал.

Однажды при расставании Пьер предложил своему собеседнику:
- Анри, а приходите-ка завтра ко мне в гости вместе со своей девушкой, – и, немного смущаясь, добавил, -  приходите, прошу вас. У меня есть нечто интересное для вас, нечто вроде подарка.
 
Когда на следующее утро молодой человек и девушка стояли на пороге его дома, Пьер радушно встретил их и начал водить по всем комнатам его небольшого домика, рассказывая и показывая всё. Он рассказал им целую жизнь, которая протекла в этих стенах, где он был счастлив и несчастлив, плакал и смеялся вместе со своей дорогой супругой.

Когда они сели за стол, лучи осеннего солнца пробились сквозь крону растущего за окном клена и вспыхнули в открытой бутылке вина рубиновыми искрами.
- Вот, дорогие мои, - с тихой улыбкой произнес Пьер, - теперь это всё ваше. Живите и будьте счастливы, как мы с Жанет. Я понимаю, что дом небольшой, но на первое время вам хватит.
- Что вы!? Что вы!? Нет! Нет! – вскричали гости. - Мы не можем принять такой дорогой подарок.
- Я уже стар - сказал Пьер, - и жизнь меня перестала радовать. Уже нет прежней свежести ощущений, мне нужно её поменять, иначе я так и просижу до могилы, наблюдая барашки на море. Ты, Анри, подарил мне мечту – теперь я хочу увидеть сказочную страну, и я сделаю это, чего бы мне это ни стоило. Я найду Фьюжен.
- Но, Пьер, - воскликнул Анри, - как вы можете довериться рассказу первого встречного?! Что если это всего лишь моя выдумка, и что если никакой сказочной страны посреди огромной холодной России не существует? Ведь вы непременно пропадете там!
- Дорогой Анри, - сказал старик, - существует ли она на самом деле или нет, это неважно. Теперь она живет у меня в душе, ты открыл или создал её и мне этого более чем достаточно. Я буду искать эту страну пока не найду её либо умру.
- Ну что же, Пьер, - Анри поднял хрустальный бокал и в нём преломились лучи солнца, - страна эта есть на самом деле, я там бывал много раз, просто здесь мне никто не верит, даже моя любимая. – при этих словах он ласково улыбнулся своей девушке. - Никто кроме вас. Однако хочу предупредить, эта страна впускает в себя не каждого. Она проверяет человека по своим, ведомым только ей законам и если человек не годится для неё, ничего он там не найдет кроме болотной грязи, вони, да комариного писка. Но я ни капли не сомневаюсь – вы, Пьер, её обязательно найдете, и она впустит вас в себя. В любом случае, если решите вернуться, здесь вас всегда будут ждать.
- Я не вернусь, - покачал головой Пьер.

- И я не вернулся. – Слуга закончил рассказ.
Ясными, немного грустными глазами он обвел слушателей.
- И что, не хочется? – спросил Северьян, - вы не испытываете желания вернуться в нормальный мир, где нет этого ежедневного сумасшествия?

Пьер рассмеялся:
- Ни секунды! Ни единого раза не хотелось. Мне страшно представить, что я опять окажусь среди серых будней, среди обычных людей, на том свете, что ничего не будет происходить, ничего странного, загадочного и удивительного. Если бы вы знали как здесь бывает интересно, а какие здесь снятся сны! О, это нечто!
- Погодите, Пьер, - перебил Северьян, эта тема его волновала, так как напрямую касалась его теории, - по нашим данным люди здесь не спят, а если спят, то не видят сны.
- Люди не спят, потому что нет нужды и нет каждодневной привычки. Солнце может пролетать по небосводу с огромной скоростью, и тут же вернуться с противоположной стороны, слева, справа, спереди, сзади, откуда угодно. А может зависнуть и висеть долго-долго. Однажды – вы не поверите, я видел на небе двойную звезду! И довольно часто, над горизонтом восходят гигантские луны, укрытые легкой голубой дымкой, в пол небосвода, испещренные кратерами, либо покрытые мутной рябью, облаками и океанами. Какой может быть сон, когда явь прекраснее любого сна?! Но когда сон случается… о, это я вам скажу нечто. Впрочем, вы ещё недавно во Фьюжене.   

Приятели внимали словами Пьера, открыв рот. Даже Костян, отвлекся от своих пустых грёз о глупой девчонке. Однако, Северьян уже раздумывал о собранных фактах. Значит, Марь известна не только у нас, но и за границей под именем Фьюжен. В принципе, это логично и правильно, ведь пока до неё не добрались мерзавцы из всяческих правительств - это достояние всего человечества. Пока эти дебилы не поверили в неё…  Может и не поверят никогда? Может это один из механизмов защиты Мари – для гадкого человека она никогда не станет реальностью, так как он в принципе не способен в неё поверить? Хм, забавный момент, следует отметить в отчёте. Интересно, сколько всего людей в курсе? А сколько побывало здесь? Так много вопросов, в который раз вздохнул Северьян, и стоит их сформулировать, как становится только больше. В Мари действует закон лавинообразного увеличения неопределенности….
 
- Пьер, получается, вы в мире за Болотом считаетесь пропавшим? Это ведь международный скандал.
- Да. Впрочем, я не знаю. Даже не думал об этом. Мне всё равно. Того света я не хочу знать. Когда пришел сюда, я был старик, скорее всего, там бы я давно умер, или не умер, но как бы умер, а здесь – вы видите, я молод, мне не больше сорока, сорока пяти.
- Вам и тридцать пять трудно дать, – поспешил поддержать Северьян.

Он задумался, и в самом деле, как можно говорить о возрасте, когда его здесь не может быть. Нет времени – нет возраста. В общем-то, подобное справедливо и для того света. Человеку столько лет, насколько он себя чувствует. И ему столько, сколько дают окружающие. Вмаранная во всякие дурацкие документы цифирька, обозначающая возраст, ни что иное, как элемент сокрытия истины на пользу монстра по имени Государство.

Но у нас, на том свете, всё осложняется наличием времени, оно тикает всевозможными часами, будильниками, хронометрами, метрономами, как ни прискорбно - оно тикает и биологическими механизмами: клетки всё время делятся, ресурс этого деления не безграничен, накапливаются ошибки, и в результате, приходит специально запрограммированная природой старость. И эта биологическая дряхлость вместе с бюрократическим возрастом приравниваются к истинному, настоящему возрасту обитателя того света.

Другое дело – этот свет, где нет часов, где нет бюрократии. Здесь есть только истинный возраст человека, тот на который он себя чувствует сам, и тот, который ему приписывают окружающие. Причем, возраст этот может всё время меняться, и более того, у человека может быть сразу много возрастов, столько, сколько ему дадут другие. Вот это здорово, и правильно. Только так и может быть в настоящем мире.
 

(вырвано)

Ещё одна порция бумаг досталась Матильде. Листы вспыхивали, корежились, чернели, затем превращались в серые невесомые лоскутки и уносились куда-то в темные, бархатные лабиринты. Сказочная, выдуманная история очищалась от своего материального носителя и становилась выдумкой в чистом, подлинном смысле этого слова. Так и должно быть на самом деле.