Босые ступни скользили по булыжникам мостовой...

Босые ступни скользили по булыжникам мостовой. Когда просыпается темнота, собаки начинают паниковать. Кровавые следы тянутся дорожкой по темному переулку без фонарей. Собаки заливаются лаем, будто бы предупреждая друг друга об опасности. Где-то далеко на горизонте в уютных домах горит свет. Но эти дома такие недоступные в ночной темноте, когда идешь по безлюдной улице, изнемогая от боли. Их свет похож на огни святого Эльма, зазывающие в трясину на болотах. Луна плывет по небу, отбрасывая белые блики на водную гладь канала. Тяжелое дыхание вырывается изо рта в виде пара, оно улетает туда, где мерцают звезды, чтобы соединиться с их кристальной поверхностью и равнодушно блестеть высоко в небе. Изможденный человек, хромая и спотыкаясь, добрел до старого, но величественного особняка, высящегося среди убогих полуразвалившихся лачуг, давно отживших свой век. Только этот особняк, когда-то роскошный, теперь ветхий, проявлял признаки жизни в виде одного единственного тускло горящего окна. В остальных домах на этой улице зияли чернотой пустые окна, от них веяло сыростью и смрадом разложения. Человек остановился под светящимся окном и впился в него взглядом, замерев, как статуя.
Мария разожгла свечи и накрыла на стол. Электричество в их доме отключили неделю назад, но они стойко переносили лишения. Район, в котором они жили, был давно заброшен, и правительство постепенно закрывало на него глаза. Мария с мужем были единственными жителями этой окраины, населенной исключительно призраками и бродячими животными. Супруги не хотели бросать дом, в котором сменилось несколько поколений предков Марии. Денег на ремонт не было, а правительство предложило им какую-то убогую квартирку в бандитском квартале взамен дома, хранящего многовековую память. Тощие подвижные тени, похожие на уродливых существ из самых страшных сказок, лизали обшарпанные обои столовой особняка. Мария сидела, сложив руки на коленях, и слушала, как тикают часы. Ее муж должен был скоро вернуться. Без него в доме было жутковато. Скрипы и шорохи заполняли особняк. Кто-то шептал, кто-то стонал, кто-то плакал. Невидимые призраки бродили по дому, обдувая кожу своим холодным дыханием. Но Мария не боялась мертвых. Живые гораздо страшнее, говорила ей когда-то бабушка. А из живых в этом квартале были только она и ее муж, который еще не вернулся. Если бы она выглянула в окно, ее взгляд бы встретился с взглядом того, кто несколько часов неподвижно стоял под ее окном, вглядываясь сквозь стекло в самую ее душу. Но она была погружена в свои мысли. Она думала о ребенке, который у нее родится. Она еще не сказала об этом мужу, а шел уже второй месяц. Внезапно раздавшийся стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Этот стук был больше похож на царапанье и был самым зловещим звуком, из когда-либо раздававшихся в этом особняке. Мария поспешила к двери. Царапанье не прекращалось, пока она испуганно не спросила "Кто там?". Тогда все смолкло. Она спросила еще раз, и вновь не услышала никакого ответа. Страх закрался под ребра и защекотал ее изнутри. Она развернулась и зашагала обратно в столовую. Царапанье возобновилось. Голову тут же заполнили страшные догадки, одна ужаснее другой. Мария собрала волю в кулак и подошла вплотную к двери. "Кто вы?" - спросила она дрожащим шепотом, - "Что вам нужно?". Ответом ей было только царапанье. Она прижалась к двери щекой. Она чувствовала, что дверь царапают на уровне ее лица, значит это не могла быть собака, значит за дверью стоял человек (человек ли?). Она попыталась представить себе аккуратно одетого джентльмена, молчаливо царапающего ее дверь, но смешно почему-то не стало. Ошалевший от страха рассудок рисовал перед ее глазами ужасные образы, но это почему-то не останавливало любопытство, которое никак не позволяло ей отойти от двери. Ее плечи вздрагивали каждый раз, когда раздавалось страшное царапанье, но дрожащая рука сама собой легла на дверную ручку. Вторая рука, тоже дрожащая, потянулась к засову. Дверь тихонько скрипнула, из образовавшейся щели на улицу вырвался тонкий треугольник света. Мария выглянула за дверь. На пороге стоял молодой парень в окровавленной одежде. "Помогите мне," - прошептал он так тихо, что Мария скорее прочла это у него по губам, чем услышала. Страх тут же отступил, на его место пришли сострадание и облегчение. "Господи боже, пойдемте скорее в дом, сэр, я вам помогу," - она обняла парня за плечи и повела в гостиную. Он был в полуобморочном состоянии и едва держался на ногах. Мария усадила раненого в кресло, сбегала за тряпкой и тазиком с водой. "Что с вами случилось?" - спросила она, аккуратно смывая кровь с лица незнакомца. Парень не отвечал, его глаза закатились, и он провалился в сон. Мария аккуратно осмотрела его и вышла из комнаты. Возможно виной ее невнимательности было изумление или пережитый испуг, но она не заметила, что ран, из которых могла вытечь вся эта кровь, что покрывала тело парня, не было.
За окном лаяли собаки и стучали торопливые шаги. Вернулся муж Марии. Он вошел в открытую дверь и принялся обеспокоенно звать жену. Мария выбежала в коридор и приложила палец к губам. Шепотом она объяснила: "В доме раненный человек. Он спит," - и повела недоумевающего мужа на кухню.
Пол под босыми ногами был холодным. Человек остановился у старых часов и долго следил за маятником. Затем его отвлекли приглушенные голоса на кухне. Человек пошел на звук, как слепой, проводя руками по всем встречным предметам, пачкая их кровью. Он шел медленно и шаги его шелестели, как занавески, обдуваемые ветром. Он остановился на пороге кухни и стал смотреть.
Муж с женой сидели за столом и тихо разговаривали. Мария никак не решалась сказать ему о ребенке. Их положение было бедственным, в таких условиях невозможно было растить детей, но уезжать тоже не хотелось. Наверняка муж захочет продать дом. Ветер за окнами завыл, собаки ответили ему протяжным лаем. Пламя свечей испуганно закачалось, отчего по стенам заплясали зловещие силуэты. Мария хотела взглянуть мужу в глаза и, наконец, выдать свою тайну, но увидела перед собой совсем другие глаза. Он стоял за спиной ее мужа, прямо на пороге. Он был неподвижен, и взгляд его был сосредоточен на ней. Взгляд этот был настолько пристален, что будто всасывал в себя душу, Мария замерла. Она не могла пошевелиться. Ее сковал страх, страх за будущего ребенка, за то, что у нее внутри. Человек стоял неподвижно, но в то же время будто приближался. Словно он делал шаг каждый раз, когда она моргала. Мария хотела пошевелиться, хотела закричать, хотела схватить и сжать руку мужа, которая лежала так близко к ее собственной ладони.
Он был уже совсем рядом. Почти вплотную подошел к ее мужу, который в это время поднял взгляд от своей тарелки. "Что с тобой такое? Ты так поблед..." - вилка, которую он держал в руке секунду назад теперь торчала у него из горла. Странный человек, который скребся к ней в дверь, теперь стоял над ее мужем и наблюдал за струйками крови, бегущими по шее отца ее неродившегося ребенка. Глухой крик вырвался из легких Марии, она тяжело встала со стула и схватилась руками за край стола. Тошнота подкатила к горлу. За окном выл ветер, свечи беспокойно играли тенями, кровь в полумраке казалась черной. Человек замер, будто кто-то сфотографировал его. Он был похож на восковую фигуру, страшное нечеловеческое неживое лицо. Мария вновь закричала. Человек вынул вилку из шеи ее мужа и вонзил ему в щеку. Вилка воткнулась с неприятным хрустом, заставив Марию зажмуриться. Слезы медленно покатились из глаз. Они были горячими, согревали и умиротворяли. Мария была далеко. Туманная пелена прятала от нее кровавое зрелище. Девушка оседала на пол. А человек в это время разрывал рот ее мужа. Плоть хрустела в его руках, мужчина был похож на куклу, а меж тем, он был еще жив. Незнакомец сделал из рта ее мужа огромную дыру, похожую на львиную пасть. Человек облизнулся над своим творением и просунул в него голову. Чавкающие звуки раздавались будто из соседнего мира, Мария едва повернула голову в ту сторону, а затем вдруг пробудилась. В ней проснулся страх за ребенка. Она осторожно поползла в сторону двери, однако всхлипывала она слишком громко, чтобы уйти незамеченной. Окровавленная голова человека повернулась в ней. Он отбросил в сторону труп (или почти что труп) ее мужа и замер, нацелив на нее взгляд. И снова Мария не могла пошевелиться. Что-то цепкое держало ее, тянуло ее в сторону этого странного человека с окровавленным лицом. "Ребенок!" - спасительная мысль выстрелила, как сигнальная ракета. Мария поднялась на ноги и обратилась в бегство. Она слышала шелест шагов за спиной. Он не торопился, а обессиленно хромал. Спасительная дверь наружу была близко. Мария уже ухватилась за ручку, свобода была у нее в руке. Повернуть и открыть. На улице ветер поднимал в воздух и кружил всякий мусор. Пакеты из-под чипсов кружились в вальсе под звездами. Мария выбежала из дома со скоростью пушечного ядра. "Спасена!" - звучало у нее в голове, - "Спасена! Спасена! Спасена!".
Она стояла у входной двери дома и слушала странное царапанье. Одна ее рука лежала на дверной ручке, другая на засове. "Нет уж, я ни за что ему не открою!" - она решительно направилась обратно в столовую. За окном завывал ветер. В доме тикали часы. За дверью кто-то скребся. Уродливые тени сливались с узором на обоях. Мария заплакала. Дверь тихонько скрипнула. "Нет, пожалуйста, не надо!" - она замотала головой. - "Ты не можешь этого сделать, не делай этого!". Он подходил ближе. Маленький мальчик с окровавленным лицом. Он был похож на отца, на ее мужа. "Пожалуйста," - стонала Мария. Его лицо прижалось к ее животу. Она чувствовала пульсацию жизни, которая покидала ее. "Нет, нет!" - отчаяние разрывало ее изнутри, раздирало внутренности. Он высасывал ее ребенка. Чавкающие звуки сливались с воем ветра. Собаки жалобно лаяли, будто извиняясь, за то, что ничем не могут помочь. Когда Мария потеряла сознание, мальчик выпрямился. Он облизнул блестящие от крови губы и покинул дом.
Муж Марии в ту ночь вернется позднее обычного. Дверь ему никто не откроет, поэтому ему придется воспользоваться собственным ключом. Он подумает, что Мария уснула, когда обнаружит ее лежащей на диване в столовой. А затем он заметит кровь. "Выкидыш," - позже заявят врачи.