Игра в людей

1.

        Два ярко красных огня светились в вечерней мгле.   Железный зверь ожил, ревя своим  стальным сердцем и изрыгая позади клубы серого дыма.  Шум и человеческие крики  вырывались из его стальной утробы, нарушали безмолвную окружающую тишину и тихий шёпот ручья, взрезая этот мир  неестественными  всплесками  жизни. Они  излучали её,  озаряя ею всё вокруг, разливали целый жизненный океан, при этом не замечая ни капли. Пили и захлебывались, купались в её лучах, но всё тщетно. Они смотрели на мир широко  закрытыми глазами. Безмолвно и бездумно наблюдали за ним. И в их запыленных цивилизацией разумах  вновь возникали навеянные обществом мысли, вновь  рождались одни и те же картины,   посвященные   всё тем же  миражам. 
        Зверь взвыл и  сорвался с места, оставляя за собой столб пыли.  Красные огни – глаза подмигивали человеку, который обреченно смотрел зверю вслед.   Ещё несколько секунд он стоял на месте, затем повернулся и пошел в дом.  Жизнь уже не струилась из его  красных вен.  Идя по зеленой, покрытой росой траве, он задумался над этим.
(Продолжить)
         Внезапно зверь моргнул последний раз, скрывшись за поворотом,  и  законная властительница этих  мест – тишина вошла в свои права.  Смолк рев машины, смолк рев людей, находившихся в ней. Смолкло  всё.   Некоторое время казалось, что тишина идеальна. Но в мире  нет   идеала.  Мир весь в своем многообразии, в своем,  иногда кажущемся больном отражении, мир, который мы назвали своим,  весь он идеален. Весь  сплошной монолитный идеал!  Сквозь оглушающую пелену тишины  прорвались  первые робкие звуки.  Первые робкие чувства коснулись  души человека,  в глазах которого   виделись смятение, удивление и ещё бесчисленное множество самых противоречивых чувств. Страх. Страх обуял его. Страх выдать все эти нахлынувшие чувства. Страх перед миром, который так хорош, который так неожиданно свалился на него именно сейчас.  А он! Выдержит ли он это? Ведь он уже давно схоронил свой идеал на дне моря, под названием Общество. 
        Человек шагал по траве.  Мысли, чувства. Чувства. Мысли всё ещё таились за стеной. Они  инквизировали  его, его чувства, их  детей и внуков.   Предавали их анафеме и сжигали на костре  сомнений.   Вдруг ногу обожгло. Человек остановился. Крапива. Ерунда. Тонкая нить порвалась, вновь, закрыв открытые глаза, он пошел дальше. 
       Входя в дом, он ещё раз осмотрел его.  Картина открывалась внушительная. Двух- этажный особняк стоял черным обелиском посреди вековых сосен.  Его фасаду не хватало лишь  хорошей эпитафии. Эпитафии человечеству. 
       Виктор вошел внутрь.   Вид внутри несильно отличался от наружнего.   Хорошая отделка придавала уют и тепло этому дому, а обстановка завораживала своей безвкусно-красивой  магией.  Этот домик сошел со страниц  глянцевых журналов, вырвался  со страниц  рекламных  брошюр, сорвался с цепи  плоской бумаги и теперь впитывал в себя  таящее время. Впитывал, чтобы угаснуть бесформенной  огромной массой.  Оставив лишь… Ничего…
         Сделал шаг, прошел  по  мягчайшему ковру и вспомнил, что не разулся.  Стыд окрасил его щеки и тут же схлынул.  Виктор начал  быстро раздеваться. Шнурок развязан, ботинок снят, ещё один. И тут ему показалось, что пустота оставшаяся от стыда, заполнена другим чувством.  Да. Банальный животный страх перед  себе подобными. Банальный страх, что ему не расплатиться за этот ковер. Неожиданная досада взяла его за горло. Сжала свои костлявые пальцы, перекрывая  и без того обветшалый канал поступления свежего воздуха.  Ещё секунда и  она   отступила,   оставляя заполнявшей уже его всего обиде.  Ему-то казалось, что он играет  роль  человека.  Что он играет её по настоящему правдоподобно.  Актер одной роли был великолепен.  Виктор усмехнулся.  Улыбка не прожила и мгновения. Она упала  на  пол и разбилась о паркет, вонзаясь в  тело этого человека сотнями мыслей-осколков.   
            - Как я верно подметил. Актер. Роль.  Хороший актер вживается в неё, отдаёт ей всего себя.  Проживает  за несколько строк целую жизнь.   И умирает,  оставляя  за собой  такие вот мелкие осколки.  Они хаотично разлетаются по залу, поражая отдельных людей.       

            Иногда, то ли люди проворнее обычного уворачивались, то ли его душа не разбивалась  на части, но иногда зал пустел в  безумной тишине. И было слышно, как натруженный мозг шевелит своими извилинами, переваривая массу повседневных забот.   В такую минуту актер уже не знает, кто он.  Роль пуста и нема. А собственная жизнь? Её нет.  Сыграть! Первое, что возникает в голове. Сыграть. Как можно правдоподобнее. Своё рождение, юность, зрелость, смерть. Да.  Сыграть.  И актер уходит со сцены, уходит  играть новую роль, в которой нет строк, нет сценария, а финал трагичен и правдоподобен, как никогда. 
         - Теперь-то меня поймут.  Теперь-то я жгу сердца людей!  Такого вы не найдете больше нигде в нашем узком мирке.   Новая роль… Роль…  Она создана для меня,  я – для неё. Готов!  Зажигайте софиты, пусть рукоплещет зал! Ну же, я жду!
         Но зал нем и пуст. И из зрителей лишь такие же, как  и  он, актеры  n-ного плана. 
         - Они смеются.  Нет, они  наверное думают, что это очередная комедия! Нет! Очнитесь! Я тут.  Послушайте меня!  Ну, же! 
          Он срывается на крик. Пустые глаза  всматриваются в зал, пытаясь найти хотя бы одного человека.  Пытаясь найти хотя бы одни живые глаза. 
         - Это же всё я! Я и моя жизнь! Это мы!
          Он падает на колени. Глаза уже ничего не ищут, как  и тело, как и душа.  Тело колотится в истерике,  душа  сотни раз возносится к  облакам и сотни раз разбивается, совершая головокружительный полет с высоты. 
          - О скалы.  Это её путь.  Она честно проделала его. А я? 
          Слезы заливают его лицо.
         - А я?  Путь!  У меня есть свой путь. Не роль в каком-то дешевом водевиле, а полноценный путь. 
           За спиной слышатся шаги. Холодная, твердая рука берет его за плечо. Тело всё ещё содрогается, но уже в экстазе, подобном трансу предсказателя.   
          - Я отправляюсь в путь - произносит актер. Нет,  человек,  оборачиваясь к стоящему позади. Рука крепче сжимает его плечо.   Холодное лезвие клинка дотронулось шеи  нового человека,  немного щекоча  начавшую дышать кожу. Начавшее дышать тело!  Ещё движение, и горячая кровь  обагрила сцену.   Безжизненное тело упало. Упало беззвучно. Словно его не было вовсе.   
           - Он сошел с ума, свихнулся - говорит избавитель со сцены в зал. 
           И зал полон.  Полон  праздных зрителей, пришедших увидеть очередное шоу.  Толпа кричит, забыв что находится в храме искусства, где  велено молчать, где велено внимать!  Толпа ликует и качает  убийцу. 
            - Спас! Спас! - беснуется она - Спас  от безумца!  Псих  - слышатся возгласы из толпы - Безумец!
             Тихий скрип двери не привлек внимания. Один человек вышел,  натянув шляпу на голову  и поплотнее засунув   в уши беруши.
            - Они правы в одном -  сказал он, обращаясь к толпе, которая  бушевала сейчас за этими стенами.  - Правы.  Спас!   Нельзя  покончить с театром, не выйдя из него.  Роли будут сменять друг друга  бесконечным круговоротом.  Помост за помостом. Спектакль за спектаклем.  Внутри этих стен нет спасения.  Внутри стен нет спасения. Никогда…   
            « А ведь хорошо сыграл он эту роль -  подумал уже про себя человек.   Сыграл…. Роль…»

2.

       Виктор очнулся. Кровавое видение покинуло его. Схлынуло, обжигая своими холодными, острыми краями. Он не заметил, как сиюминутное  пустое чувство  захватило его, вонзилось в душу и сердце, отняло последние остатки здравого смысла  и заперло их в прозрачную клетку.  Виктор не замечал, как произносил слова. Сперва бурча себе под нос,  а затем уже  крича неведомому оппоненту, он был мертвецки спокоен. Спокоен, потому что  слова срывались не с его губ, а летели из  его пронзенной  души.   Пробив на несколько минут запиравшую их стену, они  наконец-таки обрели свободу,  обрели жизнь.    Слова  вырывались из прихожей и разлетались, прилипая к  кронам деревьев,   повисая на колючей проволоке забора, ограждающего  этот  прекрасный дом. 
       Очнулся.  Виктору стало страшно. Он вышел, оглядывая темный мир вокруг. Вдохнул свежий вечерний воздух. Поежился,  холод обнял его  тело. Вышла луна. Она  вонзилась во мрак, и мрак отступил.  Он  спешно покидал  только что захваченные позиции. Сперва рассеялся  над кронами деревьев, затем  пробежал по дороге  и близлежащим огородам,  пролетел над домом и вот его уже нет.  Мгла пробежала по лицу человека, стоявшего на крыльце  и в следующее мгновение её уже сменили   радостные лучики, легко скользившие по его  юным морщинам.   Лицо, как зеркало, отражало сейчас  мир.  Непонимающие глаза смотрели по сторонам, стараясь найти хотя бы одну зацепку, хотя бы одну точку опоры, для его   мечущегося, запутавшегося  детского разума. Ещё какое то время он так и смотрел вокруг, пытаясь найти разгадку снаружи.
   - Нет – говорил он – нет, это не я. Просто воздух здесь странный. 
     И он вдохнул поглубже.   Ничего.  Воздух чище, но ничего необычного тут нет.  Природа обножила перед ним свои лучшие виды. Нерукотворная, девственная природа жила своей  собственной жизнью.  Могучие вековые деревья  плавно покачивались в такт ветру.  Медленно вздымались их тяжелые  грузные лапы, шелестя, шепча свои  необычные стихи.  Ручей подхватывал их,  вплетал  в  серебряную паутинку своих песен и отпускал в свободный полет.  Где-то, совсем рядом, пролетела летучая мышь, охотясь на ночных насекомых.  Её почти не было видно, но Виктор знал, что движения её плавны и грациозны.   Он  застыл в оцепенении.  Зеркало медленно начало стекать с его лица. Медленно, капля за каплей, цепляясь за каждый выступ. Отчаянные мысли носились в голове.  Метались из одного угла в другой, пытаясь вылететь, вырваться, оставив этот пустой кокон на съедение миру.   
       Виктор успокоился.  Глубоко дыша, он вновь вошел в дом.  Зажег свет и опустился на кресло.  Оно  заботливо обхватило его фигуру. Горячая волна наслаждения  растеклась по всему телу.   Включил телевизор.  Но  какую бы передачу он ни включал, она казалась ему  унылой и бестолковой. Всё телевидение показалось ему  стереотипно бездушным.  Одинаково опостылели  и  веселые комедии и  криминальные передачи, в которых умело смаковалось  безграничное людское горе.  Нет. Всему этому место в нашем мире из камня. Каменные стены, каменное небо, каменные люди,  внутри которых  с каменным ритмом бьются каменные сердца.  Он в последний раз заглянул в черный ящик и выключил его.  Вспомнил  свое недавнее откровение.
       -Да. Все так и есть. Актеры, зрители.  Но не только актер вжился в роль, зритель так же блестяще подыгрывает актерам   этой    труппы.   
       Отложил пульт и  сосредоточился, чтобы не дать  чувствам вновь взять верх.   Разум уже включил  систему самозащиты.  Заблокировал чувства,  уничтожил мысли.  Виктор   молча сидел в кресле, не говоря ни слова, не обдумывая ни одной мысли.  Это длилось лишь мгновение, но и этого хватило, чтобы столкнуть его с волны, которая уже начала захватывать не тело, но душу.  Пару минут он тщетно пытался собрать былую улыбку и зеркало. Воссоздать из осколков единую  стену, сквозь которую не пробьется ничто лишнее. Ничего, что может заставить задуматься. Снять маску актера и  выбежать из театра! Пару минут он всё ещё сидел в кресле.  Нет. Не удавалось.  Осколки рождали уродливых монстров,  страшных химер, но  былого стража  счастья не было.   Голова, словно отсеченная,  упала ему на руки.  Холодные и  мокрые от пота,  они заставили его очнуться от забытья.  Новая золотая искра блеснула в глазах и  Человек поднялся…

3.

        Солнце медленно поднималось над  кронами деревьев, заставляя их обитателей очнуться от ночного сна. Освещая  мир вокруг, оно весело смеялось,  видя наивность  представшего перед ним мира. На небе не было ни облачка и сегодня светило могло разглядеть каждый листик, каждую травинку, любое гнёздышко и норку. Его взгляд упал на  небольшую рощу и тот час оттуда послышалось веселое  птичье  чириканье. Новый день настал для них, новая жизнь.
         Чуть подальше, зеленым ковром раскинулся старинный могучий лес.  Да же солнце не могло прорваться сквозь его непроходимую чащу.   Деревья там росли свободно. Они были свободны,  тесня друг друга могучими стволами, закрывая друг другу голубое небо,  сплетая  свои ветви в одну огромную крону.  Лишь изредка легкий ветерок проникал вглубь леса, и тогда он  уносил с собой лишь одно слово, слово пропитанное счастьем за свою сложную убогую жизнь – слово свобода!  Да! Они были счастливы родиться, жить и умереть  на Земле, повинуясь лишь её древним законам.  Солнце взглянуло на лес и  снова поняло всё это. Оно ещё раз улыбнулось ему  и заметило как  целое семейство кабанов  показалось на опушке. Кабанята весело бегали по мокрой от росы траве и беззаботно играли друг с другом…  Новый день настал для них, новая жизнь!
            Солнце перевело  взгляд на небольшой  ручеек, весело поющий свою  обыкновенную песню. Солнце ещё раз прислушалось и вспомнило знакомый мотив. Он был стар и обыден, но ручей снова и снова повторял его,  вновь и вновь  пел один и тот же куплет, повторял с  необыкновенным задором  уже  казалось успевший надоесть припев.  Изо дня  в день, из года в год он твердил её, изменяя лишь оттенки своего голоса.   Задорно играя с солнцем, ручеек  продолжал петь, петь так, как   будто песенка только что вспомнилась  ему,   только что пришла на ум, и он впервые поёт её. Поёт, радуясь новизне этой вечной песни.  Стайка маленьких  рыбок медленно проплыла  у самой  поверхности воды. Их серебристые тела грациозно двигались на фоне каменистого дна  и казалось  они сливаются в один прекрасный живой  организм.   Новый день настал для них, новая жизнь!  Искренность  веселой песни ручья была очевидна…
            А вот взгляд светила упал на  большой дом стоящий недалеко от  ручья.  Его  серебряная крыша слепила солнце, отражая его же собственные лучи.   Оно  попыталось заглянуть внутрь дома, но плотные шторы преградили путь.  Входная дверь была приоткрыта и солнце боязливо вкралось в дом.  Его взгляду предстала  рукотворная картина  существования.  Неведомые предметы стояли  у стен,  выделяясь своим неестественным видом.  Они были изящны и  целеустремленны.  Цель! Этим словом дышало всё вокруг. Кресло для того что бы сидеть, телевизор что бы смотреть,  пол что бы ходить, стены что бы защищать …   Ветер вбежал  внутрь, распахнув дверь полностью.  Столь же поспешно он  вырвался  из дома. Молчаливо,  он оставил солнце наедине с этой картиной. Ему  нечего было сказать. Здесь не было ни свободы, ни смысла, ни жизни. Ничего...  Солнце застыло, боясь да же пошевелиться, боясь  дотронуться   до  этих творений.   Но внезапно его привлекло  существо лежащее на диване. Оно было очень похоже на тех птичек в роще, на тех кабанов в лесу и даже на тех рыб из ручья, но что то  неестественное было в его облике.  Солнце подошло поближе и поняло что это человек. Обыкновенный человек. Молодой, лет 17, он спал глубоким, крепким сном.  Морщины на его лбу изредка подрагивали заставляя задуматься о его сне.  Что же он мог видеть в этом  безграничном царстве Морфея?  Солнце задумалось. В его власти было создавать и уничтожать,   даровать милость и карать за  грехи, в его власти находился весь этот мир, но  заглянуть в душу  этому нечтожному человечешке оно не могло…  Ещё раз  оглядевшись вокруг, светило заметило на столе странный предмет.   Он вибрировал и  пел подобно птице.  Но песня было примитивна  и бездарна.  Поскорее  прервать её, остановить, что бы дать возможность музыке жизни вновь зазвучать  в стенах этого дома.  Солнце подошло ближе и увидело  странное послание на экране этого предмета.

              «Витя! Их нет! Скорее приезжай!  Нам говорят, что они разбились ночью на машине! Все!  Они все мертвы! Я не верю!»

            Новый день настал для человека беззаботно лежащего сейчас на диване. Новая жизнь…