Отклонение или Лал Земля Лал глава 148

       В это утро, в отличии от предыдущего, я проснулся рано, едва забрезжил рассвет. В комнате стоял густой полумрак. Слабый свет, пробивающийся в комнату через окно, был пока не в силах побороть его.
       Я, осторожно, чтобы не наступить на кого-нибудь и не разбудить остальных ребят, растянувшихся рядом со мной на брошенных на пол шкурах, поднялся на ноги, предварительно сняв с себя Барсика, который, непонятно почему, решил провести эту ночь именно на моём боку, и осмотрелся. Даша, лежавшая на самом краю топчана, приподняла голову и посмотрела в мою сторону.
       - С добрым утром, - улыбнулся я ей.
       - И тебя, с добрым утром, - шёпотом ответила она, поднимаясь и поправляя волосы.
       - Ещё рано, - попытался уложить я Дашу, чувствуя вину за то, что разбудил её.
       - Я привыкла, - ответила она, пробираясь между топчаном и спящими ребятами к печке. – И завтрак уже пора готовить, вон вас сколько у меня сегодня.
       - Вымучили мы тебя.
       - Нет, что ты. Наоборот, я рада. Это же хорошо, когда полный дом гостей, и все друзья.
       - Ты хорошая девушка, Даша.
       - Не всегда, - она тихонько хихикнула. – Иногда, я бываю плохой.
       - Иногда, мы все бываем плохими, - согласился я и предложил. – Может, тебе помочь? Ты только скажи, я сделаю.
       - Не надо. Я пока сама. А там девчонки проснутся, помогут.
       - Ну, смотри, как знаешь, - не стал спорить я, хотя, если честно, у меня даже руки зачесались от желания наколоть дров или принести воды. – Тогда я к речке пойду.
       - Окунуть сонную голову?
       - И её тоже.
       Мы негромко засмеялись, и я вышел из дома. Было хорошо-хорошо. Уже почти рассвело. Над землёй клубился лёгкий туман. Тяжёлые капли росы плотно покрыли густую зелень травы. От реки доносилось звонкое, ни на секунду непрерывающееся пение лягушек. Что-то поспешно крикнув, мимо меня пролетела ранняя птаха и, заложив крутой вираж, скрылась за домом.
       - И ты здравствуй, – ответил я ей, глубоко наполняя лёгкие кристальной свежестью утра.
       Я спустился к реке и удобно устроился на кусок очищенного от коры бревна. Лягушки, напуганные мои незапланированным появлением, благоразумно попрыгали в воду, но уже через секунду полностью забыли обо мне и вернулись к вокалу. Из камыша выбралась мама-утка, а вслед за ней семь маленьких пушистых комочков. Не обращая на меня внимания, они принялись деловито собирать с водорослей всё самое вкусное, что только подают на завтрак в этой реке. Мир был прекрасен.
       Я улыбнулся, вспомнил Землю, такое же утро, пожалел о том, что не накопал червей и не взял с собой удочку, и подумал, а надо ли менять всю эту красоту на неизвестность? Кодин говорит – надо. Да и я, до сегодняшнего дня, в этом не сомневался, а теперь – не знаю. Получается, чем ближе заветная цель, тем меньше хочется её достигать. Я понимал, что это страх, страх перед неизвестностью, но ничего не мог с собой сделать. Раньше, у крахров, всё было просто и ясно – месть, свобода, желание найти свои корни. А теперь, я отомстил, я получил свободу, и я узнал свои корни, пусть и не до конца. Так стоит ли рисковать дальше, надеясь узнать чуть больше, чем сейчас? Не смотря на заверения капитана Трима, я не был уверен, что нас встретят с распростёртыми объятиями. С другой стороны, если они захотят, что помешает им доставить нас на Лал без нашего согласия? Я не видел такой силы. Разве что пуля в лоб, но это будет глупо. Я вздохнул и услышал лёгкие приближающиеся шаги. И это было совсем не кстати. Я хотел немного побыть один, бывают иногда такие необъяснимые желания, поэтому я не обернулся и даже замер, надеясь, что меня не заметят. Но, увы, этого не произошло.
       - Привет, - сказала Лариса, подходя ко мне и останавливаясь.
       - Привет, - ответил я, продолжая смотреть на плавное течение реки и на борющийся с волнами лист какого-то дерева.
       - Я не помешала?
       - Ну, как тебе сказать…
       - Значит, помешала.
       - Да нет. Не то, что бы очень, - почувствовав угрызения совести, попытался исправиться я. – Просто, хотелось побыть одному.
       - Я могу уйти.
       - Не обижайся. Садись.
       Она села рядом.
       - Я проснулась, Даша сказала, что я пока не нужна, и что ты к реке пошёл, - сказала Лариса, объясняя, почему она здесь.
       - А остальные? – спросил я, чтобы что-то спросить.
       - Ещё спят. Только Кодин, твой брат… Он, правда, твой брат?
       - Правда.
       - Странно.
       - Что?
       - Ну, впервые оказаться на планете и сразу же встретить брата.
       - Ты забыла добавить, что он тоже говорит по-русски, а вокруг растут берёзы и ромашки, и даже лягушки точно такие же, как на Земле, и тоже квакают.
       - Ты на меня сердишься?
       - Нет. За что?
       - Не знаю. Может быть, за то, что я есть. Но я есть, Злат! Я здесь, рядом с тобой! Я живая, и я люблю тебя! И я не виновата в этом.
       - Прости, Лариса. Прости меня. Ты здесь ни причём. Просто, я не могу разобраться в себе, и мне немного грустно.
       Она придвинулась ближе:
       - Поделись ею со мной.
       - Чем?
       - Грустью.
       Я усмехнулся:
       - И тогда мы будем грустить вместе?
       - Да.
       - Вряд ли мне от этого станет легче.
       - А ты попробуй.
       - Не хочу.
       Мы замолчали, надолго. Я продолжал смотреть на медленно текущую в редком молоке тумана реку, стараясь отыскать бесстрашный листок, и пытался понять, кто она для меня?
       Откуда-то, сверху, на рукав упала тяжёлая капля росы. Но откуда, рядом не было дерева? Я повернул голову. Лариса, невидяще, смотрела куда-то вдаль, а по её щекам, одна за другой, оставляя после себя влажные дорожки, скатывались и падали слёзы, крупные, как капли дождя.
       - Ну, что ты? – пробормотал я, обнимая её за плечи и прижимая к себе. – И так вокруг сыро, - не подумавши, ляпнул я и тут же, последними словами, обругал себя за эту идиотскую шутку. Как это ни печально, но я совсем не могу успокаивать женщин, а их слёзы сразу же выбивают меня из колеи. - Ты прости меня, Лариса, я не хотел, - извинился я.
       Она уткнулась мне в плечо и долго, уже не скрываясь, плакала, всхлипывая, навзрыд, а я гладил её волосы и чувствовал себя полным ничтожеством, довольно скверное ощущение.
       Потом, немного успокоившись, Лариса подняла голову и, вытирая слёзы, виновато улыбнулась.
       - Прости. Я, и правда, развела тут сырость. Вон, - она провела ладошкой по мокрому пятну на моей груди. – Всю куртку тебе промочила.
       - Ничего, высохнет, - зачем-то сказал я, продолжая гладить её волосы.
       - Ты её сильно любил? – безо всякого перехода спросила Лариса, усугубляя моё, и без того, плачевное положение.
       Я убрал с её плеч руку и криво усмехнулся. Можно, конечно, сказать, что любил, и тогда, Лариса будет жалеть меня, будет стараться заменить Людмилу. А можно сказать правду, только вот, выглядеть она будет не очень красиво. А я буду выглядеть полным козлом. Ну и пусть, я не собирался ей врать. Пусть она сама решает, кто я есть.
       - Любовь, - я снова усмехнулся и покачал головой. – Мне стыдно признаться в этом даже самому себе, но – нет. Я не любил её. Она была просто хороший друг. Иногда, мне кажется, она сама понимала это, а может быть, мне это, действительно, только кажется. В качестве оправдания, что ли.
       - Зачем ты так себя?
       - А как надо? Я виноват перед нею во всём, и в том, что не любил её, и в том, что только делал вид, что люблю. Даже сейчас, я пытаюсь уйти от ответа, убеждая себя в том, что она знала об этом.
       - Не мучай себя, Злат. Всё прошло. Уже ничего нельзя изменить. Она погибла, но жизнь не окончена, мы живём. И я люблю тебя.
       - Вот именно, она погибла, а я живу. А я ведь даже недостоин пыли с её ботинок.
       - Она, наверное, была хорошей, - выдавила Лариса. – Но, Злат, мне кажется, ты не справедлив к себе. В её смерти нет твоей вины. Просто, так получилось.
       - В смерти, может быть, и нет, хотя, и здесь есть большой вопрос. Вспомни, как она не хотела участвовать в нашей авантюре.
       - Тогда, в её смерти виноват не ты, а мы - я, Катя, Сергей.
       - Но не взять её с собой, мог только я.
       - Да, мог, - согласилась Лариса. – И мог это сделать только ты. Только к тебе прислушивался господин Кра. Но ты прислушался ко мне, а значит, это я оставила её с нами. Я уже говорила тебе и могу повторить, я не уверена в том, что она сохранила бы в тайне наши планы. Возможно, я не права, но мы живы, и мы свободны. И я не знаю, как бы сложилась наша жизнь, если бы ты её не взял. Не исключено, что мы бы сейчас не сидели здесь, с тобой. А она бы всё равно умерла.
       - Хорошо. Допустим, ты права, и всё сложилось само собой, хотя и с этим можно поспорить, но в том, что случилось после её смерти, виноват только я, - я достал сигарету и, несколько раз чиркнув зажигалкой, закурил. – Ты слишком много не знаешь, Лариса, и, боюсь, после того, что я тебе расскажу, твоя любовь ко мне резко уменьшится. Да оно и к лучшему, я почти уверен, что отношусь к числу тех людей, которые не способны любить.
       - Неправда, не относишься. И моя любовь к тебе не уменьшится.
       - Не спеши говорить гоп.
       - А я уже перепрыгнула, Злат. Катя рассказала мне всё.
       - И что?
       - А что вам ещё оставалось? Умереть вместе с нею?
       - Она пожертвовала собой, спасая нам жизнь.
       - А то, что она чуть не угробила вас, это ты уже забыл? – Лариса рубила сплеча, не заботясь ни обо мне, ни о памяти погибшей. - В первую очередь, она спасала себя, и ты это знаешь.
       - Пусть так, но она не заслужила того, что я с нею сделал.
       - Во-первых, не ты один. Во-вторых, у тебя просто не было выбора, ты должен был спасти ребят.
       - Я спасал себя.
       - И себя ты тоже должен был спасти. Для меня.
       - Зачем я тебе? – засмеялся я и, видимо, засмеялся совсем невесело, потому что даже лягушки умолкли. – Рядом со мной, по жизни, идёт только одна подруга - это старушка Смерть, и она никому не собирается уступать своё место.
       - Посмотрим, - коротко ответила Лариса, а я перестал смеяться.
       - Не обижайся, Лариса, - я посмотрел ей прямо в глаза. - Но я, действительно, хочу немного побыть один. Лучше, иди и помоги Даше.
       - Хорошо, - не стала спорить Лариса. – Я сейчас уйду, но знай, я вернусь, и я приложу все силы, чтобы отбить тебя у неё.
       Я ничего не ответил, а она поднялась и ушла. И хотя, я не собирался этого делать, я всё-таки посмотрел ей вслед.
       Как это неудивительно, но, вопреки ожиданиям, после нашего разговора, всколыхнувшего уже осевшие воспоминания и заставившего меня вновь пережить события недавнего прошлого, мне стало легче, будто бы камень с груди упал, и даже утро теперь казалось краше, чем было. Лариса не только дала мне возможность выговориться, она, фактически, оправдала меня, избавила от чувства вины, что-то просто отбросив, что-то взяв на себя, а что-то разделив на всех. Лариса, оказывается, настоящий друг. Я даже пожалел о том, что когда-то отверг ее, без раздумий, выбрав Людмилу. Надо было просто смириться с решением господина Кра, а не, тупо, добиваться своего, при этом ставя и себя, и друзей на край пропасти.
       Но тогда, на месте Людмилы, оказалась бы Лариса? Нет. Пусть лучше всё остаётся так, как есть. И тут, я совершенно ясно понял, что мне не жалко Людмилу, вернее, мне её жалко, как человека, даже, как близкого человека, но не больше. Люди умирают, и невозможно оплакать каждого.
       Я достал нож, который совсем недавно помог мне сделать одно страшное дело, и размахнулся, но не выбросил его, а опустил руку. Причём здесь нож? Пусть он останется со мной, навсегда.
       Я полез за сигаретами и закурил, стараясь полностью опустошить голову и вернуть себе утраченное одиночество. Но побыть одному, в это утро, мне, видимо, было не суждено. Буквально, через минуту, по тропинке загрохотали тяжёлые шаги, и раздался бодрый голос Сергея:
       - Сидишь? А я думал, ты купаешься.
       - Ещё не успел.
       - О-о! Что я вижу! Опять скверное настроение? Это хорошо.
       - Нет, уже поднимается, - ответил я, решив, из вредности, не давать ему повода для радости.
       - Это плохо, - заключил Сергей. – С другой стороны, - он поднял к небу глаза и сделал глубокомысленную рожу. - Иногда, можешь быть и в хорошем настроении. Немного экстрима нам не повредит.
       - Ну, спасибо, - усмехнулся я. – Кто бы мне ещё такое разрешил.
       - Вот именно. Так что, лучше не скалься, а пользуйся моментом. Посмотри, как чудесно вокруг! Ну и порадуйся за друга.
       - Не понял? – я осмотрел Сергея с ног до головы, пытаясь понять, чему я должен радоваться.
       - А я понял, - не стал меня мучить Сергей, плюхаясь рядом со мной и забирая у меня только что прикуренную сигарету. - Я понял, что влюбился.
       Я засмеялся.
       - И не вижу в этом ничего смешного, - возмутился Сергей.
       - А я и не смеюсь. Просто, испугался, от неожиданности. Это истерика.
       - Прекрати.
       Я прекратил. Понял, что он не шутит:
       - Надеюсь, это не Земилла?
       - Она.
       Я вернул себе остатки сигареты и сделал затяжку.
       - Ты что, не рад за меня?
       - Не знаю. Пойми - это, просто, несерьёзно.
       - Нет, Злат. Это, как раз таки, всерьёз и надолго.
       - Ну, тогда, я молчу, - ответил я, честно пытаясь вернуть потерянную несерьёзность.
       - И правильно делаешь, – сказал Сергей, вопреки моим стараниям, став не просто серьёзным, а очень серьёзным. Он снова забрал у меня то, что осталось от сигареты, и, сделав затяжку, бросил окурок в воду. - Что случилось? – через некоторое время спросил он.
       - Ничего. Просто, думал-сидел.
       - А раз ничего, - Сергей одним движением сбросил куртку. – Тогда, в воду, пока эта орава не набежала, я их там всех растолкал.
       Я посмотрел на восток, поднявшееся над горизонтом солнце позолотило вереницу облаков.
       - В таком случае, пора, - согласился я и снял куртку.
       Мы долго и шумно плескались, чем, как мне показалось, смутили пришедшую за нами Дашу, так как, в этот раз, мы купались все вместе. Не было только Ларисы и Кодина. Кстати, к тому времени, я его ещё не видел.
       После завтрака, оставив девчонок убирать со стола, мы вернулись на берег и искупались ещё разок, туман уже рассеялся, а вода была чистой-чистой. Мне, да думаю, и всем, совсем не хотелось покидать эту чудесную планету и снова влезать в скорлупу космического корабля. Видимо, капитан Трим понимал это и не торопил нас. А может, он не имел на это права, всё-таки, принцы. Да и какая разница, почему он этого не делал, не делал и хорошо.
       Я выбрался из воды и с удовольствием растянулся на уже избавившейся от росы, но всё ещё прохладной траве. Рядом упал Сергей.
       - Хорошо, - выдохнул он.
       - Это точно, - согласился я.
       - И всё? – Сергей приподнял голову.
       - А что ты ещё хотел услышать?
       - Не знаю, - Сергей полез в куртку и достал сигареты. – С тех пор, как мы устроили побег, ты ходишь какой-то, сам не свой. Ну, ладно, в космосе, то понять можно. А здесь? Ведь, всё хорошо. Мы живы. Ты нашёл брата. И не только брата, семью, родину… Разве ты не об этом мечтал?
       - Об этом.
       - Тогда, в чём дело, Злат?
       - Ты опоздал, мне уже лучше. Или незаметно? И, вообще, что это ты за меня взялся?
       - Забочусь о своём желудке, надоело смотреть на твою кислую физиономию, аппетит портится.
       - Серьёзная причина, - усмехнулся я, принимая от него прикуренную сигарету.
       - Тогда, колись.
       - Я не знаю. Я, правда, не знаю. Может, я ещё не осознал своего счастья. А может, боюсь, что это сон.
       - А знаешь, Злат, двойка ведь рядом с тройкой шла, а потом, почему-то, свернула, - неожиданно сообщил Сергей. – Что с ними теперь?
       - А ты говоришь, настроение.
       - Так ты из-за этого?
       - И из-за этого тоже. Понимаешь, слишком много всего навалилось, и при том сразу. Я, просто, не знаю, что делать, как жить дальше.
       - Ну, с этим мы разберёмся.
       - Надеюсь, - ответил я и, приподнявшись, чтобы запустить окурок в речку, увидел Кодина.
       Оставив Сергея на попечение подошедшим девчонкам, я оделся и направился к дому, решив поприветствовать брата, которого я не видел со вчерашнего вечера.
       За столом, друг напротив друга, сидели Кодин и Даша, он держал её за руку. Я остановился на пороге, не зная, что делать, то ли войти, то ли выйти, и жалея о том, что не остался на берегу.
       - Входи, - решил за меня эту проблему Кодин.
       Я прошёл в комнату и сел на край лавки.
       - Я в деревню ходил, попросил тётку Ладу за домом присмотреть, - объяснил он мне своё отсутствие.
       Мы помолчали.
       - Барсик, - негромко позвала Даша и взяла на руки подбежавшего котёнка, который тут же запел свою неизменную песню. – Кодин, давай, его тоже с собой возьмём, - попросила она. – Он себя будет хорошо вести. Правда, Барсик?
       - Конечно, возьмём, - пообещал Кодин. – На кого ж мы его оставим? Он теперь тоже член нашей семьи, так пусть и будет с нами.
       Даша улыбнулась, а Кодин повернулся ко мне:
       - Ты, я смотрю, тоже не больно весел?
       - Есть, немного, - согласился я.
       - Вот и я, всю свою жизнь, здесь, ждал этого часа, а сейчас, когда он пришёл, не знаю. Страшновато как-то.
       - Просто, рухнуло наше привычное течение жизни, всё изменилось.
       - Надеюсь, в лучшую сторону.
       - Я тоже на это надеюсь.
       Кодин поднялся, пересёк комнату и снял со стены меч.
       - Дедов. Память, - негромко сказал он, а потом повернулся к Даше. – Пора.
       Даша обвела взглядом комнату, вздохнула, но не взяла ничего, только Барсика. Она поднялась, я тоже, и мы вместе вышли из дома. Кодин не стал запирать дверь, он её просто закрыл.
       - Мы готовы, - сказал он подбежавшему к нам капитану Триму. – Сейчас на могилки зайдём и всё.