Десять очков

     - Дадсон, бездельник, куда ты подевался?! - крикнул Эдик.
     - Да-д-дд, ду-ду-ду-ду …, - прогудело в ответ.
     Эдик замер, но больше не услышал ничего и взглянул на датчик. Воздуха в баллонах скафандра осталось на сорок минут. Луч фонаря заметался, высвечивая отвесные скальные стены провала и трос подъемника с альпийским карабином на конце. Карабин он отстегнул, чтобы ничто не мешало обследовать здесь каждый сантиметр. Над головой на высоте сорока семи метров слабо светился оранжевым светом правильный круг входного отверстия. Выбраться наверх без помощи напарника нечего было и думать.
     - Д-а-а-а-д! - завопил Эдик, что было мочи, и задрал голову в надежде увидеть на фоне чужого неба знакомый силуэт. Он был уверен, что как только наступит критический момент, Дадсон высунется из-за края и скажет:
     - Ну как, напарничек, сделал я тебя на этот раз?
     Эдик решил, что будет держать себя в руках до тех пор, пока не окажется наверху, и уже после этого врежет Дадсону как следует. Он невольно усмехнулся. На самом деле врезать этому громиле будет нелегко даже на борту ДЕЛИИ, когда они снимут скафандры.

     Эдик снова посмотрел на циферблат. Воздуха осталось на полчаса. Если Дадсон немедленно прекратит затянувшуюся шутку, вытащит его из провала, и они помчатся на всех парусах  к ДЕЛИИ, то успеют ворваться в переходную камеру прежде, чем баллоны скафандров  опустеют. Это в том случае, если никто из них не упадет раз пять-шесть. А это маловероятно.
     Поверхность планеты напоминала окаменевший мозг с дырками. Бесконечные извилины перемежались впадинами, тут и там чернели отверстия провалов, на дне одного из которых и находился  в данный момент Эдик.
     Целую неделю разведчики ползали по этим мозгам. Ноги вихлялись в лодыжках, и всё время надо было смотреть вниз, чтобы не свалиться в какую-нибудь  дыру. Они возвращались на ДЕЛИЮ, вымотанные до предела.

     "Ну, погоди, болван!", - мысленно выругался Эдик.

     … Дадсон сидел перед видеоэкраном и смотрел боевик. Ноги в тяжелых ботинках лежали на гладкой поверхности стола, в руке поблескивала банка с пивом. Он достал  её из запаса, предназначенного  для праздников. Когда пиво кончилось, отшвырнул банку и закурил. Он бросил эту пагубное занятие ещё на Земле, но недавно обнаружил у себя в столе початую пачку сигарет, неизвестно как туда попавшую. Повертел тогда находку в руках, раздумывая, не спустить ли ее в мусороуничтожитель. Не спустил.  На всякий случай.  И вот такой случай подвернулся.
     "Надо же когда-то и расслабиться, - убеждал себя Дадсон. - Эд совсем распоясался: то нельзя, это нельзя, музыка моя ему, видите ли, не нравится, и храплю я как-то не так..."

    Покейфовать вволю все-таки не удавалось, мешал скафандр. Дадсон его не снял, все равно скоро надо было идти к подъемнику. Он сплюнул на пол, и закатился счастливым смехом, представив, как психует Эд.
    Откуда тому было знать, что Дадсон увеличил давление в баллонах в два с лишним раза, и немного  «подрегулировал» систему подачи воздуха так, что теперь датчик безбожно врал?! На самом деле жертва собственных амбиций могла дышать в свое удовольствие ещё часа три. И Дадсон снова уставился в экран. Однако забыть о том, что напарник сидит на дне черной ямы, не мог.
    "Сам виноват, зарвался", - поставил точку Дадсон.
    Но боевик, против обыкновения, не захватил его. Он заставил себя думать о том, что разведка закончена, образцы пород и растений собраны, фотографии сделаны, пробы воздуха взяты.
    "Ну да, воздух, - вспоминал Дадсон. - Пусть кто-нибудь другой дышит этой адской смесью. Недаром растения тут такие ненормальные".
    Он с легким содроганием вспомнил здоровенные корявые наросты на камнях, похожие на гниющую плоть. Делать здесь больше было  нечего, и завтра они стартуют.

    Анализы проведут уже на борту, как делали всегда. Но с утра этот умник уперся и сказал, что нужно еще обследовать хотя бы один из провалов. Ну чего там обследовать?! Они десятки раз спускали вниз видеокамеру в точно такие же дыры, но не обнаружили  ни в одномй ничего, кроме отвесных каменных стен, расширяющихся книзу, как кувшин от горлышка. Эти незамысловатые структуры и кончались одинаково –  ровной площадкой, на которой даже камней не было. На стенах же чернели беспорядочно расположенные отверстия, уходящие вглубь скальных пород. Возможно, это были следы эрозии. Но Эд не верил в это, упирая на то, что ни воды, ни каких либо других жидкостей  на поверхности планеты они не обнаружили и  что все отверстия одной формы – круглые. Почему-то это казалось ему странным. Дадсон  предполагал, что вода всё-таки здесь имеется, может, под поверхностью. Ведь растут же на камнях эти жуткие растения.

     Переспорить Эда не удалось, утром они установили подъемник на краю одной из дыр, и напарник скрылся в ней. Дадсон ухмыльнулся и отправился на ДЕЛИЮ, решив дать возможность Эду совершать великие открытия в одиночку. Как минимум часочка два. Этого вполне должно было хватить на то, чтобы как следует перетрусить и еще раз убедиться в том, что Дадсон умеет отстаивать свое мнение.

     Дадсон выключил видеоустановку и посмотрел на лист бумаги, приклеенный к перегородке скотчем. Лист был разделен чертой пополам, над одной половиной написано «Эд», над другой – «Дадсон». Под именами красовались цифры. Это были очки, которые, после яростных споров, они выставляли друг другу за очередной розыгрыш. До вчерашнего дня счет был равным, но сегодня Дадсон переиграл Эдика.
«Семёрка, не меньше», - решил Дадсон.

     Он застегнул скафандр, прихватил ящик собственной конструкции с тщательно подобранным  снаряжением, опустил щиток шлема и, грохоча ботинками, которые должен был бы оставить в раздевалке, отправился в переходную камеру. На ходу машинально проверил на месте ли бластер. Эта тяжелая штука была тут ни к чему, никакой живности на планете не обнаружилось, но Дадсону и в голову не пришло отстегнуть кобуру и оставить ее на борту, как это сделал Эдик.

     … Судьба свела их в Международном космическом центре, в группе подготовки косморазведчиков. Туда брали самых выносливых и находчивых, а ни того, ни другого обоим было не занимать. В документах Эдика так и было написано: «Находчив до изобретательности». Но нигде не было сказано, что находчивость уходила на порчу жизни окружающим. Это они так считали.  Эдик же считал, что жизнь веселая штука, и сделать ее еще веселее - его призвание.
     Сочетание же королевского имени и легкомысленной фамилии очень нравилось Эдику и, знакомясь с девушками, он, расправив плечи, громогласно чеканил:
     - Эдуард Чиж!

     Очевидно, весь порох так и ушел бы в бесконечные шутки и шуточки. Возможно, в конце концов его вышибли бы из училища. Но однажды в студенческий городок приехали серьезные люди. После долгой беседы с директором Эдика вызвали в кабинет и предложили продолжить учебу в этом самом центре. На лице директора явно читались раздирающие его чувства: облегчение и изумление. Эдик и сам несказанно удивился и, не раздумывая ни минуты, дал согласие.
     Еще бы! Космический разведчик это вам не техник по ремонту компьютеров. Именно эту специальность, если повезет, он должен был получить по окончанию училища. Эдик был уверен, что умён - не каждый мог, как он,  чуть ли не с закрытыми глазами  разобрать любую электронную заморочку и собрать её, не заглядывая в схемы.
     Эдик был любознательным. Ему всегда хотелось добраться до корней проблемы, и часто он доводил преподавателей до белого каления бесконечными вопросами. Ему нравилось загонять их в теоретические углы.

     Дадсон Стоун считал, что главным недостатком Эдика была его феноменальная чистоплотность. Причем была она какой-то странной. Он не выносил неприятных запахов, менял белье по два раза в сутки, не мог видеть немытые тарелки или остатки еды на столе, убирал постель,  регулярно вытирал пыль в своей каюте, но к снаряжению и оборудованию относился так, словно им положено было валяться где попало.
     Дадсон то и дело находил то бластер за телеэкраном, то разводные ключи в отсеке с провиантом, то анализаторы на полках с книгами. Дадсон, может, и смирился бы с этими странностями  напарника, если бы этот чистоплюй не тратил столько воды.
     Дадсон мылся не чаще, чем это было нужно или тогда, когда Эдик начинал морщиться, и никак не мог понять, что за удовольствие торчать под острыми струями душа или устраивать бесконечные постирушки. Он просто бесился, когда слышал, как транжирится драгоценная жидкость.
     Когда стало ясно, что дело может кончиться дуэлью на бластерах, Дадсон соорудил замкнутую  систему циркуляции использованной напарником воды, увеличив в ней давление. Теперь Эдик обходился собственными тридцатью литрами, которые, пройдя через фильтры, каждый раз становились почти стерильными. Эдик  отправлялся  в душевую не меньше трех раз в день,  но Дадсон был этому только рад, без помех занимаясь в это время  любимыми делами: едой или сном.

     В родном городе Дадсон специализировался на розыгрышах полицейских. Его ни разу не засекли, хотя однажды он умудрился поставить под ружье всю полицию округа. Вторым увлечением Дадсона была механика. Электронике он не доверял, убежденный, что и без всяких хитроумных наворотов любой, талантливо спроектированный и правильно  собранный механизм надёжен. Он видел их насквозь, и ни один не смог бы его озадачить.
     Безалаберный в быту, Дадсон был педантичен во всем, что касалось машин и инструментов. Со временем он сам начал готовить снаряжение для экспедиций, и был уверен, что стандартные наборы подбирали недоумки.
     Эдик несколько раз пытался заставить  Дадсона действовать по инструкциям, но отстал после того, как благодаря нестандартному снаряжению они остались в живых на Кентавре.

     Перед окончанием учебы компьютер свел Эдика и Дадсона в пару, как наиболее близких по психологическим параметрам. Оглядев друг друга с головы до ног критическими взглядами, они отправились на космодром и вскоре стартовали, делая вид, что для каждого это самое обычное дело.

     Розыгрыши начались, когда их космический странник еще не вырвался из объятий Солнца. Ни один не помнил, кому принадлежала пальма первенства, два раза они подрались, выясняя, чья шутка лучше. От такого способа  выяснения отношений они отказались  после того, как в пылу второго сражения разбили радиомаяк. Пришлось повозиться, пока тот не запикал снова. Маяк не работал трое суток, ДЕЛИЯ сбилась с курса на полградуса. Они могли проскочить мимо Вароса и неизвестно, удалось бы им тогда вернуться на базу или нет.
     Тогда-то они и прикрепили к переборке листок со своими именами.

     … Дадсон, перепрыгивая с извилины на извилину каменного мозга, двинулся в сторону провала, на дне которого сидел этот умник.
     - Эдди, - свесив голову вкрадчиво пропел Дадсон,- ау, напарничек, как дела?
     Провал безмолвствовал.
     "Молодец, Эд,- восхитился Дадсон, - держит марку!"
     Он выждал еще минуту, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Похоже, там ничего не происходило.
     Дадсона охватило беспокойство. Ему пришлось  раз двадцать нажать на кнопку подъёма, и трос, наконец, начал наматываться на барабан. В глубине души Дадсон надеялся, что Эдик не отстегнул  карабин, но по натяжению троса понял, что на конце ничего нет. Дадсон уже собрался ринуться вниз, когда до него дошло, что если он сделает это, наверх они никогда не выберутся.

     Выключатель забарахлил еще на Омеге. Нужно было проверить микросхемы, но Эд, который отвечал за электронику, так и не сделал этого. В результате подъёмник нормально работал на спуск, но чтобы заставить трос двигаться в обратную сторону, нужно было тыкать чёртову кнопку бессчетное количество раз. При этом внутри защитной коробки искрило. Дистанционное управление в результате тоже отказало. Поэтому включить подъемник при помощи радиосигнала снизу они бы не смогли.
     В основании подъёмника имелась миниатюрная лебёдка, вмонтированная  туда как раз на случай отказа электроники. Но мотора у неё не было и нужно было крутить откидную ручку, прикладывая неимоверные усилия.  Дадсон,  осмотрев лебёдку ещё на Земле, съязвил тогда, что поднимать грузы при помощи этого устройства всё равно, что делать это с помощью древней мясорубки.

     Ворча под нос, Дадсон открыл свой ящик, содержимому которого завидовали почти все, кому на базах удавалось обозреть его содержимое, достал две бухты тросов, несколько блоков, миниатюрный пневмолоток, три дюжины тонких сверхпрочных штырей и минут пятнадцать пыхтел, закрепляя блоки и пропуская через них тросы. В глубине сознания медленно зрела уверенность, что напарник лежит внизу, бледный и мертвый, и виноват в этом он, Дадсон.   
     Обзывая себя всеми обидными словами, которые только знал, Дадсон сбросил вниз концы тросов, подвесил к поясу пневмомолоток и штыри и начал спускаться в безмолвную тьму.

     Едва ноги коснулись дна провала, Дадсон включил фонарь. Гладкая поверхность была бы, как обычно, пуста, если бы не странные бугристые, высотой до полуметра, наросты под одним из  хаотично разбросанных по отвестным скалам  отверстий. Дадсон медленно обшаривал провал лучом фонаря, поворачиваясь вокруг собственной оси. Эд наверняка где-нибудь притаился, наблюдая, как напарник пыхтит, спускаясь вниз. Но никаких выступов, за которые можно было бы спрятаться, здесь не было, а добраться до отверстий без снаряжения, которого у  Эда не было, невозможно.

     Дадсон озадаченно засопел и выключил фонарь. Нужно было экономить батареи, неизвестно, сколько продлятся поиски исчезнувшего напарника. К тому же в темноте лучше думалось. Пока Дадсон думал, глаза адаптировались и засекли слабо фосфоресцирующие пятна по всему полу. И пятна эти пересекал след, который  поднимался вверх по стене и исчезал в отверстии  над наростами.
     Снова  вспыхнул свет и Дадсон разглядел, что бугры, пятна и след образует  какая-то полупрозрачная слизь. Он брезгливо потыкал пальцем сначала в неё, потом в бугры  и обнаружил, что она двухслойная. Нижняя, упругая словно резина, а верхняя скользкая и подвижная. Она-то и светилась в темноте.

     Дадсон отстегнул пневмомолоток и начал вгонять в стену штыри под дырой, в которой след исчезал. Поднимаясь по ним, как по лестнице, добрался до входа и увидел, что вглубь породы уходит длинная скользкая труба. Сверху свешивались сопливые плети, шлепались вниз и на их месте врастали новые. Дадсон шагнул вперед, тут же поскользнулся  и свалился, плюхнувшись в слизь.
     Впереди, заполнив весь диаметр  трубы, что-то двигалось. Больше всего это "что-то" напоминало оконечность кольчатого червя,  а в самой середине торчал черный изогнутый крюк. Было непонятно, жало это на конце, или клюв в начале. Дадсон попытался шагать дальше, но снова упал. Тогда он встал на четвереньки. Червь полз прочь, и рука невольно дернулась, чтобы выхватить бластер. Одного выстрела было достаточно, чтобы разнести в клочья эту то ли задницу, то ли морду. Дадсон усилием воли остановил порыв.
     Если эта штука действительно устроена как червь, то пищеварительный тракт, скорее всего, занимает всё пространство от головы до выходного отверстия. После выстрела поток дряни из этого колоссального брюха неминуемо вышвырнет его прочь из тоннеля.

     И тут черный крюк поднялся и из-под него вывалился какой-то кокон. Червяк заскользил дальше, а Дадсон подполз к странному предмету. Сквозь мутную оболочку просвечивало что-то темное. Дадсон начал осторожно ощупывать находку и тут в наушники радиотелефона ворвался голос Эдика:
     - Космический недоносок! Кусок Дудуса! Наследник царя дураков! Да я тебе башку сверну!
     Дадсон отключил внутреннюю связь, чтобы не оглохнуть, и начал счищать слизь с кокона. Под верхним слоем оболочка явно густела, становясь такой же, как бугры внизу.  Пришлось пару раз двинуть кулаком по тому месту, где предположительно находился шлем. Полупрозрачная гадость слегка поддалась, и он разглядел, размытое, как на плохой фотографии, лицо напарника.

     Эдик, беспомощный как младенец, плюнул в сторону Дадсона. Он словно обезумел, забыв про скафандр. И теперь его собственный плевок растекался по внутреннему стеклу щитка, вызывая отвращение и ярость. Дадсон, кусая губы, чтобы не расхохотаться, проволок кокон по трубе и аккуратненько спустил вниз. Полдела было сделано и оставалось только поднять упакованного напарника вверх, к  входному отверстию.
И тут Дадсон не выдержал:
     - Эй, Эдди,- прорвалось сквозь хохот, - эта штука сначала проглотила тебя, а потом выкакала!
     Он даже присел и хлопнул руками по коленкам:
     - Не знал, что ты несъедобный.
     Эдик молчал, стиснув зубы. Слышно было, как он яростно дышит, выпуская гнев через  ноздри.

     …Контрольное время кончилось, но дышалось по-прежнему легко. Эдик понял, что попался на удочку Дадсона: ясное дело, давление в баллонах выше нормы и воздушной смеси хватит еще надолго. Ну что ж. Оставалось дождаться, пока напарник явится, чтобы полюбоваться на плоды своих трудов. Главное, не пропустить момент, когда Дадсон свесит голову вниз, и замереть на дне. Пусть попотеет, выволакивая неподвижного , да еще в скафандре, товариша наверх. Через некоторое время он чуть было не запаниковал, представив, что Дадсон отправился на ДЕЛИЮ и, как всегда, если его не было рядом, наедается до отвала.  "Пусть хоть все сожрет, - думал Эдик, - только бы не улегся подремать после перекуса!".

     Он успокоил себя мыслью о том, что Дадсон все-таки не настолько безответственен, и выключил фонарь. Ответный розыгрыш начал вырисовываться в воображении, когда он скорее почувствовал, чем увидел, какое-то движение.
     Из отверстий в стенах торчали светящиеся морды с красными огоньками глаз. И эти глаза разглядывали Эдика в темноте. Ответ на вспыхнувший свет последовал мгновенно и сверху обрушился водопад вязкой жидкости. Жидкость начала густеть и вскоре он беспомощно взирал на стену одним глазом в  крохотный кружочек щитка, всё ещё остававшийся прозрачным.

     Через несколько секунд из одной из дыр начало выползать гигантское белое чудище, открыло пасть и сомкнуло челюсти за спиной у Эдика. Эдик ничего больше не видел, чувствовал только, как вместе с аморфным туловищем перемещается сначала куда-то вверх, потом горизонтально. Вскоре движение прекратилось, некоторое время вообще ничего не происходило, потом его начало продавливать назад, и он упал во что-то мягкое. Спустя ещё десяток секунд по шлему замолотило, сердце застучало как сумасшедшее, но после очередного, мощного, удара  над ним обозначился силуэт напарника и Эдик заорал так, как, пожалуй, не орал никогда в жизни.

     Дадсон, давясь от смеха, отковыривал эластичную гадость с пояса скафандра напарника, чтобы защелкнуть на нём карабин, и вдруг  Эдик сквозь собственный плевок увидел светящиеся морды, вновь медленно выползающие из отверстий.
     - Стреляй, Дадсон! - закричал он.

     Дадсон выхватил бластер быстрее, чем замолк Эдик.
     Ошметки биомассы разлетались в стороны, Дадсон перестрелял дюжину неизвестных науке тварей, но тут заметил, что слизь, которой он перемазался в тоннеле, густеет, превращаясь в некое подобие эластичного бинта.
     Он успел счистить её с рук, но ноги все-таки оказались опутанными длинными скользкими полотнищами. Правда, их оказалось недостаточно, чтобы полностью, как Эдда, лишить Дадсона возможности двигаться, но шагал он как стреноженный жеребец.

     Используя тросы, которые спустил в провал, Дадсон сначала поднял Эдика и тот болтался на самом верху, потом выбрался сам и вытащил беспомощного напарника на край провала. Теперь нужно было добраться до ДЕЛИИ. Ее силуэт вырисовывался на фоне заката на расстоянии примерно в километр.  В создавшейся ситуации это было колоссальное расстояние.
 
     Датчики  кислорода, размещенные на рукавах  обоих  скафандрах оказались под оболочкой загустевшей слизи, и оставалось только гадать, сколько времени им отпущено.   
     Дадсон посмотрел на кокон. Ясно, что если и удастся взвалить его на плечи, он будет все время соскальзывать. Он поставил Эдика на ноги, вставил пневмомолоток между щиколоток напарника и нажал на кнопку включения, чтобы разорвать хотя бы частично сколькие путы.
     Эдик взвыл:
     - Да больно же, ты, джокер!
     Дадсон, не обращая внимания на вопли, прикидывал, нельзя ли стрельнуть повыше, чтобы освободить колени.
     - Не смей, - заорал Эдик.
     Но выстрел все-таки прозвучал, и, оперевшись друг о друга плечами, напарники засеменили к ДЕЛИИ...

     Первым делом они ввалились в душевую, прямо в скафандрах. Даже если бы там не было замкнутой системы циркуляции, Дадсон ни слова не проронил бы по тому поводу, что они тратят слишком много воды. К счастью, вода послужила для неизвестной субстанции мощным растворителем, оболочка смылась, и вскоре они брели свободу.

     Дадсон безропотно отправился готовить ужин. Он беспечно напевал, взрываясь смехом при воспоминании о том, как Эдик вывалился из огромной задницы, и подумал, что затребует не меньше десяти очков. Эдик торчал в душе еще почти час. Но на этот раз вода хлестала впустую. Вместо того, чтобы, как обычно, подставлять под острые струи то грудь, то спину,  Эдик шарил в шкафчике на стене и по его лицу блуждала улыбка.

     Они сидели друг против друга и молчали. Дадсон, опорожняя тарелки, соображал, не пора ли обговорить количество заработанных очков, или делать это еще рано. Эдик лениво ковырял вилкой остывшую отбивную. Наконец Дадсон решил, что приличия соблюдены, и, ткнув большим пальцем за спину, где висел заветный листок, спросил:
     - Как думаешь, Эдди, десятку я заработал?
     Эдик смотрел мимо Дадсона. Глаза его медленно стекленели, челюсть отвисла, в уголке рта показалась слюна. Вилка выскользнула из разжавшихся пальцев, ударилась о край тарелки, а Дадсону показалось, что как минимум выстрелила пушка. Эдик сполз со стула, завалился  на бок, дернулся несколько раз и замер...

                (Этот рассказ связан со следующим)