Так тяжёл твой взгляд, как разлука... 2007. 17

От кого: Taмара
Кому: Алла Гозун
Дата: 20 Сен 2007 23:56:20
Тема: Исцеление пустотой.
 
Нет, дорогая, золотая, милая Алла!
Впереди у нас самая главная, окончательная и неотвратимая разлука.
И видя в конце анфилады ту последнюю дверь, которая пропускает
только в одну сторону, запрещаешь себе расставаться и даже
 в разлуке предпочитаешь видеть начало, встречу.
Это преимущество молодости - бесстрашно смотреть
в глаза финалу, ведь до него ещё так далеко, что как
будто и нет его. А теперь на каждом сантиметре оставшегося
пути надеешься увидеть новое, ВСТРЕТИТЬ, чтобы уже не
потерять до конца
            
Пусть голова закружится от звёздного хоровода,
пусть обезумеешь и забудешь о том, что будут они -
последние двери, нет,- есть только сверкающее небо!
            
А на земле так мало осталось притягивающего, что САМО
бы ухватилось за тебя и держало в любовных объятьях,
разве что репейники. Наоборот приходится самой удерживать
ускользаюшие объекты, пытаться ещё нести ношу, которая
с каждым шагом становится тяжелее.
  Ну и ладно! - Оставляешь изношенное в кладовке со
  старьём, жалко выбросить - в нём ещё осталось тепло
прожитого, но нежелание доживать жизнь среди старья
побуждает всё-таки выносить из дома даже память.
Освободившееся место просит заполнения, и оно происходит.
              Я даже подумала, что творчество - это преодоление
              отсутствия, самое главное понять,- чего нет.
              Жизнь это такая огромная пустота,
              которую люди лихорадочно набивают, чем попало, потому что
              времени для заполнения слишком мало, некогда
              разбираться, что нужно и ценно, а что гадость.
              И вот начинаешь понимать, что то, что снову и смолоду
              казалось привлекательным и милым, испортилось,
              пора его выбросить, хотя бы уж затем, что знаешь, ЧТО
              выбрасываешь, а не так безразлично, как это сделают
              чужие руки. В результате чистки анфилада оказывается
              пустой, и теперь самое время снова наполнять эти комнаты
              тем  сущностями, которые не успеют состариться.

            Я часто езжу на плотину, к морю.
            Стою там, как Ваша Одинокая Цапля, которую я
            очень уважаю. - Она стоит и думает.
            Несколько лет назад сразу возле плотины появилась
            новая церковь. Ну, появилась и появилась, их много
            сейчас строят. Но вот я решила сходить туда.
            Оказалось, что это мужской монастырь. И там,
            по-видимому, спасается талантливый садовник - такое
            обилие цветов и, самое главное, такие роскошные
            розы - и красные, и белые, и жёлтые, и большие,
            и маленькие, ухоженные, с тёмно-зелёными блестящими
            листьями!
            Уж я их все перенюхала, налюбовалась.
            У меня теперь "роман" с Левым берегом.
            Я долго иду по набережной, потом она кончается,
            и я иду просто по берегу, от мыса к мысу, море
            всегда разное, особенно оно похоже на море в ветреную
           погоду, когда белые барашки гуляют по всему его простору,
            и похоже на иллюстрацию к сказке о рыбаке и рыбке,
           когда рыбка рассердилась.
            Чайки, небо, солнце, тучи-облака.
            И забываешь, что находишься посреди
            Азии, среди равнины ровныя, а кажется, что на
            краю земли, и море безбрежно.
            Я смолоду любила "разговаривать" с морем
            и быть с ним наедине. И вот теперь меня тянет
            туда каждый день, приду домой и думаю,
            что завтра опять поеду.
               
             Я люблю ходить туда одна - переезд через плотину, как
             переезд через границу - всё остаётся далеко позади и -
             даже исчезает.

            Происходит вот это "заполнение отсутствия",
            простор как будто требует моего существования,
            как будто я должна дать ему смысл. И себе.            

                Мечтаю съездить туда звёздной ночью, потому что там
                открыт ВЕСЬ небосвод.
                Да, Алла, я хочу, чтобы у разлуки был светлый взгляд.         
             
                Оглянись, поэт - тих и светел -
                Обожди этих верных двух:
                Абиссинии знойный ветер,
                Леопарда могучий дух.

                Над тобой в алмазном убранстве
                Звездный трепетный небосвод,
                И плывёт в мировом пространстве,
                И кружит планет хоровод.

              " Не укоряю, что прошла,
                Благодарю, что проходила!"
                Т.
От кого: Taмара
Кому: Алла Гозун
Дата: 22 Сен 2007 12:27:10
Тема: "Условия человеческого существования"

                Обычно я стараюсь не перечитывать своих писем, а тут,
                помня, что память у меня становится всё хуже,
                решила посмотреть последние письма к Вам.
                И испугалась сама себя - как я огорчилась бы, если бы
                мне приходили такие письма.
                Но я надеюсь, что Вы меня уже достаточно хорошо
                узнали, чтобы не ошибиться в интерпретации.
                По крайней мере, последнее моё письмо, как Вы
                правильно поняли - это только реакция на Ваш стих
                "Так тяжёл твой взгляд..."

                Совершенно невыносимы строчки:

                "Открывает двери без стука
                Дом твой вечный сыра земля".

                Вот чем вы, поэты, нас поражаете  - смелостью.
                Берёте мысль или чувство, которое простые смертные
                даже помыслить не могут, и предъявляете нам, чтобы
                мы помучились вместе с вами.
                Я и раньше всё пыталась представить себе, как
                Николай Гумилёв смотрел на расстрельщиков,
                думаю, что с презрением и со стыдом потому что
                не в честном бою , потому что не хищники,
                не львы-пантеры, а трусливые поганые
                шакалы. Мне больно  именно это последнее его
                поэтическое переживание - Не в бою.
                Сырость, холод и ветер не пускают меня из дому, но
                и дома холодно, не топят. Обложусь книжками и сижу
                под одеялом.
                Мне кажется, что и весь мир тайно ждёт
                чего-то, испуган своей переполненностью.
                Господи Боже, что делает Цапля на берегу моря?
                Ведь она не может поймать рыбу.
                Неужели прилетела только чтобы потосковать?
                Нет, не выходят из-под моего пера светлые
                строчки. Но я с Вами, хоть и по ту сторону
                океана. 
                Т.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь узкой щели,
Утонувшей в густом плюще.
         Николай Гумилев.

Так тяжел твой взгляд, как разлука... 

Так тяжел твой взгляд, как разлука,
Когда нет дороги назад...
О, Орфей! Под музыку Глюка
Навсегда спускаешься в ад.

Оглянись, поэт - тих и светел -
Обожди этих верных двух:
Абиссинии знойный ветер,
Леопарда могучий дух.

Над тобой в алмазном убранстве
Звездный трепетный небосвод,
И плывёт в мировом пространстве,
И кружит планет хоровод.

Звуки выстрелов, как литавры,
Что ударили прямо в грудь,
И терновый венец - не лавры -
На тебя надевают в путь.

Сторона чужая Разлука...
- Да уймись ты! Не вой ты зря! -
Открывает двери без стука
Дом твой вечный - сыра земля.
1996

24 августа 1921 года опубликовано Постановление Петроградской Губчека
о расстреле участников "Таганцевского заговора". В числе 61 расстрелянных
был выдающийся поэт "серебряного" века Николай Гумилёв.
Дата расстрела пока неизвестна.
1 сентября "Петроградская правда" в статье "О раскрытом в Петрограде заговоре против Советской власти..." публикует сообщение о самом заговоре и степени виновности его участников.

О Гумилёве: "Гумилёв Николай Степанович, 33 л, б[ывший] дворянин, филолог, поэт, член коллегии "Изд-во Всемирной литературы", беспартийный, б[ывший] офицер. Участник петроградской Б[оевой] O[рганизации], активно содействовал составлению прокламаций к[онтр]револ[юционного] содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности".
На основании этих "обвинений" поэт был приговорен к расстрелу. Хотя, по свидетельству юриста Г. А. Терехова ("Новый мир", 1987,№12), в деле "содержатся лишь документы, подтверждающие недонесение им о существовании контрреволюционной организации, в которую он не вступил".