Курорты. Глава 8. Ищем людей

Не прошло и недели после истории с ложным налётом, как мы уже  сидели в купейном вагоне поезда Санкт-Петербург-Кисловодск. Кроме нас, в купе оказались ещё две дамы. Одна – худощавая брюнетка, с гладкой причёской служила в датском посольстве, а другая – ширококостная, русоволосая, из породы вечнонедовольных, судя по манере поведения,  была учителкой. Училку провожал сожитель-таджик.
В последнее время на улицах города появилось множество таких вот дам в сопровождении таджиков. Войдя в купе, взбалмошная дама, капризным голосом заявила, обращаясь в никуда: «Безобразие, опять последний вагон, проводник пьян, а в купе - мешки с углём».
И тут же, обращаясь к своему Джамшуду:
- Смотри, сколько пыли, у меня, наверняка, сейчас разыграется аллергия.
 При этом она, слегка приподнимая юбку выше колен, показывает спутнику в каких местах у неё может выступить аллергия.
Мы тут же окрестили её Скандализой, хотя по сути,  дама была во многом права. Вагон был действительно последний, к тому же, его похоже формировали в спешке, как попало, и потому, проводник был не то чтобы  пьян, а просто какой-то обалдевший, а привычное хамство пёрло из него, просто как свойство натуры.  В купе  повсюду валялись мешки, только  не с углём, а с постельным бельём.
Как только в купе вошёл проводник, Скандализа, демонстративно пнув мешок с бельём,  заявила:
- Что вы здесь угольную яму развели?
- Билетики, пожалуйсто, - не обращая на неё ни малейшего внимания, сказал проводник.
- Мужчина, я, кажется, к вам обращаюсь, - продолжала Скандализа кипешить, протягивая билеты проводнику.
-  А где справка об инвалидности? – ликуя, обращается к ней проводник, - вот билетик- то у вас льготный, а документов подтверждающих нет, - в голосе его слышится торжество разоблачителя.   
- Какая ещё справка? – привычно раздражается Скандализа, однако вопрос звучит довольно неуверенно.
- Так, женщина, попрошу покинуть вагон! - сурово заявляет проводник.
- Это чёрт знает что, - Скандализа опять пытается взять на голос, - вы что, не видите, перед вами больная женщина, -  в последнюю реплику она добавляет немного истерической слезы, на грани срыва.
Заметив смятение в стане противника, проводник переходит в наступление.
- Вы из себя здесь припадочную не корчите,  видали мы и таких и всяких. Больные, так лечитесь.
- Вот я и еду на лечение, - уже более миролюбиво парирует она, слегка добавляя в интонацию кокетства.
- Это меня не печалит, - твёрдо стоит на своём проводник, - паапрашу!
Желая загладить конфликт, таджик пытается вывести проводника на разговор, но тот остаётся неприклонен, и дама вынуждена покинуть купе. Надо сказать, что таджик, несмотря на чрезвычайную эксцентричность дамы,  весьма предупредителен и постоянно утешает её фразами типа: «Ничего, Ларёк, сегодня же возьмём билет на завтра».
На место Скандализы к нам в купе тут же подселяют бабулю -божьего одувана, и поезд трогается.  Посольская женщина, доставая из сумки «Диор» бутылку ликёра «Хенесси», предлагает познакомиться и выпить за отьезд.  Не знал, что наряду с коньяком существует ликёр с таким же именем и потому охотно соглашаюсь. Жена почти не пила, а вот бабуля налегла на сладенький ликёрчик с удовольствием. Выпив, посольская дама поведала нам, что зовут её Диана Дойная. Родом она с Урала. Живёт на «Чёрной речке» в однокомнатной квартире, в которой содержит дочку-студентку, любовника и кота. Сейчас  едет в Ессентуки к сестре. Бабуля оказалась бывшей учителкой, и направлялась она туда же куда и мы, в санаторий «Кавказ».
Как только поезд тронулся, мы во всей полноте ощутили  «все прелести» последнего вагона. Во время движения нас страшно болтало, на станциях не хватало перрона и приходилось, цепляясь за поручни, карабкаться по подножкам. Если Диана была женщиной спортивной, то жену всякий раз приходилось подсаживать. Бабуля вообще боялась выходить на станциях и, выпив немножко сладенького ликёра, легла спать. Поначалу я, по привычке  пытался пройти в следующий вагон, но за дверью были только  убегающие за горизонт рельсы, к счастью, дверь была глухая.
Электричества в вагоне не было и приходилось заряжать мобильные телефоны в туалете, там была единственная рабочая розетка. Водяной бачок, расположенный над унитазом протекал, и дамы выходили из туалета, как после душа, с мокрыми волосами.
- В разгар наших посиделок в купе вошёл проводник, и, разбирая мешки с бельём, неожиданно заявил:
- Так, мы, кажется договаривались: телефоны в туалете не оставлять. Украдут, а с меня потом спрос.
- Что значит договорились? - осаживает его Диана. Я лично никакого договора с МПС не подписывала.
Вдвоём с Дианой мы хорошо посидели далеко за полночь, усидев при этом весь запас ликёра, который она везла в подарок родственникам. Проснувшись около двенадцати, мы вышли на станции Россош  и двинулись по перрону в поисках пива.   Пиво было только местного разлива, в трёхлитровых пластиковых баллонах. На перроне торговали варёными раками. Меня поразил тот факт, что некоторые членистоногие ещё шевелились, но Диана объяснила, что это такой специальный маркетинговый трюк. Торгаши кладут вниз одного живого рака и он шевелит всю кучу, а вообще брать раков с рук нельзя, они могут быть испорчены и неправильно приготовлены. Вместо раков взяли душистый балык толстолобика домашнего копчения.
Пиво «Дон» оказалось на редкость хорошим, а может мы просто были жаждою томимы.
Вот только проводник, мотивируя тем, что проезжаем санитарную зону закрыл все санузлы. В конце концов жена не выдержав, обратилась к проводнику: «Умоляю, туалет». Мы с Дианой, не желая унижаться, сходили на переходной площадке за нерабочим тамбуром.
По мере продвижения к югу пассажиропоток становился всё реже и реже, пока  вовсе не иссяк. В Ессентуках вышла Диана, а в Биштау последние туристы-альпинисты. Остались только мы с женой и бабуля. В Железноводске проводник загрузил вагон тюками с товаром. На каждой станции непристанно снуёт туда-сюда торговый люд. Стоя в проходе у окна, я мешаю перемещению грузов. Проводник подходит ко мне и говорит.
- Так, ну- ка забрось ка этот мешочек на верх.
- Не понял, - отвечаю, в удивлении  вскидывая бровь.
- Извини пожалуйсто, я пошутил, - походу перестраивается он, - мешочек закинуть не поможешь?
Бабуля тоже начинает суетится, выкатывая громадный чемодан на колёсиках в тамбур. Мы подъезжаем к Кисловодскому вокзалу. Перрона на наш вагон не хватает, и я сгружаю сначала бабушкин чемодан, а после и её саму прямо на грунт. Чемодан, конечно же, ложится на меня.
Первые, кого мы встречаем на кисловодской земле – таксисты. Они окружают нас на перроне, и взяв в кольцо  предлагают свои услуги.
Вырываясь из окружения убегаем и вскакивая в автобус, спрашиваем у водителя: «До «Кавказа» доедем?». Водила согласно кивает, и автобус трогается. Вслед  несётся улюлюканье таксистов: «У-у, вождь краснокожих, держи его, хватай!»
Волосы мои выкрашены в жёлтый цвет, в ухе серьга, на голове ирокез кожа покрыта кирпичным загаром, и я, действительно, напоминаю индейца из восточногерманских остернов киностудии «Дефа».
Но если в западной Европе мой внешний вид не вызывает никакой реакции и давно уже является рутинным, там, скорее, вызывает удивление норма, то здесь моя неформальная внешность действует на патриархальное сознание аборигенов, как  чёрнокожий человек на ребёнка. Эти люди ещё не разучились удивляться и активно демонстрируют свою непосредственность. Более непосредственно на меня реагируют  только дети, женщины и животные.
Санаторий представляет  собой фундаментальное, четырёх этажное строение белоснежного цвета, выполненное в стиле сталинского ренессанса. По периметру здание окаймлено квадратами акаций,  с одной стороны - дорога, с другой - шумит бурная речка. Вообщем, типичный Кавказский пейзаж: дорога, горное ущелье, речка, с нависшим над ней утёсом.
По вымощенной белой бетонной плиткой  дорожке проходим мимо вахты, к центральному входу, по широкой лестнице поднимаемся на крыльцо. Над входом громадный плакат: «Добро пожаловать!». Не хватает только слогана: «Уважай себя, уважай нас, посети Кавказ».
Открываем массивную, дубовую дверь и попадаем в холл. На ресепшен восседает дама с высокой причёской «бабетта». Несмотря на жару она затянута в чёрный, форменный костюм образца сорок девятого года, над верхней губой пробиваются изящные усики. Внимательно изучив наши путёвки, она замечает, что бабуля приехала на день раньше. Бабуля просто перепутала день отправления.
Дама невозмутимо просит нас подождать и удаляется вглубь подсобных помещений. Вернувшись, она  предлагает нам пройти в первый номер, а бабулю просит подождать. Бабуля привычно причитает: «Вы уж меня устройте пожалуйста, я в первый раз, а я уж Вас отблагодарю».
В номере один за компьютером сидит барышня в таком же, как и у дамы на ресепшен форменном костюме, только более тщательно подогнанном по фигуре. На груди у барышни бейджик, из которого следует, что перед нами Кристина Приходько. Почти весь персонал среднего и низшего звена представлен здесь гарными украинскими дивчинами. Хохлушки довольно любезны и дружелюбны. Начальство же представлено титульной национальностью.
Кристина выделяет нам номер на втором этаже. Номер просторный, с балконом и телевизором. Устроившись, идём на приём к врачу. День сегодня выходной и принимает нас дежурный врач. Молодая докторша, измерив мне давление, впадает в шок. Решив, что прибор неисправен, она перемеривает давление ещё раз, но оно не уменьшается. Я успокаиваю её:
- Да вы не волнуйтесь, у меня такое часто бывает, а тут ещё поволновался,оклиматизация и всё такое.
Сестра даёт мне пилюлю, а через некоторое время приходит в номер  и вкалывает магнезию. Я спросил врача, можно ли мне пройтись.
- Лежите пока, - отвечает она, - а вечером можете прогулятся по парку, но не дальше.
Укол магнезии  странным образом подействовал на мой организм: ноги  будто  судорогой свело, при этом почему то постоянно хотелось в туалет.
После ужина решили сходить на прогулку. За территорию, как и наказала врачиха не выходим,  наматывая круги, бродим вокруг санатория. За фронтоном здания имеется небольшой внутренний дворик, засаженный кустами и кипарисами. В центре дворика есть даже навеки обезвоженный фонтан. Полагая, что это и есть парк, садимся в тени кипарисов на каменный парапет фонтана. 
Темнеет здесь рано и как только сгущаются сумерки, уходим спать. После завтрака идём на приём к врачу. Моложавая женщина – врач прописывает нам лечебные воды и прогулки по парковым терренкурам.
Терренкуры - это такие специальные прогулочные трассы различной протяжённости и уклона, предназначенные для пеших прогулок. Мы рассказали врачу, что вчера уже обошли парк несколько раз вдоль и поперёк. Докторша, едва сдерживая смех, объясняет, что их парк крупнейший в Европе и, чтобы обойти его весь, необходимо несколько недель, как раз срок пребывания в санатории, а мы были просто в небольшом полисадничке при территории.
- Бювет, - говорит она, - находится в парке, Я вам прописала пить водичку три раза в сутки перед завтраком, обедом и ужином.
Поблагадарив весёлую докторшу, отправляемся на поиски бювета. Проходим живописную колоннаду в античном стиле, мимо множества кафешек выходим понаклонной плоскости к санаторию под странным названием «Пикет». Перед зданием висит табличка с указателем «Долина роз полтора киллометра». Решаем посетить долину  роз. По широкой терренкуре движемся согласно указателям. Вдоль дороги сидят бабушки, вяжущие и тут же продающие варежки и шапочки из козьей шерсти. У женщины с сумкой оккупанта покупаем лохматую черкесскую папаху. На небольшом плато сидит орёл, привязанный за лапу верёвкой к дереву. Рядом стоит кавказский «Мерседес» - ишак. Орёл и ослик - фотомодели. Я подсаживаю жену на ослика, и фотограф запечетлевает нас на фоне горного обрыва.
Движемся дальше. По обе стороны терренкуры горные массивы плачущие небольшими водопадами. Впрочем , строго говоря, никакие это не горы, а скорее холмы. Единственная настоящая гора – Эльбрус находится часах в пяти езды.  Да и крохотные водопадыпо сравнению с Ниагарой – просто слёзы. Доходим до господствующей высоты. Поднимаемся по ступенькам на небольшое плато. В центре клумба, обложенная выбеленным кирпичом с непонятными цветами. В полной уверенности, что это и есть долина роз,  спускаемся вниз. С гордостью рассказываем о своём первом восхождении сестричке. Выслушав нас, она с ходу гасит нашу эйфорию:
- Да никакая это не долина роз, а просто смотровая площадка. Посрамлённые,  вновь идём на поиски бювета. Выходим на центральную площадь. Площадь представляет собой пешеходную зону, некое подобие Арбата. Играют музыканты, звучат казачьи хоры, из кафешек доносятся кабацкие песни. Город оченьмузыкальный. Здесь есть музыкальное училище, консерватория, филармония. Когда-то в Кисловодске любил отдыхать Шаляпин. Мимо дачи Шаляпина проходим к рынку, переходим через мост над бурной речкой и оказываемся в старом городе, больше похожем на аул с каменной, сторожевой башней.
Вдоль немощённых улиц покосившиеся заборы, за ними - низкие сакли. Кое-где у дороги попадаются  ангары. Над одним из ангаров висит громадная растяжка: «Ищем людей!» Людей действительно поблизости не наблюдается. Впрочем, постоянно ощущается, что за нами кто -то наблюдает. При этом наблюдающие передают нас из одного района в другой, как эстафету. Вот мелькнула одинокая фигура мальчика-велосипедиста. . Мальчик сопровождает нас до конца улицы. Мы спрашиваем: «Мальчик, как нам выйти в город?» Мальчик, интенсивно крутя педали, исчезает в клубах дорожной пыли. Улица переходит в мощённую дорогу, и тут нам встретился джигит на ишаке. У него такой неприступный вид, что спросить его, где выход, не решаемся. Однако, он гортанными криками погоняя осла, в конце концов выводит нас к некому подобию выбеленных мазанок.
Среди запутанных лабиринтов узких улочек с трудом находим выход,  выбравшись к рынку. На радостях, решаем  купить дыню.
- Какую вам дыню, ребята? - спрашивает продавец-айзербайджанец.
- Да такую, небольшую - поясняет жена, указывая на свою голову.
Торговец,не понимая, пожимает плечами. Тыча пальцем в самую маленькую дыню, говорю:
 - Вот эта сгодится.
- А кто вы по национальности, ребята? - спрашивает продавец, взвешивая дыню.
- Русские, - отвечаем.
-  Нет, ребята, вы не русские.
Горец в сомнении качает головой.
Движемся по направлению к парку.  Все кафешки, расположенные в парке, под навесами имеют поэтические названия: «Стеклянная струя», «Золотой луч». В корчмах подают шашлык и сухое вино. Обойдя ближайшие питейные заведения, вновь оказываемся у входа в парк. Бювет оказался в античной, белокаменной колонаде при входе.