Кое-что о личном...

   Если принять во внимание мое неприязненное отношение к низким температурам, проще говоря, к собачьему холоду, родиться я должен был где-то в середине знойного июля где-то в середине знойной Африки. Каково же было мое удивление, когда, появившись на свет, я обнаружил на листке календаря шестнадцатое число декабря месяца третьего послевоенного года, т.е. 1948го., и уж совсем был ошеломлен, когда, оглядевшись вокруг, не без грусти отметил, что нахожусь в забытом богом и людьми селе (ныне поселке городского типа) под названием Покровское, что в Днепропетровской области. К тому же своим появлением я немало озадачил родителей в том плане, что посетил белый свет в то интересное время, когда стать ударником коммунистического труда было гораздо проще, чем приобрести пару новых портянок. Но, в пику родителям, я решил обосноваться в этом не очень богатом и не очень сытом мире,  подавая надежду статистике населения, развенчанной войной и голодом 47-го.

    Отслужив в армии, я поступил в МВТУ им. Баумана, где, как-то в середине второго семестра, после смешного казуса преподаватель математики выспренно и торжественно произнесла:      
   - Виссонов! Вы у меня математику не сдадите!
    Надо отдать должное даме, она осталась верна своему слову.
    Должен отметить, что я рано поседел, еще в далекой молодости, и это, на мой взгляд, послужило причиной того, что на мою долю выпало немало язвительных реплик, в частности, от преподавателей различных вузов. Отвечая на зачете или экзамене, упаси меня господи сделать паузу. Образовавшуюся брешь педагог, не в силах совладать со свирепым зудом ехидства, нетерпеливо заполняет заранее выхоленной и выпестованной заготовкой:
   - Эдак мы с вами до пенсии будем учиться.

    В одном престижном вузе Москвы завуч, увидев меня в комнате общежития, поправ все догмы и устои этики, осчастливила следующей фразой:
   - Так!? А вы здесь что делаете?   
    Дама, очевидно, намекала на то, что мое место - на скамейке у подъезда в обществе старух. Эдакая, знаете ли, дедовщина, но на более цивилизованном уровне: в морду не бьют, но так изысканно подогреют плохо завуалированным оскорблением, цинично выдаваемым за шутку, что, честное благородное слово, лучше бы ударили.
   Словом, я  показал характер, и вместо сдачи весенней сессии отправился со студотрядом пятикурсников МВТУ зарабатывать деньги.

   Первое, что я сделал по возвращении из студотряда - женился. Вначале нам казалось, что весь мир принадлежит только нам двоим, но я подсуетился и, спустя каких-то девять месяцев, нас было уже трое, благо в этом нехитром деле, как выяснилось, ум вообще не требуется. Мир по прежнему оставался принадлежать двоим, однако, за вычетом меня. В этом празднике жизни мне была уготована роль постороннего наблюдателя, поскольку пришло осознание того, что семью надо содержать, и что для меня, как для "лимитчика",  более или менее приличные двери организаций работодателей были очень старательно, очень добротно и  добросовестно заперты, и я отправился за "длинным" рублем на север.

     Я намеревался за один год заработать столько, чтобы хватило на всю жизнь. Осмелюсь поведать, что, по какому-то странному совпадению, заработанного на севере за всю жизнь едва хватило на то, чтобы просуществовать один год.
     Как это нередко бывает, вскоре после приезда на север я оказался свободным от брачных уз, а заодно и от столицы.

       И вот спустя 33 года блудный сын вернулся и тычет своим творчеством людям в душу, позабыв, что давно уже чужой на этом празднике жизни. Молодежь не шарахается от меня, как от прокаженного, но в их честных, искренних глаза читаю, что мое место если и не в усыпальнице, то уж во всяком случае в предбаннике, и никто не давал мне права своим присутствием травмировать их еще не окрепшую психику. Я же маниакально упрямствую, в очередной раз совершая жалкую потугу вытряхнуть где-либо «авоську» с песнями, дабы не волочь эту интеллектуальную поклажу с собой в могилу.   

          Тем обстоятельством, что взялся за перо, обязан отчасти ностальгии, отчасти желанию напомнить о себе если и не всему белому свету, то хотя бы кому-то в частности. В этом смысле хорошо сказал Леонид Филатов:
 - А если повезет, то...заполнить хоть чьи-нибудь глаза хоть сколь - нибудь собой.