Саксонский клад

          Саксонский клад седьмого века выставлен на просмотр в Британском музее. В сравнении с сокровищами колониальной эпохи, с золотом инков и с бесценными римкими скульптурами два стенда скромной экспозиции кажутся бедными родственниками из провинции. Их простота и безыскусность привлекают меня качеством, ради которого и создаются музеи. Они поражают меня своей убедительной и совершенной достоверностью. В пестрой россыпи экпонатов, заляпанных оранжевой глиной, нет церемонной вычурной пропаганды богатых захоронений, нет тщеславных намеков изящных украшений, нет нелепых претензий на бессмертную славу. Передо мною на черном бархате стендов разложена добыча, в ее самом простом и бесцеремонном воплощении. Добыча, взятая в бою, щедрое и весомое вознаграждение за долгую и успешную военную карьеру.

          Не смотря на бесспорный милитаристский характер его содержимого клад не хранит ржавых клинков поверженных врагов. Гордое оружие подверглось грубой и сугубо практической кастрации. Золотые крестовины, наборные серебряные пластины рукоятей, навершия, инкрустированные рубинами, серебрянные пряжки и застежки ножен оторваны от придававших им смысл предметов и превращены в простой и компактный лом, ценность которого определяется его весом. Изумительное мастерство древних оружейников отброшено за ненадобностью.
          Я гляжу на золотой алтарный крест, сжатый в бесформенный ком, на погнутую крестовину кинжала, покрытую тонким узором, на перекрученный нащечник когда-то великолепного шлема и понимаю, что передо мною не продуманная сценка, разыгранная моими предками с целью впечатлить меня их крупными успехами, не парад былых побед и не выставка достижений феодального хозяйства. Мне удалось стать свидетелем простой, неприкрашенной, беззастенчивой правды, никогда и никем не предназначенной для показа. Я преклоняюсь перед ее убедительностью. Я чувствую ее дыхание. Я слышу ее голоса. Голоса давно ушедших людей, сохраненные их оружием.


          “Смотри, отец! Смотри на меня! Мне совсем не страшно, вот он я, иду в атаку! Я не подведу тебя, ты увидишь, только смотри! Я знаю, ты всегда любил брата больше, потому что он был старше меня и сильне. Но его уже  нет и я теперь твой старший сын и я веду в бой твоих людей и мой час настал, сейчас, сейчас, вперед! Смотри же отец, смотри, это я!”

          “Золото, парень, золото и камни! Этот придурок плакал, когда я взял его меч. Представляешь, он рассказал мне какую-то басню про его предка, привезшего меч из-за моря двести лет назад. Какая мне разница. Не ставь такую  ценность на кон, вот и все! Для него это семейная реликвия, а для меня - жратва и выпивка и бабы на много дней вперед! Золото - это вещь, парень!”

          “Они принесли мне твой меч. Рубины в рукояти светятся красным пламенем, но кровь на клинке почернела. Они не стерли ее со светлого металла.  Они дают мне знать, что ты убил, прежде чем был убит. Как будто я сомневалась в твоей доблести! Это все, что они видели в тебе, воина, лидера, господина. Они восхищались твоим мастерством и твоей отвагой. Я знала тебя лучше. Я видела в тебе большее. Я помню, как ты слушал мои сказки, с сияющими чистыми глазами, с терпеливым и уверенным ожиданием чуда. Свершилось ли твое чудо? Довелось ли тебе почувствовать божественное дыхание на своем затылке, восторг неземного вдохновения и прозрения? Был ли ты счастлив, случилось ли тебе обладать женщиной? Столько вопросов. Столько вопросов никогда не получат ответов. Я помню как мы шли по темному двору, влажные камни под ногами и россыпь свежевымытых звезд в черной бездне над головой. Ты подставил лицо их холодному дыханию и спросил: матушка, из чего сделаны звезды? Ты один мог задать такой вопрос. Я ответила не задумываясь: из света, и пожалела о своей глупости, но тотчас же заметила медленную мудрую улыбку на твоем юном лице и поняла, что ты сумел разгадать смысл того, что осталось тайной для меня.
          Впрочем, откуда мне знать? Может быть звезды сделаны из бездушного льда или горьких слез матерей? Может быть они сделаны из осколков твоих светлых глаз? Мне никогда этого не узнать. Ведь они не присли мне твоего тела.
          Только твой меч.
          Твой окровавленный меч с рубинами в рукояти и с прядью моих волос, все еще обвязанной вокруг золоченой крестовины.”