Вегетарианство. Необходимо идти на компромисс

18 мая 2011 года исполнилось 20 лет моему вегетарианству (лакто-вегетарианству).
То есть, мне было 12.5 лет (1991 год), когда я отказалась от мяса - совершенно естественно, без всякой предварительной "адаптации".

Опуская подробный рассказ об этом - причины, мотивы и т.п.
(с удовольствием расскажу, если кому будет интересно),

я очень хотела бы заострить внимание на следующем.
Тогда, я понятия не имела, что на самом деле представляет из себя "жизнь" животных и птиц на фабриках смерти. Мне было достаточно одного только факта, что их лишают жизни из-за меня.

Но когда я узнала все эти подробности - эти кошмары,
я поняла, что одим махом мы, сторонники ненасилия, не сможем запретить мясоедение - это факт, с которым мы должны считаться, увы.

Необходимо идти на компромисс.
Ведь тем временем, пока мы устраиваем демонстрации и флеш-мобы, фабрики смерти продолжают работать, и каждая наша секунда, уютно проведённая дома - это секунда чьей-то мучительной смерти, боли, это секунда гибели и человеческой души, посягнувшей на неприемлимое, переступающей черту дозволенного...

"Втюхивая" мясоедам - мы только отталкиваем потенциальных вегетарианцев. Они уже жалуются вовсю, что мы шокируем их детей документальными фильмами о фабриках смерти и таким образом манипулируем их неокрепшим сознанием.

Но растягивать с ожиданием, пока каждый человек "дойдёт сам" - тоже нельзя. Слишком ужасна эта боль и эти страдания...

Что же делать ?
Что можно сделать уже сейчас ?

Только пойти на компромисс.
Пусть мясоеды согласятся хотя бы с малым - с тем, что нет такой необходимости бить животных и ломать им кости, даже, если вы предназначили их в свою тарелку.

Все мы умрём,
но мы, люди, прежде чем оказаться в ящике - живём вполне сносно, не так ли?
Так почему же мы должны отказывать в этом другим...

Мне кажется, что сейчас, продолжая исповедовать вегетарианство, мы должны договориться с мясо-поглотителями хотя бы о том, о чем ещё можно с ними договориться, что они уже готовы признать. А что-то они готовы признать и сейчас.

Нам нельзя быть максималистами, если мы действительно сострадаем и хотим помочь.