Помолись за меня, мама

Вода холодом ударилась в лицо и сознание стало выходить из пелены беспамятства. Боль тяжело вошла в истерзанное тело и остановилась, заполнив его до отказа.
-Ы ы ых! – Непроизвольно вырвалось из окровавленного рта и слух, сквозь болезненный звон, уловил чей-то диалог.
Говорили не по-русски, говорили резко, гортанно, со знакомым кавказским акцентом.
Владимир с усилием открыл глаза, точнее один глаз, второй затянуло огромным, непроглядным синяком, и попытался рассмотреть находящихся рядом.
Один из них что-то непонятно произнес и, к нему склонилось заросшее черной, кучерявой бородой, лицо:
-Чё, очухался?
Владимир, медленно приходя в себя,  смотрел на бородатого и пытался понять смысл только что сказанного. Голова раскалывалась от пульсирующей боли и не могла мгновенно  воспринимать происходящее. Огромным усилием приходилось заставлять ее работать. К тому же акцент говорившего сильно искажал речь. Поморщившись от боли, напрягшись, он все же понял вопрос и вспомнил, где находится.
-А ну вставай, русская сволочь! – Рявкнул кавказец и размашисто, рисуясь перед своими, пнул лежавшего на земле солдата.
Боль, многократно усилившись, полыхнула по телу и Владимир, застонав, и решив не искушать судьбу, попытался подняться. Перевернувшись на живот, он оперся локтем в каменистую почву, но тут же упал, получив очередной удар сзади.
-Быстрее! – Требовал бородач, злясь на неповоротливость пленного. – Я кому говорю!
-Подождешь. – Хрипло проговорил Владимир и начал подниматься.
Дважды, не удержав равновесие, он упал, но собрав силу воли в кулак, поднялся на ноги. В глазах поплыло. Тело понесло в сторону, но солдат, качнувшись и расставив ноги пошире, все же устоял.
-Что, будешь дальше упираться? – С издевательской ухмылкой спросил ваххабит и приставил к подбородку пленного пистолет. – Я тебя сейчас кончу, понял?
-Понял. – Устало смотрел на мучителя Владимир. – Ты только это и умеешь.
-Если знаешь, то молись своему Христу.
Бандит чуть отвел пистолет в сторону и нажал на спуск.
Выстрел оглушил больные уши и солдат, вздрогнув от неожиданности, повалился на землю.
-Что, молишься?! – Пнул его бородатый.
-Я атеист. – Тряхнув головой, пытаясь выгнать из ушей звон от выстрела, злобно ответил пленный.
-Ты еще будешь выступать! Кацап хренов! А ну становись на колени!
-Я кажется сказал тебе, что не встану. Не перед кем становиться, а перед тобой, сволочь недоношенная, тем более.
Владимир еле ворочал распухшим языком и слова, из-за выбитых зубов, получались неприлично шепелявыми.
Новый удар болью отозвался по телу.
-Жить хочешь?
-Хочу. – кивнул головой избиваемый и подумал: «Еще как хочу. Каждой клеточкой хочу. Каждая минутка дорога, какая б она не была. Но ведь все-равно убьет.… Эх, если б не связанные руки, я б тебе, гаду, показал»…
-Становись! Иначе прощайся с жизнью.
Пленник вновь молча перевернулся на живот и начал подниматься.
Ваххабит, давая ему возможность встать на колени, отступил в сторону, но, к его удивлению солдат поднялся в полный рост.
Поднявшись Владимир в упор глянул на кавказца, потом, повернув голову, посмотрел на смеющуюся толпу врагов. Ваххабиты что-то весело обсуждали, показывая пальцами в его сторону. Даже сейчас, находясь в безвыходном положении, ему захотелось дать по ним очередь.
Ох  как он их ненавидел! И не его вина, что попал в плен. Просто так случилось, не заметил подкравшихся сзади.
«Господи! Как же ты не уберег своего солдата?!»…
Ваххабиты, чувствуя безнаказанность, продолжали весело гоготать и давать советы издевающемуся над солдатом. Они даже заключали пари – поставит он его на колени или нет.
-На колени!!! – Выслушав советчиков, рявкнул в конец разозленный бородач, и ткнул пистолетом пленному в нос.
Боль молнией долетела до затылка. Солдат дернулся и, чтобы опять не упасть, отступил на несколько шагов.
Из ствола ударил резкий запах сгоревшего пороха, и  жить захотелось еще больше.
Владимир попытался отвести лицо в сторону, по пистолет продолжал дышать страшным запахом. Бандит злобно смотрел на непослушного, не сдающегося российского солдата, который даже перед лицом смерти не хотел подчиниться.
-Ты же трус. – Проворочал непослушным языком Владимир, выливая словами свое презрение врагу. – Ты же боишься меня. Даже руки связал от страха. И из страха бьешь… Своих   ты тоже боишься, потому что они заставили тебя убивать неповинных людей, Заставили  воевать. Пригрозили, и ты испугался. Трус.
Он не знал, что попал в самую точку, но чувствовал, что не ошибся  в предположениях.
-Меня никто не может заставить воевать, кроме Аллаха! – Возразил удивленный бородач.
-Врешь. – Усмехнулся окровавленными губами солдат. – Тебя заставили. Ты своих  боишься больше, чем нас. К тому же ты мечтаешь разбогатеть, надеешься заработать на крови. Рабов тебе хочется, а ведь ты сам раб своей лени, подлости, злости. Раб хозяев, что заставили тебя взять в руки автомат. Да и руками то этими ты ничего делать не умеешь, потому что в жизни ничего доброго не сделал. Корявые они у тебя…
-Да я тебя!.. – Замахнулся пистолетом ваххабит.
-Мне уже не страшно. – Не моргнул глазом солдат. – Все одно убьешь, так что на колени перед тобой, перед мразью, не встану. Никогда и ни перед кем не стоял. Жаль только, что тебя на тот свет забрать не смогу… Ну да ничего, наши тебе кишки выпустят. Наши вас всегда били. Сейчас тоже побьют, просто еще как следует не взялись.
-Это когда вы нас били? – Взорвался злостью бандит и схватил пленного за окровавленную робу. – Говори, сволочь, когда?
-Всегда. Одна Куликовская битва чего стоит.
-Там наших не было. – Ослабил хватку кавказец. – Там были татаре.
-Какая разница, все вы сволочи. – Владимир ожидал получить новый удар, но ваххабит, решив выслушать доводы пленного до конца, не поднял руки. И солдат продолжил. – И живете вы под крылом русских только потому, что ваши предки на коленях к царю приползли, помощи просили от турок...
Чеченец вскинул голову, чтобы что-то возразить, но солдат, не дав ему высказаться, задал вопрос:
-Вот скажи мне, за что ты воюешь? Что у тебя за идея?
-За свободу моего, чеченского народа.
-Тебе что, мало свободы было? Врешь, не нужна чеченскому народу свобода, какую  вы несете. И ты это знаешь. Твои слова лишь прикрытие, за которое вы прячете свои преступления, а ваххабизм ваш, это тот же фашизм. Идеология у него такая – убивать. А главная цель во всем  этом - награбить побольше денег. Или я не прав?
Чеченец, не зная чем опровергнуть доводы пленного, оглянулся на своих и увидел, что происходящее снимают на видео. Он злобно что-то крикнул в сторону оператора и тот опустил камеру.
-Тебя как зовут? – Зачем-то спросил Владимир.
-Зачем тебе? Все-равно сейчас сдохнешь, как паршивый пес.
-Хочу знать, кого на том свете встречать. Я там тебе башку оторву и транзитом на третий свет отправлю.
-Ха ха ха! – неожиданно рассмеялся бандит и представился, выгнувшись, как обычный блатняк. – Джохар меня зовут. А тебя как? Хочу знать, кого такого упрямого убивать буду?
-Владимир мое имя. – Он покачнулся, теряя остаток сил. – Извини, но руки за знакомство не подам – связаны. Да и не подал бы. Не заслужил ты моей руки. А вот имя на всякий случай запомню, вдруг пригодится. Может получится тебя ножичком пощекотать.
-Тебе недолго осталось помнить. Я… - Джохар пальцем себе в грудь. – Я твоя смерть. Понял? И ты мне начинаешь надоедать. А на колени встанешь, и будешь молить своего Христа, чтоб поскорее убили. Ты не первый. Понял?
-Понял. – Кивнул солдат и про себя решил: «Пусть бьет, но не встану». Проговорил. – Что ты к Христу прицепился? Я же твоего Аллаха не трогаю, хотя он мне не очень то нравится…
Удар, не дав договорить, опрокинул на землю.
Очнулся от нового потока воды.
-Вставай, философ хренов. – Удар ногой в бок.
-Опять ты, гад. – Еле слышно прошепелявил пленный и подумал: « Зачем вставать? Чтоб снова сбил с ног? Пусть уж лучше так бьет».
-Да прикончи ты его. – Подошел к чеченцу кто-то из своих, говоря на русском, но с четким прибалтийским акцентом. – Зачем он тебе нужен? Времени у нас нет, пора уходить. Из аула позвонили и передали, что в нашу сторону двигается колонна федералов. Через час могут быть здесь.
-Пусть на колени встанет.
-Не встанет. Раз до сих пор не встал, значит не встанет.
-Встанет. Все вставали.
-Этот не встанет. – Начал спорить прибалт. – Мне попадался такой.
Рывок за шиворот заставил Владимира подняться.
Ваххабит стоял глядя в лицо пленного и думал: «Кажется, прибалт прав, этот не встанет. Наверное надо убить. А может еще помучить? Но ведь терпеливый какой. Такой в бою не уступит. – В его душе шевельнулось что-то похожее на уважение.  "Настоящий джигит. – подумал он и глянул на часы. – Нет, некогда, пора уходить. Если федералы засекут, то конец, раздолбают к чертовой матери".
-Слушай. – Осклабился он пленнику. – Ты мне нравишься, настоящий джигит и я тебя уважаю. Вот твой автомат, иди. Я тебя отпускаю.
Джохар отстегнул магазин от оружия, передернул затвор, из которого выскочил патрон, приставил автомат к ближайшему дереву и вытащил из ножен кинжал.
Внутри у Владимира все напряглось: «Конец!». Появилось желание уступить, упасть на колени, вымолить жизнь, но взглянув на человека с ножом, понял, что не сможет.
«Как потом жить? С какой совестью? Уступишь раз и если не убьют, заставят принять ислам!...  Мама верующая – не переживет отступничества сына… А если убьют?... Тоже не переживет, но умрет с чистым сердцем. Бабка проклянет, папа возненавидит.… Нет, ни за что!»
Он вспомнил освобожденных их командой рабов, измученных, грязных, прячущих лица. Некоторые их них стали мусульманами и им некуда было идти.
«Ни за что! – Еще раз решил он и, приготовившись к смерти, гордо вскинул голову. – Я славянин!»
Джохар повернул пленного спиной и, полоснул по веревкам.
«Неужели правда отпускает? - Недоверчиво глянул на него солдат, но увидев ухмыляющиеся рожи ваххабитов понял. – Нет, не отпускают. Что-то задумали».
Неуверенным движением взял автомат «жаль, что он не заряжен», повернулся, с трудом накинул на плечо и стараясь не оглядываться, стараясь не показать страха, всем телом ощущая дышащую в затылок смерть, медленно побрел прочь.
«Если пройду сто шагов – буду жить. – Пронеслось в голове. Мысленно воззвал к небесам: «Господи! Помоги! Убереги!»
Начал считать шаги: «Раз, два, три… На каком шаге выстрелят?.. Девять, десять… А может не станут стрелять? Может, пожалели и решили отпустить? Не верится что-то... нет у них жалости в душе, не бывает... Двадцать три, двадцать четыре… Что-то долго тянут… Тридцать, тридцать один…
Споткнулся. Упал. Уронил автомат. С трудом поднялся и волоча оружие по земле, поковылял дальше.
«Сорок девять, пятьдесят… - В душе затеплилась надежда. – Пятьдесят семь, пятьдесят во…»
Страшный удар в спину бросил на землю и Владимир понял, что убит.
«Помолись за меня, мама. – Остановилась последняя мысль. – Помолись»…


Через два дня по центральному телевидению прозвучало короткое, почти незаметное сообщение, что возле одного из сел Чечни было найдено тело российского солдата, пропавшего из части при невыясненных обстоятельствах. По данному факту  возбуждено уголовное дело