Дневник

Я люблю шелест исписанных мыслями страниц. Этот приятный для слуха, мягкий звук всегда напоминает мне о прожитых годах, днях, минутах, которые навсегда остались в прошлом. Желтые страницы манят меня черными строчками, открывающими дверь в чужую жизнь.
В моей жизни я не встречала человека, который хотя бы раз не заглянул в чужую записку, сложенную самолетиком, блокнот с расписанием дня или даже в личный дневник. Со мной произошло последнее.
Была осень. Дни тянулись медленно, а туманный дождливый пейзаж ничуть не вдохновлял. Солнце изредка выглядывало из-под тяжелых серых туч, радуя прохожих теплыми лучами, но затем снова заходило, затягивая за собой всю радость, оставшуюся в природе.
Я шла по Набережной улице, наблюдая за медленным течением реки, которая в скором времени должна была покрыться тонким слоем льда. Холода я не чувствовала, и домой совсем не хотелось, поэтому я решила свернуть в городской парк.
Скамейки, тянувшиеся вдоль асфальтной дорожки в парке, были пусты. Я прошла вглубь и присела на ту, что посуше и почище. Скамейка – как скамейка, но не совсем. На ее краю я обнаружила толстую тетрадку в черном кожаном  переплете. Любопытство притянуло находку ко мне. Тетрадь была сырой, а к обложке, с одной стороны, приклеился березовый листок. Мне показалось, что она уже давно здесь лежит. Внутри меня началась борьба: открывать или нет? В голову сыпались вопросы: Чья? Для чего? Или для кого? Тетрадь манила меня своим загадочным видом, и я раскрыла ее. Передо мной открылись желтые, пропахшие осенью страницы. А по ним побежали черные, слегка неряшливые буквы.
По первой строке я поняла, что это чей-то личный дневник. После этого я резко захлопнула тетрадку и тяжело выдохнула. «Что же делать? Читать? Или оставить его здесь? А вдруг там что-то интересное? Что же? Что же делать?» - начала я спрашивать саму себя. Я не привыкла брать чужие вещи, считая это настоящим преступлением. «Но он же потерян. Его никто уже не будет искать. Бери и читай, если хочешь!» - шептал на ухо Дьявол. А Ангел добавлял: «Это будет очень плохо с твоей стороны. Он не твой. Положи на место». Я окончательно запуталась в своих мыслях.
Дневник продолжал манить меня черным переплетом, покрытым ледяными капельками дождя. И именно в тот момент я решила вторгнуться в чужую жизнь, полную насыщенных событий и переплетений самых невероятных историй. Я начала читать.
[ Сегодняшний вечер прошел как-то скучно и слишком обыденно. Я как всегда работал с раннего утра и вот сейчас сижу уставший и голодный. Директор сказал, что повышение ждет меня еще не скоро, что совсем не радует. А еще уволили Эдуарда. Он поехал в Москву. Меня поглощает одиночество.
Оно высасывает последние силы, чтобы жить, и я совсем теряю голову. Что же мне делать? Единственная хорошая новость на сегодня, что я наконец-то нашел няню для Полинки. Хотя платить ей пока нечем…
Полиночка приносит одни пятерки, но даже это не заставляет ее улыбаться…]
Мне было очень тяжело читать эти строки. Я не ожидала увидеть в дневнике такое. Меня посетили дурные мысли о жизни. Мысли о жизни бедных и одиноких людей. Посетило чувство подавленности и страха. Я решила больше не читать дневник. Сегодня. Мне показалось, что я вторгаюсь в жизнь, узнаю чужие тайны, которые знать не должна.
На парк опустились сумерки, и я ушла домой, засунув находку в сумку.
В прибрежном поселке мой дом найти было очень легко. Он, словно яркий рисунок в черно-белой газете, сильно выделялся. Среди маленьких серых домишек возвышался кирпично-красный двухэтажный особняк.
Не то чтобы я очень много зарабатывала и могла тратить деньги на роскошь. Просто все люди когда-нибудь умирают. Дедушка Владимир перед смертью оставил все свое богатство мне. Хотя тогда мне было сорок дней, и я не помню даже лица любимого дедули. Вместе с домом малышка Ева (именно так меня зовут) получила дворецкого – Марка и собаку – Скарлет. Все, что находится в доме тоже мое. Жаль лишь, что все это добро не с кем разделить…
Я как всегда подошла к калитке, где меня встретил дворецкий и любимый лабрадор.
В тот день, я не сильно проголодалась и решила выпить лишь чашечку чая. Марк испек французские булочки с маком и подал зеленый чай с ароматом ванили в чудесном сервизе. На роскошном серебряном подносе стоял сиреневый чайник и такие же чашечки. Их края изящно извивались, напоминая мне юбочки балерин, легких и нежных. Я глотнула горячего напитка, а затем отправилась в спальную комнату, чтобы уединиться и продолжить чтение загадочной тетрадки.
[С каждым днем все хуже и хуже. Няня потребовала свою зарплату, и все деньги ушли на это. Полина сидит в своей комнате и плачет. Я не знаю, что делать. Я теряю надежду на нормальную жизнь.
Чувствую боль. Где-то здесь, у сердца. Она неприятная, колючая и слишком сильная. Как же тяжело. Я готов и сам заплакать. В последнее время меня часто посещают мысли о суициде. Но я не могу это сделать, я просто не имею права. Я должен жить ради Поли.
Дневник, ты моя единственная ниточка к жизни. Здесь я могу хоть немного, хоть пару минут побыть счастливым и не одиноким. Отпуская свои мысли, рисуя их на хрустящих страницах, я чувствую свободу и уверенность. Я чувствую, что со мною рядом кто-то есть. Кто-то очень близкий, заботливый и любимый. Спасибо…
Почему? Почему жизнь так несправедлива ко мне? Не только ко мне. Ко многим, кому очень тяжело.
Размышляя о мире, в котором я живу, я все больше убеждаюсь в том, что он полон жестокости и зла. Увидев вчера, как подростки избивают бездомного пса, я не мог поверить своим глазам. Если они все так спокойно били и издевались над беззащитным животным, им ведь не будет ничего стоить поступить так же с человеком. Почему люди столь безрассудны и жестоки? Да, я тоже человек, но пока что я чувствую себя на месте того пса, а не человека. Единственной доброй душой, которую я знал, была Дина. Но теперь я одинок. И теперь мне хочется спрятаться в своем уютном мире и закрыть дверь на замок.
 Не могу писать более. Начинаю плакать. Плакать, как девчушка. До завтра, дневник…]
По моим щекам текли слезы. Я была готова закричать. Просто закричать от боли… Его слова настолько проникли в душу, что эту боль невыносимо было сдерживать. Меня поразила дрожь. Я захлопнула дневник и убрала его в тумбу. Мне на глаза попалась сиреневая ажурная чашечка с чаем. И тут боль в груди начала увеличиваться. Я зажмурила глаза, из которых сыпались комочки слез, и ударила по посудине. Чашка слетела с тумбы на пол, разбившись вдребезги. Образовалось  темное пятно, напоминавшее слизкую и противную, растоптанную жижу. Такую же, как и его жизнь. 
« Я не имею права пить из серебряной чашки, когда кто-то глотает остывший чай из железной кружки» - промелькнуло у меня в голове…
Той ночью заснуть было невозможно. Все тело дрожало, а голова была заполнена множеством мыслей. Кто этот человек? И за что он настолько несчастен? Почему каждый его день наполнен страданием, грустью и слезами? Знала лишь одно, он был прав. Прав абсолютно во всем. Его мысли были настолько чисты и правдивы, а чувства описывались с невероятной точностью. Его слова могли ранить самых непоколебимых людей. Его предложения были способны заставить плакать миллионы. Но при всем этом, мне было безумно жаль его и Полину. Они ходят по нашему городу, где-то тут, рядом со мной, а их никто не замечает. Никто не знает, как им тяжело и одиноко. И никто не захочет им помочь. Ведь мир полон жестокости и зла. Даже в этом он, к сожалению, прав.
В ту ночь ко мне пришла эта безумная идея. Я поняла, что именно я должна помочь этому человеку. Я должна найти его и сделать хоть капельку счастливей.
Заснула я только под утро.

[ Люблю дождь. Холодный и печальный ливень, который погружает город в беспредельную сероту. Люблю пронзающие и обжигающие тело капли. Они летят по воздуху, а в них отражается все, что происходит в мире. А еще в них отражается радуга, дождь становится похожим на конфетти.  Люблю запах мокрой пыли. Мне кажется, дождь меня понимает. Понимает мою боль, душевную и очень сильную. Небо плачет, а я вместе с ним. Мужчины не должны плакать, но иначе невозможно.
Я понимаю, что должен быть сильным, должен работать и воспитывать малышку. Нужно найти то, что придаст мне силы для жизни. Но сделать это не так легко. У Дины всегда получалось.… Когда я ее вспоминаю, на сердце становится спокойно и приятно, но почему? Ведь так быть не должно. Наверное, потому, что я чувствую ее присутствие, ее поддержку и ее тепло рядом со мной.
Я подумал, что не стоит писать здесь только плохое. Ведь я веду дневник для того, чтобы отвлечься от повседневной серой жизни, от всех невзгод и неудач. Хочу записать одну историю.
Недавно, прихожу домой, а Полинку найти не могу. Хожу по дому, заглядываю в шкафы, зову ее, а она оказывается под кроватью  лежит, притаившись. Бережет котят, а тех штук десять. Они из ее рук вырываются, по комнате разбегаются, мяучат. Оказалось, притащила их дочь от соседки, чья персидская кошка недавно родила. И в тот момент я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Полина улыбнулась. Впервые за несколько месяцев она действительно улыбнулась. Как помню, глазки ее блестели, становились еще зеленее, совсем  как у мамы. Ротик застыл перевернутым коромыслом и радовал глаз. Я улыбался вместе с дочуркой. Потом приобнял ее и поцеловал в холодную щеку.
Делать было нечего, оставил одного котеночка, рыжего, симпатичного. Леопольдом  назвали.
Как радостно, как хорошо и приятно было видеть улыбку дочери! Насколько позитивна она была пару дней, но затем вновь лишь слезы и дурное настроение.
Пытаясь написать о чем-то радостном и светлом, я опять пришел к мрачному концу. У каждой моей истории никчемный финал, а счастливого продолжения, по-моему, уже не будет]
Очередная запись и очередная истерика с моей стороны. Как это было трогательно. Какими нежными, близкими и родными были отношения отца с дочкой. Ведь не каждый человек  знает, что ему делать после смерти любимого и как успокоить ребенка. Но мне казалось, у НЕГО это прекрасно получается.
Я чувствовала, что ОН чем-то на меня похож, а потом поняла чем. Одиночество. Именно оно нас объединяло. Только оно немного отличалось. ОН просто потерял человека, который шел с ним по жизни и никогда не выпускал его руку из своей. Так уж получилось. Глупое стечение обстоятельств, судьба.…Назвать это можно было разными словами. А что касается меня и моей жизни, я просто еще не нашла того самого, который любил бы меня такую, какая я есть, который бы просто был рядом со мною в тяжелые минуты и в радостные времена. Тот, которого не надо было бы  искать. Он бы сам пришел, посмотрел бы мне в глаза и просто улыбнулся. А мне достаточно было бы его легкой улыбки. Больше ничего не надо.
Мне нравилось читать этот дневник, очень нравилось. Я часами валялась на кровати и листала его. К каждой истории, каждому моменту подбирала какие-то незамысловатые названия, пыталась понять характер этого человека, подразделяла все записи на определенные группы, меняла местами. Я не знаю, зачем  я это делала, но мне было интересно работать с дневником, как с очередной статьей.
Прошу прощение за мою неучтивость. Но я не успела рассказать о своей работе. Я работаю в самом популярном в городе, еженедельном журнале – «Пуговица» главным редактором. Я очень люблю свою работу. Писать – мое призвание. И, наверное, поэтому я причитывалась к каждому ЕГО слову. Иногда критиковала его записи, но в больших случаях, восхищалась ими.
[ Часто ли мы смотрим в глаза чужих людей? Часто ли присматриваемся к цвету радужки, разрезу и длине ресниц? С моей точки зрения, глаза могут рассказать о человеке очень многое. По глазам я узнаю, какой у человека характер. Например, у нашей милой, приветливой и очень доброй соседки глаза большие теплого коричневого, почти оранжевого, цвета. У старой знакомой, застенчивой, скрытной и немного пугливой девушки, глаза маленькие, имеющие странный цвет. По-моему, серовато-сиреневый. Но в любом случае, они у нее мутные, словно туманные. У строгой Полининой  учительницы глаза узкие, зрачок – тонкая полоска. Ресниц на них почти нет. Цвет желто-зеленый и немного противный. Смотрит Лидия Леонидовна на всех очень подозрительно.
 И, наконец, моя Диночка. Ее глаза, яблочно-зеленого цвета, всегда несли тепло и в то же время прохладу. Они были не гадкими, как у Лидии, а нежными, как лесной цветок, как луговая травинка или капля росы рано утром. В ее глаза я мог смотреть часами, смотреть с большим упоением. А Дина вечно спрашивала: «Что ты как смотришь? Со мною что-то не так?» Я говорил, что ее глаза прекрасны, и я смотрю на них, как на картину. После моих слов она начинала смеяться, искренне и задорно.]
[Какие вы любите цветы? Милые ненавящевые ромашки  или благородные розы? Лесные ароматные ландыши или изысканные, но в то же время нежные и хрупкие орхидеи? У каждого свои предпочтения.
 Я просто обожаю высохшие цветы. Мне все равно, колокольчики это или нарциссы, самое главное, чтобы были сохлыми. Мне нравится открывать какую-нибудь старую, пыльную всеми забытую книжку и находить в ней вот такой вот сюрприз. Высохшие цветы какие-то особенные. Наверное, такими их делают воспоминания. Каждое растеньице из книги связанно с определенным событием.
 Хрупкую розовую герберу мы с Диной вложили в первый том романа «Война и мир» после нашей прогулки по лесу. Была осень. Но погода стояла теплая и очень приятная. Полина только начинала толкаться в Динином животике. Мы втроем гуляли по золотому лесу. Завораживающие пейзажи, ароматный ветер, дующий в лицо, шелест кленовых листьев под ногами – я помню все. Динка вела себя как ребенок, хотя сама уже полностью была готова стать мамой. Ходила по лужицам, собирая золотые листья, подкидывала вверх и смеялась. В очередной раз, поднимая с земли хрустящие листочки, она заметила среди них нечто необычное. Это была розовая гербера, пробивающаяся сквозь холодную землю. Мы были очень удивлены. Нам показалось, что это какой-то очень добрый знак, что-то мистическое. Ты любила подобные истории. Чтобы не забыть это маленькое чудо, мы сорвали цветок и, принеся его  домой, положили в книгу. Жаль, что Дина так и не увидела мистическую герберу в засохшем виде.
Я часто открываю «Войну и мир» и смотрю на НАШ волшебный осенний цветок. Вдыхаю ностальгический аромат, вспоминаю ту осень, и, разумеется, прекрасную улыбку Дины.]


Каждый день я думала о том, как мне ЕМУ помочь. Для начала я должна была найти его. Но я не знала, как это сделать. Найти одного единственного человека в целом городе, зная лишь имя его дочки, было очень сложно. Если бы он жил в моем поселке, было бы легко. Но я была уверенна, что он далеко от меня. Если бы он жил где-то рядом, я бы это знала. Ведь я знаю всех моих соседей и соседей моих соседей и соседей, соседей моих соседей. Я ни капли не преувеличиваю. Я знаю, когда кто родился, у кого намечается свадьба, а кого на следующей неделе поминки. Но я не припоминаю мужчину, у которого недавно погибла жена и осталась дочь Полина.
В моей голове крутились разные мысли. Например, дать объявление по телевидению. Хотя, какое объявление? «Разыскивается мужчина и девочка Полина. У мужчины плохо с работой, а еще недавно случилось горе. Вел черный дневник »? Я имени то его не знала. А если дать объявление о находке, вряд ли кто-нибудь на него откликнется. Я вообще была не уверена, что он смотрел телевизор. Может быть, и на это у него денег не было…
Каждый день я приходила с работы домой и читала одну-две страницы из дневника. Они были прекрасны. В его словах сочетались страданье и радость, любовь и разлука. И словосложение было идеальным. Когда я читала дневник, мне казалось, что я читаю произведения какого-то великого писателя или поэта. Будь я на его месте, я бы написала собственную книгу. Хотя, я думала, что этот человек настолько замкнут и потерян, что ему было не до этого. И тогда мне в голову пришла необычная мысль, которая поначалу показалась мне эгоистичной. Я думала, что от такой задумки будет польза только мне. Но затем, я поняла, что у меня появится шанс найти ЕГО.
Я решила создать в нашем журнале «Пуговица» свежую колонку и поместить туда статьи из черного дневника. Я была уверена, у этой колонки появятся читатели! И их будет много. Когда люди заинтересуются, и новость о свежем анонимном писателе распространится по городу, ОН узнает обо всем. ОН узнает о том, что он кому-то нужен и придет сюда. « Я буду ждать » - последняя мысль промелькнула у меня в голове, и я решила воплотить свою задумку.
Это была самая безумная идея в моей жизни.
« А что если он ничего не узнает об этой колонке? Я не хочу пользоваться его славой. А она обязательно придет…» - крутилось у меня в голове, но вскоре я успокоилась.
Я решила разделить все записи из дневника на отдельные части. И по очереди пускать каждую статью в ход. Подписываться я решила как Аноним. Коротко и ясно.
Уже на следующей неделе в «Пуговице» мелькала новая статейка. Назвала я ее « Боль». В этой статье я собрала самые первые записи из дневника. Они были полны боли. В них описывалось страданье главного героя – Анонима. Я ничего не добавляла от себя, лишь меняла некоторые предложения местами.
Прочитав статью еще разок и, даже, проронив слезу, я отправилась домой. Марк почему-то меня встретил. Он сидел в холе, в кожаном кресле, и листал «пуговичный» журнал. Скарлет облизывала ему руки, будто просила чего-то вкусного, но он не обращал внимания. Когда я вошла, дворецкий даже не посмотрел на меня. Он не помог снять пальто, не предложил чаю. Все это было очень странно. «Марк, что с тобой?» - спросила я, подойдя к нему ближе. Дворецкий лишь убрал от лица журнал и посмотрел на меня. По его щекам текли слезы. Я была в шоке. Я никогда видела Марка в слезах. Это было невероятно.
 - Марк, почему ты плачешь? Что с тобой? – вновь спросила я.
 - Я читаю ваш свежий журнал, госпожа.… Простите, такого больше никогда не повторится.
 - Ну, объясни же мне, что произошло?
 - Понимаете, ваша новая колонка и эта статья про боль…она настолько прекрасна! Я тронут до глубины души.…Простите еще раз, я должен был снять с вас пальто и принести чай…
 - Это все не важно, Марк. Скажи, тебе действительно понравилась статья?
 - Да. Она просто великолепна! У меня в голове прокрутилась вся моя жизнь, мое детство, молодость – все. И поэтому я не удержался, простите.
 - Да, хватит уже извиняться. Я наоборот очень рада, что статья на тебя так подействовала. Я сомневалась, произведет ли она на кого-то такое же сильное впечатление как на меня. А результат оказался более чем хороший. Если даже ты, непоколебимый мужчина, заплакал над этой статьей, то это замечательно, и журнал разойдется быстро.
 - Я поздравляю вас, Ева. Если вы непротив, то я пойду, выпью мое лекарство.
 - Да, конечно. И можешь не готовить ничего, я все равно не голодна.
Вот так я узнала, какой, оказывается,  Марк ранимый человек. Еще он что-то говорил о своем детстве, и я начала волноваться. Вообще, я не очень много знаю о своем дворецком. Знаю лишь то, что он очень долго работал на моего дедушку. Сейчас Марку 57 лет, но выглядит он молодо. Насчет его прошлого, его семьи, его детства я ничего не знаю. От этого мне стало стыдно.
Я хотела большего. Я хотела узнать о статье от своих соседей, друзей, коллег. Но больше всего я надеялась на то, что эту колонку прочитает ОН. А потом он найдет наш журнал, придет ко мне, и тогда я смогу ему помочь.
« Я помогу ему с долгами, я помогу ему устроить Полину в хорошую школу, я помогу ему не быть одиноким.…Если у меня получится, я действительно стану самой счастливой. Получив этот дневник, я не могу просто так сидеть на месте, читать его и не обращать внимания на горе этого человека. Мой долг – помочь ЕМУ» - твердо решила я.
В течение нескольких дней я узнавала у своих знакомых, насколько им понравилась или не понравилась колонка, что именно они о ней думают. К моему счастью, все отзывы были только положительными.
« Это потрясающая статья! Но кто он? Кто этот человек? Кто автор? Он гений, хотя его очень жаль. Восхитительно!» - говорили мои коллеги, прочитав «Боль». Мне приходилось отвечать, что пишет мой знакомый, который хочет остаться неизвестным. « Как это неизвестным? Почему? Его должны знать все! - возмущались читатели. – Журнал «Пуговица» начал расходится в четыре раза быстрее благодаря этому Анониму. Почему же он скрывается?» В такие моменты мне становилось очень стыдно. Ведь автор этой статьи совсем не мой знакомый, и он тогда даже не предполагал, что происходило. Он не слышал всю эту похвалу, а я эгоистично пользовалась успехом. Меня начинала пожирать совесть. Я ведь вывернула всю его жизнь наизнанку. Аноним писал о несправедливости жизни, и я с ним соглашалась, но при этом сама поступала неправильно и несправедливо.
Меня очень удивляло то, что ОН  все не приходил. Было странно, что весь город я поставила на уши своей выходкой, а ему было все равно. Или он просто еще не прочитал новый номер. И тогда мне пришлось решиться на еще одну статью, ведь все ее так ждали.
« А когда твой друг напишет что-нибудь новенькое? Будет следующая статья? О чем он будет писать? О страданиях или о более радостных моментах его жизни? » - расспрашивали меня коллеги, соседи и просто знакомые. Всем хотелось знать, что же дальше произойдет с Анонимом.
На следующей неделе вышел свежий номер «Пуговицы» с такой же свежей статьей под названием «Дождь». В ней рассказывалось о моменте, когда дочка Анонима начала улыбаться впервые за несколько месяцев. Я подумала, что этот рассказ тронет читателей еще больше. Я не добавляла ничего от себя, оставила все как было. Главное для меня тогда было, чтобы ОН прочитал статью и узнал в ней свои слова, свои мысли.
На этот раз, после выпуска, все было намного спокойнее: Марк не ревел, коллеги не подбегали, поздравляя с отличной работой, соседи и знакомые тоже не интересовались «Дождем». С другой стороны, меня это очень радовало, потому что я чувствовала себя уже не такой виноватой, совесть утихала.
Я рано радовалась. Журнал распространился по всему городу, и вновь начались звонки, письма, разговоры и слухи. Большинство людей очень сопереживали Анониму. Они говорили, что жить такой жизнью невыносимо тяжело. Кто-то даже хотел найти его и помочь какими-нибудь средствами. Но я, мило улыбаясь, отвечала: « К сожалению, Аноним не разрешает раздавать свой адрес. Он хочет оставаться под завесой тайны».
По ночам меня посещали дурные мысли. Мне казалось, что я уже никогда не найду ЕГО. Полинка больше никогда не улыбнется, Аноним не найдет хорошую работу, не сможет забыть Дину, так и останется одиноким бедняком до самой смерти. Затем Полина останется сиротой, и ей тоже уже никто не поможет. В голове ясно рисовались страшные картины. Я не знала, что делать.
Пошла третья неделя и третья по счету статья Анонима. На этот раз я напечатала о его жене Дине. И назвала статью « Фотография моей любимой». Наверное, она стала самой трогательной. Перечитывая ее несколько раз, я плакала. В этом рассказе смешивалась мистика с реализмом. Ведущей ниточкой было одурманенное состояние бедного Анонима и его любовь к покойной жене.
[Фотографии. Как много они значат для людей. Мы фотографируем тех, кого любим, тех, кто нам дорог, чтобы они остались рядом с нами навсегда. Хотя, фотокарточка считается просто куском картона с изображением чего-либо, я верю, что у этого куска есть ДУША. Когда мы фотографируем кого-то, его мысли, чувства передаются на бумагу и остаются на ней в виде улыбки или нахмуренных бровей, позы или движений, поворота головы, взгляда и одежды.
Я часто разговариваю со снимками, особенно, с ЕЕ снимком. С тем, на котором она улыбается. Ее глаза наполнены радостью и любовью. Мне кажется, что сейчас она точно такая же: милая, добрая и безумно красивая. Я спрашиваю, глядя на карточку:
- Дина, как твои дела, дорогая? Счастлива ли ты?
И прислонившись к щекой к фото, я  чувствую тепло. Становится приятно и спокойно, что мне начинает казаться, что она где-то рядышком со мной. Но открыв глаза и увидев перед собой лишь фотографию, мне вновь становится тяжело и грустно.
Это лишь мои мысли. И мне не важно, что думают другие. Я просто верю]

Многие люди начали говорить, что Аноним просто сумасшедший, и больше не хотели ничего о нем читать. Другие же умилялись и жалели его. Третьи были сторонниками бедняги. Они так же считали, что у фотографий есть душа.
Я не понимала, как можно считать этого бедного, убитого горем человека чокнутым. Мне приходилось слушать гадости об Анониме от многих знакомых. И я начала жалеть, что затеяла все это. Терпение было на исходе, а вечные вопросы о моем «знакомом» начинали сводить с ума. Помочь найти этого человека могла только чудо. И вскоре оно произошло.
В одно хмурое дождливое утро в редакцию пришло письмо от некого Матвея Снегирева. Сначала я подумала, что это письмо от очередного читателя «Пуговицы». Но прочитав его, я поняла, это был  ОН. Это был тот самый человек, отец Полины, автор черного дневника или просто Аноним.
Письмо гласило:
« Уважаемая редакция журнала «Пуговица»!
Я больше не намерен это терпеть. Зачем вы пишете обо мне в своем журнале? Зачем вы залезли в мою жизнь?! И самое главное, как? У Вас нет никакого права на такие поступки. Почему вы так поступили? Как вы понимаете, у меня накопилось множество вопросов. Прочитав три Ваши статьи, я был в глубоком шоке. Меня абсолютно не утраивает, что Вы сделали из меня какого-то Анонима, и то, что Вы выставили всю мою нелегкую личную жизнь на показ. Я не знаю, как Вы все это сделали, и  откуда у Вас мой дневник. В скором времени я приду в Ваш офис. Мне надо серьезно с Вами поговорить.
С уважением, Матвей Снегирев».
Я не знала, как мне реагировать на письмо. Я знала, что оно будет содержать недовольство, но внутри все же образовывалась какая-то обида. Я должна была ликовать. Я нашла Матвея! И скоро я его увижу, и смогу с ним поговорить. Я наконец-то познакомлюсь с тем, кого так трепетно ждала. Но почему-то мне было не по себе. « И что я ему скажу? Как себя буду вести? Как объяснить ему свой нелепый поступок?» Эти вопросы преследовали меня несколько последних дней. Каждый день я была в редакции с утра до позднего вечера и ждала ЕГО. Мне казалось, он может прийти в любую секунду. В мгновения, когда открывалась дверь в мой кабинет, я подскакивала со стула, но видела перед собой лишь знакомые лица.
« Когда же? Когда он придет?» - спросила я саму себя. И сама себе ответила, улыбаясь: «Скоро. После дождичка в четверг…»
Дождливый четверг все же настал. Я как обычно сидела в своем кабинете. Стрелки часов показывала полдевятого вечера. Я позвонила Марку и предупредила, что еще поработаю. И начала перебирать бумаги, выбрасывая ненужные. Через полчаса принялась дописывать свою собственную статью. Она была о бедных и богатых. Именно Матвей, то есть его записи натолкнули меня на такие мысли. Я размышляла обо всех моих событиях за последний месяц, о Матвее, о черном дневнике, о милашке Полине, о Марке, о жестокости и безразличии людей, о ценностях жизни. И придумывая красивые фразы, быстро набирала их на компьютере.
Раздался глухой стук в дверь. Я по привычке крикнула: «Войдите!» и даже не посмотрев на входящего человека, продолжила громко щелкать по клавиатуре.  Наконец подняв глаза, я увидела незнакомого мужчину. Он был выше среднего роста, достаточно красив. Русые волосы были собраны в короткий хвостик. Одет был незнакомец в черное пальто. Оно показалось мне дешевым и потрепанным. Ботинки на ногах уже давно потрескались и собрались в нескольких местах в складочки, но за то были начищены до блеска. За сидевшими на носу очками я разглядела тяжелый, немного расстроенный взгляд.
Я не знала с чего начать разговор со Снегиревым. И поэтому продолжала смотреть в его глубокие синие глаза и чего-то ждать.
 - Здравствуйте. Я Матвей Снегирев. А вы, я так понимаю, главный редактор «Пуговицы»?
Я вышла из-за стола и тихо ответила:
 - Да. Меня зовут Ева. Очень приятно с вами познакомиться.
 - Знаете что, Ева? У меня есть большая претензия к вашему журналу, особенно к новой колонке. Я думаю, вы понимаете, о чем я.
 - Нет, я не совсем понимаю… - протянула я. Я знала, что сказала полную глупость, но я просто недоумевала, что мне еще делать. Передо мною стоял человек, чью жизнь я полностью изучила несколько недель назад, пролистала все важные моменты, проштудировала большую часть его истории. А еще я была перед ним очень виновата. И что же мне было делать? Я просто стояла, уставившись в пол.
 - Я все- таки не до конца уверен, как вы получили всю информацию обо мне и о моей семье. Но думаю, вы нашли его, да?
 - Э-э-э.…Не знаю,…Возможно.
 - Вы прекрасно понимаете, о чем я. Это вы нашли мой личный дневник!
Матвей начал повышать голос и мне становилось жутко. Я чувствовала себя беззащитной ланью в клетке хищника, который вот-вот нападет.
 - Значит так… - Матвей начал расхаживать по кабинету, изображая из себя детектива. – Вы нашли мой дневник, верно?
 - Верно. – Робко ответила я.
 - Хорошо. Затем вы решили просто взять и использовать мои мысли, мои чувства из него в своем журнале?! Да вы знаете, кто вы после этого?! Вы…
 - Пожалуйста, не злитесь и не кричите на меня. Я сейчас все объясню.
 - Мне не нужны ваши объяснения! Не надо. Я знаю, что все мои слова – это чистая правда, а вам просто стыдно смотреть в мои глаза! У меня в голове не укладывается, как вам такое могло прийти в голову. Как вы могли воспользоваться моим горем и просто безжалостно растоптать чувства. Вы выставили мою личную жизнь напоказ, и теперь весь город над ней глумится!
Если честно, я не привык повышать голос на людей, но вы и ваша газетка просто вывели меня из себя!
 - Я же говорю, я могу все объяснить…
По моим щекам сами по себе текли слезы. Я не собиралась плакать, но остановить их было невозможно. Мое состояние не остановило Снегирева. Он продолжал говорить в повышенном тоне, а я продолжала отступать назад.
 - Вот зачем вы это сделали? Зачем? Может, захотели посмеяться надо мной? Посмеяться над тем, что со мной произошло? ...Вы все такие! Вы все одинаковые! Вами правит жадность, деньги и эгоизм. Вы не думаете не о ком, кроме себя…
Матвей глубоко выдохнул, будто закончив свою длинную речь, и присел в кресло напротив меня.
 - Вы позволите мне присесть? – уже тихим мягким голосом спросил он.
 - Да, конечно, садитесь, – промямлила я и наконец, подняла глаза. – Можно я все объясню?
 - Еще раз говорю, мне не нужны объяснения. Я просто заберу свой дневник и уйду отсюда. Пообещайте лишь то, что я больше не увижу ни одного моего слова в «Пуговице».
 - Я просто хотела вам помочь! – продолжала я настаивать на своем.
 - Помочь? Вы издеваетесь? Помощь от вас? Никто никогда не собирался мне помогать, и сейчас таких людей  не осталось. Скажите одно, почему я? Что вам от меня было нужно? Что такого необычного было в этой старой черной тетрадке?
 - Искренность. – загадочно прошептала я.
 - Что?
 - Искренность. В ваших словах была искренность. Весь ваш дневник пропитан ею. Все ваши мысли, чувства и эмоции – все они уникальны! Не один человек не смог бы так написать о своей жизни. Вы понимаете, что над вашими статьями рыдала половина города, даже мой дворецкий. Если бы вы стали писателем, вас бы читали миллионы. Ваши слова заставили меня задуматься о жизни. Слова, правдивые и честные. Я начала чувствовать себя на вашем месте.
 - Вы, к счастью, не можете почувствовать себя на моем месте. Посмотрите на себя. Вы живете в самом шикарном особняке, у вас прекрасная работа, замечательная карьера и жизнь в целом. Зря вы влезли в жизнь бедняги, у которого нет ничего.
 - Вы не правы. У вас есть семья. У вас есть замечательная дочь. У вас есть люди, которые вас не знают, но понимают и сопереживают. Я просто влюбилась в ваш дневник! Когда я его читала, мне казалось, что вы где-то рядом со мной, очень близко. Даже не видя вас, я чувствовала биение вашего сердце, дыхание, аромат… А сейчас, когда встретила автора черной тетради, автора «Дождя» и «Боли», вы так холодно ко мне отнеслись. Я знаю, я поступила очень подло. Обман – это самый низкий поступок. Но я в правду очень хотела помочь! И сейчас хочу. Я хочу помочь устроить Полину в хорошую школу, я хочу заплатить вашей няне и помочь вам с работой.
 - Мне нужны чужие деньги, спасибо…
 - Я еще не закончила. Это не еще не все, что я могу сделать. Я могу… просто быть с вами рядом в тяжелые минуты. Я могу заботиться о Полине. Я могу избавить вас от одиночества. Несмотря на мою карьеру и богатства, я так же несчастна, как и вы. Меня гложет одиночество. У меня нет человека, который мог бы меня понять, с кот рым я могла бы встретить рассвет, который всегда был бы рядом. Возможно, вы меня ненавидите, но я очень хотела бы стать частью вашей жизни…
В кабинете повисла тишина. Я стояла, опустив голову. А Матвей сидел напротив и пристально на меня смотрел. В его глазах отражалось удивление. Мы долго молчали, слушая медленное тиканье настенных часов.
 - А можно на «ты»? – вдруг прошептал Снегирев.
 - Угу, – буркнула я, не поднимая головы. Я чувствовала, как горят мои щеки, скорее от смущения, чем от стыда.
 - Ева. Спасибо тебе, Ева. Спасибо тебе за все!
Аноним встал в кресла и подошел ко мне очень-очень близко.
  - Помни, Ева, ты не одинока. Теперь ты не одинока. И больше никогда такой не будешь, обещаю.
Снегирев подошел еще ближе и крепко обнял меня. Я уже не помню, какие тогда испытывала чувства. Я была в одурманенном состоянии, дыхание перехватывало, а в голове прокучивалась вся жизнь. Помню лишь то, что было очень тепло. А еще в памяти остался крепкий аромат кофе от его рубашки.






Эпилог.
Вот так некогда простая вещица полностью изменила мою жизнь. Сейчас я действительно очень счастлива. Я могу наслаждаться полной жизнью и навсегда забыть об одиночестве. Поставив для себя определенную цель, я дошла до конца. И даже если путь был нелегким, я благодарна Богу за случившееся.


















19.05.2011
[Дождливый четверг.]