Как крестили Надю

Реклама

Я до сих пор не знаю, зачем нас, выпускников самых престижных вузов, набрали в концерн Российский алкоголь в 1993 году в аналитический отдел. В нем было два выпускника МГУ (мальчик с мех-мата (это я) и девочка социолог Алеся), тридцатилетний кандидат наук из МФТИ, аналитик - дешифровальщик из Высшей школы КГБ, культуролог из РГГУ Наташа и лингвист из МГИМО, которого мы все звали Мастодонт, потому что ему было за пятьдесят.
Что мы могли принести алкогольной промышленности Российского государства было непонятно, причем не только нам, но и руководителям. Поначалу мы грузили фуры с водкой, но это быстро надоело. Тогда мы курили без конца, спорили о Ельцине  и пили чай в больших глиняных кружках, которые нам раздали в качестве подарков на Новый год.
Когда нам и это надоело, мы стали посещать девочек-рекламщиц в кабинете 406 (Алеся и Наташа не ходили) и мешали им работать. Рассказывали анекдоты, пели песни под гитару, пили коньяк. Несмотря на нас рекламщицы как-то выпускали клипы и писали статьи.
Однажды от безделья мы насмотрелись рекламы концерна Российский алкоголь, и в голове Мастодонта возникла идея, создать аналитическую систему оценки успешности и окупаемости рекламных компаний. Мы загорелись.
Все вместе, включая Алесю и Наташу, мы бились над проблемой четыре месяца. Создали базу российских источников, провели социологические опросы, опытным путем нашли весовые коэффициенты, ввели экспертные оценки, построили графики и диаграммы в ярких, бросающихся в глаза цветах. Все это положили в красную папку «Дело» и принесли в рекламный отдел.
Наши труды здесь оценили. Налили чая и коньяку, а директор отделы рекламы Раиса Федоровна, по совместительству жена Президента концерна, нас очень внимательно выслушала.
Через две недели аналитический отдел расформировали, а нас уволили кого-куда.

***

Бабка говорила, что в войну даже коровы плакали. Мужиков забрали на фронт, бабы роют окопы, а стадо идет на пастбище, и коровы в нем плачут. Доить их не кому. Коровам от молока больно.

Бомж

Сидели с Г. на острове и ловили на удочки окуней, когда в полуметре от нас в пятиградусной воде появился плывущий бомж в черном шерстяном пальто и кроликовой пушистой шапке. Мы сначала испугались и стали сматывать удочки, но потом присмотрелись, а это выдра.
Она проплыла около нас и в пяти метрах за деревом вылезла на берег. Стояла, метровая, опершись о хвост, и нюхала мглистое серое небо, то и дело шевеля черными смоляными усами.
Я представляю, как ржал Господь, когда творил такое создание.

Опрос

— Алло, а это квартира?
— Квартира.
— А вы можете поучаствовать в музыкальном опросе?
— Запросто.
— А сколько Вам лет?
— Тридцать девять.
— К сожалению, мы уже опросили Вашу социальную группу и в Ваших услугах больше не нуждаемся.
— Конечно. Вы про меня все знаете. Я слушаю Дорс, Ролинг Стоунс, Аквариум и Крематорий, а вам нужны Ранетки, Челси, Фабрика и DJ Смэш.
— Ту-ту-ту-ту.

Китайцы

На конференцию в Сеул приехали китайцы. Мы их спрашиваем:
— Вы откуда?
— Мы из Китая. Пекин. Мао-Цзе-Дун. Экономическое чудо. А вы кто такие?
— Мы из России.
— Это где?
— Ну, сосед Ваш, сверху.
— Ничего не понимаем.
— Водка, матрешка, Горбачев, Ельцин.
— Ничего не понимаем.
— Пу-Тин.
— А понятно. Вы из России.

Вжик-вжик

В этом году весна поздняя, поэтому карась не клюёт. Мы приехали на майские на Селигер, закинули удочки – ни одной поклевки, хотя обычно в это время всегда без улова не оставались. Все утро просидели – коту под хвост. Тогда Василий вспомнил про сеть, хотя, что это за сеть. Всего пять метров, китайская размазня, но решили ее под камыш закинуть, потому что там всегда рыба сидит.
Закинули и пошли спать, а вечером дергаем – тяжеленная такая, еле на берег вытащили, чуть лодку не перевернули.
Стали карасей считать, оказалось сорок две штуки. Сложили их в таз, а они вжик-вжик и выпустили струями икру и молоки.
Стало нам так стыдно. Сидим, смотрим на карасей и курим Пэлмэл, а у Игорька даже руки подрагивают, но он говорит, что просто холодно.
Посидели еще, сигареты в песок ввинтили, а тут Вася взял нож и порезал всю сеть, а Игорь кричит ему: «Что делаешь?»

Задница

По древнерусскому задница значит наследство. Становятся понятными такие выражения, как «береги свою задницу», «задний двор», «попал в задницу».

Как крестили Надю

Меня бабки крестила в два года. Отца оставили после войны в Германии, а меня с матерью он отправил в станицу на Кубань.
Там меня двухлетнего и крестили, все бабки собрались и отвезли в Абинск в церковь, силой забрали у матери и отвезли, а когда отец из Берлина приехал, то устроился в милицию участковым в станице.
Но к нему как-то сосед дед Спиридон подошел и говорит: «Вот ты меня, Пашка, за самогон гоняешь, а ты знаешь, что сынок-то твой, Петька, крещеный».
Отец в дом вбежал, схватил мать за волосы и закричал:
— Это правда?
А та плачет, но молчит.
— Я советский офицер, а сын у меня крещеный!
Только бабки его и отволокли от матери.
Когда же родилась сестра Надя, то отец сразу предупредил мать и бабок, чтобы без дурости. Но как-то Надя сидела одна во дворе и это заметила бабка Тамара.
Взяла ее, закутала в полотенце и поехала в Абинск. Но путь проходил мимо участка и подошел отец поздороваться. Стоял, курил рядом, а сестра возьми и пискни. Тогда он полотенце развернул, а там дочка.
Во второй раз уже в шестилетнем возрасте детский сад Нади повезли в Холмскую на концерт, и бабки из единственного телефона в Доме культуры позвонили священнику в Холмскую, но по дороге случилась гроза и автобус с детишками развернулся.
Когда же стало все возможно, то исполнилось Наде пятьдесят лет. Бабок уже никого в живых не осталось. Она пришла в церковь, постояла, постояла на пороге, развернулась и ушла.

Черемуха

Дед сказал, что карась начинает клевать, когда зацветет черемуха. И мы пошли искать черемуху. Ни в Кузминском парке, ни в Измайлово, ни в Ботаническом саду ее не было. Стасик говорил, что видел это дерево на ВДНХ, мама Ильи — на Лосином острове, но мы двинулись на Воробьевы горы в сад МГУ, но там черемухи тоже не было.
Старый сгорбленный сторож, помахивая своей клетчатой кепкой, сказал, что черемуха в Москве не растет.
И мы вместе с удочками пошли обратно к деду, но он мирно спал на кушетке, а серый британский кот Остап, свернулся калачиком в его ногах.