Бокал Радости 2007. 15

From: Тамара
To: Алла Гозун 
Date: Sat, 1 Sep 2007 11:09:49 +0700
Subject: Хранить только радость!

               Вчера я целый день провела на Левом берегу, где плотина,
               и море разлилось особенно широко, где много неба, чаек,
               блеска и где, самое главное, безлюдно. Мне захотелось
               на простор, из тесноты леса.
               Купила том Лотмана с воспоминаниями, интервью и беседами.
               Наслаждаюсь.

               Я не узнаю себя в собственных же письмах.
               Когда была Сима, я достала мешок со старыми письмами,
               и это тоже было море, и воспоминания скорее неприятные -
               то, что называлось счастьем молодости, оказывается, было
               очень драматичным и раздражающе противоречивым.
               Так что я опять засунула всё обратно, хотя надо бы
               разобрать и привести в порядок. Но, кажется, я теперь
               поняла, почему старые письма просто сжигают в печках.
               "И виждь, и внемли!" Главное, чтобы внутри пустоты
               не было. А когда снаружи пустота, то это хорошо -
               не надо ни с кем сражаться.
               Нравится мне это словцо -"самовозрастающий логос" -
               где-то у Лотмана опять мелькнуло. Звучит утешительно,
               так что будем надеяться, что урожайные годы ещё будут.
                Только что пришло в голову, что когда Дядя Миша
                говорил, что Пушкин исписался и потому искал смерти,
                то, может, в этом и есть доля истины, потому что он
                уже стал писать о Петре, о Годунове, и у него был
                набросан список из ещё нескольких великих людей, о
                которых он собирался писать. Гёте и Тютчев до смерти
                писали только о себе из себя. А Лермонтов, Есенин и
                Маяковский рано погибли - не оттого ли, что почувствовали
                иссякновение таланта?
                Вот только не набралосьу них терпения дожить до старости.
                Лучшие стихи - у старых Ахматовой, Некрасова, Твардовского,   
                Пастернака.
                Жара и солнце прощаются с летом и встречают
                осень – пойду и я.   
                Т.
 
From: Алла Гозун
Date: Sun, 2 Sept 2007 19:09:59
Subject:Re: Хранить только радость!

Нет, нет!-  воскликнула я. - В этом  есть что-то необъяснимое!
Вчера тоже почти  целый день читала лотмановский сборник и думала,
что хорошо бы вот об этом с Тамарой поговорить или об этом.
Там у него есть предисловие к польскому изданию биографии Пушкина,
где он говорит о "Тексте жизни": либо обстоятельства выше человека
и обусловливают его "типовую биографию" , либо человек преобразует
эти обстоятельства, и даже если его ждут поражения и гибель -
он становится  творцом своей жизни.

Пушкин был творцом своего Текста - из любых обстоятельств
он сам сотворял свою жизнь. У него было право выбора  и  любые
обстоятельства, даже самые, казалось бы, невыносимые, шли ему
на пользу. Вспомните холеру, которая заперла его в Болдино,
ссылки, полицейские слежки, вечное безденежье, постоянная
несвобода, тем не менее, его гениальность позволила ему
торжествовать над обстоятельствами.
Он выходил победителем из любой безнадёжной ситуации.
Он и дуэль, и смерть выбрал сам, потому что имел на  это право.
Не потому ли его  жизнь оставляет впечатление  моцартовской
легкости и радостности?

Я тоже раньше думала, что он исписался, впал в депрессию,
стал невыносимым в общении с окружающими, но теперь я понимаю,
что это был Текст его жизни, Текст , которым он управлял,
а не потому, что иссяк его талант. Он не иссяк, он только
поменял направление. Биография Пушкина - биография творца,
преобразующего обстоятельства по  законам собственной жизни.
Лотман сравнивает его со скульптором, вступающим в противоборство
с гранитом.

"...Зрелище того, как человек в неимоверно трудных
обстоятельствах создаёт жизнь, которая вызывает
у потомков не жалость, а зависть - может быть
самое прекрасное, что человек может оставить
после себя людям. Дух веселья, способность быть
убитым и решительный отказ быть побежденным
придают биографии Пушкина моцартовскую легкость
и решительно отделяют её от мрачной жизни Лермонтова,
которая  вся была предисловием к его гибели,
жизни-жертвы Рылеева, запрещавшего себе счастье
перед лицом народного страдания, или мученической
и мучительной биографии Достоевского.
Биография Пушкина звучит, как надежда."

Простите великодушно.
Опять я  не удержалась   от цитирования. 
Да что поделаешь, когда каждое лотмановское слово для моего сердца,
как бокал радости, а оттого, что у меня есть собеседник, с которым
я могу её разделить  - радость моя возводится в десятую степень.

                А.