Глава 25. Быль и небыль Карокорума
Ура! Наша взяла! Представляю, что сейчас говорят, прочитавшие это письмо: «Ну, ясно, он же член Союза писателей. Ему сам черт не брат!» А кто-то поскрипит зубами: «И здесь он…»
Потом было еще не менее десятка публикаций. А Каракорум повторили в одном из регулярных номеров. Как позже узнал, в том году намеревались даже признать меня лучшим автором года, но не о мастерстве журналистов встал вопрос, а о значимости стран – МНР или США? И приз отдали за океан. Жаль! Вот так проходит мирская слава – кто-нибудь да перехватит! Зато, почти год спустя, прихожу взять интервью у президента академии наук МНР Намсрая, и он говорит:
- Я согласился встретиться с вами, потому что знаю: ТАСС очень авторитетный орган. Лично вас я не знаю, но недавно в журнале «Эхо планеты» прочитал очень интересный материал о Каракоруме. Неожиданная и весьма любопытная постановка вопроса. У меня даже возникло предложение создать экспедицию двух академий для изучения темы. Жаль не знаком с автором, фамилию его не помню.
- Ну вот сейчас и поправим положение. Владимир Ионов, корреспондент ТАСС в МНР, автор очерка о Каракоруме.
Президент слегка смутился:
- Верно-верно. Сейчас вспоминаю… Ионов. Как вам предложение насчет экспедиции?
- С удовольствием приму в ней участие, но это не только от меня зависит.
- Я послал предложение в Сибирское отделение вашей академии. Они ведь раньше занимались этой темой. Будет ответ – сообщу.
Не знаю, что получила в ответ монгольская академия наук, я получил от Сибирского отделения грубый окрик по телефону не соваться не в свое дело, где ты не смыслишь ни уха, ни рыла. Ошарашенный таким тоном, я даже не понял, кто звонит. Очевидно тот, кто еще недавно якобы измерял территорию дворца «десяти тысяч спокойствий» великого хана Угедея, сына и преемника Чингисхана, и пришел к выводу, что здание было похоже на китайскую пагоду огромных размеров. Не знаю, не знаю! Да и бог с ним, звонившим. Волновало другое – где он, Ка-ро-ко-рум? Ведь писали, что в ХIII веке он был, как Рим времен Цезаря. Историки утверждают, что город был основан в 1220 году на правом берегу Орхона у южной оконечности Хангая. К этому времени «великий, чье имя не произносимо», покорил почти 40 государств и народов, и сюда, в степную столицу сходились торговые пути между Дальним Востоком, Средней Азией и Восточной Европой, стекались товары со всего мира, съезжались послы и купцы многих стран. Посланец папы римского Иннокентия IY францисканский монах Плано де Карпини, побывавший в грозной столице в 1246 году, сообщил, что встретил в ставке хана русского князя Ярослава, двух сыновей грузинского царя, посла халифа багдадского и других послов сарацинских числом до четырех тысяч, одних – с дарами, других – с данью.
Ничуть не подвергая сомнению свидетельства очевидцев, хочу спросить: а где же все это? Совсем недалеко от Карокорума летом 1889 года русской экспедицией Н.М.Ядринцева открыты памятники Хушо-Цайдама с «великолепными монументами из мрамора и гранита». Потом их увидит и опишет русский академик В.В.Радлов. Он точно определит принадлежность памятников тюркскому Бильге-Кагану и его младшему брату, полководцу Кюль-Тегину. Время их создания – 733-734 годы. И вот что интересно. Эта экспедиция прошла через Каракорум, как через пустыню, не обнаружив там ничего примечательного. В том и вопрос: почему от могильного комплекса начала YIII века, который многократно грабили и разрушали, остались и камни, и надписи, а от города, построенного полтысячи лет спустя, мастерами, свезенными, как пишут, со всего мира, нет и следа?
И дальше я писал: «…Ночь опустилась над Хаара-Хорином. Из-за отрога Хангая, похожего здесь на горб дракона, голубым шаром выкатилась луна, обещая к утру легкий морозец. А мне было тепло под боком нагретой за день яст мелхий, все так же тянувшей шею в долину Орхона, засверкавшего в ночи, как кривая ханская сабля.
- Слушай, тортилла,- гладил я шершавую шею черепахи,- если ты есть и прошла сквозь века такой, словно только вчера тебя высекли из гранита, то где же все остальные камни Карокорума? Ведь они должны быть! Потому что у Чингисхана и его потомков было все, чтобы воздвигнуть великий город – и чужеземные мастера, и несметные богатства, и в трех шагах за Орхоном горы вечного гранита. Было бы только желание.
Желание! А не в нем ли разгадка? Давайте попробуем рассуждать. Ко времени основания столицы Чингисхан обратил в руины десятки городов Азии, его сыновья и внуки расширили пределы империи, покорив Китай и половину Европы. Они, как спички, ломали даже такие преграды, как Великая китайская стена, стены Рязани и Киева. Следуя логике завоевателей, они, естественно, ощущали превосходство над порабощенными – над их силой, умом, творениями. И, значит, строя свою столицу, должны были создать нечто более грандиозное, более великое, нежели разрушенное ими, или… не строить ничего, кроме юрт. Не с юртой ли – легкой и подвижной, удобной и надежно укрывающей от зноя и холода, они прошли такие пределы? Она – их создание, оправдывающее себя во всех случаях кочевой и походной жизни. И не к ней ли верные нукеры ханов приводили с веревкой на шее владельцев каменных дворцов. Так было ли тогда в глазах завоевателей-кочевников что-то выше и надежнее юрты?
Лестно, конечно, увидеть во дворцах Каракорума истоки градостроительства и новой монументальной архитектуры Монголии. Но не было ли это все-таки продолжением традиций кочевников? Ведь монголы и до своих великих завоеваний, и после них были и оставались кочевниками, и юрты они уже к тому времени могли строить любых размеров. Тот же Плано де Карпини писал, что в войлочной юрте-орде размещалось до двух и более тысяч человек. Такое сооружение действительно можно было считать дворцом, и возводилось оно на колоннах из кедровых стволов. Не в том ли причина, что, найдя гранитные фундаменты из-под колонн, экспедиция известного исследователя древней истории Сибири С.В.Киселева не обнаружила ни самих колонн, ни их обломков – они могли сгореть или были использованы на перекрытия храмов монастыря Эрдэни-Цзу. А самое главное – никаких остатков стен дворца.
Кстати, прекрасный образец для подобного заключения есть на территории монастыря буквально в нескольких шагах от бывшего Каракорума. Там осталось возвышение, гранитные блоки фундаментов для колонн и дверей, каменное ложе очага юрты радиусом в 20 метров. Сама юрта, как рассказывают экскурсоводы музея, была в свое время перевезена в Ургу /прежнее название Улан-Батора/, в ставку Богдо-Гегена, правителя феодальной Монголии. А здесь она служила для особых торжеств и, надо полагать, вмещала немалое число людей.
Итак, легендарный дворец Угедея мог быть огромной, богато убранной изнутри и снаружи войлочной юртой. Тогда становится понятной практически полная бесследность Карокорума и размытость его границ. Это была именно ставка хана кочевников, постоянно меняющаяся в размерах в зависимости не только от количества находящегося в ней войска и иностранных послов, но и от состояния пастбищ в долине Орхона и окрестных отрогах Хангая.
А как же тот глинобитный фундамент, что и теперь виден в раскопе на территории Каракорума? Рассуждая о нем после поездки в Хара-Хорин с известным монгольским археологом Н.Сэр-Оджавом, приходим к выводу, что он мог держать стены небольшой мастерской ремесленника или лавки иноплеменного торговца.
- Наверняка иноплеменного,- замечает Сэр-Оджав.- И вот почему. Меня тоже весьма занимал вопрос, отчего мы находим города и крепости более древних племен, населявших Монголию, и так скромны находки эпохи монголов. Видимо, это происходит потому, что мы имеем иную культуру – культуру кочевников. Монголы постоянно перемещались в пространстве великой степи, а за ними двигались мастерские и лавки ремесленников и торговцев. То есть, не монголы кочевали к городам, а города перемещались за ними. Очевидно, такова судьба и Каракорума. Когда-то юрты снялись с берега Орхона, а то, что было из глины, сравнялось с землей.
Как, впрочем, и то, что было из камня, осталось камнем. Высеченные из гранита яст мэлхий и поныне стерегут голую степь…»
Вот так. И чего ругался мужик из Новосибирска? Видно на технологии обмера несуществовавшего пагодообразного дворца Угедея защитил диссертацию и теперь боялся, что отнимут?
Есть под присмотром яст мэлхий еще одно гранитное изваяние, огороженное теперь железной изгородью. Легенда появления тут изваяния и изгороди вокруг него в изложении Петра звучит так:
- Погляди вдаль вон в ту сторону, видишь рельеф холмов и лощины между ними. Ни на что не похоже?
- Очень похоже. Грудь, мягкий животик, ляжки раскинуты, лобок чуть приподнят…
- Ну вот, и монахи Эрдэни-Цзу туда же вечерами глядели – кто по одному, а кто и целым кагалом. Хамбо-лама это усек и решил прекратить грех – заказал камнетесу вот это изваяние и положил так, чтобы оно смотрело в ту же сторону, мол, успокойтесь, граждане-монахи, место занято. Ну, долежал здесь предмет до наших времен, экскурсии даже к нему водили. Говорят, и бабы из Хархорина камешки на горку таскали, вроде, мол, черепахе камень на спину положить во искупление грехов, а сами вниз поглядывали – штука-то так натурально вытесана. А одна ночью возьми да скажи мужу: каменная-то штука не то, что у тебя – всегда готова. А мужик-то – тракторист, тем же утром и переехал изваяние, переломил колесами на три части. Ну, склеили, видишь, цементом и огородили достопримечательность. (Продолжение следует).
Свидетельство о публикации №211052001188