Мусорщик

Каждое утро, направляясь к станции метро и проходя рядом с обычным в нашем районе девятиэтажным панельным домом, я наблюдал, как мужчина моего возраста подготавливал мусорные контейнеры для выгрузки их содержимого в ожидаемый автотранспорт. Несмотря на ранние часы, дворник всегда был под хмельком. Частая, постоянная встреча одних и тех же незнакомых людей невольно постепенно их сближает. Сначала они, молча, кивают друг другу в знак приветствия, а спустя некоторое время, различное по продолжительности, эти приветствия перевоплощаются в звучное «здравствуйте!» Вот таким путём последняя форма общения стала для меня и дворника привычной. Впоследствии, по истечении нескольких лет, когда в дневные часы я стал более свободен, удавалось беседовать с этим работником по завершению им ежедневного трудового цикла. Изложение этих некоторых из многочисленных бесед представляю читателю.
При знакомстве дворник назвался Юлием.
- А как же по батюшке Вас величать? – спросил я.
- Да зовите меня просто Юлием, - ответил собеседник. – Такое имя мне дали не в честь прославленного Цезаря, а потому что родился в июле месяце.
- Ну что ж, Юлий так Юлий, - согласился я.
Далее дворник продолжал:
- Родился, вырос и трудился я в пригородном совхозе. А так как наш населённый пункт находился в черте города, тогдашнего Ленинграда, то и новую квартиру предложили в нём, на его окраине в спальном районе. Процесс переселения ускорило также то, что на месте прежнего нашего жительства решили строить один из важных городских объектов. Скажу откровенно, сколько помню себя в той беспросветной сельской жизни, она состояла только из постоянного тяжёлого труда и неудержимого пьянства. Как говорится «закладывали за воротник» не только после рабочего дня, но и в течение его. В совхозе я работал механизатором, точнее трактористом, и часто управлял своим «железным конём» находясь «под градусом». А в каких условиях мы жили и работали! Весной и осенью сплошная глубокая грязь. А летом толстый слой пыли на дорогах, на территории мастерских и машинно-тракторного парка. А вокруг животноводческих ферм к такой грязи дополнялся навоз, практически всегда жидкий. Поэтому работники совхоза почти круглый год ходили в сапогах. Пожалуй, только контора хозяйства представляла собой чистенький оазис посреди этого месива. Такую убогую картину можно было наблюдать и во всех других хозяйствах области, в которых мне пришлось побывать по разным причинам. Поэтому техника, работавшая в таких условиях, также была в неприличном виде, часто ломалась, срок службы её был недолговечен. Что уж тут говорить о механизаторах, работниках ферм и других служб, которые ходили в постоянно замазученных, замусоленных, рваных робах. Кстати, обеспечение спецодеждой крестьян тоже было большой проблемой. Как-то съездил я погостить к своему двоюродному брату, который жил и работал в одной прибалтийской тогда ещё советской республике, где остался после службы там в армии, женившись на местной девушке. Меня поразила совсем другая жизнь в тех краях. Особенно впечатлило чистота и ухоженность деревенских территорий, сельхозтехники, да и самих тамошних крестьян. При этом порядок, аккуратность у них не показное проявление, а постоянное, повседневное существование. Как механизатору мне приятно было наблюдать, как ответственно относятся прибалты к работе на доверенной им технике. Например, в нашем хозяйстве поступающая новая техника осваивалась своеобразно. Всё дополнительное, прогрессивное техническое оборудование, предназначенное для улучшения условий труда механизатора, облегчения его работы, которым оснащены новые машины, механизатор снимает с этой техники, приносит домой, где его дети забавляются этими устройствами вместо игрушек. Наверное, сейчас молодёжь знакомят в училищах как пользоваться этими техническими новинками, а в наше время этому не обучали. Поэтому мы считали лишними придатками все эти новинки и работали по старинке. Так вот, возвращаясь к разговору о прибалтийских механизаторах, вся эта новая техническая оснастка у них не раскурочена, как у нас, а работоспособна. В этом я убедился, когда мой брат разрешил мне на его зерноуборочном комбайне сжать полоску ржи на окраине поля. В кабине ни пыли, ни грязи, так как работает кондиционер – свежий воздух. Приборы и различные приспособления значительно облегчают труд, беря на себя монотонные, утомительные операции. А в совхозной мастерской вместо привычного, называемого моими земляками  «кувалдометра» - орудия грубого ручного труда, используют современное оборудование, в том числе пневмо и гидромонтажное, облегчающее труд рабочих.
На следующей нашей посиделке Юлий продолжил свой монолог:
- Переехав на новое место жительства я, естественно, поменял и место работы. Трудоустроился поближе к дому по прежней специальности – трактористом в жилищно-коммунальное хозяйство – ЖКХ. В мои обязанности входила уборка территории, для выполнения которой навешивал на трактор различные приспособления и устройства: щётку для подметания проезжей части и тротуаров, косилку или грабли для уборки травы, бочку с водой для полива асфальта и растений, нож бульдозера для уборки снега и т.п. Однажды, по пьянке, на этом тракторе проехал напрямик по траве сквера и через дорогу к конторе ЖКХ. Из конторы выскочил начальник ЖКХ и в яростной злобе бросился на меня, схватив за грудки и намереваясь устроить надо мной самосуд. Я, естественно, оказал  противодействие насилию. Подоспевшие люди разняли нас. Взбесившегося шефа больше всего разозлили не глубокие борозды, проложенные колёсами трактора в дёрне сквера, а пласты этого дёрна на асфальте, только что расчищенного в ожидании приезда какой-то высокопоставленной комиссии или делегации. Работники конторы, от ужаса хватаясь за головы, бросились восстанавливать чистоту вручную и успели сделать это как раз к приезду «гостей». В то время я совершенно не считал себя виновным в содеянном, так как по прежней привычке сельского жителя думал, что ездить на тракторе можно там, где мне вздумается. После такого происшествия меня немедленно уволили из этого предприятия, и я устроился дворником при своём доме, основной обязанностью которого является уборка мусора.
- Кстати, о мусоре. – Продолжил своё повествование Юлий. – Помните, в начале 1990-х годов проводились так называемые «Игры Доброй Воли» в Америке и у нас. В США они проходили в Сиэтле, а в России – в Петербурге. Так вот в Питере эти игры обслуживали волонтёры – молодёжь, в основном студенты, в числе которых была моя дочь. Она рассказала: как-то их группа сопровождала несколько американцев в пешей прогулке по городу, а перед ними шагала в обнимку парочка – русские юноша и девушка. И вот парень небрежно, показно бросил смятую пустую сигаретную пачку в сторону, под ноги пешеходов. Моя дочь осмелилась и спросила американцев, как они раскрепощённые, свободные молодые люди относятся к такому поступку. Янки брезгливо поморщились и дали следующий ответ, который если перевести с английского на русский язык звучит так: «Мы под себя не ходим!» или «не мочимся в собственной постели!» В этот момент дочка напомнила мне другой похожий случай, когда она была совсем маленькой. Ехали мы в пригородной электричке, возвращаясь из гостей домой. В противоположном от нас ряду сидений расположилась семья – взрослые и дети, которые утоляли голод активным поглощением пищи. Закончив трапезу, они не стали убирать её остатки, а погрузились в дремоту и на ближайшей остановке спокойно покинули вагон, оставив за собой гору мусора. Дочка спросила меня: «Папа, а нас в детском садике наказывают за несоблюдение чистоты, почему же с этих дядей и тётей никто не требует этого?» Ну что я  мог ответить дочери на этот недостойный, непоказательный пример взрослых детям. Тогда я вспомнил свои детские годы. После войны в нашей недавней прифронтовой территории восстанавливали электроснабжение населённых пунктов. Наша учительница то ли в шутку, то ли всерьёз однажды произнесла: «У нерадивых хозяев электричество высветит весь мусор, спрятанный ими по углам изб!» 
Как-то я спросил дворника, – каким образом он решал проблему отходов раньше, живя в сельской местности?
- Там было намного проще, – отвечал Юлий. – Вообще такой проблемы не существовало, так как помои скармливали скотине, а остальное сжигали и никакого тебе мусора, золу от него использовали на удобрения в огороде. А здесь в городе это действительно проблема и с каждым годом она всё более усложняется, так как значительно добавляются бумажные отходы, возникающие от бесплатных газет, рекламной продукции, которыми буквально забивают почтовые ящики и наклеивают на стены и двери в подъездах. В советское время граждане активно собирали макулатуру, обменивая её на книжные талоны. Сейчас такого ажиотажа не существует и в помине. Невыгодно стало сдавать макулатуру, тем более что пункты её приёма практически повсюду исчезли. Поэтому помойки завалены бумагой. Вообще в настоящее время дворникам стало труднее работать. Водители автомобилей-мусоровозов требуют за перегрузку их машин переполненными контейнерами, как они утверждают «сверх нормы», дополнительную плату, проще сказать мзду, так как договора, заключённые ихними компаниями с домоуправлениями, этого не предусматривают. Приходится дворникам «давать на лапу» шофёрам из своего кармана. Я принципиально отказываюсь это делать, не потому что жалко своих кровных денег, а чтобы наши шефы упорядочили свои деловые взаимоотношения. Конечно, мой отказ усложняет мне работу, так как и водитель мусоровоза действует принципиально, забирая отходы моего дома в последнюю очередь. Приходится полдня ожидать транспорт. После такого позднего освобождения контейнеров вынужден вручную загружать их накопившимися за полдня отходами под мусоропроводами подъездов. То есть выполнять дополнительную чёрную работу.
Вскоре после этого разговора мне пришлось изменить маршрут следования от своего дома до станции метро и обратно, так как этот путь преградил забор, за которым развернулось строительство нового жилого комплекса, состоящего из двух корпусов повышенной этажности. Несколько лет спустя, по завершении строительства, ограждение убрали, и я возобновил прежний маршрут, но уже по новым тротуарам, проложенным между старыми и новыми зданиями. В первый же день моего прежнего пути следования рядом со знакомым домом я встретился со своим приятелем – дворником Юлием, сидящим на лавочке у своего подъезда. Он сильно постарел, и мне показалось, что он стал старше своего возраста лет на десять. Уборкой мусора Юлий уже не занимался. Два гастарбайтера южной национальности ловко перемещали контейнеры с бытовыми отходами. Я подсел к бывшему дворнику, поздоровавшись, и спросил по-обыденному – как его дела? В первый момент он удивлённо-вопросительно посмотрел на меня наморщив лоб, затем встрепенулся, выходя из состояния внезапного изумления:
- Ах, это Вы! Знаете, как в той песне «…что-то с памятью моей стало», - буквально забываю о том, о чём думал минуту назад, возраст даёт о себе знать. Скажу откровенно -  признал вас с трудом. Что же касается Вашего вопроса, то Вы же видите – меня заменили на трудовом фронте приезжими молодцами. Так решило начальство домоуправления, признав мою работу неудовлетворительной ввиду постоянной задержки уборки мусора. Таким образом, оно потакает существующей системе побора и взяток в этой сфере бытового обслуживания, отправив меня на заслуженный отдых. Ну да Бог с ними. Видимо так и должно быть.
Я же подумал, всматриваясь в собеседника – наверное, правильно рассуждают те, кто утверждает, что резкое внезапное прекращение трудовой деятельности ускоряет старение человека и даже приводит к преждевременной кончине.
- Догадываюсь, о чём Вы мыслите, - прервал молчание Юлий, - вероятно, Вас удивляет как я сильно постарел, стал таким дряхлым, слабым человеком. А ведь ещё несколько лет назад я и не ведал о каких-либо болезнях. В совхозе считался самым здоровым мужиком. Кувалдалом – такое прозвище закрепилось за мной в те времена, потому что мог сокрушить любые преграды, орудуя подобными простейшими приспособлениями. Во многом благодаря моей неуёмной силе я овладел первой красавицей в округе, ставшей моей женой. Моя дочь красотой пошла в мать, а здоровьем – в меня в пору моей молодости. Супруга моя – прекрасная женщина, настырная, целеустремлённая. Благодаря ей дочка получила приличное образование даже в то непростое время – обучалась в школе с углублённым знанием английского языка, а затем в университете. Поэтому её пригласили обслуживать в качестве волонтёра американскую делегацию при проведении Игр Доброй Воли. А вот я растратил своё крепкое здоровье понапрасну. Но какой-то запас былого здоровья сохранился во мне до этих лет, до которых я дожил. Все мои прежние друзья, приятели-собутыльники давно уже на том свете.
Бывший дворник разоткровенничался, видимо давно жаждал, искал такую возможность, чтобы высказать всё, что в душе накопилось:
- Несколько лет я вообще не беру ни капли спиртного в рот. Конечно, поздновато, но всё же на старости лет прекратил подвергать страданиям свою семью, особенно, причинять мучения своей долготерпеливой супруге. А ведь множество соблазнов современной жизни подталкивают вновь к попойкам. А эти соблазны всё более совершенствуются и распространяются, даже узакониваются на государственном уровне. Например, не зря в народе говорят: «Пережить праздник!» Всем же известно, что в праздники смертность, болезненные осложнения и травматизм возрастают в разы, не говоря о чрезмерных материальных расходах, опустошающих семейную казну, и потере работоспособности людей на многие послепраздничные дни. А сейчас дни этих торжеств увеличили до так называемых каникул. Выйти из такого длительного запоя удается, к сожалению, не всем, потери в семьях (в основном кормильцев) достигли невиданных масштабов, о чём «трубят» все средства массовой информации.
Юлий горестно вздохнул и погрузился в свои думы, наверное переосмысливая всю свою прошедшую непутёвую жизнь, философски подходя к её анализу. Наконец он прервал своё долгое молчание:
- Неужели мы, русские, такая нация, что вечно не живём, а существуем? Никак не можем выбраться из беспробудного пьянства и непролазной грязи! Даже фашисты дразнили нас «руссише швайн» - русская свинья! Когда же мы избавимся от подобного оскорбления?
Я не предполагал, что эта встреча с бывшим дворником, в сердцах излившим откровенные признания, будет последней, а  его слова прозвучат как исповедь, как покаяние при подведении им итогов своего жизненного пути. Прошёл примерно месяц  отсутствия Юлия, его обычное место отдыха на лавочке пустовало. В это время я застал на ней женщину пенсионного возраста, подсел к ней и спросил, что давно не вижу здесь их бывшего дворника.
- Так Юлий же скончался недели четыре тому назад! – Вымолвила дама, оказавшись довольно словоохотливой.  – Понимаете, произошло это так внезапно.  Утром он как обычно довольно бодро проводил супругу на службу, а вечером, когда она возвратилась домой, то застала его лежащим на диване без признаков жизни. Женщину, только что ставшую вдовой, удивило то, что лицо покойника было мокро от слёз. При этом в одной руке он сжимал маленькую иконку, а в другой – крестик.
Такая кончина, казалось бы, внешне невежественного человека, по-видимому, обескуражила мою собеседницу, да и, наверное, других жителей этого дома. Вероятно, умирая, Юлий терпел сильные физические страдания или переносил тяжелые нравственные мучения, которые начали его преследовать несколько лет назад – когда наступило его запоздалое прозрение, и он решил разобраться в своих былых жизненных поступках, в результате которых приходилось расплачиваться его близким своим здоровьем и благополучием. Но он так и не смог найти что-то достаточно достойное в своей личности, копаясь, разгребая, сортируя свои мысли, отсеивая из них различный «мусор».
- А похоронили Юлия на его родине, – прервала мои думы соседка по лавочке. – Закопали урну с его прахом на пригородном кладбище.
Значит, не осталось от Юлия ничего кроме пепла, - подумал я, - сгорел в крематории. Тут мне почему-то вспомнились слова покойного – бывшего дворника: «…остальное сожгли и никакого мусора».


Май, 2011 года.