Борис Моисеев. Я хочу себя отдать

На Западе Элтон Джон, Джордж Майкл, в России обязанности гей-иконы исполняет Борис Моисеев. Эпатажный, как Майкл, интеллектуальный, как Элтон. Но западным кумирам не снились такие пертурбации, которые пережил Моисеев на пути к творческой свободе и признанию. Его харизматичность не оспаривают даже ненавистники, за это и ненавидят.  С первых слов у меня создается впечатление, что артист настроен получать удовольствие от всего, включая необходимое общение со СМИ: ни одна секунда жизни не должна быть рутиной, шоу может продолжаться и продолжаться. В открывшейся недавно школе танцев Бориса Моисеева «Премьер-балет студия» мы беседуем о чудодейственной косметике, моде на усыновление детей, запретах на гей-парады и, конечно, о любви, которая «грязной не бывает».  Специально для журнала Fotomodel Борис Моисеев выступает в своем и нашем любимом репертуаре: микс из высоких чувств и сермяжной правды.

- Поздравляю с открытием вашей собственной школы. Но значит ли это, что вы теперь перестанете танцевать и сосредоточитесь на преподавании?
- Совершенно не значит. Это помещение сделано для того, чтобы мой собственный коллектив не имел никаких проблем по постановке номеров. И чтобы при нем воспитывалось новое поколение: грамотно, профессионально и правильно. Время безумно быстро бежит: пролетит пять лет, дети станут взрослыми и смогут работать в моем шоу, у любой звезды, и у нашей, и у европейской. Мне очень приятно говорить о том, что многие артисты моего «Премьер-балета» работали с мировыми мега-звездами Мадонной, Шер, выступали на Бродвее, в «Мулен Руж». Недавно приехали артисты, которые танцевали у меня, потом уехали на Запад, и через девять лет они вернулись обратно.
- Все-таки возвращаются назад в Россию?
- А дом - это дом.  Они просто решили покушать, узнать хлеб другой выпечки. Есть наша выпечка, так сказать, национальная, - с нашими устоями, с нашим пониманием, что такое шоу-бизнес. И есть Запад. Они могли сравнить, где лучше работать, - дома или у какой-нибудь тетки за границей.
- Раньше вы детей не учили?
- Это не специальная детская школа. Здесь учатся и взрослые люди - дядьки, тетьки, которые хотят в 40 лет иметь красивый цвет лица, хорошую осанку, привлекательный вид, и они ходят сюда заниматься. Более юные создания проходят курс обучения, а потом педагоги дают свои рекомендации.
- Не сочтите бестактным вопрос о юных созданиях, вы бы хотели иметь детей?.. Думали, например, взять приемного ребенка?
- Вы знаете, мне был такой звонок от одного очень знаменитого общественного фонда. Спросили: «Не хотели бы вы взять себе на воспитании, например, двух девочек из детдома?» Да, мне очень интересно, я бы взял девочек, мальчиков. Может быть, не двух, а трех, пять, десять. Вот они позвонили, и на этом все закончилось. Может быть, это была чья-то шутка, грубая, нетактичная, очень неправильная. Больше таких звонков не было, а жаль. Ходить в детдом и потом по кругу ада и выбивать справку, что я не сумасшедший, не козел, не насильник, не урод, а хороший человек, сам я не готов.
- Если бы в свое время вы бы могли обойтись без эпатажа, вы бы обошлись без него? Или это - часть вашей натуры?
- Вы правильно заметили, что эпатаж был популярен в то время, когда вся страна была в диком эпатаже. Когда господин Горбачев провозгласил: Перестройка, свобода, равенство, братство, и все мы хорошие! Такой provocation. И, чтобы обратить на себя внимание, нужно было эпатировать. Тогда мне это нравилось, сегодня - нет, все меняется. Сейчас мне хочется отдавать, я уже все взял.
- Что в вас не меняется в хорошем смысле, так это ваша мощная позитивная энергетика. Вы дадите сто очков вперед любым западным исполнителям, хотя они, может быть, лучше устроены, комфортнее живут. Где вы черпаете кажущиеся неисчерпаемыми силы?
- В себе. Только внутри. Я всегда знаю, чего я добиваюсь в данный период жизни. О чем я жалею, о чем не жалею. Я проанализировал историю своей жизни с того момента, о котором вы напоминаете, и сказал себе: «Пацан, ты все правильно делаешь». Я чего-то достиг, а что-то упустил, что-то потерял, что-то не сделал, что-то не получил, потому что не пускали. Вы же знаете, что есть люди, которые не допускают к «кормушке». Клан, который сидит в первых рядах у нее. И они все время клюют, им все время дают-дают, как у них ничего не треснет. Но это жизнь. А я никогда не сидел у «кормушки», я никогда не стоял с протянутой рукой, я никогда не ходил к министрам Культуры, я никогда обращался ни к кому, обижали меня или нет.
- У вас достаточно сложная судьба. Начиная с самого рождения в тюрьме. Никогда у вас не было периодов отчаяния, или вы всегда верили в свою звезду?
- Я верю, что моя звезда взошла благодаря многим обстоятельствам: благодаря перевороту, который произошел с приходом Ельцина. Благодаря тем людям, с кем я работаю. Пугачева, Кобзон - великие артисты, которые меня поддерживали. Буквально вчера я записал песню, очень красивую, на стихи Михаила Танича. Я ему все время обещал подарить свою книжку, а времени не хватает. И на мне лежал этот груз, я понял, что мне нужно спеть песню на его последние стихи в честь очень теплой и очень позитивной доброты этого человека к моей персоне. Я записал песню, и мне стало легче дышать, - я свой человеческий и гражданский долг выполнил. На ваш вопрос я могу ответить так: оценка человеческой личности должна строиться не на том, сколько человек пережил горя, унижений, оскорблений, а на том, сколько радости он получил, чтобы дальше идти и раздавать ее другим людям. Надо уметь быть миссионером и не стесняться нести свою миссию. Добро, внимание, любовь, искренность, разделить горе с кем-то - это важно.
- В Киеве вы ведете «Модный приговор», аналог шоу Первого канала. Вы - человек, которого много обсуждают. Сами вы строгий судья?
- Я вообще не умею судить людей, и никто не имеет такого права. В этом шоу я не судья, а помощник. Я веду, наверно, больше психологическую атаку - что рано ставить на себе крест, если ты немножко пополнел, если тебе немножко больше 50-ти, если ты прожил всю жизнь в обстоятельствах, в которых не мог раскрыться как художник. Человеку нужно подсказывать нежно, правильно, не унижая личность.
- Мода на вас влияет? Или лучше сказать, что вы любите каких-то определенных  дизайнеров?
- Вы знаете, это все - настроение. Я очень люблю вещи Вали Юдашкина, я в них уже 20 лет одеваюсь. Он создает очень яркие запоминающиеся образы для сцены, очень хорошо чувствует мои идеи, потрясающе играет с самыми простыми деталями. В свет я предпочитаю выходить в Armani, более строгий и мужественный вид. Да многих люблю: Гальяно, Якимото. Вот такой я: джинсы оттуда, пиджак - отсюда. Модное, стильное, дорогое.
- Я читала в Интернете, что вы еще выпустили собственную косметическую линию.
- Выпускает израильская фабрика, я просто на себе кое-какие крема пробую. Мне сделали предложение попробовать эту линию, и я в восторге. Мое лицо молодеет с каждой секундой, я уже не обращаюсь к хирургам. Это очень здорово, что люди нашей профессии, которые постоянно имеют сумасшедшие стрессы, все время находятся в закрытых помещениях, вынуждены постоянно накладывать грим и лишены возможности нормально ухаживать за собой, таким образом могут продлить свою молодость. Я знаю очень мало актеров, которые хотят постареть на сцене.
- Вы упоминали пластических хирургов. Часто прибегаете к их услугам?
- Не часто, но раз в пять лет  нужно подходить к зеркалу и говорить себе, что ты уже не настолько молод и свеж, что вот эти морщинки тебе мешают, твои губы упали и немножко посинели, под глазами висят ненужные мешочки. Значит, сначала нужно обратиться к терапевту и посмотреть, что у тебя со здоровьем, может быть, у тебя повышенный гемоглобин, сахар и т.д. Может быть, ты вообще - труп. А если не труп, тогда иди и приводи свою кожу и рожу в нужный вид. Чтобы опять быть востребованным и продаваемым. Потому что у нас профессия, как у любой проститутки, - чем лучше выглядишь, тем больше себя продашь. Как и у моделей.
- Кстати, так как наш журнал называется Fotomodel, хочется задать вопрос, любите ли вы фотосессии?
- Не люблю. Мне нравится живая хроника: концерты. Когда я работаю, на сцене. Фотографии, где меня кто-то снял с друзьями или поклонниками, я тоже не люблю, это, наверно, многие знают.
- А вы обращаете внимание на то, что о вас пишут в прессе, в Интернете?
- Конечно, обращаю. Внутри я реагирую.
- Все творческие личности внутри – очень нежные.
- Очень. Но я же не могу выйти на площадь и кричать: «Да пошел бы он в...!!!» Это смешно. Это значит потерять себя, растерять свои эмоции. У меня есть, чем заниматься: концерты, съемки. Мне нужно думать, что мне говорить, показывать, петь, как мне себя отдать людям грамотно, чтобы люди стали немножко спокойнее, терпимее. Чтобы понимали, что мир имеет много слов, языков, красок, новых духовных конструкций, к которым люди придут, я в это верю.  - Осенью в Санкт-Петербурге пытались организовать Первый международный гей-лесби кинофестиваль «Бок о Бок», может быть, слышали?
- Нет, не слышал.
- Его поддержали режиссер Александр Сокуров, певица Светлана Сурганова. В итоге на какой-то открытой площадке фестиваль провести не удалось, и он прошел полуподпольно, практически только для того, чтобы не совсем напрасно приехали иностранные гости, и ради самого факта. Огорчает ли вас это? Поддержали бы вы акцию такого плана?
- Вы знаете, к таким вещам нужно всегда очень осторожно относиться. Они не должны навредить ни одной, ни другой стороне. Если наша ментальность еще не достигла такой степени толерантности, которой бы нам хотелось, я думаю, еще не время проводить такие беспомощные фестивали, на которые никто не обращает внимания. Или нужно правильно их подавать. Не делать это с помпой, с акцентом на загадочность людей с нетрадиционными взглядами и влечениями. Нужно подать это в другом ракурсе: мы и природа. Не с жесткостью: «Нам не дали!» А за что вам дать? Если вы показываете половой акт между двумя мужчинами? Моя мать или я не хотим это видеть. Я не хочу, чтобы подобные вещи смотрел мой внук, ребенок моей сестры. Я был, есть и буду против гей-парадов, конкурсов и фестивалей. Все у нас имеют свободу, клубы работают, люди, с кем хотят, с тем и живут, хоть с собаками, хоть со свиньями, хоть с лебедями. Никто никому не мешает, и не надо вредить тому обществу, в котором мы все вместе живем.

Москва, для журнала Fotomodel