Здесь

Они шли по маленьким улицам, которые, казалось, сейчас растекутся по земле от ужасной июльской жары.
«Аномалия, - думала Лиз, пиная носком туфли попавшийся под ногу камень, - надо было послушать Маргарет и уехать с ней. Сейчас бы лежала на берегу в шезлонге и пила колу. А здесь мы все превратимся в гриль».
Тим молчал и искоса разглядывал сигарету в руке Лиз.
«Как она может курить в такую жару»  - эта мысль, казалась попавшим в рот и завязшим на зубах песком, - «Хотя, что я…»
-Так почему ты приехал? – требовательный голос Лиз вернул его в реальность. Она остановилась и, поджав губы, придирчиво осмотрела его с ног до головы.
-Нет, ты не сможешь тут. Здесь нужна хоть какая-то сила, а не галстук и долгий опыт офисного прозябания. Пусть ты и приехал только отдохнуть, - мрачно заявила Лиз, уставившись на лысую макушку Тима. Он в свою очередь рассматривал зеленую шляпу Лиз. Потом он перевел взгляд на её лицо, и стал считать (но почти тут же бросил ввиду бесчисленности) веснушки. Выбивавшиеся из-под шляпы светло-рыжие волосы разметались по плечам.
Лиз гармонировала с сотнями одинаковых (ну или, по крайней мере, схожих) домиков в этом штате.
А он, Тим Брукер, был и оставался продолжением своего офиса в Шверине.
И хотя Лиз и Тим были знакомы с детства, хотя Тим и жил здесь до 7 лет, никто бы и не догадался, что Лиз и Тим когда-то были лучшими друзьями. И даже пытались остаться ими на расстоянии – а Америка и Германия очень далеко друг от друга.
-Лиз, я ведь опять решил позвать тебя с собой.
-В четырнадцатый раз, да? – равнодушно заметила Лиз, делая очередную затяжку.
-Не считая детских писем.
-Тебе чуть больше тридцати, а ты уже лыс и стар душой, - внезапным шепотом она задела его до крайности.
Опять. Лиз всегда била на поражение, и ей было плевать, кто – мишень. Бабушка Тима, когда еще была жива, лет 5 назад приезжала сюда. Удивлялась, почему Лиз выросла жесткой настолько, насколько вообще можно быть жесткой женщине, а Тим.…  Ну а что – Тим? В Тиме ничего жесткого никогда не было. В Тиме был только надлом и сутулость, которые он часто (слишком часто!) демонстрировал.
-Пойдем в дом, - нетерпеливо сказала Лиз, пожимая плечами. Широкая льняная блуза чуть вздрогнула.
Тим стащил с себя галстук и пошел за ней. 

-Так чего ты достиг на этот раз? – поинтересовалась Лиз, когда они уже сидели в прохладном баре у неё дома. Лиз цедила холодный чай, Тим вяло отреагировал на колу, но вспомнил, что алкоголь Лиз не переносит.
-Проект мой выиграл! Теперь такой парк будет… - довольно воскликнул Тим, - Лиз, ты бы тоже реализовалась! Нашла бы себя, устроилась в фирму, стала переводчиком! Ты же полиглот! И не надоело тебе здесь?
Лиз покачала головой.
-Тим, пойми меня правильно. Я психолог. Я чувствую, что нужна здесь. Ведь, если бы таких, как я, тогда было бы больше и они бы работали чуть лучше.. Возможно, они бы поняли, что у вас в семье было.. что –то не так. И возможно, ничего бы не было.
Тим опустил глаза.
-Лиз! Я просто хочу, чтобы все эти события ушли из настоящей нашей жизни… Это в прошлом, Лиз, в прошлом!
Глядя в его больные светло-серые глаза, уже мутнеющие от нарастающего отчаяния, Лиз подумала, что Тим никогда не приживется здесь вновь. Сколько бы он не говорил, что прошлое должно оставаться прошлым, Лиз-то знала, что видит Тим в своем единственном кошмаре.
Фигурку маленького мальчика.
Своего брата Джона.
И, как бы ни хотела сама Лиз оставить прошлое, она вспоминает, как 24 года и 3 месяца назад они хотели убежать на реку, как собрали удочки и украли немного еды из холодильников. Лиз ничего не стоило ночью выбраться из дома, а вот Тиму…
И Тим вновь вспомнил, что, когда он уже убегал, стараясь стать незаметнее, злясь на себя, что не получается, опасаясь, что сейчас его услышат, найдут и закроют в своей комнате, в него вдруг вцепился Джон, появившийся из темноты.
-Нет, не уходи, не уходи! Наверху что-то плохое! Не уходи! – закричал Джон, а Тим оттолкнул его и побежал на улицу, и, уже отойдя от дома, услышал громовой крик отца: «Кто здесь?!»
… а потом выстрелы, выстрелы, выстрелы, крики, и опять выстрелы, и уже казалось, что весь дом затрясся и зашатался от пуль. Но Тим бежал, бежал, бежал, ничего не понимая и не осознавая, и когда его догнала Лиз, он не мог ответить ей, не мог ни говорить, ни кричать, ни шептать.
И только когда детей вдруг осветил яркий луч прожектора, Тим закричал…
Как только стало возможным, бабушка Тима забрала внука к себе в Шверин, где и постаралась вырастить из него добропорядочного гражданина и хорошего офисного служащего. И, по возможности, психически здорового человека.
Тим с отвращением посмотрел на недопитую колу и уставился в потолок. Лиз подумала, что, несмотря на прошлое, она навсегда останется здесь, и будет своей среди почти двух сотен схожих или попросту одинаковых домиков, школы, магазинов, полицейского участка, 2хэтажного «Психологического центра» и проч, проч, проч.
В конце концов, Лиз всего-то бежала рядом с Тимом на так и несостоявшуюся рыбалку. Но всё же когда Лиз попробовала закурить, то тут же с отвращением потушила сигарету и поняла, что вряд ли сможет курить в этом месяце.